У чому футуристичність та прагматичність цивілізації?

Бердяев Н. Человек и машина

(Проблема социологии и метафизики техники)

Вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. Техника есть последняя любовь человека, и он готов изменить свой образ под влиянием предмета своей любви. Человек жаждал чуда. И вот техника производит настоящие чудеса. Тех­ника есть дело инженеров. Она дает усовершенствования жизни. Техника умножает блага жизни. Техника повсюду учит достигать наибольшего результата при наименьшей трате сил.

Но техника всегда есть средство, орудие, а не цель. Не может быть технических целей жизни, могут быть лишь технические средства, цели же жизни всегда лежат в области духа.

Мы стоим перед основным парадоксом: без техники невозможна культура, с нею связано самое возникновение культуры, и окон­чательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели. В культуре всегда есть два элемента – элемент технический и элемент природно-органический. И окон­чательная победа элемента технического над элементом природно-органическим означает перерождение культуры во что-то иное, на культуру уже не похожее. Романтизм есть реакция природно-органического элемента культуры против технического ее элемен­та. Он восстает против преобладания технической формы над при­родой. Возврат к природе есть вечный мотив в истории культуры, в нем чувствуется страх гибели культуры от власти техники, гибели целостной человеческой природы. Жажда возврата к природе есть воспоминание об утраченном рае, жажда возврата в него.

Техни­ческая эпоха требует от человека фабрикации продуктов, и при­том в наибольшем количестве при наименьшей затрате сил. Чело­век делается орудием производства продуктов. Вещь становится выше человека.

Можно установить три стадии в истории человечества – природно-органическую, культурную в собственном смысле и техни­чески-машинную. Человек культуры все еще жил в природном мире, который не был сотворен человеком, который представ­лялся сотворенным Богом. Он был связан с землей, с растениями и животными. Люди культуры, как ни далеко они ушли от природ­ной жизни, смотрели еще на небо, на звезды, на бегущие облака. Созерцание красот природы есть даже по преимуществу продукт культуры. Культуру, государство, быт любили понимать органичес­ки, по аналогии с живыми организмами. Процветание культур и государств представлялось как бы растительно-животным процес­сом. Культура полна была символами, в ней было отражение неба в земных формах, даны были знаки иного мира в этом мире. Техника же чужда символики, она реалистична, она ничего не отображает, она создает новую действительность, в ней все присутствует тут. Она отрывает человека и от природы, и от миров иных.

Новая природная действи­тельность, перед которой ставит человека современная техника, совсем не есть продукт эволюции, а есть продукт изобретательно­сти и творческой активности самого человека, не процесса орга­нического, а процесса организационного. С этим связан смысл всей технической эпохи. Господство техники и машины есть прежде все­го переход от органической жизни к организованной жизни, от рас­тительности к конструктивности. С точки зрения органической жизни техника означает развоплощение, разрыв в органических телах истории, разрыв плоти и духа. Техника раскрывает новую ступень действительности, и эта действительность есть создание человека, результат прорыва духа в природу и внедрение разума в стихийные процессы. Техника разрушает старые тела и создает новые тела, совсем не похожие на тела органические, создает тела орга­низованные.

И вот трагедия в том, что творение восстает против своего творца, более не повинуется ему. Прометеевский дух человека не в силах овладеть созданной им техникой, справиться с раскованными, небывалыми энергиями. Мы это видим во всех процессах рациона­лизации в техническую эпоху, когда человек заменяется машиной. Техника заменяет органически-иррациональное организованно-рациональным. Но она порождает новые иррациональные послед­ствия в социальной жизни. Машина совсем не повинуется тому, что требует от нее человек, она диктует свои законы. Человек ска­зал машине: ты мне нужна для облегчения моей жизни, для уве­личения моей силы; машина же ответила человеку: а ты мне не нужен, я без тебя все буду делать, ты же можешь пропадать. Ма­шина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие. Организа­ция имеет тенденцию и самого организатора превратить из орга­низма в машину. Техника так же двойственна по своему значению, как все в этом мире.

Машина и техника наносят страшные поражения душевной жизни человека, и прежде всего жизни эмоциональной, челове­ческим чувствам. Душевно-эмоциональная стихия угасает в совре­менной цивилизации. Машинная, техническая цивилизация опасна прежде всего для души. Сердце с трудом вы­носит прикосновение холодного металла, но не может жить в ме­таллической среде. Для нашей эпохи характерны процессы разру­шения сердца как ядра души. Техника наносит страшные удары гуманизму, гуманистическому миросозерцанию, гуманистическо­му идеалу человека и культуры. Машина по природе своей антигу­манистична.

По сравнению с орудиями, которые современная техника дает в руки чело­века, прежние его орудия кажутся игрушечными. Это особенно видно на технике войны. Во всем техника дает в руки человека страшную силу. которая может стать истребительной. Скоро мир­ные ученые смогут производить потрясения не только историчес­кого, но и космического характера. Небольшая кучка людей, обла­дающая секретом технических изобретений, сможет тиранически держать в своей власти все человечество. Но когда человеку дается сила, которой он может управлять миром и может истреблять зна­чительную часть человечества и культуры, тогда все делается зави­сящим от духовного и нравственного состояния человека, от того, во имя чего он будет употреблять эту силу. Вопрос техники неизбежно делается духовным вопросом. От этого зависит судьба человечества. Чу­деса техники, всегда двойственной по своей природе, требуют небывалого напряжения духовности, неизмеримо большего, чем прежние культурные эпохи.

Силы духа требует техника прежде всего для того, чтобы человек не был ею порабощен и уничтожен. В известном смысле можно сказать, что речь идет о жизни и смерти. Иногда представ­ляется такая страшная утопия. Настанет время, когда будут совер­шенные машины, которыми человек мог бы управлять миром, но человека больше не будет. Машины сами будут действовать в со­вершенстве и достигать максимальных результатов. Последние люди сами превратятся в машины, но затем и они исчезнут за ненадоб­ностью и невозможностью для них органического дыхания и кро­вообращения. Человека не будет, не будет органической жизни. Этот страшный кошмар иногда снится. От напряжения силы духа зависит, избежит ли человек этой участи. Исключительная власть технизации и машинизации влечет имен­но к этому пределу, к небытию в техническом совершенстве. Не­возможно допустить автономию техники, предоставить ей полную свободу действия, она должна быть подчинена духу и духовным ценностям жизни.

Предстоит страшная борьба между личностью и технической цивилизацией, технизированным обществом, борьба человека и машины. Техника всегда безжалостна ко всему живому и существующему. И жалость к живому и существующему должна ограничить власть техники в жизни.

Машинизм прежде всего извращает иерархию ценностей, и восстановление иерархии ценностей есть ограничение власти машинизма. Машинизм есть истребление человека, исчезновение человека. Происходит дегуманизация человека. Ставится вопрос: быть или не быть человеку

Не машина, а человек виновен в страшной власти машиниз­ма, не машина обездушила человека, а сам человек обездушился. Проблема должна быть перенесена извне внутрь. Духовное ограни­чение власти техники и машины над человеческой жизни есть дело духа, дело самого человека, зависит от напряжения его духовнос­ти. Машина может быть великим орудием в руках человека, в его победе над властью стихийной природы, но для этого человек дол­жен быть духовным существом, свободным духом.

В своей исторической судьбе человек проходит разные ста­дии, и всегда трагична эта судьба. Вначале человек был рабом природы, и он начал героическую борьбу за свое охранение, независи­мость и освобождение. Он создал культуру, государства, национальные единства, классы. Но он стал рабом государства, национальности, классов. Ныне вступает он в новый период. Он хочет овладеть ирра­циональными общественными силами. Он создает организованное общество и развитую технику, делает человека орудием организа­ции жизни и окончательного овладения природой. Но он становится рабом организованного общества и техники, рабом машины, в ко­торую превращено общество и незаметно превращается сам человек. Но в новых и новых формах ставится проблема освобождения че­ловека, овладения духом природы и общества.

Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. М.,1994.т. 1. С. 499-523.

Питання та завдання:

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: