Новая святая эрмандада (Santa Hermandad).

Однако нормального судопро­изводства было недостаточно, чтобы прекратить насилия, которые постоянно чини­лись в Кастилии то власть имущими людьми, то злоумышленниками и разбойника­ми, которым первые покровительствовали. Эрмандада Толедо (с. 347) имела очень ограниченную сферу действия; Генеральная эрмандада Кастилии и Леона прекра­тила свое существование после смерти Энрике IV. А так как гражданская война снова ввергла страну в состояние анархии и возросло количество разбойничьих шаек, то решено было воскресить это древнее учреждение, придав ему большую силу. Инициативу взяли на себя счетчик Алонсо де Кинтанилья и генеральный викарий Вильяфранки — Хуан де Ортега. Идея была одобрена на кортесах в Мадригале в 1476 г. Короли разрешили создать на определенный срок новую Генеральную эрмандаду, в которую вошли Кастилия, Леон и Астурия. Но когда спустя некоторое время представители городов собрались в Дуэньяс, чтобы дого вориться о форме организации, то весь замысел едва не сорвался из-за отсутствия надлежащей решимости у большинства. Малодушие депутатов было побеждено красноречием Алонсо де Кинтанильи. Эрмандада была организована на трехлет­ний срок, причем в нее вошли также и сеньоры по инициативе коннетабля Педро Фернандеса де Веласко. Сперва в расходах по организации эрмандады принима­ли участие как идальго, так и лица податного сословия, но вскоре последние оста­лись в одиночестве. Функции новой эрмандады, установленные грамотой от 27 апреля 1476 г. и решением кортесов, датированным тем же днем (изменения были внесены в декабре 1485 г.), были те же, что и прежних городских союзов. В компетенцию ее в основном входило расследование преступлений, совершенных в ненаселенной местности и в селениях, в которых проживало менее 100 человек; преступлений, совершенных в населенных местах, в случае если преступник не был обнаружен или укрывался в другом месте; случаев разрушения домов; случаев насилия над женщинами и любых мятежных действий против государственной власти. Наказания были по традиции очень суровы, а судоговорение — кратким. Милиция эрмандады комплектовалась следующим образом: каждые 100 жите­лей обязаны были выставить одного конного воина. Всего было набрано 200 человек, и,командование над ними было поручено королем и королевой Алонсо Арагонскому. Грамотой от 14 апреля 1476 г. Толедо был объявлен центром новой организации. Для управления ею избиралась Генеральная Депутация, в ко­торую входило по одному представителю от каждой провинции, помимо особых алькальдов эрмандады. Но вскоре города стали жаловаться на большие издержки, которые приходилось нести в связи с эрмандадой. Короли, однако, не распускали ее еще в течение нескольких лет, используя эрмандаду в войне с Португалией и с Гранадой: В 1498 г. была распущена Генеральная Депутация эрмандады и уво­лена часть состоявших на жалованье должностных лиц. Эрмандада была сведена к милиционному ополчению для службы в сельской местности и утратила свое первоначальное значение. Вместе с тем снова возродилась старая эрмандада То­ледо, которая просуществовала вплоть до начала XIX в. В одном из ее документов конца XVII в. содержится намек на причины провала новой эрмандады, не оправ­давшей надежд, которые возлагались на нее, потому что она способствовала только росту на местах числа бесполезных судейских чиновников, «ибо не слыхано и не видано было, чтобы она обеспечила безопасность дорог, карая преступников, злоде­ев, грабителей и разбойников». Уже в XVI в. куадрильеры (стрелки милиции эрмандады) стяжали дурную славу, что можно усмотреть из «Дон Кихота». В Арагоне эрмандада также оказалась недолговечной. Она была создана в 1488 г., когда были уничтожены привилегии манифестации и подписи «в делах, подлежащих ее ведению». Но после того как эта привилегия была восстановлена в 1510 г., эрмандада развалилась, и в деревнях продолжал процветать разбой, почти всегда поощряемый знатью.

Инквизиция.

Инквизиция, учрежденная буллой 1478 г., подверглась реоргани­зации в 1482 г. (булла от 31 января 1482 г.). Была восстановлена юрисдикция ординарных судей, так как король и королева в соответствии со своими абсолюта стскими стремлениями желали создать зависимый от них трибунал. Папа отказал­ся дать королям полномочия назначать инквизиторов для Арагона, но он утвердил назначение двух кастильских инквизиторов — Морильо и Сан Мартина, а вскоре (11 февраля 1482 г.) назначил еще восемь инквизиторов для Леона и Кастилии. Таким образом, право назначения инквизиторов осталось за папой, так же как и право отозвания их; королю же предоставлялась прерогатива рекомендации лиц, •кандидатуры которых он считал достойными. Влияние папы проявлялось во мно­гих случаях. Так, 25 мая 1483 г. он назначил архиепископа Севильского судьей по апелляциям в Кастилии и Леоне и сместил инквизитора Валенсии Кристоваляде Гальвеса; папа нередко назначал специальных судей и вмешивался в ход процессов, которые вела инквизиция. Инквизиция снова подверглась реорганизации 23 июня 1494 г., хотя нововведения были и несущественны.

Торквемада был первым генеральным инквизитором (1485 г.), который рас­пространил юрисдикцию этого трибунала на владения Арагона. Он получил от­ставку 28 июня 1494 г. ввиду «старости и болезненного состояния» (хотя, по-видимому, отстранение его вызвано было многочисленными жалобами на крайнюю жестокость, которую проявлял Торквемада в своих действиях), и папа назначил в качестве генеральных инквизиторов епископов Мессинского (испанца), Кордовского, Мондоньедского и Авильского. В 1498 г. они были заменены Диего де Десой, который сперва был главой инквизиции Леона и Кастилии, а затем стал и генеральным инквизитором Арагона (в 1499 г.). После его отставки этот пост перешел (1507 г.) к Сиснеросу, который был, однако, лишь генеральным инквизи­тором Леона и Кастилии. В Арагоне во главе трибунала был поставлен епископ Викский; в 1518 г. должности генеральных инквизиторов обоих королевств полу­чил кардинал Адриан.

Первоначально генеральный инквизитор находился в Севилье, а в городах, на которые распространялась деятельность инквизиции, имелись делегаты, назначав­шиеся на определенный срок. Вскоре был создан Верховный совет инквизиции, а функции делегатов перешли к постоянным провинциальным трибуналам, в состав которых входило несколько судей и обвинители (прокурадоры-фискалы или про­моторы-фискалы). Председателем совета был генеральный инквизитор. Сиенерос распространил инквизицию на завоеванные территории в Африке и Индиях. Судопроизводство хотя и основывалось на обычной практике и на «Директо-риуме» Эймерика¹, но представляло и некоторые особенности, достойные упомина­ния. Применялась пытка (в соответствии со светским законодательством того времени) как средство добиться признания обвиняемого. После ареста обвиняе­мого полностью изолировали, запрещая сообщать о нем сведения его семье, которая узнавала о судьбе заключенного только после его освобождения или же в тот момент, когда он появлялся на аутодафе. Такой же тайной было окружена и процедура обвинения: обвиняемому сообщалось только содержание обвинительного заключения, но не имя обвинителя. Не оглашались имена свидетелей, причем при­нимались меры, чтобы обвиняемый по форме показаний не опознал их. Обвиняе­мому лишь предоставлялось право перечислить лиц, к показаниям которых он не питает доверия; если названное имя совпадало с именем любого из доносчиков, то трибунал отводил это лицо. Наконец, требовалось сохранение строжайшей тайны в отношении всей судебной процедуры, причем то же требование предъявлялось и отпускаемым на свободу обвиняемым. Свидетели были двух родов: обвинения (de cargo) и защиты (de abono). Обращенные не имели права быть свидетелями защиты. Показания двух свидетелей обвинения перевешивали все оправдательные доводы обвиняемого. Помимо личного признания от обвиняемого требовали указа­ния сообщников, включая самых близких родственников, на которых именно из-за их родственной связи и падали наибольшие подозрения.

Обвиняемый имел право избрать себе защитника, отвергнуть судей, пристрас­тного отношения которых он опасался; ему разрешалось обращаться к судьям с заявлениями в письменной форме и апеллировать к папе. В первые годы суще­ствования инквизиции апелляции были весьма многочисленны, что весьма беспоко­ило Фердинанда и Изабеллу. Совещания между обвиняемым и его защитником должны были обязательно происходить в присутствии члена трибунала. Инквизи­ция имела собственные тюрьмы; случалось, что вследствие обилия обвиняемых процессы откладывались до бесконечности.

Первоначально юрисдикция инквизиции распространялась только на еретиков и главным образом на обращенных евреев. Вскоре инквизиции стали подсудны и обращенные мусульмане. Но так как те и другие могли иметь сообщниками «ста­рых христиан» или же состоять с ними в родственных отношениях (что имело место в деле епископа Талаверы), да, кроме того, и христиане могли быть обвинен­ными в ереси, то инквизиция распространила свою компетенцию решительно на все население страны, привлекая к i суду даже некрещеных, хотя и нельзя было рассматривать их как еретиков. Система наказаний, применяемых инквизицией, соответствовала как традициям канонического права, так и нормам светского зако­нодательства.

Меры наказания были следующие: публичное или тайное примирение; епити­мий различной строгости; передача под надзор трибунала; постоянное или времен­ное ношение особой одежды — желтой туники с красным крестом — санбенито; заключение, пожизненное или на определенный срок; сожжение на костре; когда присуждался к сожжению заочно обвиненный, испепелялось на костре его изобра­жение. Если обвиняемый умирал до суда, то инквизиция могла вырыть и сжечь его останки. Специальной привилегией (что явствует из булл 1485 и 1486 гг.) коро­лям Арагона и Кастилии разрешалось применять тайное примирение с церковью как по отношению к привлеченным к суду инквизиции при жизни, так и по отно­шению к посмертно обвиненным. При процедуре тайного примирения, которой подвергались многие обращенные, должны были присутствовать инквизиторы, ко­торые обязаны были свидетельствовать любые акты «тайного примирения по привилегии». Не следует смешивать аутодафе с приведением в исполнение приговоров: это были два различных акта. Первый состоял в торжественном объявлении вердикта инквизиции. Обычно в день какого-нибудь религиозного праздника учинялась процессия, в которой принимали участие судьи и чиновники (familiares) инквизи­ции, кавалеры духовно-рыцарских орденов и осужденные, облаченные в санбенито. По прибытии на одну из городских площадей, назначенную для данной церемонии, на которой был воздвигнут помост, зачитывались приговоры, произносились форму­лы отречения и совершались акты публичных примирений; затем освобожденные и приговоренные к смерти передавались в руки светской власти. Казнь соверша­лась в присутствии нотариуса. Возможно, что в некоторых случаях казнь происхо­дила на том же самом месте, где устраивалось аутодафе, тотчас же после оглашения приговора, о чем свидетельствуют рисунки, относящиеся к тому времени. Однако обычно, вручив осужденных светской власти, судьи инквизиции удалялись вместе со своими приближенными.

Но дело не ограничивалось наказанием физическим, поскольку последнее все­гда сопровождалось конфискацией имущества осужденного; кроме того, инквизи­ция могла накладывать денежные штрафы и требовать возмещения судебных из­держек. Конфискованное имущество поступало королю; но так как за счет кон­фискованного имущества производилась оплата всех должностных лиц инквизиции, то фактически фонды эти поступали в пользу инквизиционного трибунала. На этой почве происходило немало конфликтов не только между королями и инквизи­торами, но и между папами и монархами. На ассамблее инквизиции, собравшейся в Вальядолиде 27 октября 1488 г. под председательством Торквемады, было решено (постановление XIII) просить королей, чтобы они заботились прежде всего о вы­плате жалованья инквизиторам и иным должностным лицам инквизиции, так как «в прежние времена... эти лица не получали своего жалованья вовремя и в соот­ветствии с распоряжением их высочеств... а если окажется невозможным испра­вить положение, то может произойти множество осложнений и нашему святому делу будет нанесен ущерб»; при этом инквизиторы указывали, что, в случае если неотку­да будет изыскать средства для оплаты жалованья, они вынуждены будут продать имеющееся в их распоряжении имущество и другие вещи на сумму, которая могла бы обеспечить выплату жалованья. Бесспорно, чинились при этом злоупотребления, потому что одной инструкцией, данной в Авиле 25 мая 1488 г., отмечается, что инквизиторам «ради получения жалованья не следует налагать штрафов и наказа­ний больших, чем велит закон». О подобных же злоупотреблениях свидетельствуют письмо капитана Гонсало де Айоры (июль 1507), касающееся действий инквизито­ра Люсеро, и петиция папе (1507 г.) от епископа Кордовы Хуана де Дасы и от городских властей, в которых речь идет о бесчинствах агентов инквизиции в связи с конфискациями. В первые годы конфискаций было огромное количество. В Кордове в 1501 г. за счет конфискаций было выплачено жалованья судьям и ушло на покрытие издержек' 33 тыс. мараведи. В 1503 г. эта сумма составила 500 тыс. мараведи. Один документ, относящийся к конфискации имущества архи­дьякона Кастро, сына обращенного, свидетельствует, что это имущество (кстати, весьма значительное) разделили между собой кардинал Карвахаль, инквизитор Люсеро, королевский казначей Моралес и секретарь короля Фердинанда — Хуан Руис де Кальсена. Папы признавали права короля на конфискованное имущество. Папское бреве от 18 февраля 1495 г. устанавливает, что распоряжение имуществом осужденных всецело зависит от королевской воли.

Во владениях Арагона, и особенно в Валенсии, конфискации вызвали осложне­ния иного свойства. Законом короля Хайме было установлено, что имущество вассалов, приговоренных к смерти за ересь, измену и т. п., переходит к их сеньорам. Инквизиция нарушала этот закон, и в связи с этим духовенство и знать предъяви­ли на кортесах в Ориуэле в 1488 г. и на кортесах 1510 г. петиции королю, жалуясь на действия инквизиторов. Несмотря на обещания, данные королем, меры для пресечения зла приняты не были.

Штрафы сначала взимались непосредственно инквизицией, затем королевской казной и, наконец, снова стали взиматься инквизицией, которая предназначала их на покрытие чрезвычайных расходов. Потеря имущества при конфискациях не всегда была полной. Если вдова и дети осужденного были бедны, то им назначалось умеренное пособие, и нередко король разрешал им свободно распоряжаться унаследованным от отца имуществом.

Финансы.

Усложнение аппарата управления кастильского королевства, рас­ширение его функций и международных связей требовали, во-первых, хорошо орга­низованной финансовой системы с твердо фиксированными доходами и, во-вторых, армии, зависящей от короля и пригодной для ведения войн с народами других стран. Фердинанд и Изабелла стремились обеспечить обе эти предпосылки.

Реформа в области управления финансами была подробно разработана, и были приняты, необходимые законодательные мероприятия, чтобы добиться ее проведе­ния на кортесах в Толедо в 1480 г. Необходимо было навести порядок в финан­совых делах и отказаться от политики щедрых пожалований. В противном случае страну, ввергнутую в смуту в период правления Энрике I, издало банкротство, кото­рое привело бы к истощению ее производительных сил, к выгоде немногих лиц, обладающих привилегиями. Депутаты городов, чьи жалобы Энрике IV оставлял втуне, обратились с просьбами об упорядочении фискальной системы к Фердинан­ду и Изабелле. Их петиции обсуждались на кортесах в Мадригале в 1476 г. и на кортесах в Толедо в 1480 г. В результате короли приняли решение об отмене данных Энрике IV пожалований различных доходных статей. Отнятые у государ­ства доходы были возвращены в казну (с. 506—508). Для пресечения ряда зло­употреблений приняты были особые меры: отменены и аннулированы были все новые. И чрезмерные налоги, введенные после 1464 г. с разрешения Энрике IV в нескольких морских портах и других населенных пунктах, весьма обременительные для скотоводов, пастухов, погонщиков мулов и т. п. Все попытки Энрике IV отме­нить эту привилегию были безуспешны. Еще раньше особым актом, данным в Мадригале, Фердинанд и Изабелла подтвердили один из законов Альфонса XI, согласно которому запрещалось частным лицам или корпорациям «просить, требо­вать, взимать или налагать новые проходные пошлины, проездные и замковые», причем были отменены все пожалования подобного рода. В законе, данном в Толедо, указывалось, что все, кто владеет имуществом на территории королевского домена, даже если они и проживают в другом месте, обязаны платить подать с этого имущества. К подобной мере прибегал уже Энрике IV, который стремился поло­жить предел практике уклонения от уплаты податей. Наконец, чтобы покончить с экстраординарными изъятиями, короли распорядились, что в случае, если церковь, университет или какое-либо «частное лицо» пожелает даровать кому-нибудь в качестве привилегии изъятие от налогов, то такое изъятие надлежит делать в пользу «наименее обеспеченных тягловых людей» (pecheros), а не в пользу богатых. Это решение свидетельствует, что обычно подобными пожалованиями пользовались те, кто наименее нуждался в льготах и наименее заслуживал их. Но если короли соглашались на некоторые изъятия от податей, уплачиваемых короне, то зато они подтвердили старые законы, которые запрещали давать подобные привилегии, если речь шла о податях, которые уплачивались городом даже в том случае, если долж­никами оказывались дворяне и духовные лица.

Когда таким образом были устранены помехи и искоренены злоупотребления, которые препятствовали поступлению налогов в королевскую казну, короли при­ступили к упорядочению сбора податей и организации необходимых для этого учреждений. Короли в первую очередь стремились упорядочить три рода поступ­лений: гербовый сбор, доходы от алькабалы и таможенные пошлины. Поступления первого рода были увеличены благодаря тщательно разработанной системе орга­низации королевской канцелярии и уточнению ее функций, а также вследствие установления таксы на все операции, связанные с рассылкой документов, скреплен­ных подписью короля и королевы (посланий, привилегий, пожалований, грамот и т. д.). Относительно алькабалы был издан указ, идея которого принадлежала Сис-неросу. Сбор алькабалы был доверен городам, точнее говоря, за ними была запи­сана часть поступлений, пропорциональная их платежеспособности. Размер обло­жения был 10 /о. Королева Изабелла, сомневавшаяся в законности сбора алькаба­лы, поручила в своем завещании специальной комиссии изучить вопрос, имеет ли корона законное право требовать этот налог. Сиснерос пошел дальше и просил Карла отменить его. Но ни одна из этих попыток не имела успеха. Система таможенных пошлин не претерпела значительных изменений; отменены были лишь сборы подобного рода на границе с Арагоном (с. 564). Был подтвержден запрет вывоза золота, серебра, меди, металлических сплавов и звонкой монеты. Все путе­шественники подвергались обязательному осмотру с целью предотвратить вывоз тех ценностей, которые, согласно экономическим воззрениям того времени, составляли основное богатство страны. Так, каждый, кто собирался уехать из страны, должен был явиться к коррехидору, алькальду или иному представителю власти в данной местности и объявить в присутствии нотариуса и свидетелей, куда он направляется, когда вернется, какие вещи берет с собой и т. д. Лица, уличенные в нарушении правил о вывозе запрещенных товаров и изделий, строго наказывались особыми алькальдами, надзирающими за таможнями.

Но ни этих сборов, ни прочих обычных налогов, известных издавна (монтазго, партазго, подорожный сбор, королевская треть, субсидии кортесов, доходы от моно­полий, например соляной монополии и т. п.), не хватало для покрытия возрастаю щих расходов государства. Необходимо было вводить новые налоги. Так появился налог, известный под названием «Булла крестового похода» {Bulla de cruzado) — доход от продажи индульгенций, поступавший в королевскую казну и предназначав­шийся для ведения войны с неверными. Папы несколько раз жаловали Изабелле и Фердинанду право сбора этого налога. И хотя эти пожалования и были времен­ными, но в конце концов «булла» превратилась в налог обычный и постоянный Сбор его приводил ко многим злоупотреблениям, на что жаловались кортесы 1512 г Королям была пожалована также церковная десятина, предназначенная для борь­бы с маврами, хотя употреблялась она и на другие нужды, в частности на ведение войны в Италии.

Наконец, завоевание и колонизация Америки принесли с собой новые доходы, е первую очередь доходы от рудников, бывших собственностью короны. Эксплуатация их обычно временно уступалась частным лицам на условиях уплаты сперва полови­ны добываемого металла, а затем одной трети. С этой целью руда должна была доставляться на литейные заводы, основанные государством. Хотя в землях, откры­тых до 1516 г., золото и серебро были найдены не в таких количествах, как на это рассчитывали короли и сам Колумб, но все же доходы были довольно значительны­ми. О росте добычи золота короли неустанно заботились, напоминая об этом в грамотах и инструкциях правителям и подробно разрабатывая порядок выдачи раз­решений на эксплуатацию рудников. В Индиях были также введены следующие налоги: церковная десятина (буллой Александра VI от 16 ноября 1501 г.), гербовый сбор — грамотой от 14 января 1514г., таможенные пошлины и т. д. (с. 569—571). Реформа финансового ведомства была завершена рядом мероприятий, относя­щихся к монетному делу. Раздача привилегий по чеканке монеты во времена Энрике IV (тогда существовало до 150 монетных дворов) привела к обесценению звонкой монеты. Католические короли свели количество монетных дворов к шести (в Бургосе, Толедо, Севилье, Сеговии, Корунье и Гранаде), причем все эти дворы принадлежали короне. Они чеканили полноценную монету из золота, серебра и меди (добли, гранадские экселенте и др.) с изображением короля и королевы и их гербами (арбалет и пучок стрел). Денежной единицей была мараведи. В королев­ской грамоте 1479 г. была установлена ее стоимость: 30 мараведи были приравне­ны к одному серебряному реалу, а 375 мараведи составляли один золотой экселенте (подобный арагонскому флорину, но высшей пробы).

Несмотря на все эти реформы и на рост доходов, Изабелла вынуждена былг не раз прибегать к займам; так, например, в 1493—1494 гг. она заняла у секретарей короля Фердинанда и барселонских купцов 266 тыс. сольдо с переводом долгг на арагонскую казну. И хотя в год смерти королевы кастильский бюджет бы; почти сбалансирован, но долг достигал 127 млн., а через некоторое время (в 1509 г., вырос до 180 млн. мараведи.

Новое войско.

Завершенная при Фердинанде и Изабелле военная реформ* заключалась в том, что изменен был порядок комплектования коронных войск, различные подразделения оснащены были новыми техническими средствами. Из­менение способа комплектования достигнуто было увеличением контингента наем ных солдат и введением иных форм воинской повинности для населения, прожива­ющего на территории королевского домена, и в частности для милиционных опол­чений городов. В результате осуществления этих мер удалось покончить с суще­ствующими издревле дружинами (mensnadas) сеньоров, которые подрывали дис­циплину в войске и служили опорой знати. В войне с Гранадой принимали участие все традиционные виды кастильского войска: королевские люди (gentes del rey), пажи'(donceles), оруженосцы (escuderos), рьщари коронной службы (caballeros continues), милиция городов (Эсихи, Толедо, эрмандады и т. д.), дружины сеньоров (3000 конных рыцарей и 200 пехотинцев графа Тендильи, 200 людей кардинала Толедского, отряды севильского архиепископа и графа Бенавенте) и кавалеры духовно-рыцарских орденов (кавалеры ордена Сантьяго возглавлялись магистром этого ордена). Походы и экспедиции в Африку не раз совершались и предприни­мались каким-либо магнатом на своей риск и страх, без участия короны. Но число королевских войск возрастало и в конце концов превысило вооруженные силы знати. В Галисии после проведения энергичных мер, обуздавших местную знать, король и королева разместили отряды войск, оплачиваемые казной. Численность королевской гвардии, в период гранадской кампании принявшей участие в военных операциях, превысила 3000 человек.

Контингенты коронного войска увеличились еще более после того, как учреж­дена была «Старая гвардия» (Guardias viejas) в составе 2500 конников и в войско влились новые пополнения — отряд конных лучников, которых в 1502 г. привел из Фландрии Филипп, и наемные дружины, рекрутируемые Фердинандом в Неаполе. Основное изменение в системе набора войск было зафиксировано в грамоте от 22 февраля 1496 г., согласно которой устанавливалось, что военную службу обязан был отбывать каждый двенадцатый мужчина в возрасте от 20 до 40 лет. Рекру­тируемые таким образом воины не принимали активного участия в боевых опера­циях. Они составляли род резерва, призываемого по мере необходимости, причем солдаты этих подразделений получали определенное жалованье в период, когда они находились в рядах армии. По-видимому, различные области страны поставля­ли эти контингенты по особой разверстке, в порядке очередности. Сиснерос при­нял меры для дальнейшего развития подобной системы комплектования армии, желая довести численность резерва до 40 000, и добился призыва в 1516 г. 30 000 пехотинцев. Значительные трудности вызывало комплектование кавале­рии — рода войск, численность которого всегда было нелегко довести в Испании до нужных пределов. Преимущественно в ходе итальянских войн создана была, уже в царствование Карла V, новая система, которая легла в основу организации испанского войска в новое время. Походная жизнь, жажда славы, добычи, почестей, дух тщеславия, всегда пробуждающийся в стране, которая ведет завоевательные войны, — все это способствовало появлению солдат-профессионалов и влекло в армию дворян, искателей приключений и всевозможных честолюбцев, мечтавших о быстрой карьере.

Коренные изменения произошли в военной технике, что оказало влияние и на организацию армии. Фердинанд и Изабелла отказались от старого подразделения войск на неравные по числу бойцов единицы — так называемые батальи (batallas), в состав которых входили дружины сеньоров, и разделили воинские контингенты на батальоны по 500 солдат, в состав которых в свою очередь входило 10 отря­дов — куадрилий. Позже, по инициативе военачальника Гонсало де Айоры (по­лучившего военное образование в Италии) и Гонсало де Кордовы, не только было введено подразделение войска на роты (compahias или capitanias) численностью по 500 бойцов и полки (coronelias или escuadrones) по 12 рот, но и было усовер­шенствовано вооружение и изменена тактика ведения боевых действий. Опыт, приобретенный в войнах конца XV в. и начала XVI в., и пример чужеземных армий побудили объединить в составе каждого полка различные роды оружия. Пехотным полкам приданы были отряды по 600 конников и 64 пушки. В пехоте имелись наряду с копейщиками и лучниками и мушкетеры; таким образом, в одном и том же подразделении применялось и холодное и огнестрельное оружие.

Артиллерия играла большую роль в войне с Гранадой. Фердинанд и Изабелла пригласили из Италии, Фландрии и Германии инженеров и артиллеристов, которые под руководством Франсиско Рамиреса, или Рамиро, сеньора де Борноса, прозван­ного «Артиллеристом» (крупного знатока; нового оружия и применения пороха в саперном деле), создали кастильскую артиллерию. Употреблявшиеся тогда орудия назывались ломбардами, пасоболантами, сербатанами, рибадокинами и т. д. Ядра были каменные. Тогда же было организовано санитарное обслуживание войска (на роту полагались лекарь, хирург, аптекарь и помощник, имелись также полевые госпитали) и появилась военная, администрация, введению которой армия была в значительной мере обязана Айоре.

Соответственно изменилась и номенклатура командных должностей; старая си­стема, основы которой зафиксированы в «Партидах», была вытеснена новой. Долж­ность коннетабля стала лишь почетным званием, а его заместители или маршалы, которые еще фигурируют при завоевании Гранады, теперь исчезают окончательно. Королевский знаменосец (alferez) превращается в хранителя знамени (porleestandarte) короля. После реформ Айоры и Кордовы появляются полковники, капитаны (capitanes), командующие подразделениями в 500 человек; командиры рот (cabos de batalla) и десятские — командиры отделений (cabos de diez).

То же происходит и во флоте. Адмирал Кастилии, обладавший значительными правами юрисдикции, утратил свое былое влияние вследствие реформ, проведенных королем и королевой, и изменений в системе управления флота, вызванными от­крытием Америки. Действительное руководство флотом переходит с 1479 г. к главному капитану (capitdn mayor). Кастильский флот сыграл немалую роль в войнах с Португалией, Гранадой и в африканских походах. Прославленными его командирами были Хуан де Вильямарин, Шарль или Карлос де Валера и др. Хуану Безумную в ее свадебном путешествии во Фландрию сопровождало 130 кораблей с двадцатитысячной командой. Король Фердинанд уделял особое внима­ние морской службе и определил функции военных и торговых кораблей при ведении боевых операций. Торговые суда должны были участвовать в войне в качестве транспортов и каперов.

Каталонский флот начал приходить в упадок со времени правления Хуана II, который мало уделял внимания его развитию. Все же в 1506 г. была создана армада под командой Педро де Кардоны, которая была направлена в Неаполь к Фердинанду. В 1515 г. у берегов Берберии действовала другая армада из 9 галер, одного галеона и еще одного корабля, с помощью которой Луис де Рекесенс разгромил турок. По-прежнему существовало различие между королевской эскадрой и армадой Депутации Каталонии. Указом 1494 г. Фердинанд обязал провинции Каталонию, Валенсию и Майорку держать в боевой готовности по одной галере для защиты побережья от турецких пиратов.

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: