Средневековая цивилизация Запада»

Под «средневековой цивилизацией Запада» мы склонны понимать тот тип общества, который сложился в Западной Европе в результате синтеза античных, варварских и христианских традиций. От античности этот тип общества унаследовал идеи империи, понтификального авторитета, римского права и собственности. От варварства средневековая цивилизация восприняла традиции свободы, равенства, демократии. От христианства средневековая цивилизация взяла, кажется, все, но самой фундаментальной стала идея индивидуального договора верующего с Богом.

Само определение «средневековая» производно от понятия «средние века» (medium aevum), введенного в XV в. итальянским гуманистомФлавио Бьондо (+1463 г.). Этим понятием он обозначал период истории с V в. по XV в., т.е. период между античностью и новым временем. «Средние века», «средневековый период», по оценке гуманистов, просветителей и позитивистов – это время тотального упадка культуры, знаний, образования, это время беззакония, непрерывных междоусобных войн, уничтожения инакомыслящих в ходе крестовых походов, инквизиции, преследования еретиков.

Иную оценку «средним векам» и «средневековью» давали романтики. Они считали этот период временем наивысшего прогресса человечества, совершенной нравственности, самодостаточного быта и благосостояния. Только в средневековом обществе народ был носителем высшего суверенитета, и потому короли были ответственны перед народом. Только в «средние века» человек был движим возвышенными мотивами и устремлениями.

Историки материалистической направленности рассматривали средневековое общество как неразвившееся настоящее, как эмбриональное состояние современности. Они отыскивали в средних веках зачатки «парламентаризма», «конституции», «частной собственности», «классов» и «классовых антагонизмов». Такой модернизирующий подход лишал средневековую цивилизацию специфики, оригинальности и неповторимости и возводил, по существу, барьер непонимания той эпохи.

Сегодня осмысление истории средневековой цивилизации невозможно без достижений французской культурно-исторической школы, сформировавшейся вокруг журнала «Анналы» и представленной именами М. Блока (+1944 г.), Л. Февра (+1953 г.), Ж. Дюби и Ж. Ле Гоффа. Историки этой школы исходят из убеждения в том, что человек средних веков не тождественен современному. Он совершенно отличен по характеру своего сознания и поведения, по ценностным ориентациям и отношению к традиции, по восприятию самого себя, своей жизни, внешнего мира и Бога.

Для понимания специфики средневекового общества М. Блок и Л. Февр предложили понятие «ментальности», или «менталитета», под которым имелись в виду мыслительные установки, коллективные представления, склад ума. На наш взгляд, ментальность представляет собой дологический, дорациональный уровень сознания, основанный на вере и интуиции и оперирующий символической, вневербальной знаковой системой.

Увидев колоссальное различие в типах мышления человека средневековой цивилизации и человека современного, историки школы «Анналов» открыли «другие средние века» (так, между прочим, назвал свою главную книгу Ле Гофф). «Средние века» оказались не «безвременьем», не «провалом» в истории человечества, но временем интенсивного по напряженности интеллектуального поиска и обретения высокой духовности, не известной ни предшествующей, ни последующей эпохам.

Нам еще предстоит выяснить специфику и достижения средневековой цивилизации Запада. Сейчас же мы ограничимся указанием на то, что под таковой мы понимаем королевства Англию, Францию, Германию, испанские королевства (Кастилия, Арагон, Леон, Наварра), Португальское графство, итальянские государства (Сицилийское королевство, теократическое государство римских пап, королевство Италия и др.), Бургундское герцогство, королевства Чехию, Польшу, Венгрию, то есть католические государства X – XV вв., оставляя за собой право освещения предыстории важнейших из них с V в. Объединяющими признаками этой цивилизации являются католическая церковь, латинский язык, сеньориально-вассальная система, иерархическая структура общества, феодальное право.

Среди факторов становления средневековой цивилизации современные историки в первую очередь указывают на неблагоприятные изменения естественно-географических условий и климата; похолодание, произошедшее в последние столетия существования Римской империи, привело к деградации агрокультуры, к невозможности ведения крупного латифундиального хозяйства, к миграциям из северных областей. Другим фактором стало кризисное изменение демографической ситуации; резкий упадок воспроизводства в римском обществе сделал проблематичной экономику, основанную на применении огромной массы несвободного труда; напротив, демографический взрыв в варварском обществе усилил его агрессивность, наступление на Римскую империю. Несомненно, нужно учитывать политический фактор – распад империи на западную и восточную части, при этом западная часть стала переживать дальнейшее обособление провинций, их суверенизацию; именно объявившие о своей самостоятельности провинции опирались на германские племена как на естественных союзников в борьбе с Римом. Дополнительным фактором стала эволюция римского общества, в котором появились колонатные и патронатные отношения, повлиявшие на складывание отношений феодального господства и подчинения. Немаловажным фактором стало вторжение варваров, утвердивших общинный уклад жизни. Весьма существенным оказался религиозный и вообще социально-психологический фактор, связанный с вытеснением язычества христианством.

Христианство несправедливо недооценивалось в материалистически ориентированной историографии. Между тем, именно христианство впервые категорически отвергло жертвоприношения. Христианство впервые утвердило эгалитарный взгляд на человека без различия этноса, сословий и пола. Человек воспринимался как образ и подобие Бога. Варвари раб впервые стали рассматриваться не как существа низшего порядка, но как люди, обладающие святостью и достоинством. Женщина перестала трактоваться как вещь и впервые обрела человеческий статус. Христианство возвысило моральную оценку труда, прежде считавшегося уделом скота и рабов; в христианской доктрине труд рассматривался как единственная форма очищения от греха, в том числе первородного; труд самый тяжелый и грязный, невозблагодаренный сообщал достоинство и святость. Христианство впервые обратилось к внутреннему духовному миру человека, его морали. Достаточно сказать, что только с христианством в европейские языки вошли понятия «совести» и «греха». Предшествующим языческим культурам эти понятия не были известны.

Христианская церковь утвердила веру в единого и всемогущего Бога, взаимоотношения с которым верующих строятся на индивидуальном договоре, «Завете»; по этому мистическому соглашению верующие неукоснительно следовали заповедям Бога, а Бог даровал им Царствие Небесное. Эта идея предопределила личностный характер связей в средневековом обществе, основанных на идее договора с двусторонними обязательствами. Христианская церковь, наконец, сообщила ощущение единства средневековому обществу, не знавшему этнических и национальных границ.

Идея «универсальности» – одна из осевых идей средневекового сознания. Все общество средних веков пронизано «универсальными» отношениями, т.е. общими для всего культурного пространства западно-христианского мира. «Универсальна» католическая церковь с ее единой догматикой, единой организацией, единой практикой богослужения и единым сакральным языком – латинским. «Универсален» «феод» как тип социальной связи, повсюду воспроизводивший одни и те же иерархические формы господства и подчинения, покровительства и служения. К «универсальности» устремлялось средневековое образование, «семь свободных наук» которого должны были объять все сферы проявления мира как предначертания плана грядущего спасения. Тягой к «универсальности», т.е. к полной самодостаточности, ненуждаемости ни в каких дополнениях проникнуты «Суммы знаний» и «Энциклопедии» средневековых схоластов, не говоря уж о знаменитом споре об «универсалиях» и «номиналиях».

В самом общем смысле «универсальность» понималась как вселенскость и всеобщность (ср. латин.: universus, древнегреч.: καθωλικος), как единство и сопричастность к одной-единственной истине (unus), воплощенной в католической доктрине. В последнем случае «универсальность» мыслилась как преодоление раздвоенности мира между Добром и Злом, между Богом и Дьяволом, Христом и Антихристом, Раем и Адом, верой и безверием, душой и телом.

О двух царствах или монархиях – совершенном, идеальном Божьем и несовершенном, греховном «земном» – писал Августин Блаженный (354 – 430 гг.). Под «Божьим царством» он склонен был понимать церковь, правда, не в ее свершившемся, историческом содержании и качестве, но в идеале, полагании цели, к которой надлежало стремиться человеческой воле. Именно церковь, по его мнению, воплощала идеал религиозного объединения человечества – универсальную монархию, способную спасти мир от раздвоенности.

В самом начале состояние Римской церкви давало мало надежды на это великое предназначение. Рим был провинцией и уступал ведущую роль в христианском мире Александрии и Антиохии, а в IV в. – Константинополю. Слово «папа» еще не было титулом, но лишь уважительным обращением ко всякому священнику преклонного возраста. Тогда мало что предвещало превращение утлого «Суденышка Св. Петра», (Naviculum Sancti Petri), как уничижительно именовалась Римская церковь, в новый Ноев ковчег, которому предстояло спасти христианство во Всемирном потопе варварских завоеваний. За Римом была слава мученичества первых христиан, память о которых хранили знаменитые катакомбы, а также воспоминание о начале миссии первоапостола Петра, воздвигшего в Риме первую на Западе христианскую церковь. Именно к ней в V в. стали относить слова Христа: «Петр еси, и на камне сем созижду Церковь Мою, и врата Адовы не одолеют ею.» Тогда же сложилось предание о ключах от Царства Божьего, врученных Христом Петру, которыми, по преемству, стали владеть римские первосвященники. Позднее сложенные накрест два золотых ключа станут обязательным элементом папской геральдики.

Предание о ключах, имевшее для тогдашнего религиозного сознания гораздо большую силу убедительности, чем для современного рационалистического мышления, послужило решающим обоснованием прав Рима на более высокую пастырскую миссию – объединение всех христиан под своей спасительной дланью. Впервые о примате римского епископа в делах веры заявил папа Лев I Великий (440 – 461 гг.), снискавший себе славу защитника христиан перед гуннским нашествием. Он не устрашился прийти к самому Аттиле и грозной проповедью и прорицанием скорой смерти, если завоеватель осмелится войти в Вечный город, остановил жестокого вождя гуннов. Передавали, что рядом с папой явился разгневанный апостол Петр, потрясавший огненным мечом. Кажется, тогда римский понтифик стал рассматриваться как наместник апостола Петра на земле.

В дальнейшем мирское содержание первосвященнического служения усиливалось. При папе Григории I Великом (590 – 604 гг.), известном своими моральными и агиографическими сочинениями, сложилось представление о «патримонии Св. Петра», т.е. о вотчине, включавшей Рим и округу, которая передавалась по наследству тому, кто вступал на папский престол. В пределах этого патримония папа осуществлял чисто владетельные функции. Вакуум политической власти в эпоху варварских вторжений еще более упрочивал положение папы как государственного правителя. Он снабжал город водой и продовольствием, заботился об укреплении крепостных стен, платил солдатам, осуществлял раздачи хлеба беднякам и т.д.

В VIII в. Рим вел войны за земли с лангобардами и Равеннским экзархатом, распоряжался коронами и осуществлял, по существу, сеньориальные права в отношении Каролингов, требуя служения от Пипина Короткого, а затем – и от Карла Великого. В 756 г. – эту дату считают рождением светского государства пап, прошедшего через все перипетии до XX в. – папа Стефан II (752 – 757 гг.) заключил договор в Креси с Пипином, по которому Риму «возвращались» занятые лангобардами и византийцами земли в Италии. В 774 г. этот договор был подтвержден Карлом Великим. Тогда же был составлен так называемый «Константинов дар», согласно которому император Константин в благодарность за исцеление от смертельной болезни, совершенное папой Сильвестром I (314 – 335 гг.), даровал главе римской церкви земли всей западной части империи. Эта грамота, как и позднее составленные «Лжеиссидоровы декреталии», послужили обоснованием теократических притязаний Рима.

Свое первое формулирование теократическая доктрина получила при папе Николае I (858 – 867 гг.), который заявлял, что римский папа обладает всей полнотой власти в христианской церкви и является ее единственным главой. От него исходила власть епископов; он мог судить любое духовное лицо. Власть папы ставилась выше власти светских государей, подлежащих пастырскому поучению и наставлению. Папа Иоанн VIII (872 – 882 гг.), опираясь на учение Гинкмара Реймского, обосновал правомочие римского понтифика объявлять об угодности или неугодности Богу того или иного правителя.

Уже в этом чисто мирском содержании притязаний папства критически мыслившие теологи христианства усматривали признаки раздвоенности церкви, чреватые ее искажением и вырождением. Еще более явными чертами раздвоения были расхождение западной и восточной церквей сначала по вопросу об иконах, а затем – о догмате «filioque», т.е. об исхождении Св. Духа либо только от Бога Отца, как учили на Востоке, либо от Отца и от Сына, как считали на Западе, а также схизмы внутри самой западно-христианской церкви. Как известно, в 858 г. энергичный и амбициозный папа Николай I объявил о низложении константинопольского патриарха Фотия, а тот, нимало не смущаясь словесными проклятиями и оставаясь в сане, анафематствовал, в свою очередь, римского первосвященника. Затянувшийся конфликт закончился в 1054 г. торжественным объявлением об отделении церквей, провозглашенным в Риме Львом IX, а в Константинополе – Михаилом Керуларием. Нельзя забывать, что в самом Риме в VIII – Х вв. правили одновременно два и более пап.

В условиях, когда каждая из двух христианских церквей объявляла о своей истинности и о своем предпочтительном назначении на объединение всех христиан в универсальную монархию, когда проповедовали папы и лже-папы, с особой остротой актуализировалась проблема спасения. Сильное недовольство вызывало качество духовного наставничества римско-католической церкви, переживавшей в середине IX – X вв. времена глубокой моральной деградации. Дело доходило до того, что на римском престоле в 855 – 858 гг. под видом папы оказалась женщина – «папесса Иоанна». Будучи дочерью англо-саксонского монаха, обладая способностями к интеллектуальным занятиям, она пришла в монастырь, движимая страстной любовью к одному юному монаху, для чего облачилась в мужское платье и приняла мужской образ. Личные дарования выделили ее в настоятели монастыря, а затем, когда Рим был озабочен проблемой избрания папы, выдвинули на это высшее в церковной иерархии место. Став «папой», она не рассталась со своими амурными привязанностями и забеременела. Однажды, во время одного из церковных праздников, с ней случились родовые схватки, она упала посреди процессии и родила в страшных муках, окончившихся смертью и роженицы, и новорожденного.

В Х в., на протяжении более пятидесяти лет, папская тиара была разменной монетой в любовных делах знатных куртизанок – матери и двух дочерей – Феодоры Старшей, Мароции и Феодоры Младшей. Папа Сергий III (904 – 911 гг.) – любовник Феодоры Старшей, отец двух ее дочерей, с которыми он также имел интимные связи – добился власти благодаря деньгам своей возлюбленной и убийству двух пап. «Моментальная смерть менее страшна, чем долгое пожизненное заключение»,– цинично говорил этот папа-убийца. Любовником Феодоры-матери был и Иоанн Х (914 – 928 гг.), который пастырскому посоху предпочитал меч или копье, а кресту – латы. Иоанн XI (931 – 936 гг.) был сыном Мароции и Сергия III. Позднее папская тиара досталась внуку Мароции – 16-летнему юнцу Октавиану, прославившемуся невиданной распущенностью. Боясь дурной славы, он принял имя Иоанна ХII (955 – 964 гг.), и с тех пор возник обычай менять имя, принимая сан папы. При нем Латеранский дворец превратился в публичный дом. На разнузданных оргиях он пил за здоровье Дьявола, играл в карты, беззастенчиво торговал должностями, закладывал папские регалии, участвовал в ночных грабежах, посвящал священников в конюшне. Не уступал ему в черной славе Бенедикт IX (1032 – 1044 гг.), из той же фамилии Феодоры и Мароции. Став папой едва ли не в 12 лет, он был изгнан за разбои, насилия и развращенность. Его обвиняли в чародействе и связях с Дьяволом. В конце своего позорного правления он продал папский престол с аукциона.

Испытываемые «кораблем Св. Петра» бедствия переполняли страхом сердца христиан перед будущим, внушая мысль о скором наказании и Страшном Суде. Распространялось убеждение в том, что церковь в ее подобном состоянии перестала быть истинной и стала дьявольской. В качестве иной опоры, более надежной, и иной силы, способной покарать ставшую Вавилонской блудницей церковь, стала рассматриваться Римская империя, идея которой никогда не исчезала в средние века и была далеко не фикцией, но – одной из доминант средневекового способа мышления, ибо «Римская империя» понималась как последняя «Земная монархия», названная в «Откровении» Иоанна Богослова, которая исчезнет только со Вторым пришествием Христа, Светопреставлением и Страшным Судом, уступив затем место «Божьему Царству».

При Карле Великом, получившем славу спасителя христиан от язычников – данов и авар и иноверцев – сарацин, в первом случае вполне заслуженную, во втором же явно преувеличенную и явившуюся, скорее, запоздалым отблеском успеха деда – Карла Мартелла, сложилось представление о трансцендентном переносе империи и императорской власти на тот народ и того правителя, который предызбран самим Богом и которому, в знак предызбранности, даруется победа над неверными и передаются, в качестве бенефиция, земли, прежде ими занятые. Более того, считалось, что император, как получавший имперские владения непосредственно от Небесного Сеньера, вправе судить земные дела церкви. И тот же Карл Великий, прежде чем короноваться императорской диадемой в Риме, прежде чем восстановить Римскую империю в новом качестве как «Священную Римскую империю», более действительную «универсальную монархию», реально объединявшую всех христиан, взял на себя роль третейского судьи в конфликте папы Льва III (795 – 816 гг.) и верующих, недовольных злоупотреблениями главы римской церкви и поднявших восстание против него. Жизнь папы была под угрозой – он был схвачен и заточен. Если бы не заступничество короля франков, ему бы вырвали язык и выкололи глаза. Защитив Льва III, Карл Великий потребовал от него оправданий и очистительной присяги, снимавшей со святейшего отца обвинения в разврате и клятвопреступничестве. Это был первый случай, когда глава светской власти фактически судил действия наместника Св. Петра, послуживший прецедентом последующих цезарепапистских притязаний «Священной Римской империи».

Лотарь I (8I7 – 855 гг.), опираясь на достигнутое Карлом Великим, упрочил более высокое положение империи в споре о супрематии между светской и церковной властями. По Конституции 824 г. новоизбранный папа обязывался приносить присягу императору, подобно вассалу; в выборах папы должны были участвовать не только священники, но и светские лица.

В середине Х в., когда каролингская династия, выдвигавшая императоров, угасала, и после смерти Лотаря II императорский престол оказался вакантным, произошло стремительное возвышение саксонской династии германских королей. Особенно возвысился Оттон I Великий (936 – 973 гг.). В 951 г., воспользовавшись жалобой Адельгейды, вдовы Лотаря II, заточенной в Каносском замке, он совершил поход в Италию, освободил пленницу и, обвенчавшись с ней, добавил к короне короля Германии регалии Итальянского королевства. После громкой победы при Лехе в 955 г., покончившей с набегами венгров, Оттон I получил всеобщее признание как охранитель спокойствия в христианском мире, а германцы снискали репутацию богоизбранного народа. Неслучайно именно к нему обратился за помощью папа Иоанн ХII, теснимый многими врагами. В 961 г. Оттон I с триумфом вошел в Рим и как избранный Богом победитель получал сеньориальные права на Священный город и императорский венец. Год спустя он торжественно короновался императорской короной, провозгласив утверждение «Священной Римской империи германской нации». При нем власть императора была настолько сильна, а состояние римской церкви – настолько плачевно, что в лице Оттона видели единственного достойного правителя всего христианского универсума и предстателя перед Богом, который мог судить, смещать, назначать римских пап и председательствовать на церковных соборах. Вскоре после помазания Оттон призвал ведшего безнравственную жизнь папу Иоанна ХII к ответу, созвал собор, который осудил первосвященника, лишив его сана и отлучив от церкви. По определению императора папой был избран Лев VIII (963 – 965 гг.), который принес присягу на верность Оттону I. Император стал практиковать назначение на церковные должности. В частности, известно, что он отправлял на Русь Адальберта в качестве епископа, впрочем, вскоре изгнанного. Низложенный Иоанн ХII, однако, не согласился с решением суда, считая императора неправомочным созывать собор, руководить его деятельностью и вообще вмешиваться в дела церкви. Он начал войну с императором, заняв Рим, заставив бежать Льва VIII и аннулировав постановления Оттоновского собора. Развязка последовала неожиданно: однажды папу нашли мертвым на ложе одной из его любовниц, убитым, по словам хрониста, самим Дьяволом. В преемники ему был избран Бенедикт V (964 г.), не признанный императором, отстраненный от управления церковью и сосланный в провинцию.

Подобно Оттону Великому вели себя в отношении папства и его наследники – Оттон II (973 – 983 гг.) и особенно Оттон III (983 – 1002 гг.), сын византийской принцессы, возродивший пышность римского двора с присущими тому этикетом, одеждами и придворными должностями, обладавший возвышенной поэтической душой, несколько преувеличенно сравниваемый с Аристотелем и Константином. Его учителем и духовником был монах Герберт Ориньякский – один из ученейших людей того времени, алхимик и астролог, предсказывавший близкий конец света, теолог и математик, введший в употребление арабские цифры. По воле императора он был вознесен на папский престол под именем Сильвестра II (999 – 100З гг.). С его теологической деятельностью связано формулирование концепции «универсальной монархии», во главе которой призван стоять император, получавший власть над христианскими народами по «божественному мандату». Его соправителем является папа, который должен отказаться в пользу императора от притязаний на светские прерогативы, оставляя за собой только дела веры. Здесь Сильвестр II впервые высказал сомнение в истинности грамоты о «Константинове Даре», часто использовавшейся для обоснования теократических амбиций Рима. Согласие между империей и католической церковью на основе признания верховенства императора оказалось возможным только при Оттоне III и Сильвестре II и только накануне Первого конца Света, перед наступлением 1000 г., когда император и папа соорудили в Риме высокую башню, обставленную свечами, на которой и тот, и другой, встав на колени, денно и нощно молились о спасении всего христианства.

Кризис церкви и возвышение империи, неизбежно повлекшее за собой реновацию язычества, вызывали эпидемии страха самим фактом существования этих двух противоборствующих сил подобно борьбе Христа и Антихриста. Пугала раздвоенность, невозможность выбора истины. Свой путь преодоления губительного раздвоения предложили в Х в. идеологи клюнийского движения, прежде всего Св. Эдд – основатель монастыря в Клюни. Главной бедой современной ему церкви он считал ее обмирщение, ведущее к разрыву между высоким призванием к спасению и мирским стремлением к власти, богатству и телесным наслаждениям. Им были сформулированы основные принципы исправления церкви: во-первых, запрет практики продажи церковных должностей (симония), приведшей к тому, что папами, епископами и аббатами становились не обладавшие должными достоинствами; во-вторых, осуждение, как недопустимого, сожительства священников с женщинами (конкубинат), втягивавшего церковь в сети мирских интересов, имущественных и наследственных споров, и одновременно восстановление обета безбрачия (целибат); в-третьих, упразднение обычая светской инвеституры, ставившего церковь в вассальную зависимость. Движение, начатое Эддом, не только привело к выводу церкви из кризиса и повышению ее авторитета, но и придало силы для утверждения своего превосходства над империей.

Из стен Клюни вышел монах Гильдебранд (1013 – 1085 гг.), необыкновенно честолюбивый и амбициозный, доведший до предела теократическую идею универсальной монархии во главе с папой. С 40-х гг. XI в. он реально руководил политикой Рима. Им редактировались постановления соборов, составлялись проекты папских булл. Им был предложен знаменитый порядок избрания пап, принятый Латеранским собором 1059 г., согласно которому пап надлежало выбирать на конклаве кардиналов, т.е. в закрытом «под ключ» (cum clave) помещении, дабы не испытывать давления на волю выборщиков со стороны светских лиц и, прежде всего, императора. По его настоянию были приняты требования клюнийской реформы церкви, по которой разрешались от сана все священники-симонисты и скомпрометировавшие себя конкубинатом. Им был составлен «Диктат Папы», провозглашавший абсолютную власть папы, непогрешимого в своих действиях, стоявшего над церковной и светской иерархией и даже над соборами, имевшего право освобождать подданных от присяги неугодным правителям, распоряжавшегося знаками королевского и императорского достоинства. «Одному ему все князья лобызают ноги»,– заявлялось в этом документе. Гильдебранд, убежденный в святости власти пап, низко оценивал властные полномочия светских правителей. «Кто не знает,– писал он,– что короли и князья ведут свое начало от тех, которые не знали ничего о Боге, но гордостью, хищничеством, коварством, убийством, преступлениями всякого рода приобрели власть от Князя века сего, именно Дьявола, чтобы слепой страстью и невыносимой неправдой господствовать над себе подобными»; «Каждый добрый христианин,– заключал Гильдебранд, – имеет больше права на королевский титул, нежели дурные князья.» Несколько раз он был претендентом на папский престол, но терпел неудачи на выборах. Не все разделяли убеждения Гильдебранда. Его порицал за светский экстремизм епископ Гумберт, глава того течения в церкви, которое настаивало на автаркии, т.е. самостоятельности, независимости церкви. Его осуждал за властолюбие и гордыню, называя «святым Сатаной», Петр Дамиани, выступавший за союз церкви с империей. Только нарушив постановление о конклаве как условии избрания, Гильдебранд смог добиться тиары с одобрения не кардиналов, но толпы, став папой Григорием VII (1015 – 1085 гг.). Свой понтификат он начал с низложения всех священников, купивших должности за деньги или получивших их в акте императорской инвеституры; он изгнал всех клириков, нарушивших целибат. Он проявлял себя как верховный сеньор и в чисто светских делах: инвестировал короны Польши, Венгрии, Дании, Германии, низложил императора Византии Никифора Вотаниата, угрожая ему крестовым походом, санкционировал вторжение Вильгельма Завоевателя в Англию.

Своими действиями новый папа вызвал протест императора Генриха IV (1056 – 1106 гг.). В 5 лет он был избран королем и, как писал хронист: «Не преуспел в мудрости ни перед людьми, ни перед Богом», постигнув из грамматики только одну «самосскую букву» – у – и то ее одну левую – греховную – часть. Генрих IV запретил проведение Клюнийской реформы в германских землях, созвал собор в Вормсе, который признал приход к власти Григория VII неканоническим, объявил его низложенным за впадение в ересь (он действительно имел связи с северо-итальянскими патаренами), за увлечение магией и астрологией (он вычислял по звездам судьбы своих врагов), за прелюбодейство (у него были какие-то отношения с маркграфиней Тосканской, владетельницей Каносского замка). В ответ на это Григорий VII отлучил в 1076 г. императора от церкви, обвинив его в незаконном пользовании властью, в убийстве трех королей, в том, что он «достиг власти кровопролитием и, опустошая все огнем, грабительством и мечом, домогается теперь утвердить свою неограниченную власть в церкви и государстве». Одновременно папа освободил от присяги Генриху IV всех его вассалов и подданных, вызвав тем самым всеобщее восстание против опального императора и санкционировав избрание альтернативным императором Рудольфа Швабского. Генрих IV вынужден был искать примирения с папой. Он предпринял уничижительное паломничество в грубых одеждах, босым, с женой и грудным сыном. Генриху пришлось идти длинным, обходным путем через земли сохранивших лояльность вассалов, но и там за право прохода ему порой приходилось платить целыми провинциями. В холодное зимнее время, терпя лишения, он преодолел Альпы и пришел к Каноссе, самому неприступному замку в Европе, где тогда укрывался опасавшийся за свою жизнь папа. Перед вратами замка он стоял несколько дней в униженной позе просителя, босой, с непокрытой головой, посыпанной в знак покаяния пеплом. Он был пропущен за первый ряд крепостных стен и еще три дня ожидал милости папы. Наконец Григорий VII снизошел к его мольбам и вышел, Генрих пал ниц и целовал папе ноги. Папа поднял раскаявшегося императора и снял с него отлучение. После этого Генрих IV оружием добился замирения в Германии и начал войну с папой. Вся католическая Европа раскололась на две партии: гвельфов – сторонников папы, получивших свое название по роду Вельфов, из которого избирались анти-императоры, и гибеллинов – сторонников императора, названных так по родовому замку Штауфенов, династия которых была в то время правящей в Священной Римской империи. В 1080 г. последовало второе отлучение Генриха IV, правда, уже не имевшее прежнего значения. Император овладел Римом. Папа, боясь суда и расправы, скрылся в неприступном замке Св. Ангела, а затем, вызволенный своим вассалом, герцогом сицилийских норманнов, бежал на юг Италии. Собранный императором собор назвал угодного Генриху IV понтифика.

Борьба, в конечном счете, закончилась ничем. Идеал универсальной монархии оказался недостижимым ни в цезарепапистской (проимператорской), ни в теократической (пропапской) интерпретации. Судьба двух величайших антагонистов – Генриха IV и Григория VII – тому подтверждение. И тот, и другой пережили несостоятельность своих устремлений и испили чашу покаяния. Генрих IV сложил с себя все знаки императорского достоинства в пользу сына, посвятив последние годы жизни служению бедным и прокаженным в лепрозории. Григорий VII окончил свои дни в отшельничестве, в строгом посте и аскетизме.

Еще будут вспышки борьбы за первенство в универсальной монархии. Ровно сто лет спустя Фридрих I Барбаросса будет принужден повторить «хождение в Каноссу» и целовать папскую туфлю. Еще будут развиты учения «о двух мечах» – «духовном», вручаемом папе, и «светском», передаваемом императору; вновь будут споры о том, какой меч выше. Вновь будут вспоминаться слова Гильдебранда: «Кто властвует над душой, должен властвовать и над телом». Еще будет «Авиньонское пленение пап». Но нормой взаимоотношений между империей и папством станет Вормский конкордат 1122 г., разграничивший духовную и светскую инвеституры – первая давалась церковной властью и касалась исключительно церковных должностей, вторая была сферой компетенции светской власти и относилась к церковному землевладению. Процедура духовной инвеституры предшествовала светской, делая церковь независимой.

Универсальная монархия в виде Священной Римской империи распадалась на королевства, те в свою очередь – на герцогства, графства и баронии, обладавшие сюзеренитетом, или суверенитетом, то есть правами содержать свои войска, объявлять войну и заключать мир, иметь свои законы, вершить суд, собирать налоги, чеканить свою монету, определять свои собственные измерительные стандарты, иметь герб и штандарт. Таким образом, универсальность императорской власти соотносилась с партикулярностью, разделением государственной власти среди той части феодалов, которая обладала статусом сюзеренов (или суверенов).

Императорская власть в этой монархии, согласно Золотой булле 1356 г. Карла IV, передавалась лицу, избранному на сейме курфюрстов. Вслед за этим вновь избранный император должен был совершить коронационный поход в Рим и пройти ритуал помазания в соборе Св. апостолов Петра и Павла. Династийная власть в Священной Римской империи не была законодательно закреплена, и сыновья получали императорские полномочия только после одобрения их кандидатуры в ходе голосования. Кроме этого, власть императора ограничивалась съездами сюзеренов, рейхстагами.

Правовой основой средневековой цивилизации Запада является договор, обозначавшийся понятием «feodum». Здесь следовало бы освободиться от упрощенного понимания «феода» только как земельной собственности. Утвердившееся в вульгате слово «feodum» образовано от классического латинского «foedus». Отражая определенную печать германизации в фонетике, оно вполне унаследовало римский смысл, сохранив основные значения – «союз», «договор», «соглашение». Стало быть, «феод» – в первую очередь «союз», заключавшийся между двумя сторонами, со взаимными правами и обязанностями, с обоюдной ответственностью; «договор», заключавшийся публично, в присутствии свидетелей, нередко оформлявшийся грамотой, но даже и без письменной фиксации приобретавший нерушимый характер в силу сакральности самого ритуала, которым сопровождалось его заключение. И хотя в такого рода «союзе» одна сторона занимала положение покровителя, а другая покровительствуемого, нельзя сказать, что это было соглашение неравноправных. Уже сама ситуация заключения договора предполагает изначальное равенство с правовой точки зрения, по крайней мере, с точки зрения обладания одинаковым статусом «свободного». Договор мог и не состояться, если он почему-либо не удовлетворял одну из сторон, и мог быть перезаключен с другим лицом.

Как видно из вышесказанного, «феод» определяет исключительно личностный характер социальных связей, то есть связей на основе взаимного обмена услугами, взаимного одалживания, комплиментарности взаимоотношений. Этим средневековое общество принципиально отличалось от всякого другого: от античного, в котором связь между людьми носит публично-правовой, а значит, принудительный характер и определяется чувством долга перед государством, чувством патриотизма, подчинения закону, а также от современного, в котором социальные связи обезличиваются товарно-денежными отношениями.

Если попытаться обозначить истоки самого феномена «феод», то необходимо указать на христианство с его идеей «завета», или договора между Богом и верующими (fideies – близко к feodum, буквально – «верными»), между Христом и апостолами, Учителем и учениками. Действенный образец такого взаимного услужения давал евангельский сюжет омовения ног Иисусом своим ученикам: он служил им таким уничижительным образом с тем, чтобы после его смерти они, не боясь унижений, служили ему. Другим источником, как мне кажется, была германская традиция – дружбы, любви, то есть того типа отношений, который сложился между вождем и дружинниками и привел к возникновению дружины (неслучайно эт

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: