Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Случай хронической депрессии, связанной с гомосексуальными конфликтами





Введение

Пациент, молодой человек лет под сорок, выпускник кол­леджа, холостой и преуспевающий ученый. Он решил предпри­нять анализ, прочитав уйму литературы, имеющей отношение к фрейдистской психологии. Он утверждал, что нуждается в том, чтобы “найти самого себя”, и что он страдает от хронических состояний депрессии еще с тех пор, когда он был мальчиком. Он всегда был застенчивым, унылым и склонным избегать возможно­стей заводить себе друзей. Хотя он считает себя достигшим ус­пеха в избранной им сфере деятельности, он чувствует, что не смог достичь адекватного приспособления к людям и жизни в целом.

Сам он приписывает этот недостаток своей личности конф­ликтам, связанным с его гомосексуализмом. Его чувства небезо­пасности и беспокойства в присутствии обоих полов заставляют его чувствовать себя подавленным. Временами он питал мысли о самоубийстве, думая, что не сможет жить дальше, ощущая себя таким “несчастным” и “одиноким”. Особенно же он хотел узнать, сможет ли он когда-либо преодолеть свою инерцию или то, что сам он называет “лентяйством”, быть более общительным и дос­тичь достаточной уверенности в себе, чтобы однажды влюбиться и, в конечном счете, жениться. Он никогда не знал, был ли он скрытым гомосексуалистом (и не желал признавать этот факт), или же он просто был блокирован гетеросексуально. Тем не ме­нее, он оказался очень добросовестным пациентом и достиг быст­рого проникновения внутрь психологии своего невроза, что мы уви­дим из его комментариев, следующих за окончанием его анализа.

Во время своего первого сеанса он описал свои жалобы сле­дующим образом: “Когда я оглядываюсь на прошедшие годы, могу видеть образец отчуждения от реальности и людей, который - хотя и уменьшался временами - только увеличил свою стойкость за последние 6 лет перед тем, как я пришел сюда. Далее, на протяжении всей моей жизни у меня было настроение пора­женчества. Я просто плыл по течению. Все то, чего я достиг, было достигнуто исключительно из-за везения и обстоятельств. Я не могу вспомнить, чтобы когда-либо достигал какой-либо цели вследствие решимости и упрямства. Меня останавливало малей­шее препятствие. Приписываемые мне научные труды были вы­полнены благодаря заинтересованности и любезности других лю­дей. Лично я думаю, что такой отход от реальности и людей го­раздо быстрее дошел бы до этой стадии, если бы не обстоятель­ства жизни в колледже и в армии, которые навязывали мне об­щение. Я достиг такой стадии, когда стал фактическим узником в своей квартире. Хроническая депрессия является непереносимой, однако, я все более и более ищу ее. А в последние месяцы я избе­гаю и тех немногих друзей, которые у меня есть. В последние несколько лет я встречал женщин, которые мне нравились, но я всегда находил некую причину, почему ухаживание было невоз­можным или почему женщина была для меня неподходящей”.

Он продолжает: “Хотя я всегда винил себя за неспособность установления удовлетворительных общественных и романтических контактов, отвечающих моему финансовому положению, тем не менее, я знаю, что истинной причиной является моя соб­ственная неполноценность, от которой я был бессилен избавиться. Насколько себя помню, я всегда пытался уйти от действительнос­ти в чтение, грезы наяву и в самокопание, которое в последние годы стало носить все более ярко выраженный характер. Когда я оставался один, я позволял себе рыдать от отчаяния. Для меня было тяжело попросить у кого-либо помощи”.

Воспоминания детства

Пациент рос в семье из 4 детей, где сестра и двое братьев были старше его. Когда он родился, его родителям шел уже пя­тый десяток. В ранние годы жизни он ощущал свою неполноцен­ность по сравнению с другими мальчишками, которые считали его “маменькиным сыночком”. Свои эмоции в этот период он опи­сывает следующим образом: “Насколько я себя помню, моими товарищами по играм в детстве были девочки. Должно быть, я играл во все те игры, в которые играют девочки. Я помню, как играл с ними в куклы. Брат дразнил меня за это. Я помню, как шел встречать девочку лет шести или семи, со своей куклой, спрятанной под свитер, чтобы ее никто не увидел. Я, должно быть, уже осознал в то время, что меня считают “маменькиным сыночком”. Я развил неприязнь к более грубым играм, в которые играли мальчишки, в особенности к соревновательным играм, ко­торые требовали телесного контакта, таким, как борьба. Меня легко было запутать, что сохранилось до сих пор. Я думаю, что из-за этой причины я часто играл с детьми, которые были младше меня”.

Хотя он был мальчиком, ему часто грезилось наяву, что он был девочкой, так как в качестве “мальчика” он считал себя не­удачником. С раннего возраста он брал уроки музыки на форте­пьяно и продолжалих брать до поздней юности.

“По-моему, за фортепьяно я почти всегда ощущал себя де­вочкой. Играл ли я на фортепьяно именно по этой причине или же просто у меня было такое ощущение, так как обычно ребята на фортепьяно не играют, я не знаю. Однако я прекрасно знаю, что быть отличным от большинства в маленьком городке значит вести затравленное существование”.

Его ранние чувства собственной неполноценности сосредо­точились вокруг навязчивости, что он был “отличным” - что он был “маменькиным сыночком”. Поэтому он отождествлял себя с противоположным полом (психический гермафродитизм).

Его семья была бедной, что делало его застенчивым и по­давленным, пока он учился в школе.

“На одно Рождество, когда мне было 11 лет, у нас в доме не было никаких подарков. Я надеялся, что произойдет чудо, и что рождественским утром подарки обязательно появятся, но их не было. В тот же день я навестил моих друзей, чтобы увидеть их подарки, и когда они спрашивали меня, что подарили мне, я от­вечал - “Ничего”. Некоторые из них решили, что я их дразню, и я оставилих в этом мнении. К тому времени я уже научился прятать свои обиды и разочарования в самом себе”.

Из-за своей чувствительности к семейной бедности он стал еще более скрытным и одиноким: “Во время моей учебы в сред­ней школе наша бедность оказывала возрастающее влияние на мою общественную жизнь. Я часто отказывался сопровождать друзей, так как знал, что не смогу оплатить свою долю. Когда мне было 15 лет, живущему по соседству товарищу, который был чуть старше меня, разрешили пользоваться семейным автомоби­лем. Меня это сделало еще более отчужденным и замкнутым, и я сопровождал его, только когда он сам просил меня это сделать. В теплую погоду я обычно сидел на нашем переднем крыльце, при­творяясь читающим, когда он проходил мимо, чтобы он имел воз­можность пригласить меня с собой. Помню, что я всегда огорчал­ся, когда он этого не делал”.

Произошел инцидент, связанный с его отцом, который уси­лил его чувства собственной неполноценности и заставил еще больше отдалиться от своего круга друзей: “В то лето, когда мне было 16 лет, отец был вовлечен в легкомысленную внебрачную сексуальную связь, и тем же летом он был арестован по обвине­нию в изнасиловании восьмилетней девочки. За недостаточностью улик он был отпущен. Этот эпизод вызвал у меня такое чувство, что я опозорен на всю свою жизнь. Я полагал, что могу навязы­вать свое присутствие моим друзьям, только когда они просят меня об этом”.

До этого эпизода он был очень озабочен относительно воз­можности того, что его сестра может родить ребенка, состоя в браке, о котором неизвестно семье. Это заставляло его еще боль­ше страдать от душевного унижения.

Семейные отношения

Его эмоциональные реакции и отношения к различным чле­нам его семьи отчасти обнаруживают природу некоторых его ранних конфликтов и фрустраций.

Отношение к матери

“Моя мать была опорой нашей семьи. Я крайне редко ви­дел, чтобы она давала волю горю или отчаянию. Я считаю, что мое отношение к матери было нормальным. Я всегда осознавал силу ее любви и нежности. В семье не были склонны к проявле­нию своих эмоций. Не могу вспомнить, чтобы между нами было какое-то особое проявление любви и привязанности, но я никогда не ощущал их отсутствия. Я припоминаю, что в годы моей юнос­ти и позднее мать жаловалась на то, что я никогда не поверял ей свои секреты, как это ранее делали мои братья и сестра. Но я не мог этого делать в силу некоего извращенного понятия. Более эмо­ционально я стал к ней привязан только после того, как ее хва­тил удар, ибо тогда она стала походить на ребенка, как это часто случается с паралитиками”.

Когда мать умерла, он подумал, что теперь сможет начать строить собственную жизнь, но явно обнаружил себя в оковах своего невроза: “Я нашел для себя невозможным освободиться из той психологической тюрьмы, которую я взращивал столько лет”.

Болезнь матери, и симптомы ее инвалидности значительно угнетали его. Ее смерть заставила его ощутить себя в еще боль­шей небезопасности, чем когда-либо ранее: “За несколько лет до того, как мать хватил удар, она страдала от атеросклероза. Он был причиной ее головокружения и иногда заставлял ее прояв­лять некоторые признаки смятения. Такие моменты ее душевного смятения были для меня особенно болезненны, ибо в прошлом, безотносительно к нашим удачам или неудачам, она была для всех нас словно путеводная звезда”.

Мазохистская пассивность пациента, чувство небезопасности и страх ответственности могут быть вполне истолкованы, как бессознательное домогательство симпатии, как регрессия к детс­ким чувствам отверженности.

Отношение к отцу

“Все заботы по ведению домашнего хозяйства и воспитанию детей мой отец полностью перекладывал на мать. Я не могу вспомнить, чтобы он хоть как-то наказывал меня. Он всегда ка­зался относящимся к нам с любовью, хотя и не чрезмерной. В противоположность матери, отец был крайне эмоционален, как и большинство членов нашей семьи. И хотя чисто внешне я похожу на мать, но внутри я вылитый отец. Я стал осознавать нашу бед­ность в одиннадцать лет, что по времени совпало с моей депрес­сией. Отец мой был вечный неудачник в бизнесе; а в тот период, когда мне было от 11 до 16 лет, он едва мог прокормить нас. Я начал испытывать к нему презрение, так как отец не мог содер­жать нас так, как это могли делать отцы моих друзей. Когда его арестовали, я возненавидел его всей душой. Я надеялся, что он совершит самоубийство, или же просто уедет и оставит нас од­них. Впоследствии, в течение нескольких лет, я не мог относиться к нему иначе, кроме как с холодным безразличием. Но с годами эти чувства исчезли, и теперь я отношусь к нему с нежностью. Ог­лядываясь назад, я могу видеть, что в его жизни с матерью были свои неприятные моменты. Временами, когда она показывала свое раздражение на меня, она говорила: “Ты точная копия отца”.

Вышесказанное является прямо выраженным свидетель­ством его ранней амбивалентности по отношению к своему отцу. Он питает бессознательное отождествление себя со своим отцом постольку, поскольку считает, что сам он страдал от точно таких же чувств несоответствия требованиям и несостоятельности.

Его желания смерти и враждебность к отцу, несомненно, усилили его бессознательные чувства вины, выражающие себя в виде симптомов беспокойства и депрессии.

Естественно, каждый сын желает быть любим своим Отцом, которого он уважает и которым восхищается. Коль скоро отец оказывается неудачником, и сын не может больше уважать его, сын чувствует себя обманутым, будучи лишен безопасности, да­руемой отцом, и его любви, а это способствует развитию невротических чувств одиночества и депрессии.

Отношение к сестре

“У моей сестры всегда были очень приятные отношения со мной. Мне кажется, мы очень сродни с ней по темпераменту. Я всегда буду ощущать себя в долгу перед ней за те жертвы, которые она принесла ради меня и всей нашей семьи. И все же, в известном смысле, она также потерпела жизненную неудачу”.

Отношение к старшему брату

“Когда я подрастал, я им очень гордился. Он всегда был очень добр ко мне. Я полагаю, что он был достаточно старше ме­ня, чтобы ощущать по отношению ко мне разновидность роди­тельской опеки. Между нами всегда существовали крепкие узы привязанности. В последние годы его жизни я испытывал по отношению к нему смешанные чувства - любовь, раздражение, от­вращение и жалость”.

Констелляция отец-брат очевидна постольку, поскольку па­циент перенес испытываемые им чувства к отцу на своего стар­шего брата, который стал отцовским заместителем. Брат слишком много пил. Пациент испытывал смешанные чувства вины и печа­ли, когда тот умер. Он чувствовал, что ему следовало бы больше помогать своему брату. Относительно своей реакции на смерть брата он утверждает: “В течение некоторого времени я думал, что смерть будет для него единственным решением его проблем, так как он казался совершенно неспособным проявить какую-либо силу воли в борьбе с ней. (Он был побежден жизнью.) Моей первой реакцией на его смерть был шок и некоторое облегчение, что его проблема решена. Мой брат умер без гроша в кармане, и поэтому мне пришлось оплатить все расходы на его похороны”.

Отношение ко второму брату

“Между нами всегда существовали конфликты, вполне обычные между братьями, которые близки по возрасту. Порой он бывал просто гадким по отношению ко мне, а порой очень доб­рым. Я знал, что к нему мать питала чувства, отличные от тех, которые она питала к остальным из нас. Он явно был ее любим­цем. Когда я стал взрослым, я однажды спросил мать, почему она относилась к нему иначе, и она ответила мне, что именно потому, что он от всех нас отличался. И я думаю, что он действительно отличался от всех нас, ибо он единственный из нас, кто достиг в жизни хоть какого-то счастья. Я был ленивым ребенком, а он нет. В юности ему всегда удавалось иметь временную работу. Я же не мог получить такую работу, то ли из-за своей природной лени, то ли из-за своего ощущения несоответствия требованиям. В детстве брат был очень чувствителен, и когда ему возражали, то он очень долго дулся. Он плакал по малейшему поводу и в полной мере использовал это оружие. В последние несколько лет я испытываю по отношению к нему чувство горечи, так как он переложил всю ответственность за обеспечение наших родителей на меня и мою сестру. Я знаю, что в связи с его обязанностями по отношению к своей семье, он не мог сделать многого, не принося в жертву интересы собственной семьи. Но я стал бы относиться к нему гораздо лучше, если бы он принял на себя хоть подобие обязательств по отношению к тому, что я считаю нашей совместной обязанностью”

Между детьми в семье имело место значительное соперничество.

Сексуальная жизнь







Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.