И ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

В конце XIX в. из-за господства феодальных пережитков Россия значи­тельно отставала в экономическом развитии от промышленных стран За­пада. Впрочем, Россия не была одинокой. Вместе с ней подобные трудно­сти испытывали Австро-Венгрия, Италия, Япония. По образному выраже­нию, «эти страны составили второй эшелон, вставший на капиталистические рельсы и отправившийся вдогонку за локомотивами мировой промышлен­ности».

Техническое отставание России, затруднившее процесс модернизации, историки объясняют самыми разными причинами. Одни считают, что все дело в наличии дешевой рабочей силы, которая не побуждала промышленность экономить на затратах живого труда, широко внедрять новую технику. Отсут­ствие конкуренции между фабрикантами и заводчиками за потребителя и луч­шие рынки сбыта, также не стимулировало вытеснение ручного труда. Дру-

гие видят причины в господстве централизованной системы управления стра­ной, которую современные политологи называют администрированием. Од­нако существует еще одна, не менее важная причина, о которой историки мало пишут — неразвитость товарно-денежных отношений. Индустриальный труд и товарно-денежные отношения — два взаимосвязанных явления. В России индустриальный труд начал формироваться раньше, чем сложились зрелые товарно-денежные отношения, соответствующие им экономические институ­ты и экономическая инфраструктура промышленности (активность частных капиталов, кредитные учреждения, банковская система). В противополож­ность этому в Западной Европе индус­триальный труд формировался на под­готовленной экономической базе. Согласно К. Марксу, обществен­ными отношениями в строгом смысле можно считать только отношения товаропроизводителей, и эти отношения в разные исторические эпохи способны принимать разнообразные формы. Практически они реализуются в обращении товаров и благодаря этому выс­тупают как овеществленные, или вещные, отношения. Вещные отношения и являются цивилизованной формой единства труда и общения: в них труд создает саму общественную связь, которая при действительной реализации должна быть овеществлена посредством денежного знака. В этом смысле социальные отношения в первобытную эпоху, когда не было товарного про­изводства и денег, нельзя называть общественными. Вместе с тем их нельзя называть также цивилизованными отношениями. Если в какой-либо стране сохранился нетоварный уклад, общинные отношения, которые не опосреду­ются денежными знаками, то ее в строгом смысле также нельзя называть цивилизованной. В дореволюционной России 80% населения составляли общинные крестьяне, не знавшие развитых форм товарного обмена.

Таким образом, товарное производство — начальный пункт цивилизован­ности. Россия неоднократно пыталась встать на путь широкого развития товарно-денежных отношений, и всякий раз дело ограничивалось полуме­рами. В дооктябрьский период товарно-денежные отношения не охватили основную часть населения — крестьянство. В XX в. новая экономическая политика (нэп), положившая начало широкому развитию товарно-денежных отношений, быстро закончилась, и в начале 1930-х гг. преобладающим вновь стало централизованное управление. Экономическая реформа 1965 г. прово­дилась половинчато и существенного влияния на производство не оказала. С новой силой вопрос о развитии хозрасчета встал в 1985 г. Программа перестройки экономического механизма ускорения научно-технического прогресса связала воедино два ключевых момента: развитие товарно-денеж­ных отношений и совершенствование технической базы промышленности. Таким образом, была признана неразрывная историческая и логическая связь товарного производства и индустриального труда. Совершенно очевидно, что их развитие порознь невозможно, а если это происходит, то в обществе не­избежно возникают дисфункции. Так и случилось сначала в XVIII—XIX вв., когда развитие промышленности споткнулось о неразвитость товарно-денеж­ных отношений, а затем в 1930-е гг., когда форсированная индустриализа-

ция, проходившая одновременно со свертыванием хозрасчета, завершилась созданием натурального по своему характеру экономического механизма. Напротив, в западноевропейских страдах развитие товарно-денежных отно­шений опережало индустриальное развитие.

Отсутствие политических свобод, конституционная незащищенность граждан, произвол помещиков и низкий прожиточный минимум, обеспечи­ваемый крестьянину крепостной сис­темой, воспитывали в народе такие черты, как смирение, покорность судь­бе, умение довольствоваться малым и воспринимать успех не как вознаграж­дение за труд, а как случайный выиг­рыш, подарок судьбы. Постепенно сформировались целые социальные категории, слои, группы общества, «которых страшила собственная нео­беспеченная жизнь без обязательного авторитета над собой»²⁷. Приемлемое существование и защиту от произвола («обязательный авторитет») обеспечи­вали чаще всего монастыри. Если пре­доставлялась свобода выбора между са­мостоятельной жизнью независимого ремесленника, торговца, мелкого предпринимателя, связанной с риском и неопределенностью, и спокойным существованием полуиждивенца, чуть ли не «захребетника», то многие вто­рой путь предпочитали первому. «Один зажиточный крестьянин с гордостью рассказывал, как его сын, хорошо окончивший школу и научившийся читать по-церковному, пошел в монастырь: «оно, правда, и там есть работа, да зато уже он навсегда спокоен, что при деле состоит, что всегда будет у него и одеж­да нужная, и пропитание»²⁸.

Практика искусственного ограничения материальных потребностей насе­ления явилась сознательной установкой русского правительства, хотя и была вынужденной мерой. Основной вклад в государственный доход европейских стран вносили торговля и промышленность. Процветали они, процветало и государство. Там, где они неразвиты, можно ожидать дефицит бюджета и не­значительные отчисления на решение социальных вопросов. Русский эконо­мист Л. Н. Яснопольский сделал тщательный анализ русского государственного бюджета за 1908 г., когда правительству наконец-то удалось сократить дефи­цит, не прибегая к внешнему займу. Но даже в этом успешном финансовом году государственные расходы на душу населения в России были значительно ниже, чем в Англии и Пруссии. Так, на одного жителя из государственного бюджета тратилось в 1896 г. в Пруссии 27 руб., Англии — 23,4 руб., в России 8,2 руб. За десять лет, т.е. к 1906 г., эти расходы увеличились до 36,2 руб. в Прус­сии, до 33,6 руб. в Англии и до 9,8 руб. в России.

²⁷ Русская мысль. 1908, февраль. С. 25.

²⁸ Там же. С. 20-21.

Государственные расходы выражают не только уровень развития товар­но-денежных отношений в стране, но и, по точному замечанию Яснополь-ского, «ту сумму материальных затрат, которые государство возвращает на­селению в виде организации его общественной, культурной и политической жизни. Русская государственная организация стоит на чрезвычайно низкой ступени развития. Как и всякая примитивная организация, она к тому же берет несоответственно много сравнительно с тем, что дает». В России раз­витие товарно-денежных отношений постоянно наталкивалось на безжало­стное подавление производительных сил нации, попытки сохранить отжив­шие привилегии и нерациональную финансовую систему, особенно на под­держание огромного государственного аппарата. Все «казенное хозяйство»,

особенно железнодорожная сеть, нахо­дилось в негодном техническом состо­янии. На них выделялось крайне мало средств. Степень изношенности обо­рудования и подвижного состава, от­мечали специалисты, резко возросла к началу XX в. Огромных капиталовло­жений требовали реорганизация ар­мии, развитие сельского хозяйства, ре­ализация общедоступной системы начального образования и многое другое. Государственный бюджет оказался не в состоянии субсидировать даже ос­новные отрасли хозяйства, не говоря уже о развитии запущенных отраслей. Он имел совершенно устаревшую структуру, в которой отсутствовали высо­коэффективные статьи дохода, обеспечиваемые интенсивным развитием промышленности и торговли. Для пополнения доходов государство шло са­мым простым путем — повышало налоги с тех категорий населения, кото­рые легче поддавались эксплуатации и меньше сопротивлялись, в частности с однодворцев, или «чиновников», составлявших низший слой сельского пролетариата. Сводить концы с концами правительству удавалось лишь при одном-единственном условии — «долговременном и искусственном сдержи­вании потребностей» населения, их «насильственном сжатии». «Ограниче­ние потребностей» в видоизмененной форме сохранилось и в XX в. — прак­тика по принципу дешевой рабочей силы и остаточному принципу субсиди­рования социальной сферы в период «развитого социализма».

Буквально через полгода после того, как большевики взяли власть, т.е. весной 1918 г., Ленин определил курс на свертывание товарно-денежных отношений: замена торговли планомерно-организованным распределением продуктов; расширение сферы безденежного расчета и сокращение денеж­ных расчетов внутри государственного сектора за топливо, сырье, готовые изделия, перевозки и другие услуги. В 1920 г. натуральное хозяйство стало преобладающим фактором экономической жизни, снизилась роль денежной заработной платы, огромных размеров достигли спекуляция, неконтролиру­емая инфляция, сокрытие ресурсов и т.п. Стало развиваться централизован­ное снабжение предприятий. Карточное распределение продуктов между рабочими и служащими не стимулировало рост производительности труда. Прекращался обмен между городом и деревней. Технический прогресс ос­тановился, потому что прекратилось развитие товарно-денежных отношений. Правительство большевиков решило отказаться от методов военного комму-

низма и в 1921 г. вернулось к принципам товарного производства. Их назва­ли новой экономической политикой (нэп).

После непродолжительного расцвета товарно-денежных отношений в пе­риод нэпа вновь, как это случалось прежде, встала проблема ускоренной ин­дустриализации, которая осуществлялась при нехватке финансовых ресурсов. Где было взять деньги на промышленность? В статье «Политическое за­вещание Ленина» Н. Бухарин перечислил несколько источников начавшей­ся в 1920-е гг. в СССР индустриализации: 1) растрата резервов; 2) выпуск бу­мажных денег с риском инфляции и то­варным голодом; 3) максимальное сокращение всех непроизводительных расходов, повышение качественных показателей и производительности тру­да; 4) переобложение крестьянства. Хотя сам Бухарин вслед за Лениным считал пункты 1, 2, 4 неприемлемыми для советской власти, правительство Сталина взяло за основу именно их. Са­мый перспективный путь — рациона­лизация производства, повышение культуры труда как способ индустриа­лизации был отвергнут. Вместо проду­манной и научно обоснованной поли­тики взяла вверх линия на волевое пе­рераспределение национального дохода между городом и деревней. Пос­леднюю попросту начали грабить. Про­извольно занижались закупочные цены на сельхозпродукцию, государственные заготовки осуществлялись принуди­тельными мерами, плановые задания назначались промышленности без уче­та объективных возможностей, нормой стало некомпетентное руководство финансовой сферой. Для пополнения скудных денежных ресурсов был пущен в ход печатный станок, резко воз­росла инфляция. Положение трудящихся ухудшилось.

К началу 1930-х гг. новая экономическая политика постепенно сходила на нет, хотя еще в 1934 г. по инерции осуждали пренебрежительное отноше­ние кторговле, постулируя, что деньги останутся до завершения первой фазы коммунизма. В действительности же распределение сырья, машин и обору­дования уже планировалось в натуральной форме из центра. Отношения между городом и деревней строились на полном попрании принципов хоз­расчета и реальной денежной компенсации за сельхозпродукты. Свертыва­ние товарно-денежных отношений большевики объясняли тем, что товар­ное производство представляет собой исторически отживший способ хозяй­ствования, инородное тело в организме общественной собственности. Отрицание совместимости товарного производства и закона стоимости с коммунистической идеологией аргументировали общественным характером собственности при социализме.

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: