Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Уровнево-деятельностный подход к вниманию как психологическое объяснение потока





 

Как видно из вышесказанного объяснение потока вращается вокруг одной центральной характеристики – концентрации внимания. Но определение внимания, которого придерживаются авторы, оказывается противоречивым. С одной стороны внимание – это психическая энергия[1], ресурсы которой ограничены. С другой стороны, даже если резервуар психической энергии существует, логично предположить, что психическая энергия необходима и для процесса внимания. Получается, что внимание как функция селекции, требует внимания как психической энергии[2]. Понятие концентрации внимания объединяет аспект его избирательности и аспект его интенсивности. С позиций здравого смысла внимание можно представить в виде стрельбы из лука. Стрела символизирует направленность или избирательность внимания, а изгиб лука или натяжение тетивы его интенсивность. В этой метафоре соединены совершенно разные вещи и соединить их может только теория внимания. Кроме того, возникает вопрос: кто или что в таком случае является лучником? В когнитивной психологии ответ на этот вопрос заводит в тупик проблемы гомункулуса (напр., Dennet, 1978), которая особенно остро заявляет о себе в исследованиях внимания (напр., Navon, 1989). В то же время разработка и критика моделей селекции и ограниченных ресурсов в настоящее время привела к тому, что внимание вновь исчезает как особый процесс и психологический механизм[3].

Те же вопросы могут быть заданы к объяснению потока, которое предлагает Джин Хамилтон (см. выше). Это видно из объяснения усилия внимания, которое она дает. Возможные механизмы переживания усилия Хамилтон рассматривает в своей attentional-regulatory model of susceptibility to absorbing interest and vulnerability to boredom (Hamilton, 1981). Автор считает, что переживание усилия определяется величиной spare capacity of attentional-regulators. Эта емкость велика, если attentional-regulators не участвуют в управлении информационным потоком. В этом случае она может расходоваться на нерелевантные данной задаче отвлечения и self-monitoring. Так происходит при выполнении скучного монотонного задания. Человек вынужден to constrain работу attentional-regulators и, как следствие, в его сознании возникает чувство усилия. Однако, он может использовать эту емкость для регуляции потока информации, соответствующего данному заданию, путем an expenditure of compensatory effort. Attentional-regulators “absorbed” in task, spare capacity уменьшается и, как следствие, уменьшается чувство усилия. Интересно то, что автор предполагает два варианта такого entering [вхождения] в состояние intrinsic enjoyment. Spare capacity может использоваться для когнитивного изменения либо условий задания, либо rules and guide-lines её выполнения. Получается, что в модели Hamilton благодаря усилию внимания мы достигаем двух феноменально сходных, но различных по своему происхождению состояний потока.

В этом объяснении внимание представлено в виде множества разных механизмов, названных внимательными регуляторами, каждый из которых обладает своим, ограниченным ресурсом умственного усилия. Следовательно, внимание само по себе исчезает из этого объяснения. Автор не рассматривает и агента, который вводит в действие и управляет работой внимательных регуляторов. Используемые в ее работе понятие личности и мотивации завуалированы или заменены на индивидуально-психологические свойства. Чувство усилия является всего лишь индикатором стеснений во внимательных регуляторах, а то действие, которое за ними стоит, не раскрывается как мотивированное. Поэтому как объяснение усилия, так и объяснение потока в целом, которое даёт Хамилтон, мы не можем признать успешным и убедительным.

Чиксентмихайи предлагает рассматривать человека как автономную целенаправленную систему. Он считает, что сознание – это процесс, участвующий на уровне функционирования этой системы в целом. Соответственно, он называет свой подход к исследованию внимания и сознания холистическим, то есть целостным (Csikszentmihalyi,1978). На наш взгляд, этот подход можно назвать феноменологическим в том смысле, что основным эмпирическим материалом в исследованиях потока служат данные самоотчетов. Автор часто говорит о взаимодействии человека с окружением, но при этом использует понятие деятельности, скорее социологическое или технологическое, чем психологическое. Леонтьев обоснованно вводит деятельность в психологию и как категорию и как предмет исследования. Он пишет, что «сознание не может быть понято из самого себя» (Леонтьев, 1981, с. 300). Для понимания и объяснения сознания нужно выйти за его пределы. Понятия деятельности, динамики ее структуры, образующих сознания открывают, по нашему мнению, более перспективный путь для целостного объяснения сложного явления потока. Позвольте перейти к попытке такого объяснения, опирающейся на гипотезу внимания как акта деятельности (см. выше стр __–__).

Для положительного решения проблемы внимания феномен потока представляет большой интерес, как наиболее изученное состояние сознания, свидетельствующее о том, что внимание может стать особенной деятельностью[4]. Как говорилось выше, только особенную деятельность можно считать живой, самостоятельной единицей анализа жизнедеятельности человека. Когда внимание занимает уровень действий и, тем более, операций, его эффекты и его объект полностью замаскированы другими процессами. Поэтому и возникают различные варианты отрицательного решения проблемы внимания. Леонтьев пишет: «Мы называем деятельностью не всякий процесс. Этим термином мы обозначаем только такие процессы, которые, осуществляя то или иное отношение человека к миру, отвечают особой, соответствующей им потребности» (1981, с. 518). Гипотеза внимания как акта деятельности расширяет определение особенной деятельности, данное Леонтьевым. Внимание как деятельность осуществляет отношение человека не к окружающему миру, а к самому себе. Это отношение самоизменения и самодетерминации, реализуемое только на определенной ступени когнитивного и личностного развития. В этом смысле в системе жизнедеятельности человека, то есть среди других особенных деятельностей, вниманию можно отвести особое место. Последствия выхода внимания на уровень особенной деятельности необходимо рассматривать на том уровне анализа деятельности, который Леонтьев называет социальным. С другой стороны, наше определение деятельности вписывается в определение деятельности там, где говориться, что особенная деятельность отвечает особой, соответствующей ей потребности. Деятельность внимания отвечает чисто органической и витальной функциональной потребности. Как и другие потребности, функциональная потребность развивается в деятельности благодаря изменению своего предметного содержания. Тем не менее, в своем ядре, она, подобно потребности в воде и пище, остается органической. Как и другие потребности человека в процессе своего развития она становится идеаторной, то есть может мотивировать различные виды деятельности и тогда, когда она не актуальна. Более того, можно предположить, что в большинстве случаев она актуализируется по ходу деятельности, подобно той эмерджентной мотивации потока, о которой говорят его исследователи. Движущая сила или интенсивность этой потребности может быть раскрыта на уровне анализа психофизиологических механизмов деятельности. Но, согласно Леонтьеву она будет детерминирована «сверху вниз», то есть психологическими процессами деятельности. В тоже время, не исключено, что величина функциональной потребности может быть измерена с помощью регистрации психофизиологических показателей, например, интенсивности кровотока в соответствующих данной когнитивной схеме областях головного мозга. Функциональная потребность отличается от других физиологических потребностей в том, что она является практически ненасыщаемой. Согласно нашей гипотезе, внимание как особенная деятельность человека, отвечает функциональной потребности и направлена на когнитивные схемы субъекта этой деятельности. Внимание может стать особенной деятельностью в том случае, когда его акты как правило направленные на когнитивные схемы других деятельностей, переходят с уровня действий на уровень деятельности. Это происходит в результате вышеупомянутого процесса сдвига цели на мотив. Психологически это означает, что когнитивная схема включается в полимотивацию той деятельности, в которой акт внимания прежде занимал уровень действий. В этом случае внимание произвольное становится послепроизвольным, а сознание человека входит в известное состояние потока. Состояние произвольного внимания, когда для того, чтобы быть внимательным, приходится прилагать значительное усилие, знакомы каждому из нас с раннего школьного возраста. Тем не менее, состояние потока в том виде, в каком его впервые подробно описал Чиксентмихайи, в обычной жизни и у обычных людей встречается сравнительно редко. Почему? На наш взгляд, потому, что гораздо чаще происходит переход действий внимания не на уровень деятельности, а на уровень операций. Рассмотрим эти случаи подробнее.

В одном случае произвольного внимания человек совершает эти действия для того, чтобы удерживать схему или систему схем, которую использует данная деятельность, имеющая определённый мотив. Целью этих действий является состояние «быть внимательным». В сознании эта работа представлена в виде чувства усилия. Исполнительная часть этих действий представляет собой движения, включающие в себя моторику органов чувств, дыхание и вазомоторику. Повторное осуществление этих действий приводит, как и в случае формирования любых двигательных навыков, к автоматизации внимания, и как следствие, к резкому уменьшению чувства усилия. В другом случае произвольного внимания цель или намерение определяется той деятельностью, в которую включено действие внимание. «Быть внимательным» означает, например, разобраться в каком-то материале или правильно совершить какое-то сложное движение. В действительности, не осознавая этого, человек прикладывает усилие для того, чтобы изменить имеющиеся у него схемы. Действия внимания, направленные на когнитивные схемы, продолжаются до тех пор, пока не произойдет необходимое изменение этих схем и, как следствие, будет достигнута цель. Усилие уменьшается в этом случае потому, что действия внимания просто не нужны, они переходят на уровень операций и выполняют другие функции. В том и другом случае переживание усилия представляет собой совокупность чувства деятельности, чувства неудовольствия и кожно-кинестетических ощущений (Рибо, 1890, Ланге, 1893; Вундт, 1912; Титченер, 1914)[5].

Только что описанная динамика психологического содержания переходов актов внимания с уровня действий на уровень операций может привести к состояниям сознания сходным с состоянием потока. В литературе их называют состояниями абсорбции. В качестве первого примера такого состояния приведем случай непрерывного, навязчивого наблюдения изменчивых языков пламени костра. В начале человек произвольно направляет и удерживает свое внимание на пламени, но затем в течение длительного времени он смотрит на него «как завороженный». Вторым примером погружения в деятельность может быть чтение книги профессиональным корректором. В этом случае акт произвольного внимания направлен всего лишь на актуализацию готовых схем и может быть кратковременным. Затем внимание становится непроизвольным. Корректор непрерывно и без какого-либо усилия работает. В-третьих, возьмем ситуацию, когда студент неохотно садится за ту же книгу для того, чтобы подготовить доклад. Он с трудом начинает и все время прикладывает усилия для того, чтобы продолжать чтение. Эти усилия, за которыми стоят действия внимания, мотивированы другим мотивом, не имеющим прямой связи ни с данной книгой, ни самим процессом чтения. Однако, содержание книги настолько увлекает студента, что начиная с какого-то момента, ему, для того, чтобы читать, никаких усилий не требуется. Напротив, усилие может понадобиться для того, чтобы оторваться от чтения. Здесь также наступает состояние абсорбции или полного погружения в деятельность.

По нашему мнению психологические механизмы внимания в этих случаях одинаковые в том смысле, что акты внимания в первом, втором и третьем примере происходят на уровне операций. Внимание в этих примерах на каком-то этапе становится непроизвольным и пассивным: оно не контролируется субъектом и не требует никаких усилий. Главное отличие заключается в характере объектов внимания, то есть когнитивных схем. В случае костра это примитивные, врожденные схемы и схемы, сформированные рано и/или неосознанным образом путем прилаживания. По Леонтьеву, они осуществляют операции первого рода. В двух случаях чтения это схемы, которые были сформированы в процессе обучения сравнительно поздно благодаря сознательным действиям. По Леонтьеву они осуществляют операции второго рода. Операциями первого и второго рода будут и акты внимания, направленные на эти схемы.

Поскольку акты внимания этого уровня, согласно Леонтьеву, не осознаются (пример с костром) или только контролируются сознанием (примеры с книгой) о том, что они действительно происходят можно судить лишь по конечному продукту когнитивных схем, на которые они направлены. Субъективно они представлены только в переживании непрерывности той деятельности, в способ выполнения которой они включены. А то, что можно было бы назвать направленностью внимания, его степенью (глубиной погружения) и объёмом внимания, с позиций нашей гипотезы характеризует не внимание, а его объекты, то есть когнитивные схемы. Действительное психологическое различие между операциями внимания может заключаться в их отношении к мотивам деятельности. К нему мы вернемся позже, поскольку это различие распространяется на все операции или способы осуществления действий. Феноменологически этим состояниям абсорбции можно дать только негативную характеристику – в них отсутствует переживание усилия и наслаждения.

Можно возразить, что наслаждение характерно для третьего случая. При чтении увлекательного романа действительно могут возникать переживания сходные с наслаждением. Однако, они появляются эпизодически и не в связи с вниманием, а в связи с изменением предметного содержания и мотивации чтения. Действительно, погружение в чтение, например детектива, происходит благодаря искусству автора книги, специфицирующему наличные схемы читателя все новым и новым материалом. Гамма возникающих при этом эмоций зависит от поворотов сюжета, от частичной идентификации читателя с ее персонажами и от «спонтанной» актуализации его воспоминаний. При этом, человек может испытывать удовольствие, печаль, сожаление и многие другие чувства. Подчеркнем, что эти процессы и переживания происходят как бы автоматически, собственная мысль читателя здесь, как правило, не работает. Он остается пассивным, и никакого наслаждения у него не будет. В благоприятных внешних условиях динамика и глубина такого погружения всецело определяется текстом. Более того по ходу чтения у человека могут актуализируются неосознаваемые мотивы, расширяется полимотивация деятельности чтения, и часть этих мотивов, впоследствии, может быть осознана благодаря решению «задачи на смысл». Поэтому чтение художественной литературы может стать неотъемлемой частью воспитания человека, средством развития его личности. Что касается самого процесса чтения, то вхождение в такое состояние, согласно Леонтьеву, происходит благодаря сдвигу мотива на цель в результате которого рождается новый мотив, соответствующий предметному содержанию цели (Леонтьев, 1981, с. 310–313; 520–523).

В различных состояниях абсорбции может присутствовать непрерывный положительный эмоциональный тон, который легко перепутать с наслаждением. Действительно, человек может полностью погрузиться в фильм ужасов, испытывая страх и в тоже время удовольствие. На наш взгляд, это удовольствие отчасти можно объяснить непрерывным удовлетворением потребности схем в функционировании. В наших примерах это будут схемы восприятия (костер и кинофильм) и схемы чтения (студент и корректор). Однако, пока акты внимания остаются на уровне операций, это слабое чувство удовольствия не перейдет в переживание наслаждения.

Анализ уровневых переходов внимания имеет большое значение для различения состояний абсорбции и состояний потока, которые нередко смешиваются и отождествляются. Особенно явным образом это смешение произошло в квалификации как разновидности потока опыта аутотелической деятельности типа верчения цепочки или насвистывания. Эти, наименее изученные, формы аутотелического опыта получили название «микропотока» (Csikszentmihalyi, 1975, ch. 9). Как видно из названия разница между потоком и микропотоком только количественная. На наш взгляд, различие между ними не столько количественное, сколько качественное. Деятельности микропотока являются циклическим повторением операций, а не способом осуществления действия, направленного на какую-то цель. Такая аутотелическая деятельность по своей структуре становится или, по меньшей мере, приближается к структуре простой деятельности, характерной для животных. На определенных стадиях онтогенеза психики функция этих видов деятельности, как показывают исследования Пиаже, заключается в развитии различных когнитивных схем[6]. Позже, у взрослых, их функция редуцируется к удовлетворению чисто функциональной потребности, стоящей за полностью отработанными когнитивными схемами. В жизни ребенка предметно-функциональная потребность, имеет, прежде всего, предметный характер и поэтому ее удовлетворение способствует когнитивному развитию. В жизни взрослого, напротив, она главным образом функциональная. Обращение к этим видам деятельности, представляет собой регресс. Но как показало исследование по депривации микропотока для взрослого человека, они также могут быть необходимы, поскольку выполняют своеобразную «психотерапевтическую» функцию (Csikszentmihalyi, 1975, ch. 10).

Как видно из вышесказанного, если подойти к классификации видов внимания формально, то после произвольного внимания может произойти переход не к послепроизвольному, а к непроизвольному вниманию. О необходимости такого перехода говорят многие классики психологии сознания[7]. В то же время его психологические механизмы остаются неисследованными[8]. Мы объясняем это переход тем, что акты внимания опускаются с уровня действий на уровень операций. При этом, если вслед за Леонтьевым, мы будем различать операции первого и второго рода, мы получим три различные формы непроизвольного внимания. Как операции первого рода, акты внимания соответствуют, по классификации Добрынина, вынужденному вниманию. Как операции второго рода, автоматизированные действия внимания соответствуют эмоциональному и привычному вниманию. Сдвиг акта внимания «вниз» с уровня действий на уровень операций объясняет всего лишь формально-динамическое сходство этих состояний, позволяющее объединить их в одну рубрику состояний абсорбции. Более тонкое различение внутри этого класса состояний, например, между состояниями абсорбции при наблюдении костра, чтении детектива и корректорском чтении предполагает анализ предметного содержания условий, целей и мотивов соответствующей деятельности. Напомним, что с позиций психологической теории деятельности Леонтьева анализ предметности деятельности является основным. Действительно, только благодаря такому анализу, мы могли бы объяснить, почему действие внимания переходит на уровень операций. Но в ограниченных рамках настоящей статьи и учитывая цель настоящей работы, мы сформулируем в виде тезиса только одно положение. Первичная причина перехода действий внимания на уровень операций лежит не в формально-динамических особенностях деятельности и не в автоматизации действий внимания, а в изменении ее предметного содержания. Более сложные причинно-следственные связи можно предположить в случае перехода действия внимания на уровень деятельности. Это переход может быть описан, также метафорически, как движение между мотивом и целью действия, но это будет не сдвиг мотива на цель, как у Леонтьева, а сдвиг цели на мотив. Именно в этом случае получается состояние потока с такими, отличающими его от состояния абсорбции особенностями как высокая степень активности субъекта деятельности и интенсивное переживание наслаждения.

Итак, наше предположение состоит в том, что в состоянии потока внимание выступает на уровне деятельности, предметом или мотивом которой является когнитивная схема или система когнитивных схем. За этим мотивом стоит функциональная, по сути витальная, потребность в деятельности, как бы встроенная в данную схему. В результате сдвига «предметного» содержания цели внимания, то есть когнитивной схемы, на мотив меняется осознание этой цели[9]. Если раньше, на фазе произвольного внимания, целью было состояние «быть внимательным», а мотивом нечто другое, то теперь происходит осознание целевого состояния как мотива. Человек считает, что его мотивом является наслаждение – опыт становится аутотелическим. Мотив внимания (когнитивная схема) как бы вторгается в полимотивацию той деятельности, выполнение которой сопровождается переживанием потока. В результате структура деятельности определяется самой схемой, она становится простой, поскольку операции поднимаются на уровень действий. Несмотря на это, они остаются операциями, так как определяются не какой-то внешне заданной целью, а условиями. Можно сказать, что в состоянии потока целью действия является следующее действие[10]. Действие и осознание сливаются. Меняются и процессы целеобразования. Они происходят в режиме заданном самой схемой. Когнитивная схема, ставшая мотивом, выполняет структурирующую функцию[11]. Как следствие, цели раздробляются, а операции и их предметное содержание, то есть условия занимают фокус сознания. Таким образом получается еще одна характеристика потока – ясные цели. Поскольку цели задаются, а условия отбираются самой схемой, они, как правило, достигаются. Благодаря этому у человека возникает практически непрерывное чувство успеха, чувство потенциального контроля и даже своего всемогущества. О непрерывном, «на полную катушку» удовлетворении функциональной потребности, опредмеченной в данной схеме, сигнализирует переживание наслаждения. Происходит селекция только тех входов окружения и памяти, которые полностью соответствуют данной схеме или могут быть ассимилированы путем ее наращивания. Тем самым автоматически обеспечивается баланс между вызовами и наличными умениями. Поскольку схема запитывается только теми входами памяти, которые необходимы для ее работы, человек действительно забывает о своих проблемах и социальном статусе. Отсюда получается такая важная характеристика потока как самозабвение. Деятельность, по сути, становится автоматической, и поэтому не требует умственного усилия и сознательного управления. Таким образом объясняется большинство основных, ранее перечисленных универсальных характеристик опыта потока.

Как говорилось выше, Леонтьев считает необходимым анализ связей особенной деятельности с другими деятельностями, входящими в систему жизнедеятельности человека. В нашем случае такой анализ предполагает обсуждение возможных последствий вторжения схемы в мотивационную сферу личности. В начале 20-го века Лорен Уильям де Лоуренс в обсуждении концентрации внимания писал следующее: "Все умственные силы являются острыми орудиями, но для того, чтобы овладеть ими необходимо прекрасно знать каким образом развивать их так, чтобы не поранить самого себя" (Laurence de, 1914/1938, p. 62–63). Внимание также можно рассматривать как острый нож, который может быть использован и во благо и во вред человеку. Последствия внимания и опыта потока могут быть особенно значительными для развития личности человека.

Если определить личность по Леонтьеву, как иерархию мотивов общественно-значимых деятельностей, то можно сказать, что в случаях потока внимание входит в структуру личности как мотив, выполняющий, прежде всего, побудительную функцию. Как говорилось выше, в психологической теории деятельности рассматриваются три корневые образующие сознания – чувственная ткань, значение и личностный смысл. Леонтьев считал их главными, но не единственными[12]. В связи с гипотезой о внимании как акте, направленном на когнитивные схемы, мы предлагаем ввести в психологическую теорию деятельности понятие личностного вкуса как отношение мотивов деятельности к ее условиям (внешним и внутренним). Понятие личностного вкуса включает в себя характеристику способа выполнения действия, т.е. того, как субъект делает. Личностный вкус дает о себе знать в опыте позитивных переживаний, а в поведении и общении выступает как личностный такт. В структуре личности вкусообразующий мотив внимания может занимать различное место. В личности в точном значении этого термина он занимает подчиненное положение. Если же он становится ведущим, можно говорить об аномальном развитии личности. Здесь личностных смыслы и личностные вкусы действий могут противоречить друг другу. Разрешение этих противоречий выводит на прогрессивные пути личностного развития. В этом случае развитие личностных вкусов как умений и навыков внимания в конечном итоге может привести к позитивным переживаниям, не уступающим по своей значимости таким ценностям человеческой жизни как честь, достоинство, свобода и смысл. Ценности личностного вкуса могут выступать под разными названиями, такими как изящество, чувство жизни, привязанность к жизни, бесцельная радость существования, самоирония, уважение к жизни других существ и к своей собственной. Особенно много различных явлений личностного вкуса можно обнаружить в сфере эстетического восприятия. Недооценка этой образующей сознания оставляет за бортом психологических исследований особенности жизненного опыта миллионов людей[13]. Подобно тому, как в отношении всей совокупности жизнедеятельностей данного человека мы говорим о смысле его жизни, можно сказать и о вкусе его жизни. Критерием наличия позитивного вкуса жизни является частое переживание положительных эмоций при обращении внимания на вещи, людей и обстоятельства, не связанные с текущей деятельностью.

Когнитивная схема является внутренним, необходимым условием и средством деятельности. В случае, когда она становится мотивом деятельности, личностный вкус представляет собой отношение двух мотивов — внимания и той деятельности, которую оно обслуживает. Феномен потока — одно из наиболее ярких проявлений личностного вкуса. Вторжение схемы в систему мотивов, то есть личность человека, приводит к временной перестройке существующей иерархии. Поскольку при этом происходит удовлетворение витальной функциональной потребности, она полностью вписывается в гештальт деятельности, субъектом которой является организм. Таким образом происходит замена личностного смысла действий на личностный вкус. Иная картина получается тогда, когда схема занимает подчиненное положение в полимотивации деятельности. В этом случае смысл действий сохраняется, несмотря на то, что личностный вкус придает им яркую позитивную окраску. Но в том и другом случае, так как личностный вкус связан с условиями деятельности, на периферии сознания осознаются условия, непосредственно не включаемые в предметное содержание операций. Гештальт деятельности, субъектом которого является социальный индивид также может актуализировать внимание, то есть когнитивную схему, в качестве одного из мотивов. В том случае, когда она занимает ведущее положение, в конце концов возникает конфликт или трения с людьми из ближайшего окружения. Если же она остается в подчиненном положении, то человек, напротив, несмотря на аутотелический характер своей деятельности, легко вступает в общение и сотрудничество с другими людьми. Этому способствует та разновидность личностного вкуса, которую выше мы называли личностным тактом. Возникающее благодаря личностному такту периферическое осознание "незначительных" обстоятельств, вовлекается в способ общения и сотрудничества независимо от их предметного содержания. Последствия включения схемы в гештальт деятельности, субъектом которого является личность, может привести только к позитивным результатам, потому что в этом случае в силу господствующих здесь ограничений и универсальных культурных норм когнитивная схема никогда не занимает ведущее положение[14]. Более того, она способствует тем видам деятельности, которые принято называть творческими. Происходящее здесь благодаря личностному вкусу и личностному такту расширение периферии сознания позволяет человеку замечать детали, существенные для решения проблем.

Итак, поток возникает при переходе когнитивной схемы (объекта внимания, то есть ФФС) в мотивационную сферу человека. В зависимости от того, в какой из трех гештальтов деятельности или иерархий мотивов она попадает и в зависимости от того, какое место (подчиненное или ведущее) она в ней занимает, в сознании и поведении человека возникают разные явления, которые можно оценивать по своим последствиям как позитивные и негативные. Соответственно, мы предлагаем различать позитивный и негативный опыт потока.

Когнитивная схема может занять устойчивое, господствующее положение в иерархии мотивов. В зависимости от того, в каком из гештальтов деятельности это произошло, последствия и для личностного развития человека и для общества будут разные. Аутотелические личности, для которых по выражению Чиксентмихайи, потоком становится вся жизнь определяются гештальтом, получившему выше условное название организма. Для таких людей характерна жизнь, заполненная чувственными, бессмысленными наслаждениями (см. напр., Macbeth, 1988). В разделе "Заблуждения под влиянием удовольствия, доставляемого деятельностью" Уильям Минто (1845 —1893) пишет:

 

Приятное само по себе занятие — настоящее блаженство для человека немыслящего. Конечно, вполне естественно и разумно, что человеку доставляет удовольствие возможность свободного применения всех его сил. Ошибка в данном случае заключается в том, что мы ждём от нашей деятельности таких благодетельных последствий, такой пользы, какой на самом деле она не может дать. Сплошь и рядом люди увлекаются своим процессом работы и, начав заниматься чем либо с той или другой определённой целью (практической, художественной, религиозной), углубляются в детали, для этой цели вовсе ненужные и излишние. Самим им начинает казаться, что все эти мелочи и подробности имеют очень большую ценность в умственном и нравственном отношениях, тогда как на самом деле они только дают исход силам человека и часто являются просто потерей времени, которое следовало бы употребить иначе (Минто, 1905/1995, с. 33).

 

На уровне социального индивида вкусообразующие и смыслобразующие мотивы могут, как поддерживать, так и противоречить друг другу. Если аутотелическая деятельность потока занимает в системе жизнедеятельности человека устойчивое место, то возникает возможность мотивационного конфликта и аномального развития личности, как следствие его неудачного разрешения, Опыт потока в этом случае, можно рассматривать как негативный, поскольку вкус жизни выступает как суррогат ее смысла. При позитивном опыте потока смысл жизни человека совпадает с ее вкусом или, по меньшей мере, не противоречит ему.

Особенно остро конфликт вкусообразующих и смыслобразующих мотивов человека осознается на уровне личности в точном смысле. Когда личность переживает внутренний конфликт, получивший в классической психологии сознания ситуации «борьбы мотивов», то в его разрешении собственно и состоит задача акта внимания как особенной деятельности. Здесь всегда сильный, благодаря своей связи с витальной (функциональной) потребностью, мотив сталкивается с мотивом культурных норм, которые образуют ядро нравственности человека. Именно в этом плане Уильям Джеймс (1842 — 1910) находил место для существования внимания как процесса волевой задержки более слабого, «идеального» мотива. Воля человека свободна, и он всегда может принять решение в пользу слабого мотива. Но исполнение этого решения является функцией внимания. Джеймс отождествлял усилие внимания и волевое усилие и подчеркивал то, что они имеют моторную природу. Человек прилагает многократные усилия, каждое из которых задерживает более слабый мотив хотя бы на секунду. Поскольку поток сознания непрерывен и изменчив по своему содержанию, то в какой-то момент более сильный мотив уменьшается или на мгновенье покидает сознание, а слабый остается и ассоциативно развивается, и тогда человек совершит действие, точнее поступок, соответствующий слабому мотиву. Личность, способную к таким многократным усилиям Джеймс называет «героической душой». Он пишет: "Это усилие, которое героическая душа способна выполнить, чтобы не склониться перед ужасным положением и сохранить непоколебимым свое сердце, – прямое мерило его достоинства и его функции в игре человеческой жизни. Он может выдержать этот мир,<…> Он еще может найти в этом мире вкус…" (Джеймс, 2003, с. 512)

В нашей терминологии героическая душа – это личность в точном смысле. Можно предположить, что в данном случае, то есть в ситуации борьбы мотивов, возможен переход из послепроизвольного внимания в волевое внимание. Как и раньше, то есть в случае произвольного внимания, переживание усилия отражает работу моторного механизма внимания. Но поскольку причина этих актов внимания лежит в отношениях мотивов особого рода этот вид внимания лучше назвать волевым. Если так, то в классификацию Добрынина необходимо добавить еще один, самый верхний уровень активности личности – волевое внимание.

Данное нами объяснение потока, проведенное путём теоретического анализа, имеет предварительный характер. Но оно может послужить основой для эмпирических исследований, проведенных с целью уточнения, развития и, возможно, опровержения наших предположений. Одним из немногих исключений прямо связанных с исследованием потока в свете гипотезы о деятельностной природе внимания является исследование, проводимое нашей коллегой Александрой Гурамовной Макалатия. Она предположила, что люди испытывающие трудности в управлении своим вниманием в обычных видах деятельности склонны к компенсации неудовлетворенной функциональной потребности, которая опредмечена в когнитивных схемах человека, в процессе компьютерных игр. Было показано, что любители компьютерных игр, занимающиеся ими как минимум 10 часов в неделю, обнаруживают в своем повседневном поведении симптомы дефицита внимания гораздо чаще и в большей степени, чем те, кто не играет в компьютерные игры (Макалатия, 2003). В этом случае мы сталкиваемся с явлением негативного потока, поскольку такая увлеченность тормозит развитие внимания и личности человека, которые происходят в его обычной жизнедеятельности. Люди, придающие высокое значение компьютерным играм и игровые аддикты, в обыденной жизни испытывают нехватку переживаний потока, то есть депривацию соответствующей функциональной потребности. Компьютерная игра является для них своеобразной отдушиной, единственной или одной из немногих деятельностей, в которых они могут достичь состояния оптимального функционирования.

Итак, в случае аутотелической деятельности после произвольного внимания может наступить состояние абсорбции, не совпадающее по своим характеристикам с основными характеристиками потока – активностью субъекта деятельности и переживанием наслаждения. Это происходит тогда, когда действия внимания переходят на уровень операций; в результате получаются три разновидности непроизвольного внимания: вынужденное, эмоциональное и привычное. Если действие внимание переходит на уровень особенной деятельности, то наступает состояние потока. С







ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.