Изучая российское крестьянское хозяйство, Александр Чаянов поднял пласты не только экономических, но и этических основ организации аграрного сектора. И поплатился за это жизнью.

Александр Васильевич Чаянов (1888-1937) в своих исследованиях организа­ционных форм сельского хо­зяйства России не опирал­ся ни на какие теории. Он просто скрупулезно изучал статистику, сам создавал аналитическую базу, про­водя опросы хозяйств. А самое главное - смотрел на происходящее в стране не с высот макроэкономики, а с точки зрения запросов и устоев крестьян, со­ставлявших в то время большинство на­селения России.

Это позволило ему прийти к выво­дам одновременно и очевидным (если дать себе труд непредвзято прочитать его работы, следуя логике их доказа­тельной базы), и неожиданным. Так, мы привыкли думать, что крестьян­ское хозяйство уже в начале XX века, когда Чаянов проводил свои иссле­дования, представляло собой арха­ичную форму организации сельского хозяйства. А значит, в любом случае его существование препятствовало бы модернизации России и его надо было бы реформировать — конечно, не столь кровавыми способами, как большевики. Чаянов же показал, что крестьянское хозяйство устроено по-своему разумно и устойчиво, отвечая нуждам и интересам его организаторов самих крестьян. И опираясь на эту устойчивость, а не ломая ее, поддержи­вая самоорганизацию крестьянства в кооперативы, можно прийти к устой­чивому и эффективному социально-экономическому укладу на уровне на­родного хозяйства в целом.

Впрочем, со времени открытий Чая­нова прошел почти век. О том, может ли что-то из сделанного им стать уро­ком для нашего времени, «Эксперту» рассказал Теодор Шанин, президент Московской высшей школы социаль­ных и экономических наук. В годы перестройки, приехав из Англии, где занимался социологией крестьянства, именно он открыл Чаянова тогда еще советской публике. Опираясь на науч­ное наследие Чаянова, Теодор Шанин проводил исследования постсоветского крестьянства в России.

- Что, по вашему мнению, самое важное в наследии Александра Чая­нова? Что он внес в осмысление раз­вития сельского хозяйства России?

В самом начале советского пе­риода он дал альтернативную боль­шевистской картину аграрного сек­тора страны. И богатую картину - не какие-то случайные заметки. Что было, во-первых, необыкновенно ин­тересно, а во-вторых, очень опасно для него. В то время это были не игрушки. Принципиальным было его приятие логики кооперативного развития, то есть негосударственной организации сельского хозяйства. Кооперативное движение было не ново для западного мира, где оно на определенном этапе приобрело значительные масштабы. А в России, когда Чаянов начал писать на эту тему, то есть в начале двадцато­го века, кооперативное движение было уже, между прочим, самым мощным в Европе. Конечно, Чаянов был нео­быкновенно одаренным и преданным своим идеалам человеком. Но надо понимать: к результатам, которые сейчас воспринимаются как его специфиче­ский вклад в изучение аграрного сек­тора, он пришел благодаря тому, что очень многие люди тогда были частью кооперативного движения, восприни­мали его как само собой разумеющее­ся. Чаянов стремился доказать, что это движение надо поддерживать, сделать его основой сельского хозяйства. Вот, если хотите, очень грубыми штри­хами все, что он пробовал сказать. И сказал.

- А сейчас выводы Чаянова о необ­ходимости поддерживать коопера­тивное движение актуальны?

По правде говоря, не знаю, можно ли сегодня вернуться к кооперативной традиции русского сельского населения и употребить эту традицию во благо. По­тому что такие вещи знать можно только на базе существующей практики жизни, а этой практики жизни почти что нет. О кооперативах все время говорится «надо было бы...». Но где ростки этого? Где активисты? Где люди, которые могли бы это сделать? В начале двадцатого века кооперативное движение было реально­стью, оно развивалось. Но нет коопера­ции без кооператоров. А кооператоров в данный момент нет. Нет людей, пред­почитающих кооперативную организа­цию сельского хозяйства всем другим формам существования аграрной эконо­мики, например частному предпринима­тельству. Нет людей, глубоко верящих в нее и готовых работать ради ее создания и укрепления.

— А почему нет таких активистов? Экономическая политика мешает? Нет поддержки властей?

Для того чтобы создать такое дви­жение, нужна не столько политика пра­вительства, сколько определенный фон мышления и чувств. Фон, позволивший создать, как я уже говорил, самое круп­ное кооперативное движение в мире по количеству людей, участвующих в этом. И не только по техническим и технологическим причинам, а по при­чинам этическим. Когда речь заходит о том, как правильно и неправильно жить. Это действительно обсуждалось самими крестьянами, и вовсе не по­тому, что их сорганизовали какие-то эсеры, которые хотели чему-то их нау­чить: я изучал записи сельских сходов начала прошлого века. Это и впрямь было в мыслях и, если хотите, в душах людей. Но это почти исчезло. Мои кол­леги продолжают изучать происходя­щее на селе, то, что говорят селяне. И из их исследований совершенно ясно следует: современные селяне думают и чувствуют что-то совершенно другое, чем крестьяне до революции.

- Иными словами, человек изменился?

Да. Весь этот шум и гам о том, что надо перевоспитать крестьян, дал результаты, но только не те, которых ожидали, или заявлялось, что ожида­ли. Там, где кооперативное движение развивалось удачно, его никогда не насаждали сверху или извне. И ни­когда это не сводилось лишь к техни­ческим соображениям. То есть вари­ант, когда приходит кто-то к селянам и организовывает их ради улучшения технологических параметров произ­водства в кооператив, нигде не мог реализоваться.

- В Западной Европе было так же?

Всюду. Кооперативное движение всегда было построено на определенной этике. Элементы этого остались, ска­жем, в кооперативном движении скан­динавских стран. Это сильно чувствует­ся. Хотя сейчас, хорошо это или плохо, но кооперативное движение ослабло и в Западной Европе.

- Почему в России крестьяне были уверены, что кооператив это хорошо?

В нормально развивающихся селах часть населения хотела жить прилич­но. То есть стремилась сформировать межсоседские отношения, построенные на взаимопонимании, а не на противо­стоянии, которое ничего хорошего не дает. Кооператоры — это не люди, иду­щие против своих интересов, желая прослыть добрыми. Нет, это люди, ко­торые верят, что в их интересах, чтобы общество строилось на определенных принципах. Те, кто гонится лишь за максимизацией дохода и минимизаци­ей затрат, кооперативов не создают. Со­временным аналогом кооперативного мышления может служить экологиче­ское мышление. Ситуация, когда часть людей понимает, что, если продолжит действовать, как сейчас, природа будет уничтожена. И поэтому надо найти пути альтернативного развития. И эти пути связаны с решениями, которые прини­маются людьми.

- Получается, кооперативы — альтернатива капиталистическому пути развития сельского хозяйства?

Несомненно. В сельскохозяйствен­ных районах большинства стран все вре­мя идет борьба между тенденцией к коо­перативной организации и тенденцией к капитализму. Всегда стоит вопрос, с каки­ми интересами следует больше считать­ся — личными или коллективными.

— Вы в свое время писали, что взгля­ды Чаянова идут вразрез не только с советскими представлениями о развитии сельского хозяйства, но и с теориями прогресса, распростра­ненными в остальном мире, поскольку единицей кооперативной организации является крестьянское хозяйство, а оно — архаика.

Да, действительно, многие счита­ют, что крестьянское хозяйство архаич­но и должно отмереть в ходе прогресса. Но эти теории также подразумевают как само собой разумеющееся эксплуа­тацию соседа. Для них это нормальное явление, как и то, что максимизация до­ходов — единственная цель в экономи­ческой деятельности людей. А все другое — наивные мечты.

—А почему вы считаете, что это не наивно — стремиться к кооперации?

Потому что во многих странах и во многие периоды истории создание неэк­сплуатационных форм экономического развития и существовало, и поддержи­валось большой частью населения. До сих пор стоит вопрос о том, абсолютно ли и окончательно ли победили эксплуа­тационные формы ведения хозяйства, настолько ли они «естественны», как считают многие. В России же большин­ство населения принимало поиск форм, не основанных на эксплуатации.

- Наверное, для того, чтобы по­нять этические основы кооперативно­го движения, нельзя мыслить только экономическими категориями. Нужен комплексный взгляд. Но ведь проще понять, что такое рентабельность, чем то, что погоня за максимизацией дохода может принести...

…неожиданные результаты. Да, конечно. Нет сомнения, что проще объ­яснить эгоизм. Всегда проще принимать простые решения, где надо не мудрить, а лишь двигаться определенным путем: максимизировать и минимизировать. Но считать, что это естественнее, чем путь, подсказанный комплексным взглядом на вещи, — это чушь. И это сравнительно легко доказать, если се­рьезно спорить. Но серьезно спорить — это не то, чем сейчас занимаются. Всюду решения принимаются бюро­кратической стратой населения, а для нее типично принимать упрощенные решения, которые из-за своей упрощен­ности всегда решают проблемы лишь частично.

- Но не только бюрократы так мыслят. Сколько людей мыслит су­губо прагматично: главное — стре­миться к выгоде, и ее максимизация станет критерием твоей состоя­тельности и состоятельности того дела, которым занимаешься. Как об этом спорить серьезно, если тебя не слышат?

В какой-то мере то, что не слышат, нормально и не случайно. Я сам, когда был молодым, болел этим внутренним запалом — сделать вещи быстро и чет­ко. И покончить со всеми проблемами одним махом. Я понимаю, в чем пре­лесть таких решений. Но с годами я по­нял, почему этого недостаточно. И это не вопрос, где можно сказать просто: «Ты — дурак». Хотя очень хочется. Здесь приходится спорить серьезно, систематически. Упрямо. Трудность в том, что неколичественные этические параметры очень трудно объяснить. Не потому, что их не существует, так думать несерьезно. Но их надо раз­глядеть. Для этого надо иметь исто­рическое мышление. Нужно просто очень много знать, чтобы понять, как это трудно — решить проблему одним махом. И еще одно. Правильные ре­шения еще и эстетичны: вопрос уже выходит за рамки понятий «хорошо — плохо». Вопрос в том, что красиво и некрасиво. И Чаянов поставил много вопросов, на которые дал красивые ответы. Не случайно Чаянов, кроме того, что занимался экономикой, пи­сал о литературе. Писал научную фан­тастику. Он был настоящим русским интеллигентом.

- Сейчас к интеллигенции отноше­ние скептическое. Говорят, что она как раз раскачала российское обще­ство, что привело к революции 1917 года, со всеми ее последствиями.

Я думаю, что это неправда. Возь­мем пример — Гражданская война, крайний случай конфликта. Получает­ся, что какие-то странные люди ответ­ственны за то, что она началась, потому что им хотелось какого-то многоцвет­ного развития, а это при старых поряд­ках было невозможно. Ну и получили Гражданскую войну себе на голову. Но если серьезно отнестись к цифрам и информации, которая есть, а не к чему- то, что придумано, то мы увидим, что в решающей фазе Гражданской войны на стороне красных было пять миллионов солдат, а на стороне белых — один мил­лион. Поэтому Гражданская война кон­чилась, как кончилась — разгромом бе­лых. Несмотря на то, что среди них были прекрасные офицеры. Но все же пять к одному. И об этом почему-то на данном этапе не говорится. Революция — это не выдумка интеллигенции. Это что-то очень серьезное. И надо считаться с ре­альными цифрами. Так мне кажется.

- Что же сделал Чаянов, как интеллигент?

Мы же говорим о форме жизни. Не только о технических решениях, эконо­мических или социальных вопросах. За спором, что делать, стоит вопрос, что хо­рошо и что плохо. Что прилично, в конце концов. А за этим спором стоит — что красиво, а что ужасно. Это другой мир, другое развитие мышления. Это выбор — что человечно, что нечеловечно. Как я хотел бы жить для себя и для своих де­тей. А как я не согласен жить. Это вещи, которые для большинства людей прак­тически ничего не значат, их обходят в разговорах. Но я думаю, что особен­ность жизни интеллигенции в том, что она эти вопросы ставит. И из-за этого тот, кто принадлежит к интеллигенции, и принадлежит к ней. Я думаю, что Чая­нов важен как практический мыслитель в вопросах, куда практические мысли­тели не входят. И то, что он не ушел от ответа. А когда доходит до таких вопро­сов, очень часто окончательная провер­ка серьезности ответов — это сколько люди готовы платить.

Чаянов вообще был человеком бо­лее осторожным, чем героическим в своем внешнем поведении. Но в мыс­лях он был, несомненно, из героиче­ской команды. Он не искал мучени­ческой смерти. Но он сказал все, что надо было сказать. Опасность этого ему была ясна. Он никогда глупым не был, но было чувство, что он обязан сказать, потому что есть вещи, кото­рые он видит, а другие не видят. И по­следствия этого невидения могут быть очень серьезными. Может произойти схватка между большинством рус­ского народа — крестьянством — и меньшинством русского народа и пра­вительством этой страны. И к тому же это может повлечь за собой целую се­рию опасных неудач в экономическом строительстве, не дать результатов, ожидаемых правительством. Пробле­мы поставлены Чаяновым на удивле­ние резко, но мягким тихим голосом. Он не выступал ни как трибун, ни как оппозиционер. Но поставил оконча­тельную печать на свои ответы своей жизнью. Это делает его настоящим позитивным представителем русской интеллигенции: говорит, что надо, но спокойно.

Из таких элементов складывает­ся жизнь, которой стоит жить. И если тебя убивают, это не значит, что вопрос решился. Нет, это не конец: вопросы, тобой поставленные, остаются.

Приложение 3.4

Кейс «Сторонники изобилия» [24]

Оформление витрин

«Прежде всего были переделаны витрины. Их расширили, но не для того, чтобы разместить там больше холодильников. Квота устроил здесь нечто вроде выставки Холода. Среди ледяных сталактитов и сталагмитов, припорошенных снегом, в разноцветном освещении было искусно представлено все, что во все времена, в давние и теперешние, имело хоть отдаленное отношение к холоду: полярные экспедиции, животные, проводящие зиму в спячке, эскимосские чумы, рыбный промысел на Крайнем Севере, зимний спорт, производство искусственного льда, мороженицы и ледники старой конструкции, первые холодильники и тому подобное... Так в центре этого вечно залитого солнцем города, уже оцепеневшего от влажной и жаркой субтропической весны, возникло любопытное и освежающее зрелище, при виде которого, если можно так выразиться, во рту становилось прохладно. А в центре этой декорации возвышался экран, на котором демонстрировали цветной фильм - где любимая тагуальпекская кинозвезда исполняла стриптиз среди вечных снегов Сьерра-Хероны и ледяных глыб, на которых она развешивала свою одежду и белье, постепенно обнажаясь перед зрителями.

Перед столь завлекательными витринами целый день толпился народ, но два-три холодильника терялись среди всего этого великолепия и пока что ежедневная продажа не увеличилась ни на йоту...

Для всех шести торговых залов центрального магазина, где собирались провести первые опыты, было по проекту Квоты изготовлено несколько странных предметов... Так, например, пришлось заказать шесть огромных зеркал, отражающая сторона которых была чуть золотистой и придавала лицу особенно приятный цвет. Эти зеркала обладали еще одной особенностью: если вы смотрелись в них с одной стороны в освещенном помещении, вы видели свое отражение, но если смотреть с другой стороны, из темноты, то амальгама теряла свои свойства и зеркало становилось как бы прозрачным стеклом...

Пришлось также более чем на полтора месяца забрать из цехов бригаду квалифицированных слесарей для изготовления шести экземпляров странного механизма с таинственными колесиками, который был величиной с карбюратор, внешне напоминал комбайн, а сложной системой зубчатых передач - астрономические часы. Для чего предназначался этот агрегат? На вопрос... слесари ответили, что, с их точки зрения, он ни на что не пригоден.

И, наконец, были изготовлены на специальном предприятии шесть больших автоматов, выбрасывающих духи, пудру, шоколад, шариковые ручки и сережки, но устроен он был так, что, если выдергали за ручку один раз, автомат выдавал требуемое, но во второй раз он действовать отказывался. Ошеломлял и висевший над автоматами рекламный плакат - пышная, весьма откровенно выставлявшая напоказ свои прелести красавица, с улыбкой указывала куда-то вниз, а надпись на плакате гласила: «Наша фирма предлагает вам бесплатно» и еще более крупным шрифтом «К вашим услугам». Но Квота в дополнение к этим плакатам заказал еще таблички, на которых было написано: «Не работает». Их должны были вешать на автоматы. И это казалось уже совсем непонятным.»

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: