НИКОЛАЙ КОНСТАНТИНОВИЧ МИХАЙЛОВСКИЙ

Я заявляю, что общество есть живой организм и что поэтому законы, действующие в организме, действуют и в обществе. Если меня спросят, почему я признаю общество организмом, я отвечу, что меня побуждает к тому сходство законов, действующих в обществе и организме. И хотя я впадаю, таким образом, в заблуждение, называемое в руководствах логики petitio principii, т.е. я доказываю два предложения взаимно одно другим, что совершенно непозволительно, но это не мешает мне вести дело дальше. Я вижу в организме руки, работающие в тесном смысле слова, добывающие пищу, строящие дома, делающие сапоги и т.д. Я говорю: в обществе так же существуют и должны существовать люди, аналогичные рукам в организме, т.е. люди, строящие для всего общества дома, делающие для него сапоги, и т.д. Я вижу в организме мозг, центральный орган, заправляющий всею машиною. Я говорю: в обществе так же существует и должен существовать мозг. – Я вижу в организме ноги, единственная обязанность которых состоит в поддержке и передвижении тела. Я говорю: в обществе существует и должен существовать класс людей, которые занимаются исключительно поддержкою и передвижением других членов общества, и т.д.

Можно требовать для России буквального повторения истории Европы в экономическом отношении: отнять у мужика землю и отправить его на фабрики, свести всю обрабатывающую промышленность в города, а сельскую предоставить мелким или крупным землевладельцам не-земледельцам. Таким путем различные общественные функции благополучно обособятся. Но можно представить себе и другой ход вещей. Можно представить себе поступательное развитие тех самых экономических начал, какие и теперь имеют место на громадном пространстве империи. Это будет, разумеется, опыт небывалый, но ведь мы и находимся в небывалом положении. Мы представляем собою народ, который был до сих пор, так сказать, прикомандирован к цивилизации. Мы владеем всем богатейшим опытом Европы, ее историей, наукой, но в то же время сами только оцарапаны цивилизацией. Наша цивилизация возникает так поздно, что мы успели вдоволь насмотреться на чужую историю и можем вести свою собственную вполне сознательно, – преимущество, которым в такой мере ни один народ в мире до сих пор не пользовался.

… в области человеческой мысли прогресс состоит в последовательном уразумении законов природы и общественных отношений, что в области явлений общественной жизни прогресс состоит точно также в ряде изменений по направлению к определенной цели, ставимой самим человеком. Не только не смешно и не странно, но человек и не может ставить вопроса иначе, не может органически, не может потому, что он человек. Самое слово «прогресс» имеет смысл только по отношению к человеку, и явлениями прогрессивными в области человеческой мысли и человеческих деяний мы можем признать только те, которые подвигают человека к данной цели; явления, задерживающие это движение или отклоняющие его в стороны, мы должны признать с человеческой, т. есть единственно возможной для человека точки зрения – явлениями регрессивными.

Прогресс есть постепенное приближение к целостности неделимых, к возможно полному и всестороннему разделению труда между органами и возможно меньшему разделению труда между людьми. Безнравственно-несправедливо, вредно, неразумно все, что задерживает это движение. Нравственно, справедливо, разумно и полезно только то, что уменьшает разнородность общества, усиливая тем самым разнородность его отдельных членов.

Положительной науке нет никакого дела до всех субстанций и соответствующих им критериев истинности наших понятий. Она прямо говорит, что для нее даже безразлично – истинно или призрачно наше познание природы само по себе, т.е. вполне ли оно соответствует действительности, истинной природе вещей. Важно только, чтобы это познание удовлетворяло требованиям человеческой природы, и критерия истинности следует искать уже в том удовлетворении. Таким образом, над вопросом об истине, выше его, наука ставит вопрос об условиях человеческой природы. Прежде всякого другого познания человек должен познать свою природу, свои границы. Человеку свойственно стремиться к истине, познавать. И это требование его природы подлежит удовлетворению.

По-видимому тут дело просто в словах. Оно пожалуй и так, но история обволакивает часто слова такими оболочками, которые необходимо время от времени ликвидировать, устранять, чтобы вывести на белый свет настоящий смысл слова.

Посмотрим, какие выгоды может дать замена слова истина словами: удовлетворение познавательной потребности человека. Прежде всего такое определение уже заключает в себе критерий истинности наших понятий, критерий, который, собственно говоря, руководил человеком испокон веку и который можно найти на дне всех философских систем и всех научных исследований. Что бы ни признавал мыслитель гарантией верности своих понятий, какими бы сочетаниями слов он ни описывал свой критерий истины, но в конце концов он признавал какое-либо положение истинным только потому, что оно удовлетворяло его жажде познания.

Но таким образом мы все-таки приходим к тому, что истина есть удовлетворение познавательной потребности того или другого исследователя. При чем же тут природа человека вообще, а тем паче при чем тут профан? Но ведь исследователь есть все-таки человек и следовательно на его способности и силы наложены природою те же границы, в которых должен существовать человек вообще.

Цит. по: Хрестоматия по истории философии (Русская Философия) Учеб. пособие для вузов. В 3 ч. – М., 1991 – Ч.3. – С. 212-215.

Но, имея намерения написать нечто полезное для людей понимающих, я предпочел следовать правде не воображаемой, а действительной – в отличие от тех, многих, кто изобразил республики и государства, каких в действительности никто не знавал и не видывал. Ибо расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру. Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности.

Если же говорить не о вымышленных, а об истинных свойствах государей, то надо сказать, что во всех людях, а особенно в государях, стоящих выше прочих людей, замечают те или иные качества, заслуживающие похвалы или порицания. А именно: говорят, что один щедр, другой скуп; один жесток, другой сострадателен; один честен, другой вероломен; один изнежен и малодушен, другой тверд духом и смел... Что может быть похвальнее для государя нежели соединять в себе все лучшие из перечисленных качеств? Но раз в силу своей природы человек не может ни иметь одни добродетели, ни неуклонно им следовать, то благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же – воздерживаться по мере сил, но не более.

Излишне говорить, сколь похвально в государе верность данному слову, прямодушие и неуклонная честность. Однако мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца; такие государи в конечном счете преуспели куда больше, чем те, кто ставил на честность.

Надо знать, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй – зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму. Отсюда следует, что государь должен усвоить то, что заключено в природе и человека, и зверя.

Каждый государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким, однако следует остерегаться злоупотребить милосердием. Поэтому, государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости. Однако государь должен внушать страх таким образом, чтобы, если не приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, государю необходимо воздерживаться от посягательств на имущество граждан и подданных и их женщин... Но он должен остерегаться посягать на чужое добро, ибо люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества...

... государю нет необходимости обладать всеми названными добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими. Иначе говоря, надо являться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым – и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранять готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо... по возможности не удалятся от добра, но при надобности не чураться и зла.

О действиях всех людей, а особенно государей, с которых в суде не спросишь, заключают по результату, поэтому пусть государи стараются сохранить власть и одержать победу. Какие бы средства для этого не употребить, их всегда сочтут достойными и одобрят, ибо чернь прельщается видимостью и успехом, в мире же нет ничего, кроме черни, и меньшинству в нем не остается места, когда за большинством стоит государство. Один из нынешних государей, которого воздержусь называть, только и делает, что проповедует мир и верность, на деле же тому и другому злейший враг: но если бы он последовал тому, что проповедует, то давно лишился бы либо могущества, либо государства.

[РАССУЖДЕНИЕ РАФАЭЛЯ ГИТЛОДЕЯ О ПОЛЬЗЕ РАВЕНСТВА]

Мне кажется, повсюду, где есть частная собственность, где все измеряют деньгами, там едва ли когда-нибудь будет возможно, чтобы государство управлялось справедливо или счастливо. Разве что ты сочтешь справедливым, когда все самое лучшее достается самым плохим людям, или посчитаешь удачным, когда все распределяется между совсем немногими, да и они живут отнюдь не благополучно, а прочие же вовсе несчастны. Поэтому я наедине с самим собой обсуждаю мудрейшие и святейшие установления утопийцев, которые весьма успешно управляют государством с помощью весьма малочисленных законов; и добродетель там в цене, и при равенстве всем всего хватает.

… этот наимудрейший человек (Платон – Н.К.) легко увидел наперед, что для общественного благополучия имеется один-единственный путь – объявить во всем равенство. Не знаю, можно ли это соблюдать там, где у каждого есть своя собственность. Оттого что когда кто-нибудь, основываясь на определенном праве, присваивает себе, сколько может, то, как бы ни было велико богатство, его целиком поделят между собой немногие. Остальным же оставляют они в удел бедность; и почти всегда бывает, что одни гораздо более достойны участи других, ибо первые – хищные, бесчестные и ни на что не годятся, вторые же, напротив, – мужи скромные, простые, и повседневным усердием своим они приносят обществу добра более, чем самим себе.

Поэтому я полностью убежден, что распределить все поровну и по справедливости, а также счастливо управлять делами человеческими невозможно иначе, как вовсе уничтожив собственность. Конечно, если установить, чтобы ни у кого не было земли свыше назначенной нормы, и если у каждого сумма денег будет определена законом, если какие-нибудь законы будут остерегать короля от чрезмерной власти, а народ – от чрезмерной дерзости; чтобы должности не выпрашивались, чтобы не давались они за мзду, чтобы не надо было непременно за них платить, иначе найдется повод возместить эти деньги обманом и грабежами, явится необходимость исполнять эти обязанности людям богатым, меж тем как гораздо лучше управлялись бы с ними люди умные. Такие, говорю, законы могут облегчить и смягчить эти беды, подобно тому как постоянными припарками обыкновенно подкрепляют немощное тело безнадежно больного. Однако, пока есть у каждого своя собственность, нет вовсе никакой надежды излечиться и воротить свое здоровье. И пока ты печешься о благополучии одной части тела, ты растравляешь рану в других. Так попеременно из лечения одного рождается болезнь другого, оттого что ничего невозможно прибавить одному, не отняв этого же у другого.

Я описал вам, насколько мог правильно, строй такого общества, какое я во всяком случае признаю не только наилучшим, но также и единственным, которое может присвоить себе с полным правом название общества. Действительно, в других странах каждый знает, что, как бы общество ни процветало, он все равно умрет с голоду, если не позаботится о себе лично. Поэтому в силу необходимости он должен предпочитать собственные интересы интересам народа, т.е. других. Здесь же, где все принадлежит всем, наоборот, никто не сомневается в том, что ни один частный человек не будет ни в чем терпеть нужды, стоит только позаботиться о том, чтобы общественные магазины были полны. Тут не существует неравномерного распределения продуктов, нет ни одного нуждающегося, ни одного нищего и, хотя никто ничего не имеет, тем не менее все богаты.

Цит. по: Практикум по истории западноевропейской философии: Античность. Средневековье. Эпоха Возрождения.– М., 1997. С.428-429;

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: