Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Злоупотребление правом как разновидность гражданского процессуального правонарушения





 

 

Оптимальная модель правового регулирования обусловливает жесткую зависимость между субъективными правами одного участника правоотношения и юридическими обязанностями другого. В этом случае субъективные права лиц никогда не пересекаются. Как отмечается в литературе, "гражданские права одного субъекта кончаются там, где начинаются права другого субъекта".*(66) Закон обычно не оставляет возможностей для вторжения одного субъекта права в правовую сферу другого.

Однако многообразие и неисчерпаемость жизненных ситуаций, которые объективно не могут быть целиком и полностью урегулированы нормами права, приводят к положению, когда права нескольких лиц вступают в коллизию между собою. Здесь встает задача определения приоритета или важности каждого субъективного права. Определенная часть подобных ситуаций решается при помощи чисто юридических средств. Например, не вызывает сомнения, что права лица, основанные на федеральном законе прямого действия, имеют больший вес, чем права, вытекающие из подзаконного правового акта. Но таких однозначно решаемых случаев не так уж и много, вследствие чего перед правоприменителем встает вопрос, какому праву отдать предпочтение: праву собственника, возведшего на своем земельном участке огромный забор, закрывший свет соседнему участку, или правам собственника соседнего участка? Что приоритетнее: право истца представлять доказательства в суд первой инстанции (но при этом будет увеличен общий срок судебного разбирательства) или право ответчика на разрешение его дела в установленный законом срок?

Зачастую единственным способом, при помощи которого может быть решена данная коллизия, является обращение к категории "добросовестности лица". Если право было использовано или используется лицом в противоречии с его назначением, т.е. имеет место злоупотребление им, такое право не подлежит защите и судом не поддерживается.

Проблему определения сущности злоупотребления правом можно охарактеризовать как глобальную межотраслевую проблему юридической науки. Интерес к данной теме особенно возрос в последние годы. Появились отдельные работы, посвященные проблеме злоупотребления правом в общей теории права,*(67) а также интересные отраслевые исследования.*(68) Основоположником данной проблематики в советской юридической науке следует назвать профессора В.П. Грибанова с его фундаментальной работой "Пределы осуществления и защиты гражданских прав".*(69) Осмысление рассматриваемой темы началось с исследования злоупотребления субъективным гражданским правом, что имеет свои объективные предпосылки. Злоупотребление правом - это особая разновидность правонарушения, но однородность этих категорий столь неочевидна, что уловить ее можно лишь на примере цивилистического материала, предоставляющего участникам гражданских правоотношений свободу совершать любые действия, прямо не запрещенные законом. Злоупотребление правом родилось как антипод основного принципа гражданского права - принципа диспозитивности. Вряд ли феномен злоупотребления правом мог появиться, например, в административном*(70) или в уголовном праве, где действия субъектов урегулированы исчерпывающим образом и противоправное поведение прямо поименовано в законе в качестве такового. Таким образом, злоупотребление правом - это своеобразное проявление издержек субъективного права, используемого не по своему назначению.

Нормативной базой привлечения к ответственности за злоупотребление субъективным гражданским правом является ст. 10 ГК РФ, рассматривающая случаи так называемой "шиканы" (т.е. действий исключительно с намерением причинить вред другому лицу), случаи злоупотребления доминирующим положением на рынке, а также злоупотребления правом в иных формах. При установлении злоупотребления правом суд, арбитражный суд и третейский суд могут отказать лицу в защите его права (ч. 2 ст. 10 ГК РФ). В соответствии с п. 5 Постановления N 6/8 Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" при разрешении споров следует иметь в виду, что отказ в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом (ст. 10), в частности действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам. В мотивировочной части соответствующего решения должны быть указаны основания квалификации действий истца как злоупотребление правом".*(71) Какая-либо иная устойчивая практика применения ст. 10 ГК РФ отсутствует, хотя справедливо отмечается, что "суды стали обращаться наконец к этой норме, и она все чаще служит основанием для разрешения конкретных споров";*(72) "указание на данную статью все чаще фигурирует в различных судебных тяжбах: на нее ссылаются и истцы и ответчики".*(73)

 

 

Злоупотребления правом в гражданском процессе в какой-то мере производны от злоупотреблений субъективным гражданским правом, хотя и имеют самостоятельное значение. Это предопределяется охранительной функцией гражданского процессуального права, которое предоставляет защиту материальному праву и не может существовать в отрыве от него.

Проблема недобросовестности участников гражданского процесса была известна еще римскому праву, которое предусматривало меры противодействия недобросовестному поведению лиц, неосновательно предъявляющих или неосновательно отрицающих иски. В соответствии с Институциями Гая "...против отпирающихся по некоторым делам устанавливается иск в двойном размере, например, по искам, предъявленным в силу состоявшегося присуждения, на основании произведенных расходов, по убыткам из обиды, из легатов, оставленных в порядке возложения обязанности; по некоторым делам разрешается заключение спонзии, например, об определенной сумме из займа и по подтвержденному долгу; но при этом по определенной сумме из займа спонзия заключается на третью часть, по подтвержденному долгу - в половинном размере" (Гай. 4.171).*(74) Авторы учебника по римскому праву отмечают, что значительное число исков в случаях присуждения влекло за собой для проигравшего ответчика еще и гражданское бесчестие (infamia), т.е. это - частный случай ограничения правоспособности вследствие умаления гражданский чести.*(75) В качестве мер против недобросовестных истцов римское право предусматривало наложение на истца штрафа, который он сам обязывал ответчика платить в случае проигрыша дела последним (Гай. 4.180-181); ответчик мог просить истца принести присягу в том, что он действует добросовестно; ответчик имел право возбудить специальный процесс о сутяжничестве. Институции Гая (Гай 4.175) устанавливали, что "по крайней мере суд за ябеду существует против всяких исков и заключается в десятой части".*(76) Предусматривалось принесение общей присяги перед началом процесса и специальной, предшествовавшей совершению отдельного процессуального действия. Отказ от принесения присяги лишал тяжущегося права совершить процессуальное действие.

В византийском праве штрафы практически исчезли. При Юстиниане сохранился лишь штраф в двойном размере по отношению к отрицающему ответчику.*(77)

В русском праве также встречаются нормы, направленные против недобросовестных истцов. Статья 72 Судебника 1550 г. устанавливала, что истцы, ищущие имущества на ту сумму, которой у них не было, могли быть обвинены в ябедничестве, и на них ложилась уплата судебных пошлин.*(78) Губные и земские грамоты несколько иначе подходили к решению вопроса об ответственности недобросовестного истца: "А хто на ком взыщет не по своим животом и не по промыслом, и те их излюбленные головы, пенежана Елизарей Яковлев, да Семен Иванов, да Тимофей Анцыфоров с товарыщи, десять человек, то про обыскав, их отставливают".*(79) Говоря современным языком, таким лицам отказывалось в принятии искового заявления.

Понятие "злоупотребление правом" было известно и раннему зарубежному законодательству. Так, Ордонанс 1539 г. короля Франциска I под угрозой продажи с торгов имущества истца запрещал злоупотребление правом на предъявление иска.

Аналогичные тенденции сохраняют силу в зарубежном гражданском процессе и позднее. Но, по-видимому, законодательные меры борьбы со злоупотреблениями процессуальными правами были не совсем эффективны. Так, Ф. Энгельс писал, что "всякий, кто слишком беден, чтобы противопоставить официальному крючкотворству такого же крючкотвора-защитника, будет иметь против себя все те формы, которые были созданы для его защиты. Кто слишком беден, чтобы выставить защитника или соответствующее количество свидетелей, погиб, если его дело является сколько-нибудь сомнительным".*(80)

В российском дореформенном судопроизводстве "господствовала тайна, что в связи с решительным преобладанием канцелярий, собиранием справок и пересылкой дела на ревизию или пересмотр по жалобам через длинный ряд инстанций приводило к многочисленным злоупотреблениям, бесконечной волоките и сутяжничеству. Тщетно боролся с этим законодатель, устанавливая штрафы за неправые иски...".*(81) Историки отмечают, что в "основе производства в коммерческих судах положены вообще начала гласности, устности и состязательности, но в нем сохранились характерные черты дореформенного процесса", к числу которых по непонятной причине отнесены штрафы за неправые иски.*(82) Полагаем, что введение в закон ответственности за сутяжническое поведение не свидетельствует о следственном характере процесса, а, наоборот, выступает проявлением высокого уровня законодательной техники и демократизма процесса, защищающего права ответчиков.

Устав гражданского судопроизводства 1864 г. (далее - УГС) прямо не предусматривал какой-либо ответственности за злоупотребление процессуальными правами, однако на теоретическом уровне данная проблема обсуждалась достаточно активно. Е.В. Васьковский писал, что "составители судебных уставов не предусмотрели возможности злоупотребления процессуальными правами и никаких мер против этого не приняли".*(83) Отдельное указание на недобросовестность участника гражданского процесса встречается лишь в ст. 562 УГС применительно к ответственности лица за недобросовестный спор о подлоге доказательств.*(84) Как граничащее со злоупотреблением процессуальным правом можно рассматривать поведение, описанное в ст. 776.1 УГС, в соответствии с которой, если "Палата признает, что решение Окружного Суда отменено вследствие представления апеллятором таких новых доказательств, которые, по его вине, не были представлены во время производства дела в Окружном Суде, то апеллятор, по просьбе противной стороны, может быть лишен права на возмещение издержек апелляционного производства".*(85) Здесь отказ в возмещении издержек выступал мерой гражданской процессуальной защиты от возможного недобросовестного поведения лица.

В гл. 29 Общего уложения Финляндии "О злоупотреблении судопроизводством", в частности, устанавливалось: "Кто осмелится злоупотреблять судопроизводством и с очевидною неосновательностью и вопреки собственному убеждению, по злобе притянет другого в суд, тот подвергается штрафу в низшем судебном месте от 10 до 20 талеров в пользу бедных, и сверх того обязан возместить тяжебные издержки, волокиты и убытки".*(86)

Как следует из высказываний юристов той эпохи, злоупотребление процессуальными правами было весьма распространенным явлением. "Недобросовестность на суде гражданском, - писал А.Н. Гедда, - захватывает в нашем процессе, к сожалению, все больше и больше места; она объявила решительную войну материальной правде и несет за собою порчу нравов, переходящую даже за пределы суда. С этим явлением нельзя не считаться, против него должны быть приняты самые серьезные, самые решительные меры".*(87)

Статья 6 ГПК РСФСР вполне определенно устанавливала, что "стороны обязаны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Всякие злоупотребления и заявления, имеющие целью затянуть или затемнить процесс, немедленно пресекаются судом".*(88) Таким образом, под злоупотреблением подразумевалось поведение, посягающее на две главные задачи гражданского судопроизводства: своевременное (попытка "затянуть") и правильное (попытка "затемнить") рассмотрение и разрешение дела. Любопытно, что в официальном издании Кодекса какие-либо постатейные материалы, разъясняющие порядок применения положений ст. 6, отсутствовали. 20 ноября 1929 г. ст. 46 ГПК была дополнена примечанием N 2: "На сторону, недобросовестно заявившую неосновательный иск, или спор против иска, или систематически противодействовавшую скорому и правильному разрешению дела, суд может возложить уплату в пользу другой стороны вознаграждения за фактическую потерю рабочего времени в соответствии со средним заработком, но не свыше пяти процентов присужденной или отклоненной части иска. Это вознаграждение может по обстоятельствам дела быть присуждено и с той стороны, в пользу которой выносится решение, целиком или частью, и притом независимо от разрешения вопроса о возмещении судебных расходов".*(89)

ГПК РСФСР 1964 г. отказался от термина "злоупотребление правом" и фактически воспроизвел в ст. 92 ГПК формулировку примеч. 2 к ст. 46 прежнего Кодекса. В ч. 2 ст. 30 ГПК РСФСР была закреплена обязанность лиц, участвующих в деле, добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Федеральным законом от 30 ноября 1995 г. N 189-ФЗ редакция ст. 92 ГПК была изменена. Законодатель исключил указание на потерянное рабочее время и устранил максимальный пятипроцентный барьер компенсации потерпевшему лицу. В новой редакции устанавливалось, что "размер вознаграждения определяется судом в разумных пределах и с учетом конкретных обстоятельств". Очевидно, что данные изменения были связаны с изменениями общих форм хозяйствования и трудовой деятельности граждан.

В ГПК РСФСР предусматривались также два частных случая злоупотребления правом и ответственности за их совершение. В ч. 4 ст. 261 ГПК РСФСР указывалось: "Суд, установив, что члены семьи, подавшие заявление, действовали недобросовестно с целью заведомо необоснованного ограничения или лишения дееспособности гражданина, взыскивает с них все судебные расходы". Статья 7 Приложения N 2 к ГПК РСФСР "Восстановление утраченного судебного или исполнительного производства" устанавливала, что при заведомо ложном заявлении о восстановлении утраченного судебного или исполнительного производства судебные расходы взыскиваются с заявителя.

Общий запрет злоупотребления принадлежащими субъекту правами был закреплен в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, в соответствии с которой "осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц".

Новый ГПК практически без изменений воспроизвел положения прежнего Кодекса. Статья 99 ГПК РФ содержит лишь отдельные редакционные отличия. Так, вместо "на сторону... суд может возложить..." указывается, что "со стороны: суд может взыскать...". Положения о взыскании судебных расходов с недобросовестных лиц по делам об ограничении дееспособности гражданина и о признании его недееспособным; с заявителей по делам о восстановлении утраченного судебного производства также перешли в новый Кодекс без каких-либо существенных изменений (ч. 2 ст. 284, ч. 2 ст. 319 ГПК).

Анализ практики применения нормы ст. 92 ГПК РСФСР показывал, что она используется крайне редко. Как писал М.А. Гурвич, "наряду с неизмеримо возросшей общей и политической сознательностью и моралью советских граждан, опасность, связанная с недобросовестным их поведением в сфере правосудия, незначительна. Тем не менее, едва ли правильно закрывать глаза на то, что отдельные граждане не достигли надлежащего уровня понимания задач социалистического правосудия и своего долга перед судом".*(90)

Однако имелись и другие объективные причины непопулярности данной правовой нормы. Судьи, больше ориентированные на правильное разрешение дела с точки зрения норм материального права, зачастую оставляли нарушения процессуальных норм безнаказанными и относились к ним безразлично. На фоне общей юридической безграмотности населения трудно требовать соблюдения неизвестных большинству процессуальных правил. Доказывание процессуальных злоупотреблений лиц, участвующих в деле, крайне затруднительно. Суд, учитывая лапидарность формулировки ст. 92 ГПК, не желал давать лишний повод для оспаривания и отмены решения в вышестоящей судебной инстанции.

По этому поводу В.П. Грибанов писал: "К сожалению, наше законодательство и практика еще не выработали достаточно эффективных мер борьбы с подобного рода сутяжничеством".*(91)

Позитивная роль ст. 92 ГПК РСФСР заключалась в ее превентивном воздействии на потенциальных правонарушителей. Теория и практика должны были заняться разработкой новых и совершенствованием уже имеющихся законодательных новелл о злоупотреблении гражданским процессуальным правом, чтобы обеспечить реальное воплощение в жизнь охранительной функции гражданского процесса.

В том же направлении развивалось и арбитражное процессуальное законодательство. В литературе прошлых лет, в частности, отмечалось, что "наибольшую социально-экономическую и правовую опасность представляют процессуальные правонарушения, выражающиеся в сутяжничестве, которое, затрудняя быстрое и правильное разбирательство дел, причиняет существенный материальный ущерб предприятиям-участникам арбитражного производства".*(92)

АПК РФ 1992 г. (ч. 2 ст. 28) и АПК РФ 1995 г. (ч. 2 ст. 33) закрепляли обязанность лиц, участвующих в деле, добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Какая-либо определенная санкция за нарушение этого запрета отсутствовала. Юридически осуждаемо было лишь нарушение претензионного порядка урегулирования спора с ответчиком. При "неправильных действиях" (по выражению АПК 1992 г.) с лица взыскивались судебные расходы по делу.

Новый АПК РФ 2002 г. наряду с закреплением обязанности лиц быть добросовестными в процессе (абз. 2 ч. 2 ст. 41 АПК) устанавливает, что "злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет за собой для этих лиц предусмотренные настоящим Кодексом неблагоприятные последствия". Закон прямо предусмотрел ответственность за злоупотребление процессуальными правами в виде отнесения на недобросовестное лицо всех судебных расходов по делу (ч. 1-2 ст. 111 АПК). Из содержания ст. 111 АПК следует, что под злоупотреблением правом необходимо понимать следующие ситуации: 1) нарушение претензионного или иного досудебного порядка урегулирования спора, если он предусмотрен федеральным законом или договором в виде: а) нарушения срока представления ответа на претензию; б) оставления претензии без ответа; в) в другом виде; 2) реализацию процессуальных прав, которая повлекла за собой: а) срыв судебного заседания; б) затягивание судебного процесса; в) воспрепятствование рассмотрению дела; г) воспрепятствование принятию законного и обоснованного судебного акта.

Сходные явления, которые могут быть квалифицированы как злоупотребления процессуальным правом, можно обнаружить и в некоторых других отраслях права. Например, злоупотреблением субъективным уголовным процессуальным правом является затягивание обвиняемым и его защитником ознакомления с материалами дела (ч. 3 ст. 49 УПК РФ). На фоне постепенного оформления конституционного процессуального права как отрасли процессуального права уже ставится вопрос о недобросовестном обращении к органам конституционной юстиции.*(93) О злоупотреблении правом на подачу жалобы говорят и применительно к отдельным обращениям в Европейский суд по правам человека.*(94) Комиссия, решающая вопрос о приемлемости жалобы в Европейский суд по правам человека, отклоняет ее со ссылкой на злоупотребление правом на подачу жалобы в случаях, когда заявитель делает оскорбительные замечания в отношении представителей государства-ответчика, либо когда заявителем руководит желание добиться известности, или если он действует в целях пропаганды.*(95)

 

 

В научной литературе существует множество точек зрения на проблему определения понятия "злоупотребление правом".

Первая группа ученых категорически возражает против правомерности существования данной категории. Так, М.М. Агарков писал, что "действия, которые называют злоупотреблением правом, на самом деле совершены за пределами права".*(96) М.В. Самойлова отмечала, что противоправного осуществления права быть не может.*(97) О.А. Поротикова, возражая им, пишет, что "с точки зрения правил языковой логики "злоупотребление правом" не содержит внутреннего противоречия... Употребить что-либо во вред себе или другим значит обратить хорошее средство для плохой цели".*(98) С.Н. Братусь также критически относился к понятию злоупотребления правом, отмечая, что "отход в использовании права от его социального назначения есть отступление от закона со всеми вытекающими отсюда последствиями".*(99) Оригинальный и заслуживающий внимания взгляд на сущность злоупотребления правом был высказан А.А. Ерошенко, который рассматривал данное явление как "одно из звеньев в общей системе противоправной деятельности лица", в связи с чем "юридическая возможность утрачивает государственные гарантии, а вместе с тем перестает существовать и право".*(100)

Распространенной является точка зрения, относящая злоупотребление правом к особому виду правонарушения. Такой подход обогатил науку тем, что позволил выявить соотношение между "обычным" нарушением правовых норм и категорией злоупотребления правом.

При этом некоторые авторы отрицают правомерность категории "злоупотребление правом", полностью заменяя ее понятием "правонарушение"; другие полагают, что там, где есть правонарушение, нет места злоупотреблению правом; третьи рассматривают злоупотребление правом и правонарушение как однородные правовые категории.

Так, В.Н. Кудрявцев и Н. С. Малеин отмечали, что "субъект не наделен соответствующим правом и, поступая вопреки правилу запретительной нормы, нарушает право, совершает элементарный деликт (правонарушение, преступление)...".*(101) В. Рясенцев полагал, что если нарушается какой-либо законодательный запрет, это уже правонарушение, не требующее дополнительной квалификации в качестве злоупотребления правом.*(102) Сходное определение злоупотребления правом применительно к недобросовестной конкуренции предлагал С.А. Паращук. По его мнению, "конструкция злоупотребления правом используется... когда субъект предпринимательства совершает определенные конкурентные действия, противоречащие требованиям добропорядочности, разумности и справедливости, причиняющие или могущие причинить вред другим конкурентам или потребителям, но не предусмотренные специальными нормами действующего законодательства (т.е. когда отсутствуют конкретные запреты таких действий, но существует принципиальный (общий) запрет данного типа поведения".*(103)

Необходимо учитывать, что злоупотребление правом уже само по себе нарушает императивную норму закона, запрещающую использовать право не по назначению. В связи с этим И.М. Зайцев писал, что сутяжничество как злоупотребление истцами или ответчиками своими процессуальными правами содержит все элементы самостоятельного состава правонарушения.*(104) Впоследствии В.И. Крусс определял злоупотребление правом полностью через конструкцию правонарушения, полагая, что это - "виновное деяние (действие или бездействие), прямо либо косвенно направленное против справедливого (конституционного) порядка общественных отношений, причиняющее ущерб и/или вред личным и/или общественным благам и непротивоправным интересам лиц, выраженное в конкретизированных формах пользования правами и свободами человека и управомоченного правоприменения".*(105)

Р.Ф. Каллистратова злоупотребление процессуальными правами в арбитражном процессе выводила не из нарушения процессуальных норм, а рассматривала его "как нарушение общих принципов, принятых стандартов ведения процесса, влекущее за собой невозможность достижения справедливого решения по делу".*(106) В арбитражном процессуальном праве применительно к злоупотреблению также употребляется понятие "состава правонарушения".*(107)

Третья группа авторов полагает допустимым использование термина "злоупотребление правом" только для нужд науки, полагая, что его включение в состав законодательных актов будет излишним. Мотивируется это, в частности, тем, что "привлечение к ответственности за злоупотребления гражданскими правами исчерпывающим образом регулируется нормами о договорной ответственности".*(108)

Но все же большинство авторов признают особую роль категории злоупотребления правом и необходимость ее разработки, причем некоторые из них чрезвычайно широко трактуют содержание рассматриваемого понятия, причисляя к нему не только злоупотребление любым субъективным правом, но также и злоупотребление властью.*(109)

Среди сторонников концепции злоупотребления правом также нет единомыслия в определении его правовой природы.

Одним из первых наиболее обстоятельный и аргументированный анализ конструкции злоупотребления правом дал И.А. Покровский в своей работе "Основные проблемы гражданского права".*(110) Несмотря на отраслевой характер данного исследования, выводы знаменитого дореволюционного ученого актуальны также для общей теории права и других отраслей права. Анализируя историю развития законодательства о злоупотреблении правом, автор выделяет два способа закрепления в законе рассматриваемого понятия: "Для германского закона существенным признаком понятия является субъективный умысел причинить другому вред ("осуществление права, которое может иметь своей единственною целью причинение вреда"); для Швейцарского Уложения, напротив, достаточно объективного несоответствия принципам...".*(111) В целом отрицательно относясь ко второй законодательной модели и называя ее "каучуковой", И.А. Покровский пишет, что "под это последнее понятие могут быть подводимы, например, и те случаи, когда я осуществляю свой малый интерес в ущерб вашему большему, или когда я причиняю вам вред не потому, что желаю его, а просто потому, что не обращаю на ваши интересы никакого внимания".*(112) Таким образом, "Швейцарское Уложение тем самым выводит всю область осуществления прав из-под действия юридических норм, отдавая ее под контроль некоторых внезаконных критериев".*(113) Ученый полагает, что "запрещение пользоваться своим правом без всякого интереса для себя с исключительной целью причинить вред другому столь же естественно, как запрещение умышленного правонарушения вообще", а там, где отсутствует намерение причинить зло, отпадает и всякое основание для ответственности. Автор считает, что "мы сплошь и рядом своими действиями невольно причиняем другим вред: Возложить во всех подобных случаях на меня еще обязанность действовать "разумно" и принимать во внимание чужие интересы - это значит возлагать задачу совершенно непосильную: Мы можем приветствовать, с нравственной точки зрения, поступки подобного рода, но не можем возвести их в юридическую норму, влекущую за собой обязанность имущественной ответственности".*(114) Таким образом, И.А. Покровский выступал сторонником узкого понимания злоупотребления правом. Современное гражданское законодательство пошло по иному пути, поскольку помимо "шиканы" устанавливается запрет злоупотребления правом в иных формах; кроме того, не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке (п. 1 ст. 10 ГК РФ).

Л. Эннекцерус считал, что "запрещено не всякое осуществление права, причиняющее вред другому. Без нанесения вреда другим лицам при осуществлении некоторых прав нельзя обойтись, если вообще их осуществлять. Недостаточно также, чтобы осуществление права имело целью причинить вред. Требуется большее: из обстоятельств дела должно вытекать, что осуществление права для лица, совершающего данное действие, не может иметь никакой другой цели, чем причинение вреда...".*(115)

А.А. Малиновский полагал, что "злоупотребление правом есть такая форма осуществления права в противоречии с его назначением, посредством которой субъект причиняет вред другим участникам общественных отношений: Причинение вреда при осуществлении права в соответствии с его назначением не должно рассматриваться как злоупотребление правом".*(116)

Наиболее отчетливо этот подход проявляется в конкурентном праве. "В конкурентной борьбе должен действовать принцип недопустимости злоупотребления правом, - пишет С.А. Паращук, - так как сама по себе конкуренция является правомерной и соответствует естественному экономическому развитию общества. Если предприниматель в процессе конкурентной борьбы причиняет вред конкурентам посредством использования достижений науки и техники, умения вести дело, т.е. добросовестной конкуренции, то такое причинение вреда не является противоправным, так как основывается на использовании права свободной конкуренции".*(117)

Аналогичное понимание злоупотребления правом встречается и в процессуальном праве. В частности, отмечается, что "взыскание компенсации за потерю времени (санкция за злоупотребление правом. - А.Ю.), как представляется, может иметь место в случаях, когда лицо не преследует цели получения судебной защиты, а действует исключительно во вред другой стороне".*(118) И.А. Приходько пишет, что "ответчик не обязан заботиться о комфортности процесса для истца".*(119) Так, абсурдно было бы обвинять истца в том, что он, выиграв процесс за счет своей активности, лучшей подготовленности, более качественного представительства, причинил ответчику вред. Хотя формально ответчик и претерпел от действий истца, однако этот мнимый вред был следствием правомерного поведения истца в рамках его субъективного права.

Всяческой поддержки заслуживает концепция злоупотребления правом, предложенная В.П. Грибановым. Он объясняет явление злоупотребления правом через анализ соотношения "между поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права".*(120) Последнее характеризуется им как соотношение между возможностью и действительностью, объективным и субъективным, как соотношение общего типа поведения и конкретных форм его проявления в условиях данного случая, а также как соотношение между правом в статическом состоянии и правом в динамическом процессе его реализации.*(121)

По мнению ученого, злоупотребление правом - это формы его реализации, выходящие за пределы, установленные законом. К числу таких пределов автор относит субъектные границы (определенный субъект), временные границы (сроки осуществления прав), назначение прав, способы осуществления прав и средства его принудительной реализации. Однако "не всякий выход управомоченного за пределы осуществления права есть злоупотребление правом...". Для установления злоупотребления необходим анализ двух критериев поведения - объективного (установление соответствия поведения субъектов права тому, которое предписано законом) и субъективного (наличие вины в поведении субъекта). При обращении к первому критерию В.П. Грибанов вводит понятие "противоправность злоупотребления правом", под которым понимает "использование управомоченным лицом недозволенных конкретных форм поведения в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения". При анализе субъективного критерия ученый не исключает совершение рассматриваемых действий с двумя формами вины: с виной в форме умысла или в форме неосторожности. В итоге злоупотребление правом определяется как "особый тип гражданского правонарушения, совершаемого уполномоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения".*(122)

"Злоупотребляет процессуальным правом тот, - отмечает Ж. Сталев, - кто пользуется им, хотя считает, что его не существует или что, по крайней мере, не существует материального права, защиты которого он ищет".*(123)

Впоследствии в науке укоренилось представление о злоупотреблении правом как об осуществлении права с превышением его пределов. Так, А.П. Сергеев пишет о злоупотреблении правом как об особом гражданском правонарушении в виде действий субъектов гражданских правоотношений, совершаемых "в рамках предоставленных им прав, но с нарушением их пределов".*(124)

Два существенных признака злоупотребления правом были объединены в определении, предложенном А.Я. Курбатовым: "1) нарушение законных (охраняемых законом) частных и публичных интересов; 2) реализация права с выходом за его пределы, т.е. не в соответствии с объективным интересом, лежащим в его основе".*(125)

Во Франции используется конструктивное определение злоупотребления правом, в котором основной акцент делается на восстановление права, подвергшегося нарушению. В соответствии со ст. 32.1 ГПК Франции тот, кто в ходе слушания дела дает уклончивые ответы и провоцирует отсрочку слушаний, в целом злоупотребляет своими правами, подвергается наказанию в виде штрафа.*(126) Здесь применяется концепция злоупотребления правом, в соответствии с которой предел осуществления права обусловлен тем, нарушаются ли при этом права и интересы других лиц. Если права нарушаются, то необходимо оценить, являются ли такие нарушения разумными с точки зрения обычаев делового оборота и норм этики и получает ли лицо, права которого нарушены, справедливую компенсацию.*(127)

В науке предпринимались и другие попытки определения сущности злоупотребления правом. М.И. Бару понимал под злоупотреблением правом недозволенное использование своего права с внешней опорой на субъективное право.*(128) По мнению Ю.С. Васильева, "вопрос о злоупотреблении правом возникает в результате конфликта между внешне правильным использованием гражданином правовых возможностей и в сущности аморальным, антиобщественным поведением лица".*(129) В.И. Емельянов, характеризуя сущность злоупотребления правом, отмечал, что, "употребляя" субъективное право, лицо использует его для совершения противоправного действия. Использование права в таком случае - это не осуществление права, а использование обеспеченного этим правом преимущественного положения по отношению к лицу, которому причиняется вред".*(130)

Янко Г. Янев понимал под злоупотреблением правом нарушение принципов морали и правил социалистического общежития.*(131) Если в прежнее время в таком предложении можно было усмотреть продуктивное зерно, то теперь оно вряд ли приемлемо.

 

 

Любое явление может быть охарактеризовано как социально опасное только в том случае, если оно объективно вредит складывающимся в обществе и поддерживаемым правом общественным отношениям. Такое явление должно либо непосредственно причинять урон общественно-социальным связям, либо порождать опасность причинения такого урона.

Вредоносно ли с этой точки зрения злоупотребление субъективным гражданским процессуальным правом? Полагаем, что да.

Еще в начале прошлого века обсуждался вопрос о том, имеет ли "недобросовестность право на существование в гражданском процессе"?*(132) Сторонники положительного ответа на данный вопрос полагали, что если участники гражданского процесса могут свободно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами, то почему они не могут свободно избирать варианты защиты своих нарушенных прав, предъявляя иски к обязанным лицам либо защищаясь от таких иск







Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.