Альянс, Терапевтический альянс (рабочий союз)

От переноса следует отделять те взаимоотношения аналитика и пациента, в которых обнаруживается осознанное согласие по поводу сотрудничества, служащего для того, чтобы анализанд в результате нарастающего понимания и большего контроля своих бессознательных импульсов и конфликтов мог осуществить достаточно большие изменения в своём поведении. Представление о терапевтическом альянсе базируется на созданной Рихардом Штербой «концепции терапевтического расщепления Я» пациента, способности, которая позволяет одновременно проводить самонаблюдение (являющееся одной из функций Я) и предаваться свободным ассоциациям на материал, пробивающийся из сферы бессознательного. При этом речь идёт о идентификации пациента с психоаналитиком. Ещё в 1912 году Фройд указывал на то, что дружеская установка психоаналитика особенно важна для пациента в начале лечения: «Первой целью психоаналитического лечения была и остаётся привязка пациента к курсу лечения и к личности врача. Тут мы ничего особого поделать не можем, остаётся только предоставить пациенту на это время».

Базисом терапевтического альянса (или терапевтического союза) является желание пациента справиться со своими трудностями, чувство беспомощности и рациональная готовность пациента сотрудничать с психоаналитиком. Вот таким путём и начинается сотрудничество между рациональными частями Я пациента и анализирующим Я психоаналитика. Таковое как раз и становится возможным посредством терапевтического расщепления Я, когда пациент частично идентифицируется с аналитической установкой психоаналитика, в той степени, в которой последний посредством интерпретаций и терапевтических интервенций пытается понять поведение пациента. Естественно, невозможно чётко разделить терапевтический альянс и реакции переноса. Вполне возможно, что в терапевтическом альянсе обнаружатся элементы инфантильных установок, которые будут нуждаться в анализе. Такое особенно часто бывает у пациентов, которым психоанализ сильно нравится и они хорошо сотрудничают, но всё это делается по особым эмоциональным причинам – заслужить любовь и одобрение психоаналитика. Да и идеализация психоаналитика, которая вначале помогает сформировать терапевтический альянс, в ходе анализа может приводить к большому сопротивлению. Не стоит забывать, что отношения между пациентом и психоаналитиком в терапевтическом альянсе оказываются не совсем конгруэнтными (совпадающими). Пациент оказывается в новой для него аналитической ситуации. Она для него необычна и искусственна, вызывает тревогу. Пациент соглашается на такую ситуацию только из-за страдания от симптомов, так как ожидает от психоаналитика помощи. Психоаналитику тут необходимо рассматривать пациента как равноправного партнёра, а это означает, что жёсткий, авторитарный и ригидный стиль поведения психоаналитика может помешать формированию терапевтического альянса. Мы не должны навязывать пациенту регрессивное поведение, обращаясь с ним как с беспомощным ребёнком из-за необходимости вызывать у пациента в аналитической ситуации терапевтическую регрессию Некоторые психоаналитики предпочитают говорить о психоаналитике как помогающем Я или выделять свою способность презентировать себя в качестве «доброго объекта». Концепция терапевтического альянса была создана Элизабет Цетцель (1956), Ральф Гринсон предпочитал говорить о рабочем союзе.

Термин, использованный впервые Ойгеном Блойлером (1910) и описывающий одновременное существование противоречащих друг другу и противоположных чувств, тенденций и установок по отношению к одному и тому же объекту (любовь и ненависть, желание и нежелание, активность и пассивность и т. д.). В 1912 Фройд году описал амбивалентность пациента в переносе. А в работе о психоаналитическом лечении человека-крысы Фройд пишет: «В нашем возлюблённом бушевала борьба между любовью и ненавистью, которые предназначались одной и той же персоне».

Блойлер рассматривал амбивалентность в качестве главного симптома шизофрении. А кроме психозов амбивалентность играет большую роль при неврозе навязчивости, а также при некоторых аффективных состояниях, например, при ревности и скорби. С точки зрения развития либидо амбивалентность характерна для орально-садистической и анально-садистической фаз, где одновременно выступают любовь и желание разрушить объект.

Этот термин, который ввёл в психоанализ Фройд, позаимствован им из невропатологии. Слово «амнезия» означает там «невозможность припомнить» или «дефект памяти», и используется для обозначения расстройств памяти при патологии головного мозга. Однако «инфантильная амнезия» психоанализа (то есть, невозможность припомнить чувства, переживания и события из периода раннего детства) отнюдь не объясняется функциональной незрелостью головного мозга. Инфантильная амнезия является последствием вытеснения и обусловлена необходимостью забвения переживаний, связанных с детской сексуальностью и реакциями окружающих людей на неё. Речь вовсе не идёт о том, что ребёнок не способен был их заметить, просто он был вынужден их вытеснить в силу предосудительности переживаемых им событий. Довольно часто инфантильная амнезия простирается до латентного периода, то есть до поступления в школу.

В отличии от инфантильной амнезии при амнезии истериков речь идёт о невротическом симптоме.

После того, как Юнг оставил классическое психоаналитическое движение, он начинает называть понятием " аналитическая психология " новую по его словам психологическую науку, сформировавшуюся в лоне фройдовского психоанализа. И только гораздо позже, когда Юнг уже крепко стал стоять на своих собственных ногах, он начал говорить о том, что существуют "психоаналитический метод" Фройда и "индивидуальная психология" Адлера, от которых следует отличать его собственный подход – " аналитическую психологию ". Под последней Юнг подразумевал интегральную концепцию, объединяющую оба названных первыми психоаналитических подхода, как и многие другие направления.

На заре психоаналитических исследований Блойлер предложил использовать термин "глубинная психология", чтобы подчеркнуть этим, что подобного рода психология занимается регионами психики, находящимися очень глубоко, то есть в бессознательной сфере. Но Юнг считал, что это незаслуженно ограничивает область психологических исследований. Уже тогда Юнг считал, что создаваемый им метод охватывает символические области, причём в равной степени как сознательные сферы, так и бессознательные. Ещё одно название для направления Юнга предложил Toni Wollfs - "комплексная психология". Однако оно так и не прижилось, прежде всего, потому что такой термин концентрируется на одном довольно ограниченном, хотя и существенном элементе в концепции Юнга.

Юнг не уставал повторять, что его психология является наукой, что аналитическая психология эмпирически доказывает существование обнаруживаемых ею явлений. Так что сегодня аналитическая психология охватывает не только теорию, но и её практическое приложение к реальной жизни, научные исследования, и само собой понятно психотерапевтическую практику. Международное Общество Аналитической Психологии называется International Association for Analytical Psychology (IAAP).

Юнговские размышления на темы теории и практики собраны в 20 томах его Gesammelten Werke. А кроме этого ещё издана огромная переписка, личные воспоминания и интервью + о Юнге написано несколько биографий.

Небольшой обзор-определение, охватывающее все главные концепции аналитической психологии, Юнг дал в своих "Психологических типах". Там мы находим определение психической энергии, происхождение которой Юнг усматривает в инстинктах; а в остальном психическую энергию можно приравнять физической, во всяком случае она определяется теми же самыми законами – за единственным исключением: психическая энергия имеет не только истоки, но и цель. Бессознательная сфера рассматривается комплиментарной (дополнительной) по отношению к сознанию; она функционирует в качестве контейнера, как для прежних личных переживаний, так и для более универсальных образов (архетипов и символов). Дальше в "Психологических типах" изображается то, каким именно образом бессознательное приоткрывается сознанию. Демонстрируется латентный язык образов, который предоставлен каждому индивидууму и то, каким образом этот язык изменяется под воздействием комплексов. Это всё показывается на примере установок, действий, решений и сновидений, а также на примере отдельных болезней. Демонстрируется организация человеческой психики в отдельные "пол-личности" или архетипические репрезентанты (представители архетипического мира, персонификации), а именно в Персону, Я, Тень, Аниму, Анимуса, Древнего Мудреца, Великую Мать и Самость. И, наконец, индивидуацию Юнг рассматривает как процесс, который может привести человека к интеграции его личности, к его фундаментальной целостности и охватывает всю его жизнь. Всё названное является теми параметрами, на которых и строится психотерапия, использующая синтетический герменевтический подход, в отличие от редукционистского подхода.

А ещё Юнг очень много занимался проблемами психологии религии. В различных фазах его жизни мы обнаруживаем интерес и к паранормальным феноменам, и к индивидуальной типологии и к алхимии, а также к другим очень значимым проблемам культуры. Как видите аналитическая психология развивается в двух направлениях: и к всё большей интеграции, и к всё более глубокой разработке проблем.

Юнговский анализ является довольно длительным диалектическим отношением между двумя людьми, между аналитиком и пациентом. Этот анализ нацелен на исследование материала и процессов в бессознательной сфере пациента, чтобы таким способом облегчить состояние, которое переживается пациентом как совершенно невыносимое, так как оно не позволяет сознательной жизни проявиться во всей своей силе. Это расстройство может быть не только невротическим, но и оказаться манифестацией находящихся глубже психотических тенденций. Хотя юнговский анализ берёт за исходную точку работу с психическим расстройством, в его течении может постепенно начать накапливаться и опыт индивидуации. Причём последнее может появляться не только у детей и молодых людей, но и у людей, находящихся во второй половине жизни. Но эти процессы обычно возникают спонтанно, так что можно действительно говорить только о случайно возникающем процессе индивидуации. Клинически работающие аналитики чётко различают друг от друга анализ и психотерапию в зависимости от интенсивности, частоты и глубины отдельных сеансов, а также общей длительности лечения; здесь естественно нельзя обойтись без реалистической оценки психических способностей и границ пациента.

Хотя Юнг в своих «Дефинициях» (GW 6) не даёт определения анализу, первоначальной методической моделью для Юнга был классический психоанализ. После разрыва с Фройдом в 1913 году Юнг ввёл важные изменения в структуру психоаналитического лечения, изменения, которые соответствовали личному опыту и концепциям, сформулированным Юнгом. Личностное в и дение Юнга отложило отпечаток на использование им аналитической техники (например, предпочтение разговора, когда аналитик и пациент сидят напротив друг друга). И все последующие аналитические психологи, отклоняющиеся от юнговской техники, тоже должны были переформулировать некоторые прежние представления, чтобы оправдать свой подход.

В некоторых пунктах Юнг не принимал традиционные гипотезы психоанализа, к ним относятся:

1. Многие явления Юнг видел в качестве игры противоположностей; именно из этой перспективы Юнг и выводит свою концепцию психической энергии. Потому Юнг и настаивал на использовании особого аналитического метода, который он называл «синтетическим», так как метод этот в конце концов сводится к синтезу противоположных психических принципов

2. Хотя Юнг и не сомневался в движущей силе влечений для психической жизни, он видел их в постоянной «коллизии (борьбе)» с чем-то другим, что он за неимением более подходящего термина назвал «дух» (Geist). Под последним Юнг понимал архетипический источник, с которым мы встречаемся в форме образов. Поэтому юнговский анализ означает работу с архетипическими образами

3. Юнг признавался, что ему «приятнее подходить к человеку, исходя из его здоровья», чем глядеть на него под «патологическим углом зрения» (GW 4, § 773-4). Это именно и объясняет то, что Юнг включает в анализ проспективную или телеологическую точки зрения

4. Юнг положительно относился к религии. Это не приводит к особому выделению самой религии, а только к тому, что требованиям со стороны Самости уделяется такое же внимание, как и со стороны сферы Я. Сюда же относится и положение аналитической психологии о том, что переживания на аналитических сеансах тесно связаны с поиском смысла.

Дополнительно к этим самим Юнгом названным различиям Henderson (1982; Reflections on the history and practice of Jungian analysis в сборнике Jungian Analysis, ed. Stein M., London) называет ещё несколько пунктов: Юнг опирается на мифологию и универсальные мифологические паттерны; он вводит диалектический метод в отличии от фройдовской модели «анализа в замкнутой системе»; Юнг рассматривает регрессию не только на службе сферы Я, но и на службе Самости; Юнг прежде всего применяет символический подход, посредством которого и при использовании метода амплификации пациент вступает в связь с архетипическими источниками языка образов; и наконец анализ феноменов переноса и контрпереноса тоже происходит посредством символического метода.

В 1929 году Юнг описал четыре аспекта анализа, которые он рассматривал в качестве «ступеней» аналитического лечения. Lambert K.(1981; Analysis, Repair and Individuation. London) и M. Stein (1982; The aims and goal of Jungian analysis в сборнике Jungian Analysis, ed. Stein M., London) показали, что эти четыре ступени не обязательно последовательно следуют друг за другом, скорее они обозначают различные аспекты аналитической работы:

 Первая из четырёх ступеней называется признание или очищение (отреагирование), научное применение одного из стародавних методов, а именно исповеди; Юнг сопоставлял эту ступень с обрядами и ритуалами инициации. Умение раскрыть своё сердце другому человеку разрушает излишнюю личностную защиту и невротическую изоляцию, подготавливая этим путь для нового этапа роста и получения иного статуса

 Вторую ступень Юнг называл прояснением, здесь вскрываются связи с бессознательными процессами, осознавание которых существенно изменяет прежние установки. Здесь индивидуум должен столкнуться с необходимостью принести в жертву веру в превосходство своего сознательного интеллекта

 Третья ступень называется воспитанием или «выманиванием» пациента к использованию появляющихся новых возможностей, чем-то это схоже с процессом проработки в классическом психоанализе – это процесс интеграции, часто длящийся очень долго

 Четвёртая ступень – метаморфозы. Причём психические изменения будут присущи не только пациенту. И аналитик тоже должен модифицировать свои установки, чтобы быть способным на интеракцию со своим изменяющимся пациентом.

Юнг был решительно против того, чтобы аналитические отношения рассматривались в качестве медицинской или технической процедуры. Анализом он называл «диалектический процесс», из чего следует, что оба участники в равной мере вовлечены в него, без чего вообще не могла бы возникнуть интеракция. Потому и не может аналитик просто так использовать свой какой бы он ни был авторитет, так как аналитик, как и пациент, тоже находится «в анализе»; решающее слово здесь будет принадлежать не знаниям аналитика, а уровню его личностного развития. По этой причине Юнг оказался одним из первых, кто потребовал проведение обязательного обучающего анализа для будущих психоаналитиков (GW 4, § 536; Freud, 1912, Ratschläge für den Arzt bei der psychoanalytischen Behandlung [Советы врачу о проведении психоаналитического лечения]). Юнговское утверждение о равенстве пациента и аналитика выглядит несколько идеалистичным; возможно лучше говорить об аналитической взаимозависимости, чтобы отдать должное эмоциональному участию в лечебном процессе аналитика – не забывая при этом, что роли обоих персон отнюдь не являются полностью идентичными.

В соответствии с юнговской концепцией аналитика характеризует подвижная установка в зависимости от степени продвинутости лечения и уровня аналитических отношений. Да и этот идеалистический подход должен быть скорректирован. Сам Юнг внёс сюда некоторые изменения своим представлением о существовании четырёх типичных этапов анализа. В той же степени большое внимание обращается и на то, что необходимо учиться у пациента и приспосабливаться к существующей у него психической реальности.

То есть, уже Юнг подчёркивал столь важные сегодня реальные отношения или терапевтический альянс между аналитиком и пациентом. Реальные отношения удаётся отграничить от переноса и контрпереноса, о которых речь пойдёт чуть ниже. В сегодняшнем классическом психоанализе происходит схожее развитие; сейчас по-особому описывается «не-невротическое, рациональное и разумное отношение пациента к своему аналитику, позволяющее ему целенаправленно работать в аналитической ситуации (Greenson R., … 1969, статья «Отношения в психоаналитической ситуации, свободные от переноса» в International Journal of Psycho-Analysis, 50 том, стр. 27-39).

Юнговская установка в отношении переноса характеризуется большими колебаниями. С одной стороны он рассматривает перенос в качестве центральной темы анализа, которой ни в коем случае не удастся избежать, видя в её особом умении комбинировать возвышенное и низменное большую пользу для терапии (GW 16, § 283-4, 358, 371). С другой стороны перенос иногда понимается исключительно как эротический феномен и как «препятствие»: «Пациента лечат вопреки переносу, а не посредством переноса» (GW 18, § 349). Такая противоречивая установка Юнга находит своё отражение в появлении различных школ аналитической психологии, возникнувших после смерти Юнга в 1961 году. Некоторые аналитики усматривают в анализе переноса отклонение от главной задачи, заключающейся в выявлении символического значения материала пациента. Другие аналитики считают, что анализ переноса приводит к тем травмам и тяжёлым переживаниям далёкого детства, которые продолжают воздействовать на взрослую жизнь пациентов. Вот эта последняя группа психоаналитиков не стремится отказываться от переноса, предпочитая работу с «реальностью», а скорее углубляет свою работу посредством учитывания и проработки переноса. Становится заметно, что такое различие мнений в последнее время утрачивает своё былое значение. А именно, психотерапевтически работающие аналитики считают, что содержательный анализ (символы) и анализ процесса (перенос) являются двумя сторонами одной и той же медали.

Концепции переноса в аналитической психологии и классическом психоанализе в существенных пунктах отклоняются друг от друга. Также как Юнг чётко разделял личностную и коллективную бессознательные сферы, он проводит чёткую дифференциацию между чисто личностными и чисто архетипическими долями. Личностный перенос содержит не только те аспекты отношений пациента к фигурам прошлого (например, к родителям), проецируемых на аналитика, но и свой индивидуальный потенциал, и свою тень. Таким образом, аналитик репрезентирует и демонстрирует для пациента те части его души, возможности развития которых ещё далеко не исчерпаны, как и те аспекты личности пациента, с которыми последний не желает иметь ничего общего.

Архетипический перенос подразумевает две вещи: 1) все те проекции в переносе, которые не базируются на личностном опыте пациента от встреч с внешним миром; аналитик, например, на основе бессознательной фантазии может переживаться в качестве магического целителя или опасного чёрта; власть таких образов настолько бывает мощной, что вряд ли стоит её объяснять традиционным опытом; 2) аспект архетипического переноса связан в принципе с ожидаемыми от анализа результатами, с тем, что проявляется в отношениях между аналитиком и пациентом. Такой паттерн отношений можно представить в виде схемы, взятой нами из диаграммы Юнга (GW 16,§422).

Линия с двумя, противоположно направленными стрелками, обозначает взаимную коммуникацию и включённость: 1) имеет отношение к рабочему союзу; 2) показывает, что аналитик в анализе пациента ко всему прочему ещё и приближается к своей собственной бессознательной сфере ради того, чтобы лучше понять пациента, а кроме того в этой сфере аналитик встречается с тем, что делает из него «раненого целителя»; именно тут мы и можем обнаружить последствия обучающего анализа, пройденного аналитиком; 3) характеризует начальную фазу, в которой пациент осознаёт свои проблемы, что тем не менее то и дело будет прерываться сопротивлением и приверженностью своей персоне; 4)-5) иллюстрируют влияние аналитических отношений на бессознательные сферы обоих участников лечебного процесса, личностное наполнение в результате конфронтации каждого из участников возможностями персонального изменения в самых разнообразных формах; 6) постулирует прямую коммуникацию между бессознательными сферами аналитика и пациента. Последняя гипотеза хорошо поддерживает представление о контрпереносе (см. ниже). Юнг считал, что нашёл в алхимии подходящую и содержательную метафору для этого аспекта архетипического переноса.

Юнг был одним из пионеров терапевтического применения контрпереноса. Чуть ли не до 50-ых годов психоаналитики, ориентируясь на высказывания Фройда, придерживались представлений о том, что контрперенос всегда свидетельствует о невротичности аналитика, об активации конфликтов раннего детства, препятствущих осуществлению психоаналитиком своей деятельности (Фройд. Будущие шансы психоаналитической терапии, 1910; Советы врачу о проведении психоаналитического лечения,1913). В 1929 году Юнг писал: «Такого рода воздействие (врача на пациента) может происходить лишь в тех случаях, когда и сам врач находится под влиянием пациента. Прекрасной метафорой для такого воздействия будет слово ”зараженность”. Не вызывает сомнений то, что бессознательно пациент оказывает влияние на врача. Одним из самых известных откликов врача как раз и оказывается провоцируемый переносом пациента контрперенос со стороны врача» (GW 16,§§358, 365).

Еще более сильно прежние взгляды Юнга были углублены в современной аналитической психологии. Fordham M. (New Developments in Analytical Psychology. London, 1957) указывает на то, что аналитик может настолько сильно быть в согласии с внутренним миром своего пациента, что у аналитика даже удается обнаружить чувства или особые паттерны поведения, которые можно рассматривать как расширение спроецированных на аналитика интрапсихических процессов пациента. Fordham назвал такое явление «синтонным» контрпереносом, который следует отличать от «иллюзорного» (для него будут характерны появления у аналитика невротических реакцией на пациента). В своем ядре такой подход сближается с современным классическим психоанализом. Предметом научных исследований становятся не только эмоции и поведенческие паттерны пациента, но и аналитика (ср. Heimann, 1950; Langs R. The Listening Process. NY, 1978; Little M. “R”: the analyst’s total response to his patient’s needs. “Int. J. Psychoanal.”, 1957, № 3; Searles H. Collected Papers on Schizophrenia and Related Subjects. London, 1968).

Большой интерес также может вызывать юнговское отношение к регрессии пациента. Юнг утверждал, что анализ должен стараться провоцировать совершенно примитивные способы функционирования; так как тогда можно заново способствовать психическому росту. Как видите, это резко отличается от фройдовского понимания регрессии и контрпереноса – хотя сегодняшние классические психоаналитики начинают модифицировать прежний фройдовский подход (Балинт).

Фаза развития либидо между вторым и третьим годом жизни ребёнка, в которой главными источниками инфантильного наслаждения являются анальный регион и процессы дефекации. В этой фазе на переднем плане воспитательных усилий находится процесс приучения к чистоте и туалету. Для детского развития Я это фаза, в котором на переднем плане стоит овладение господством над своим собственным телом, особенно над сфинктером, а также контроль над импульсами влечений.

В объект-отношениях, характерных для этой фазы, двойственность Отдавания и Удерживания играет особенно большую роль; фекалии рассматриваются ребёнком в качестве необычайно ценного продукта, который можно преподносить как дар или удерживать для себя. Ещё в 1908 году (статья «Характер и анальная эротика») Фройд связал с этой догенитальной фазой так называемые анальные черты: любовь к порядку, бережливость, упрямство и педантичность. В 1924 году Абрахам («Очерк развития либидо на основе психоанализа психических расстройств». «Новые работы по психоанализу», IPV, Вена) описал две ступени анальной фазы. На первой степени анально-эротические стремления связаны с опустошением (выталкиванием), часть влечения, садистически направленного на объект, стремится разрушить объект, а на второй – стремления связаны с удерживанием, то есть с овладением объектом. В статье «О преобразованиях, которым подвергаются влечения, и особенно об анальной эротике» (1916) Фройд описал символические уравнения, характерные для бессознательной сферы: кал = деньги = подарок и кал = ребёнок = пенис:

«Вербальное свидетельство идентичности ребёнка и кала мы находим в следующем выражении: получить в подарок ребёнка. Кал действительно является первым подарком, частью нашего тела, от которого ребёнок отделяется только после уговоров со стороны любимой персоны; дарением кала ребёнок без всяких лишних просьб признаётся этой персоне в своей нежности, так как чужого человека ребёнок как правда не вымазывает (Что-то схожее, хотя и не столь интенсивно, происходит и с уриной)».

Фройд считал, что из того, что относят к психической жизни, нам известны телесный плацдарм и орган (головной мозг), а ещё акты сознания. Всё остальное остаётся неизвестным. Поэтому Фройд создаёт модель психики (модель «психического аппарата»), которая представлена ещё в «Толковании снов» (1900) и речь в ней идёт как об определённых внутренних диспозициях, так и о локализации и функциях психики, требующих для себя определённого пространственного порядка. «Мы считаем, что психическая деятельность является функцией особого аппарата, которому мы приписываем определённое пространство и особую структуру, состоящую из нескольких частей, то есть психический аппарат является конструкцией мало чем отличающейся от телескопа, микроскопа и т. п.» - так описывает Фройд сконструированную им модель в посмертно вышедшем «Очерке психоанализа» (1939). Нет никаких сомнений в том, что речь здесь идёт о абстрактной психологической модели. Так ещё в «Толковании сновидений» Фройд говорит о «призрачности (фикции)» психического аппарата. В то время Фройд рассматривал необходимость функционирования психического аппарата в задаче поддержания возбуждения на наиболее низком уровне (принцип константности). Гипотеза о существовании «психического аппарата» относится к психоаналитической метапсихологии.

Архетипом называют врождённую часть психики, которая в качестве паттерна (формообразующего элемента) оказывает структурирующее воздействие на психологическую активность, обусловленную инстинктами. Архетип является гипотетической конструкцией, явлением самим по себе не познаваемым. Обнаруживать его можно только по его манифестациям (проявлениям).

В работах Юнга можно выделить три этапа формирования теории архетипов:

 1912 – праобразы, которые столь же легко проявлялись как в бессознательной жизни пациентов, так и в ходе самоанализа, проведённого Юнгом. Не один раз эти образы будут напоминать мотивы из разных периодов развития человечества, повсеместно демонстрируя их схожесть; но для архетипов, прежде всего, характерны проявления мистических качеств (нуминозность), бессознательность и автономия. Юнг считал, что появлению подобного рода образов способствует коллективное бессознательное.

 1917 – безличностные доминанты или узловые пункты в психике, которые притягивают энергию и оказывают на человеческое поведение огромное влияние.

 1919 – Юнг первым использует термин " архетип ", чтобы подчеркнуть этим, что самым главным в нём является не конкретное содержание, а бессознательный, невидимый паттерн. Необходимо очень ясно различать архетип сам по себе и архетипический образ; только последний и может восприниматься человеком.

Архетип является психосоматической концепцией, объединяющим в себе одновременно тело и психику, инстинкт и образ. Такая интеграция очень важна для Юнга, так как в психологии и языке образов Юнг не видел какого-либо соответствия или отражения биологических влечений. Из утверждения Юнга о том, что образы испытывают на себе действие инстинктов, видно, что и то, и другое одинаково ценно.

Архетипы – причём те, которые в особенно большой степени вращаются вокруг элементарного и универсального опыта жизни, рождения, брака, материнства, смерти и разлуки – можно выявить в их внешних проявлениях. Но они принадлежат ещё и к структуре человеческой психики. Такие архетипы можно хорошо наблюдать и в их отношениях с внутренней, психической жизнью, где они проявляются в качестве внутренних фигур, например, анимы, анимуса, тени, персоны. Теоретически число архетипов неограниченно.

Архетипические паттерны только и ждут того момента, который будет им удобен для перевоплощения в личность; они способны на бесчисленное количество вариаций, причём при этом они способны сохранять своё индивидуальное своеобразие. Ими легко очаровываться, а кроме того на разнообразных проявлениях архетипов ещё сказываются и традиционные, культурные ценности. Так например, практически невозможно противостоять носителю сильного, а возможно так и подавляющего заряда энергии, хотя, такой эффект всё-таки зависит от уровня развития и степени осознанности. Архетипы пробуждают в жизнь эмоции, заставляют человека становиться слепым по отношению к реальности, они даже могут полностью парализовать волю. Жить в соответствии с архетипами означает – жить, не накладывая на себя никаких ограничений (инфляция). И тем не менее умение хотя бы в чём-то наделять свою жизнь архетипическими нюансами приводит к более осознанной интеракции с коллективным, историческим опытом, предоставляющим достаточное место элементарным полярностям: прошлому и актуальному моментам, личному и коллективному, типичному и своеобразному.

Что-то архетипическое в определённой степени несёт в себе любой язык психических образов. Потому и обладают сновидения, да и многие другие психические феномены, качествами божественной заданности. А наиболее очевидным образом влияние архетипов сказывается во времена кризисов, когда сфера Я отличается наибольшей ранимостью. Символы обладают архетипическими качествами, что и объясняет, по меньшей мере, хотя бы частично, исходящую от них притягательность, их универсальность и их постоянное проявление. Боги и божества являются метафорами архетипического поведения, а мифы – архетипическими инсценировками. Архетипам невозможно полностью проявиться в человеческой форме, их невозможно полностью интегрировать в себе. Психоанализу можно дать и такое определение: как можно большее принятие архетипического измерения в свою личную жизнь.

Юнговская концепция архетипа стоит в традициях платоновских идей, которые существуют только в сознании Богов для того, чтобы служить любым формам человеческой жизни в качестве моделей. Другим предшественником идей Юнга можно считать априорно существующие категории восприятия Канта, а ещё ─ прототипы Шопенхауэра (Шопенгаура).

И не смотря на то, что основные принципы бессознательной сферы, archetypoi, можно пытаться познать, по природе своей они непостижимы в силу присущего им бесконечного богатства взаимозависимостей. Наши интеллектуальные взгляды самым естественным образом всегда вынуждены их ограничивать, а этим сущность архетипов ускользает от нас, так как самое характерное для их архетипической природы заключается в их многозначности, в их практически неохватной полноте взаимозависимостей, которая противостоит любой попытке односторонних формулировок (GW 9/1, § 80).

H.F. Ellenberger (Die Entdeckung des Unbewussten, 1973) назвал архетип одним из трёх главных понятийных разногласий между Юнгом и Фройдом относительно содержания и способов функционирования бессознательной сферы. Следуя за идеями Юнга Нойманн (Neumann E. Die Grosse Mutter, 1949) считал, что в каждом поколении архетипы вынуждены возрождаться заново. Но из-за расширения человеческого сознания каждый раз они приобретают свою собственную историю формирования. J. Hillman (Revisioning Psychology, NY, 1975), основатель школы Психологии Архетипов, считает концепцию архетипов наиболее фундаментальной во всём творчестве Юнга, так как она определяет наиболее глубокие закономерности психического функционирования, то, каким образом мы воспринимаем мир и вступаем с ним во взаимоотношения. M. Williams (The indivisibility of the personal and collective unconscious в сборнике Analytical Psychology: A Modern Science. L., 1963) считает, что архетипические структуры без обогащения самого человека посредством переживаемого им личного опыта ничего не значат, и что чрезмерное подчёркивание различий между личным и коллективным измерением переживаний (или между категориями бессознательной сферы) отдаёт излишним академизмом. Сегодня в классическом психоанализе тоже имеются концепции о врождённых психических структурах, особенно это характерно для кляйнианской школы: у Isaacs (The nature and function of phantasy в сборнике Developments in Psychoanalysis. L., 1952), у Биона (pre-conception), у R. Money-Kyrle (Collected Papers., 1978). Юнговскую теорию архетипов можно сравнить и со структуралистским подходом (Samuels A. Jung and the Post-Jungians. L., 1985).

С возрастающей популярностью понятия архетипов оно начинает использоваться и для описания таких феноменов как "необходимые изменения в отцовском архетипе ", "изменяющийся архетип женственности" и т. д. В 1977 году термин " архетип " был включён в Dictionary of Modern Thought, издаваемого Fontana. Биолог R. Sheldrake (Das schoepferische Universum, 1985) находит большую схожесть между идеями Юнга и создаваемой им теорией о "морфогенетических полях".

Хотя психоанализ и начинался в качестве теории аффектов, которая на передний план в качестве этиологического фактора возникновения неврозов выставляла ущемлённые аффекты, а цель лечения усматривала в высвобождении таких аффектов, после создания теории влечений систематическая работа с аффектами не стала находить большого интереса. Это и стало причиной того, что Международный Психоаналитический конгресс 1977 года

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: