Феномен государственного капитализма.

Современная историческая публицистика не устает убеждать нас в том, что Россия к 1917 году не была ни убогой, ни нищей. Согласно приводимым данным, страна с 1890 по 1913 год вчетверо увеличила свое производство, превзойдя по темпам экономического роста все современные ей государства, а по приросту промышленной продукции на душу населения выдвинулась на пятое место в мире, тогда как к моменту крушения коммунистического режима она занимала только седьмое. К слову сказать, никто Россию нищей никогда не считал. Даже творец русской революции В.Ленин и тот полагал, что в стране достигнут средний уровень развития капитализма, и отмечал довольно высокие темпы ее экономического развития.

По мнению же известного дореволюционного экономиста С.Маслова, народный доход 50 губерний Европейской России с 1900 по 1913 год увеличился на 79,4 процента.

Но чтобы не создавалось не совсем верное представление о народном хозяйстве начала XX века как «золотом веке» российской промышленности, надо иметь в виду, что, во-первых, высокие темпы ее развития определялись, как уже отмечалось, крайне отсталой материально-технической базой страны в предшествующие годы, то есть низким исходным уровнем отсчета темпов. К тому же столь высокие показатели промышленного роста приходятся лишь на последние предвоенные годы.

В целом же динамика экономического развития страны за период с 1900 по 1917 год не была стабильной. В самом начале века Россию, как известно, постиг глубочайший зкономический кризис, переросший в затяжную депрессию. Лишь с 1910 года начался новый промышленный подъем, который был прерван первой мировой войной. Так что весь период начала XX века для России отнюдь не представлял собой времени непрерывного процветания. Вернее будет определить эти годы в качестве своеобразного депрессивного этапа, крайне отягощенного действием чрезвычайно неблагоприятных исторических обстоятельств (войн и революций). Именно под этим углом зрения и следует рассматривать предпринимательскую деятельность в России начала века.

Другой основной чертой в развитии российского предпринимательства была его зависимость от государственного аппарата. Даже иностранные кредиты русским фабрикантам давались под гарантии правительства. Государство продолжало сохранять в своих руках экономические ресурсы. В его ведении находился железнодорожный транспорт, все главные отрасли оборонной промышленности, основные финансовые средства. Многие частные предприятия тоже работали на «казну». Государство при помощи госзаказов и финансово-кредитной политики определяло направление развития отечественной промышленности, именно по государственно-монополистическому пути, что и вызвало к жизни термин «государственный капитализм». Так что имела ли место в России именно свободно-рыночная экономика или нет — это еще вопрос. Тем более, что проводимая государством стратегия экономического развития ей мало соответствовала. Она была направлена не на удовлетворение растущих потребностей населения, а на поддержание военной мощи государства и его международного престижа.

Все это говорится к тому, что и в начале XX века основным инструментом экономической политики продолжал оставаться бюрократический аппарат. С ним было вынуждено постоянно считаться частное предпринимательство, которое не могло вырваться на достаточно широкий оперативный простор; пребывая в тенетах, хоть и сравнительно мягкого, но все же административно-бюрократического режима.

Поскольку государству по-прежнему принадлежали командные высоты в экономике, не обойтись без краткой характеристики экономической политики правительства, на которую, безусловно, должны были оглядываться отечественные предприниматели. Как это ни парадоксально звучит, но перед тогдашним российским правительством стояли примерно те же задачи, что и сейчас. Прежде всего, надо было навести порядок в финансовой сфере, что позволяло затем решить задачу по технической модернизации России.

Хорошо известно, что правительство встало на путь привлечения иностранных инвестиций и это вовсе не вело к экономическому закабалению страны, как считали некоторые советские историки, К началу первой мировой войны внешняя задолженность России по иностранным займам превысила пять миллиардов рублей. Более половины этих займов приходилось на долю Франции. С помощью займов российское государство «латало» свои бюджетные «дыры» и развивало тяжелую промышленность. Примечательно, что иностранные акционеры, вкладывавшие деньги в русскую промышленность, не вывозили прибыль из страны, а реинвестировали ее, то есть вновь вкладывали в производство. Так что ни о какой эксплуатации России иностранными банкирами не может быть и речи. Иностранные компании работали на внутренний российский рынок, связывались сотнями нитей с местными предприятиями и постепенно ассимилировались.

Особенно отчетливо эта тенденция к естественной «русификации» проявилась в годы предвоенного экономического подъема. Тогда в 1909-1913 годах промышленное производство в России возросло в полтора раза, и не менее 1/5 новых капиталовложений в промышленность составили заграничные инвестиции. Следует поэтому признать, что иностранные инвестиции просто «раскочегарили» русский экономический мотор, а дальше он мог двигаться вполне самостоятельно. К слову сказать, к 1913 году уменьшился внешний государственный долг России и сократилась доля платежей по размещенным за границей государственным займам. Иначе говоря, российская экономика уже была близка к выздоровлению, если бы не война и вспыхнувшая затем революция.

И все же правительственная политика не во всем соответствовала интересам российских предпринимателей. Правительство выражало прежде всего интересы аграриев-помещиков и боялось чрезмерного усиления экономического и политического влияния российских предпринимателей. В силу этих причин многие министры отдавали предпочтение развитию государственной промышленности в противовес частной. Таким путем они надеялись сбивать цены и регулировать прибыль, получаемую частными предпринимателями. И это несмотря на то, что частники, погоняемые конкуренцией и стремясь к прибыли, строили быстрее, качественнее и дешевле. На казенных же заводах, которым всегда был гарантирован государственный заказ, никто не заботился ни о сроках, ни о качестве. Поэтому и стал возможен случай, когда утонула новая канонерская лодка «Сивуч», ибо вместо заклепок ее борта были скреплены деревянными заглушками.

Прохладное отношение правительства к частному предпринимательству в определенной мере проистекало из боязни, что частные заводы по каким-то причинам не выполнят порученный заказ. Здесь царская администрация руководствовалась простой житейской мудростью: пусть государственные заводы неважнецкие, зато есть гарантия, что заказ они выполнят.

Засилье государственного сектора в экономике страны оборачивалось невысокой конкурентоспособностью русских товаров за границей. Вплоть до гибели старой России основными статьями российского экспорта продолжали оставаться сырьевые товары, что дает основание считать ее неполноценно развитой, не достигшей еще индустриальной стадии развития страной. Все попытки российских частных нефтяных, металлургических и машиностроительных компаний прорваться на внешний рынок оказались малоуспешными. И как ни горько это признавать, но в начале XX века Россия представляла собой огромный экономический остров, слабо связанный с мировой экономикой.

Хозяйственная система страны была полностью автономна. Империя почти полностью обеспечивала себя всеми необходимыми продуктами и потребляла то, что производила. Внешнеторговые связи обеспечивали лишь потребности отдельных отраслей промышленности. В импорте преобладали хлопок и машины, но объем их поставок ежегодно снижался. Накануне войны отечественный хлопок удовлетворял более половины потребностей хлопчатобумажной промышленности. Российское машиностроение тоже к тому времени окончательно переориентировалось с производства почти исключительно паровозов и вагонов на выпуск фабрично-заводского оборудования, двигателей и земледельческих машин. К 1913 году Россия значительно отставала от Запада лишь в производстве станков для обработки металлов, типографских станков и сложных сельскохозяйственных машин.

Такой обособленный, замкнутый характер экономики России отчасти был ей во благо, так как обеспечивал хозяйственную и вместе с тем политическую самостоятельность. Но, с другой стороны, слабые связи с внешним рынком консервировали техническую отсталость и не давали сложиться классу самостоятельных производителей. Связанный прочными узами с, существующим режимом и не имеющий возможности приобщиться к деловому и политическому опыту своего западноевропейского собрата, российский торгово-промышленный класс в силу своей невысокой политической культуры оказался неспособен предотвратить роковое для себя развитие событий в стране в 1917 году.

Первая мировая война, разорвав и без того не очень прочные внешнеэкономические связи России, усилила ее обособленность от рынка. После Октябрьской революции полная экономическая автономия позволила Стране Советов выжить в условиях блокады. Вот почему это уникальное государство с его хозяйственным укладом, унаследованным от самодержавия, стало идеальным полигоном для Великого эксперимента по созданию особой системы хозяйствования в отдельно взятой стране без частного предпринимательства и частной собственности.

Состояние российской экономики накануне Первой мировой войны.

Государственно-монополистический характер экономики страны определялся еще и тем, что Государственный банк России продолжал оставаться главным рычагом экономической политики. Однако он постепенно уступал свои позиции постоянно растущему потенциалу коммерческих банков. Ресурсы коммерческих банков к началу века превысили 5,6 миллиарда рублей. Примерно 2/5 из них приходились на долю пяти и 3/5 на долю одиннадцати крупнейших акционерных банков, которые и делали погоду в сфере коммерческого кредита. Это свидетельствует о высокой степени концентрации банковского дела в России.

Центром коммерческого кредита был Петербург, где накануне войны было сосредоточено 13 акционерных банков, имевших 574 филиала. Их тесная связь с правящей бюрократией (с министерством финансов и Государственным банком), а также участие иностранного капитала обеспечивали успех в финансовых операциях. Круговорот деловой и политической жизни Петербурга как магнит притягивал провинциальные банки, самые крупные из которых, такие, как Азовско-Донской (г. Таганрог) и Сибирский (г. Екатеринбург), перенесли в столицу свои правления.

Финансовую жизнь Москвы тоже нельзя назвать блеклой. Здесь действовали восемь акционерных коммерческих банков. Одним из самых крупных был Московский купеческий банк. Среди его учредителей преобладали некоронованные короли хлопчатобумажной промышленности, известные в России фабриканты С.Морозов, П.Третьяков, С.Малютин, И.Лямин. Еще одним уважаемым в деловых кругах банком был Московский учетный банк. Его учредили обрусевшие выходцы из Германии, заработавшие в России внушительные капиталы торговыми и банковскими операциями. Это были фирмы «Вогау и К°», «Л.Кноп», «К.И.Котуар» и ряд других. Вместе с ними в качестве учредителей выступили чаеторговая фирма Боткиных, один из крупнейших торговцев мануфактурой И.Щукин и другие московские предприниматели. Учетный банк, как было зафиксировано в его уставе, являлся банком «третьего сословия», что подчеркивало исключительно деловую направленность его операций.

Если взять расстановку сил в банковской сфере России, то накануне войны на долю 13 петербургских коммерческих банков приходилось приблизительно 70 процентов, 8 московских — 16 процентов и 29 провинциальных — 14 процентов денежных ракурсов частных банков империи. Это лишний раз показывает, что средоточием деловой активности являлись обе столицы.

С начала XX века обозначилось новое явление в истории отечественного крупного предпринимательства: усиленное проникновение банковского капитала в сферу промышленного производства. Уже с конца XIX века крупнейшие банки распространили свое влияние на машиностроение, во многом предопределив милитаризацию этой отрасли и более широкий ассортимент ее изделий. После кризиса и депрессии начала XX века эта отрасль пребывала в упадке: сокращение объемов железнодорожного строительства резко понизило спрос на вагоны и паровозы.

Чтобы выжить, многие заводы были вынуждены перейти на выпуск машин и орудий для сельского хозяйства, различного производственного оборудования. Когда экономика стала оживляться, машиностроительные заводы окончательно переориентировались на массового потребителя, впервые прибегнув в своей финансовой политике к кредиту. В свою очередь банки, привлеченные огромными правительственными заказами на перевооружение русской армии, развернули крупномасштабную борьбу за овладение машиностроительными заводами.

В 1912 году Русско-Азиатский банк установил свой контроль над обществом Путиловских заводов и за два года превратил его в организационный центр мощной военно-промышленной группы, куда также вошли товарищество Невского судостроительного и механического завода, Русское общество для изготовления снарядов и военных припасов, Общество русско-балтийских судостроительных и механических заводов, Общество механических гильзовых и трубочных заводов П.Барановского и ряд других предприятий.

В это же время Петербургский международный банк, выиграв конкурс на строительство судов для Черноморского флота, создал промышленную группу, куда вошли Общество судостроительных, механических и литейных заводов в Николаеве, Русское судостроительное общество и Общество артиллерийских заводов. С этой группой был тесно связан и ранее созданный банком трест «Коломна-Сормово».

Наконец, Петербургским учетным и ссудным банком была образована еще одна военно-промышленная группа, получившая заказы на строительство подводных лодок, производство минных аппаратов, мин и другого вооружения. В нее вошли: Общество машиностроительного, чугунолитейного и кабельного завода Г.Лесснера, Общество машиностроительного завода «Людвиг Нобель», товарищество машиностроительного завода «Феникс» и несколько позже, общество «Пермский пушечный завод».

Эти промышленные группы развернули жестокую конкурентную борьбу за выгодные правительственные заказы, которые щедро раздавало государство, стоящее на пороге большой войны. В этой борьбе применялись самые недостойные средства: интриги, подкуп, привлечение дипломатии и прессы. Уже много говорилось о недобросовестности, хапужничестве, недостойном поведении отдельных российских предпринимателей. Но в ряде случаев по пронырливости и набору самых недостойных средств иностранные фирмы оставляли далеко позади наших соотечественников. Причем первым нередко покровительствовало русское правительство, которое часто руководствовалось не экономическими интересами, а тонкими дипломатическими расчетами, стремясь не обидеть союзные державы и представляющие их в России фирмы. Широкий резонанс в разных слоях российского общества в этой связи получили два громких скандала — путиловский и пермский.

Подоплека путиловского дела вкратце такова. Русско-Азиатский банк, возглавляемый А.Путиловым, скупил акции нескольких военных предприятий и по сути монополизировал производство всего пушечного вооружения в стране. При этом он большие надежды возлагал на участие французской фирмы «Шнейдер—Крезо», но последняя выдвинула столь неприемлемые условия, что сделка сорвалась. Тогда эта фирма развернула мощную пропагандистскую кампанию в прессе по распространению клеветнических слухов о намерении А.Путилова заключить соглашение с германской компанией Крупна и раскрыть ей все французские военные секреты.

Как и следовало ожидать, в Петербург полетели дипломатические шифровки из Парижа с выражением тревоги за состояние русско-французских отношений. Российское правительство оказалось в трудном положении. Именно в это время во Франции началась кампания по реализации русского железнодорожного займа. Поднятая газетами шумиха могла отпугнуть французских вкладчиков от русских ценных бумаг. Поэтому правительство заставило А.Путилова принять заведомо невыгодную для него сделку.

Что же касается пермского дела, то здесь для российского правительства ситуация оказалась еще сложнее, так как столкнулись интересы фирм двух союзных государств. Летом 1913 года Государственная Дума отпустила деньги на переоборудование казенных пермских пушечных заводов для выпуска на них орудий крупного калибра. Был объявлен конкурс на лучший проект. В качестве основных конкурентов выступили две фирмы: французская «Шнейдер—Крезо» и английская «Армстронг, Витворт и К°». По многим параметрам англичане выглядели предпочтительнее. Они предложили более выгодные условия. Эксперты, оценивавшие качество изделий обеих фирм, недвусмысленно склонялись в пользу английской фирмы.

Чувствуя, что ситуация складывается не в ее пользу, фирма «Шнейдер—Крезо» призвала на помощь французскую дипломатию. Английское правительство тоже не оставило без поддержки своих промышленников. Оказавшись между двух огней, царское правительство в конце концов склонилось в пользу французской фирмы, так как французский посол вновь увязал вопрос об увеличении суммы российского железнодорожного займа с притязаниями Шнейдера на переоборудование пермских заводов.

Окончательное решение российского правительства по этому вопросу свелось к тому, что переоборудование пермских заводов поручалось французам, но на тех условиях, что выдвинули англичане. Оговаривалось также, что пушки должны быть оснащены затворами системы «Виккерс».

Французское правительство не скрывало своего удовлетворения результатами нелегкой борьбы за русские военные заказы. Президент Франции Р.Пуанкаре, собираясь в июле 1914 года посетить Санкт-Петербург, в своей памятке о вопросах, которые необходимо затронуть в переговорах с членами русского правительства, записал: «Путиловекое дело: поблагодарить. Пермское дело: поблагодарить».

Если опять вернуться к вопросу об условиях частного предпринимательства в России, то видно, что и крупнейшие промышленники часто вынуждены были уступать давлению со стороны правительства, что опять-таки подчеркивает государственный характер российского капитализма. К тому же владельцем большинства крупных промышленных предприятий выступало само государство. На этих заводах и: намека не могло быть на капиталистическую организацию труда. Эти предприятия не знали рынка и рыночных цен. Они просто получали приказ от казны построить столько-то орудий или кораблей, произвести столько-то металла. Во что это обойдется, никого это не интересовало. В конечном итоге цена товара, или, вернее сказать, произведенного продукта, определялась примерно, задним числом по произведенным затратам.

Поэтому получалось, что чем дороже обходилась продукция, тем выгоднее это было для казенного предприятия. Ведь от общей стоимости изделий 15 процентов зачислялось предприятию в прибыль. Выходило, что чем дороже строили или производили, тем большие премии получал директор завода и его подчиненные. Это напрочь устраняло всяческие экономические стимулы к сокращению затрат и совершенствованию производства, повышению его эффективности.

Все это говорится к тому, что социалистическая экономическая система выросла не на пустом месте, она имела прочные корни в прежней хозяйственной структуре России. Так что подлинно рыночной экономики в стране никогда не существовало, даже в период расцвета частнопредпринимательской деятельности в начале XX века.

Россия и мир.

Николай II ориентировал русское правительство на продолжение внешней политики своего отца - Александра III. Своеобразие политической стратегии Александра "Миротворца" заключалось в стремлении избежать каких-либо военных конфликтов с другими державами - с тем, чтобы сконцентрировать усилий и средства на решении внутриполитических и экономических проблем. Необходимость сохранять корректность внешнеполитических отношений хорошо осознавалась и ближайшим окружением Николая II, в котором тон задавали люди, работавшие еще с Александром III. По мысли одного из них - С.Ю. Витте, чем дольше продлится период внешней стабильности, тем большее могущество приобретет Россия за счет ее самого динамичного в мире развития. Отмечая в представленной царю в ноябре 1906 года записке важность поддержания статус-кво и выигрыша времени, Витте утверждал: "Лучший и верный союзник России есть время. Каждый год, прожитый спокойно Вашим народом, равносилен выигрышу хорошего и полезного сражения".

В рамках определившихся внешнеполитических задач Россия взяла на себя инициативу по созыву международной конференции по вопросам войны и мира. Она состоялась в Гааге в 1899 году и приняла ряд важных деклараций по вопросу возможных в будущем войн: о запрете ядовитых газов и разрывных пуль.

В начале XX века, однако, обнаружилось, что тактика и практическое выполнение внешнеполитической стратегии не имели достаточной четкости. Министру иностранных дел графу Ламздорфу приходилось сталкиваться с разнохарактерными влияниями, исходившими из царского окружения. С одной стороны, был закреплен союз с Францией как одна из основ европейской политики России, с другой, при царском дворе сильна была прогерманская ориентация. Имелся также проект, пытавшийся примирить эти две позиции: Витте выступал за российско - французско - германский единый блок, мощь которого должна была противодействовать постоянно нарастающей геополитической алчности США.

Внешнеполитическая линия России испытала в то время ряд зигзагов. Едва оправившись от острой "таможенной войны" в 1890-х годах, Германия и Россия предприняли шаги для взаимного сближения. Германский император Вильгельм II, будучи кузеном Николая, настойчиво разыгрывал "родственную карту". Германский МИД стремился отвлечь Россию от европейских вопросов, направить ее усилия на Дальний Восток" тонко лавировал в период русско-японской войны и подписания мира после нее. В июле 1905 года Вильгельм II Николай в Бьерке подписали союзный договор. Поскольку такой же договор Россия заключила еще в 1892 году с Францией, то формально возникал вопрос о том, чтобы "замкнуть треугольник". Однако противоречия между Францией и Германией были чрезвычайно глубоки. Суть проблемы упиралась в растущую агрессивность Германии и ее основного союзника Австро-Венгрии, недовольных своей малой долей в "колониальном пироге". Обе монархии меньше всех были заинтересованы в сохранении международной стабильности, лихорадочно готовились к вооруженному переделу мира. При этом Германия готовилась использовать России в будущей войне в качестве сырьевой базы и поставщика людских ресурсов.

В 1894 - 1895 годах Япония начала, а в 1897 году Германия продолжала территориальные захваты в Китае, что послужило сигналом для англичан, французов, португальцев, занявших ряд портов на китайском берегу. Не осталась в стороне и Россия, но она - в отличие от других - делала упор не на военные, а на ж политические методы. Воспользовавшись заключенным в 1896 году с Китаем договором о дружбе, давшим России право на строительство Китайской восточной железной дороги, она добилась аренды Порт-Артура и Дальнего. Это вызвало резкую реакцию со стороны Японии. Пользуясь сложностями в англо-русских отношениях, Япония заключила союз с Англией, начала военные приготовления. В январе 1904 года японцы без объявления войны атаковали русскую эскадру под Порт - Артуром.

Целый ряд неблагоприятных факторов (недооценка военной силы противника, внезапность первого удара, со стороны Японии, растянутость русских коммуникаций, незаконченное перевооружение армии, серьезные оперативно-тактические промахи командования российских войск и т.п.) привел к поражению России в войне. В августе 1905 года был подписан Портсмутский мир, по которому Японии отошли от России Южный Сахалин, аренда Ляодунского полуострова, Южно - Маньчжурская железная дорога.

После неудачи в японской войне российское правительство старалось вести осторожную и взвешенную политику не только на Дальнем Востоке, но и в других направлениях. Поражение нарушило политическое и финансово-экономическое равновесие внутри России, усилив в правящих кругах понимание стратегии, направленной на поддержание внешнеполитической стабильности.

С назначением в 1906 году на пост министра иностранных дел И.П. Извольского приоритетными для внешней политики России становятся отношения с европейскими странами. Извольский провозглашал "концепцию равновесия", при этом с трудом удерживая в тайне личные симпатии к Англии и Франции. Проводить прежний курс "равноудаленности" от Лондона и Берлина становилось все сложнее: Россия не могла сохранить полный нейтралитет в условиях перегруппировки сил вокруг главных соперников - Англии и Германии.

Экономическая экспансия Германии на ближнем и Среднем Востоке затрагивала интересы как России, так и Англии. К тому же обе страны были связаны политическими договорами с Францией. Все это заставляло решать вопрос о регулировании русско-английских противоречий. В 1907 году Россия и Англия подписали соглашение о решении спорных вопросов в Иране, Афганистане и Тибете. Это соглашение приглушило на время соперничество между двумя странами (хотя снять его окончательно было не в силах).

В 1908 году с обострением балканского вопроса усилилось напряжение в отношениях между Россией и Австро-Венгрией. В национально-освободительной борьбе славянских и православных народов против турецкого и австрийского владычества Россия выступила их естественным союзником. Агрессивные устремления австрийцев против Сербии, Боснии и Герцеговины базировались на их уверенности в поддержке со стороны Германии, аннексия Австрией Боснии и Герцеговины резко ухудшила отношения России с австро-германским блоком. Политика "равновесия", отстаиваемая И.П. Извольским, потерпела крах - логикой событий Россия оказалась "привязанной" к Антанте.

В 1910 году министром иностранных дел России стал С.Д. Сазонов При нем была усилена поддержка освободительного движения балканских народов. Россия способствовала создании и укреплению их национальной государственности, сдерживании османской агрессии. При этом возрастала роль России как арбитра в балканских делах. С такой ее ролью не хотели согласиться ни Германия ни Автро - Венгрия, ни Англия. Своим вмешательством во внутрибалканские дела они до предела запутывали все противоречия между странами региона. Эта запутанность влекла угрозу глобального конфликта, который становился неизбежным из-за бескомпромиссной позиции лидеров противоборствующих блоков - Англии и Германии.

Мир неуклонно скатывался к военной катастрофе. Прежде всего это связывалось с нарастающей агрессивностью Германии и Австрии. В Германии не смолкали разговоры о необходимости передела мира, бешенными темпами росло вооружение: если в 1913 году в сравнении с 1900 годом английский военно-морской бюджет увеличился на 186 процентов, французский - на 175 7., то германский поднялся на 375 процентов. В 1912 году военный министр Германии Фалькенгейм открыто провозгласил, что "историческая задача немецкой нации - мировое господство - может быть разрешено только мечом".

Мало освещена в литературе роль США в развязывании войны. Есть масса данных для предположения, что их роль была решающей. Американский капитал исподволь расчетливо предпринимал усилия для организации столкновения европейских держав - с тем, чтобы, гигантски усилившись за счет военно-промышленных поставок воюющим сторонам, в нужный момент предстать перед ослабевшими конкурентами в качестве "главного рапорядителя" в решении международных вопросов. При этом и Германия, и Англия, и США желали всяческого ослабления одного из самых перспективных конкурентов - России.

В конце июля 1914 года Австрия начала военные действия против Сербии. Связанная с Сербией союзническим долгом и историческими обязательствами Россия не могла остаться в стороне - Николай II издал указ о всеобщей мобилизации.

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: