ТЕОРИЯ ФОРМАЦИЙ В СОВЕТСКОЙ СОЦИОЛОГИИ

Особенно активно теория общественных формаций Маркса разрабатыва­лась советскими учеными в 1960—80-е гг., когда получила название матери­алистической теории истории или исторического материализма. Ключевые позиции в нем занимали категории общественного труда: производительные силы, производственные отношения, разделение общественного труда, про­стой процесс труда, абстрактный и конкретный труд, предмет и продукт тру­да, производительность труда. Вокруг общественного труда и по поводу него формируется теоретическое ядро социологического знания. Через противо­речие производительных сил и производственных отношений объяснялась смена общественно-экономических формаций. Углубляющееся разделение

общественного труда выступало движущим механизмом социального про­гресса и причинным фактором возникновения, функционирования и изме­нения социально-классовой структуры общества. Распределение по труд_у обусловливало социальную справедливость и отчуждение, мотивацию пове­дения и динамику социальных отношений. Понятие досуга рассматривалось только относительно производственной деятельности — как зона, свободная от труда на предприятии или в учреждении. Основу социалистического об­раза жизни составляли трудовые отношения. Даже перспективы движения советского общества определялись тем, что происходило в сфере труда _и

распределения продуктов труда. По­этому социологи, изучавшие научно-технический прогресс, интеллектуали­ зацию и автоматизацию производства, социальную структуру общества, изме­ряли степень поступательности их развития в зависимости от того, как рос­тки коммунистического труда вытесняли остатки труда социалистического. Эти и другие понятия были позаимствованы советскими социологами у со­ветских философов, а теми — у Маркса. Конечно, мало что осталось без из­менений. Внося изменения, советские социологи и философы намеревались «творчески обогатить» марксизм новыми знаниями, учитывающими, с од­ной стороны, новые изменения в обществе (а за 100 лет после создания ис-торико-материалистической теории Марксом в обществе изменилось очень многое), с другой — новые достижения науки. Намерение совершенно оп­равданное. Иное дело методы реализации. При «творческом обогащении» многое из-за плохого знания марксистских источников искажалось, упроща­лось и в конечном итоге вульгаризировалось.

Научное выхолащивание идей Маркса началось еще в 1920—30-е гг. Офи­циальные представления о социализме являли собой симбиоз научных и обыденных суждений, в котором доминировали обыденные оценки и фор­мулировки. Главной среди них была установка на социальное равенство всех и любой ценой, даже ценой всеобщей бедности. Пусть всем будет плохо, если мне живется нехорошо. Таково суждение обыденного сознания, спрессован­ное столетиями бедности и полуголодного, социально незастрахованного существования. Но униженным и угнетенным оказалось большинство насе­ления, которое проливало свою кровь за светлое будущее социализма на фронтах Гражданской войны. Партийная элита признавала социалистичес­кое равенство лишь на словах. В годы нэпа обогащалась не только мелкобур­жуазная прослойка города, но и партийная номенклатура, которая набирала социальный «жирок», разумеется, ценой ухудшения материального положе­ния подавляющей части населения. Других источников обогащения в разо­ренной стране попросту не было. Вернувшиеся с фронтов Гражданской вой­ны красноармейские массы увидели ту же беспросветную нужду, как и при царском режиме, но усугубившуюся новыми невзгодами: безработицей в городах, массовым сиротством детей, потерявших отцов и матерей, голодом и массовыми болезнями.

Жесткими мерами удалось восстановить порядок, коллективизировать деревню, индустриализовать город. Гиганты первых пятилеток внушали на­родным массам исторический оптимизм и гордость за державу. Совершая поворот от разнузданной морали нэпа к пуританской этике 1930—50-х гг..

Сталин положил конец рыночной экономике и водворил плановую, кото­рую утратили после эпохи военного коммунизма. В этом смысле великий поворот надо считать, с одной стороны, экономическим, а с другой — по­воротом от социального неравенства к социальному равенству, от одной мо­дели стратификации к другой, т.е. его следует называть социальным пово­ротом.

В 1950-е гг. в разоренной Второй мировой войной стране вначале тоже попытались утвердить законы военного коммунизма, беспрекословной дис­циплины, подавления инакомыслия, плановой экономики. После смерти Сталина наступила так называемая хрущевская оттепель, которую с опре­деленной условностью можно именовать возвращением ленинского нэпа. Появились определенные признаки либерализации в социальной, эконо­мической и идеологической сферах общества. Знаменитый лозунг Н. Хру­щева «Нынешнее поколение будет жить при коммунизме» внушал народ­ным массам веру в светлое будущее и возможность догнать передовые ка­питалистические страны. В 1970-е гг., как и в 1930-е, происходит поворот к жесткой политике. Усиление цензуры, снижение темпов экономическо­го роста привели к стагнации социального порядка. Большинству советских людей стало понятно, что коммунизма им не видать. Вместо него филосо­фы-марксисты придумали специальную теорию, призванную объяснить, почему после 50 лет строительства социализма так и не может наступить следующая фаза — коммунизм. Социологи построили модель социально однородного общества и доказывали социальные преимущества социализ­ма. Наука придала утопическим иллюзиям респектабельную научную форму и доказательность. В годы брежневского застоя идеологическим лидером являлось среднее звено партийного аппарата, вторые лица в государстве и в партии, те, кто, обладая властью, выдавали собственный корпоративный интерес за общегосударственный²⁴.

Уникальность концепции развитого социализма заключалась в том, что ей предшествовала программа развернутого строительства коммунизма, про­возглашенная Генеральным секретарем КПСС Н.С. Хрущевым. Получался исторический парадокс: сначала общество движется к коммунизму, а через

10 лет оно разворачивается вспять и начинает строить социализм, который во всех учебниках тех лет считался предшествующей коммунизму фазой развития. Почему возник такой пере­ кос? Дело в том, что концепция разви­того социализма возникла как резуль­тат коррекции явно завышенных ожиданий. Именно в 1970-е гг. снизились темпы экономического роста, были исчерпаны резервы экстенсивного раз­вития, поскольку всюду, где только можно было построить гигантский за­вод или соорудить водохранилище, они были уже построены, а всех работ­ников, которых можно было вовлечь в общественное производство, давно вовлекли. Оставались источники интенсивного развития народного хозяй­ства, а они кроются в совершенствовании научной организации труда и уп­равления. Именно в 1970-е гг. партия отказалась догонять Америку по ко-

"Шалов Э. Социалистическая перспектива и утопическое сознание // Коммунист. 1988. № 3. С. 85.

личеству электроэнергии, молока и яиц на душу населения и серьезно взя­лась за поиск «скрытых резервов». Самым скрытым оказался человеческий резерв. Человек почему-то халатно относился к порученному делу, наруц_1ал трудовую дисциплину и не хотел повышать производительность труда, ког­да ему не платили, а предлагали за все «моральное вознаграждение».

Это означает, что экономические факторы, которым Маркс отдавал в сво­ей теории приоритетное значение, не выдержали проверки опытом, во вся­ком случае в России. В 1930-е гг. народное хозяйство вытянул пресловутый человеческий фактор, который не хотел учитывать Маркс, а вслед за ним и его верные ученики — большевики. Именно трудовой героизм поколения наших дедов вытащил в 1930-е гг. страну из полной разрухи. В 1980-е гг. уже поколение детей и внуков проявило полное равнодушие к социалистическому труду. И снова причиной гибели социализма, как раньше причиной его спа­сения, выступил человеческий фактор.

ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Многие поколения мыслителей, и не только европейских, обращались к творческому наследию К. Маркса, черпая в нем вдохновение и новые идеи. Одну из первых попыток «социологического» прочтения Маркса дали, пожалуй, теоретики Франкфуртской школы. Так, идейная эволю­ция Г. Маркузе — это по существу активное «амальгирование» диалекти­ки Маркса, истолкованной в манере младогегельянцев и М. Хайдеггера пополам с фрейдовским психоанализом²⁵. Видимо, не без влияния «кри­тической теории» франкфуртцев М. Шоу определил марксизм как «супер­социологию», полагая при этом, что, с одной стороны, как «революцион­ная логика капиталистического общества» марксизм, несомненно, явля­ется социологией, а с другой — он не выступает ее частью, так как не рассматривает логику этого общества как социологическую²⁶. Но уже явно вне сферы влияния философствующего социологизма Франкфуртской школы в 1950-е гг. сформировалось иное понимание марксизма — как раз­новидности «протосоциологического» учения в духе спекулятивных сис­тем О. Конта и Г. Спенсера²⁷. Для неомарксизма характерна усиленная партикуляризация²⁸, расщепление целостного учения Маркса на части. каждую из которых отдельно называют то теорией социального конфликта и социальных классов, то концепцией социального действия, или соци­ального изменения.

В 1970-е гг. наблюдается резкое усиление интереса к Марксову учению в англоязычных странах: переводятся основные произведения классиков мар­ксизма-ленинизма, в большом количестве выпускается литература, коммен­тирующая их, издаются журналы, специально посвященные критическом)

²⁵ Давыдов Ю.Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы. М., 1977. С. 26.

²⁶ Капустин Б.Г. Неомарксистская социология: поворот или кризис? // Социологические исследова­ния. 1986. № 3. С. 72.

²⁷ Беккер Г., Боосов А. Современная социологическая теория. М., 1961. С.18.

²⁸ Alexander J. С. Theoretical Logic in Sociology. Vol. II. The Antinomies of Classical Thought: Marx andDurkheim. L., 1984. P. 14.

анализу марксизма²⁹, в университетах читаются спецкурсы о Марксе и мар­ксизме. Наступивший в США «ренессанс Маркса»³⁰ ознаменовал окончание молчаливого непризнания его учения и одновременно продолжение борьбы с марксизмом, но теперь уже в иных формах. В число мыслителей, заложив­ших основы социологии и определивших ее облик, неизменно зачисляется и Маркс³¹. Канонизация имени Маркса в западной социологии сопровожда­ется созданием различного рода эклектических парадигм, имитирующих его учение (феноменологический марксизм, функционалистская и структурали­стская его разновидности и даже теоретико-игровой марксизм). В частности, А. Касвио называет его наиболее крупным и последовательным теоретиком «современного трудового общества» наряду с Дж. Локком и А. Смитом³². Заслугой Маркса он считает всестороннее раскрытие сущности труда не толь­ко как средства к жизни (при капитализме — через институт легитимации частной собственности), но и как сферы творческого самовыражения лич­ности. Некоторые его понятия (частичный рабочий, отчуждение труда) ис­пользуются теоретиками «неомарксистской экономической социологии» при рассмотрении социальной организации труда при капитализме.

К социальному учению Маркса в XX в. прибегали многие европейские и американские социологи, с одной стороны, для его критической оценки, с другой — ради дальнейшего развития, интеграции в собственные модели и тем самым доказательства его эвристичности. Так, Р. Аппельбаум предлага­ет собственную, достаточно плодотворную программу социологической ин­терпретации теории прибавочной стоимости и органического строения ка­питала Маркса, учитывая ее роль в понимании социальных противоречий между трудом и капиталом. С его главным выводом, что диалектический метод Маркса применим к объяснению экономических процессов, происхо­дящих в современном обществе³³, можно согласиться. Справедливости ради надо отметить, что некоторые зарубежные социологи очень высоко оцени­вают его преимущества даже по сравнению с традиционно признанными концепциями Вебера, Парсонса и Дюркгейма. Иногда учение Маркса выд­вигают на роль интегрирующей, всеобщей социологической парадигмы³⁴.

Как известно, Маркс не любил социологию, позитивизм и учение Конта, родоначальника науки об обществе. Тем не менее во всех учебниках социо­логии два имени стоят рядом как фундаторы новой науки. Правда, с Марк­сом, как с живым, продолжают полемизировать и бороться все социологи мира (ныне они появились и в России), а Конта вспоминают разве что исто­рики науки. Содержательный потенциал учения Маркса оказался столь зна­чительным, что по существу сравнялся с коллективным потенциалом всех немарксистских социологов.

Контовский вариант социологии называют позитивистской социологи­ей за ее склонность не разрушать, а созидать общество, опираясь на точные факты и научные прогнозы. Марксистский вариант социологии именуют

Appelbaum R. Marx's theory of the falling rate of profit: towards a dialectical analysis of structural social

change // Amer. Sociol. Rev. 1978. Vol. 43, № 1. P. 67. J° Ibid.

Буржуазная социология на исходе XX в. Т. III. M., 1986. _м KasvioA. Work society in crisis? Tampere, 1984 (Ser. B: Work. Pap.; № 9). P. 4.

Appelbaum R. Op. cit. P. 79.

Rftzer G. Toward an Integrated Sociological Paradigm. Boston, 1981. P. 31.

критической социологией за ее склонность подвергать все сомнению и пе­ресматривать сами основы общества, полагаясь на умозрительные конструк­ции. Однако их нельзя противопоставлять друг другу как хорошую и плохую социологию. Научно-эмпирическая функция социологии имеет такое же значение, как и социально-критическая. Никто другой, кроме Маркса, не дат западным социологам столько интересных и плодотворных идей для крити­ческого анализа современного общества. Марксизм породил плеяду выдаю­щихся социологов и социальных мыслителей мирового уровня, среди кото­рых Ф. Энгельс, Н. Бухарин, Л. Троцкий, В. Ленин, Г. Лукач, А. Грамши Г. Маркузе, Т. Адорно, М. Хорхаймер, Э. Фромм, Ю. Хабермас и др.

Методология Маркса оказалась крайне эвристичной. Диалектическая логика, доставшаяся марксизму от Гегеля, была очищена от многих схолас­тических напластований и настолько сильно переориентировала позитиви­стские установки, что свела их по сути к общенаучным требованиям прове­рять теорию практикой и опираться на силу фактов. Диалектический метод придал особую стройность теоретичес­ким построениям Маркса. Учение об отчуждении труда, формальном и ре­альном подчинении труда капиталу, абстрактном и конкретном труде, соци­альных превращенных формах трудовой деятельности, трудовая теория сто­имости, которые имеют для социологии первостепенное значение, появились благодаря не индуктивному обобщению фактов, а теоретическому методу анализа, объединившему диалектическую логику, методологию «идеальных типов» и мысленного эксперимента (элементов сравнительно-исторического исследования). Именно теоретический метод Маркса послужил стимулиру­ющим началом для возникновения в 1930-е гг. Франкфуртской школы со­циологии труда (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Э. Фромм, Г. Маркузе, Ю. Ха­бермас), представители которой внесли значительный вклад в разработку концепции индустриального общества и отчуждения труда.

Основным вкладом марксистской школы в мировую социологию счита­ют теорию социального конфликта (поэтому марксизм как направление в социальной мысли именуют еще конфликтной перспективой). Гораздо мень­шее влияние на современную науку оказала экономическая теория Маркса, которая большинством западных экономистов при разработке собственных моделей явным образом не учитывалась. Иными словами, в ряду чистых экономистов Маркс не числится. Серьезной критике, в частности со сторо­ны Г. Зиммеля и М. Шелера, подверглась его трудовая теория стоимости и концепция редукции труда (сведения сложного труда к простому). Не вы­держала испытания временем его теория относительного и абсолютного об­нищания пролетариата, как не подтвердились и некоторые другие положе­ния. Во многом это можно объяснить тем, что вопреки своим же методоло­гическим установкам идти вслед за фактами Маркс больше придерживался абстрактных формул английских политэкономов и философских схем Геге­ля. Представителям-немецкой исторической школы довольно странным дол­жен был показаться и выбор объекта исследования: немец отправляется в Англию, где изучает законы развития капитализма, затем объявляет их уни-

версальными для всех стран независимо от культурной специфики и учит всех, включая немцев, как им обустроить свою жизнь. Законы капитализма, открытые на английской почве, были категорически отвергнуты многими немецкими интеллектуалами, в том числе Вебером.

На протяжении долгого времени формационная теория Маркса считалась одним из высших достижений мировой социологии. Однако сегодня кажет­ся, что недостатки превысили ее достоинства. Большинством историков ос­паривается положение о существовании и последовательной смене пяти об­щественно-экономических формаций, особенно на Востоке. Делаются по­пытки расширить понимание самого термина «формация» путем замены понятия «социально-экономическая формация» более широким категория­ми, в частности «исторической формацией» и «цивилизацией». Возникший в последнее время цивилизационный подход, мода на который в конце XX и начале XXI в. распространилась преимущественно только в России, сфор­мировался в противовес формационному учению Маркса, которое преуве­личивало значение экономики и производства, но недоучитывало, а то и вовсе умаляло роль культуры и духовного начала.

Тем не менее учение Маркса остается великим достижением человечес­кой культуры, а время от времени возникающие на Западе циклы подъема интереса к его наследию, известные как «ренессансы Маркса», свидетельству­ют об огромном эвристическом потенциале радикалистски-ориентирован-ных социальных теорий.

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: