|
ПО ПУТИ «ИЗ ВАРЯГОВ В ГРЕКИ»Стр 1 из 7Следующая ⇒ На проспекте Ленина Осипов остановился: куда идти? Направо - мосты, автомобильный и железнодорожный, за лесом - промышленная зона: электростанция, нефтеперерабатывающий завод. Еще дальше - прозрачный городок овощного тепличного совхоза. А там опять леса. Налево - не освоенная еще набережная будущих Больших Иришей. Осипов решил спуститься к Волхову и повернуть на юг, налево. По мосту двигались битумовозы. От них пахло пережаренными семечками, как от асфальта в знойный день. Громадины битумовозы с такой тяжестью наваливались на спину моста, что казалось, дуга его распрямляется. А когда снова с облегчением выгибается над Волховом, крякает, завидев следующую колонну автомобилей с горячими цистернами. Взойдя на мост, Осипов привалился грудью к широким перилам и постоял немного, любуясь знакомым и всегда милым его сердцу видом. Река широко и зеркально стелилась под двукрылым мостом и под другим, перепончатым, тоже ажурным, железнодорожным, который был взорван в войну и перегораживал сильную и глубокую реку косыми сетями ферм. За железнодорожным мостом виднелись серые корпуса ГРЭС, округлые головы нефтеперерабатывающих колонн завода, серебристые, курившиеся паром. Колоны выглядывали из-за леса батареей космических ракет, готовых к пуску. Высоченные, расписанные в полоску трубы ГРЭС и завода дымили лениво и негусто, а газосбросный факел совсем померк под ярким майским солнцем. Речная гладь изгибалась, тончала, низведясь до ртутно-сверкающей нити, и вовсе исчезала в лиловом просторе. Осипов перешел на другую сторону. И здесь постоял. Отсюда открывался город - белый, многоэтажный, новый, с иголочки. И представить себе невозможно, что всего десять лет назад, когда Осипов приехал в Ириши по комсомольской путевке, от довоенного поселка не было даже печных труб. То, что не могло сгореть, рассыпалось, истлело, вдавилось в податливую землю танковыми гусеницами и солдатскими сапогами. Два года фронт стоял, два года… Волхов не спеша катил свои густые воды, вихляя между пологими зелеными берегами с желтой кромкой, ласково обнимал таинственный остров Люкки и внезапно, крутым поворотом скрывался за Сосновым мысом… Встряхнув тяжелой головой, Осипов сошел с моста и, как решил заранее, спустился к воде. У мостовой опоры двое ребятишек удили рыбу. - Клюет? - поинтересовался Осипов. - Не-е, дядя Армен… Не нашли еще? Осипов выпятил губу и покачал отрицательно. - Не знаете, есть тут где-либо землянка, блиндаж, где можно трое суток отсидеться? - Не-е, дядя Армен. Что было подходящее, мы уже обсмотрели. - А Валеру Крахмалова не встречали? - неожиданно вспомнил о нем Осипов. - Барбоса? Не-е! - Он и в школу сегодня не приходил, - добавил второй. Что Крахмалов не был в школе, ничего особенного не значило: такое случалось с ним нередко, даже слишком часто. Но то, что Крахмалова-Барбоса за полдня не видели ни в школе, ни в городе, ни на берегу, настораживало. - А вы почему здесь? Тоже прогуливаете? - Не-е, дядя Армен, мы уже гуляем, экзамены начались. - Счастливчики! - И Осипов побрел по берегу.
Вот теперь, пока Осипов медленно идет вдоль реки и внимательно всматривается в обрывистый берег, есть возможность заглянуть в историю. В стародавние времена, когда Волхов был единственной и главной магистралью на пути «из варягов в греки», между Ладожским озером и Господином Великим Новго родом поселился бедный смерд Кириш, Кирилл по-современному. С годами примкнули к его избе и другие избы, а главенствовала над всеми старшая дочь Кириша, Ирина. По именам отца и дочери и сложилось название «Ириши». Хотя утверждают, что только по имени дочери: Ирина, Ириша, Ириши. Только с незапамятных лет говорят не Ириши, а Ириши. Вокруг Иришей леса могучие, болота ягодные, река полноводная, а дорог никаких. И были Ириши глухой глухоманью. Но вот проложили рядом железнодорожный путь Ленинград - Москва, и началась другая жизнь. Построили деревообрабатывающий комбинат, вырос рабочий поселок, станция-минутка. «Минутка» потому, что поезда останавливались в Ири шах на одну минуту. Пассажирские, конечно. Товарные подолгу задерживались: пока их загрузят связками штакетника, тарной дощечкой, щепой для спичечных фабрик, табуретами, черенками для лопат, иной немудреной, но тоже нужной продукцией комбината. А потом началась война, Великая Отечественная. Фашисты блокадным кольцом обложили Ленинград. Только узкая горловина осталась, по ней и пролегла ледяная Дорога жизни через Ладожское озеро. Как ни старались враги перерезать горловину, насмерть задушить голодом Ленинград, ничего у них не вышло. Не дали советские воины замкнуть кольцо. Одиннадцать тысяч пятьсот героев жизнь за это отдали. Столько в Иришах и людей раньше не было. А после войны и ни одного не было. Единственно, что напоминало об Иришах - развалины комбината. И те сохранились лишь благодаря тому, что никто и ничего не мог с ними поделать. Ни киркой, ни ломом, ни танками. Железобетонные плиты перекрытий, надломанные колонны и балки, рельсы и двутавры, скрюченная стальная арматура толщиной в большой палец… Чем их возьмешь? Взрывчаткой разве! Известно было, что под цехами комбината существовали обширные подвалы. Сметливые работники «Плодоовощи» пытались приспособить их под хранилища, продолбили в двух местах шурфы, но каторжные труды оказались зряшными: внизу стояла вода. Прошло еще двадцать лет, и начали в Иришах возводить мощную электростанцию, завод по переработке нефти. И город. Теперь Ириши во всех атласах есть. Новых, конечно. И я еще расскажу вам немало об этом замечательном городе. А сейчас Осипов уже подходит к тому месту, где между Волховом и сверкающим большими окнами Домом Советов высятся руины комбината. Настал уже и их час. Саперы старшего лейтенанта Январева ведут подготовку, чтобы ликвидировать, как они говорят, наследие войны, раздробить неподъемные плиты и балки, встряхнуть аммоналом и толом черный холм. После и экскаваторы с бульдозерами справятся.
Выйдя в створ Дома Советов, инспектор милиции Осипов замедлил шаги, остановился и после недолгого раздумья поднялся наверх, к саперам. Командир их, старший лейтенант Январев, тоже был здесь. Поздоровались, закурили. Январев по печальным глазам понял: ничего не известно. И не спрашивал. И Осипов ни о чем не спрашивал. Молчит Январев - значит, ничего существенного. - Управитесь за один раз? - Осипов кивком показал на дикое нагромождение металла и бетона. - Можно бы, да нельзя, опасно. По частям рвать придется. Ювелирная работа. Обещал, что в городе ни одно стеклышко не треснет. Сперва верх обрушим, потом шурфы пробьем. Тут же знаешь какие низы? Бетонные перекрытия, а под ними такие подвалища!… - Подвалища? - эхом повторил Осипов. - Вход появился? - Пока нет. Рванем разок - появится. - Январев вдруг подумал о том же и огляделся. - Да нет, - сказал он, успокаивая себя и Осипова, - мы проверяли. Все водой залито. - А выходы к реке? Были? Есть? - Были. Нету. Один вот тут, где мы стоим, примерно. Другой где-то там, в районе новых очистных был. Давно след потерян. - Лично убедился? - Не сам… Филимонов! Подошел коренастый солдат. - Слушаю вас, товарищ старший лейтенант, - доложил он тягучим голосом. - Ты берег разведывал? - Так точно, я, товарищ старший лейтенант. - Подземных выходов не видел? - Никак нет, товарищ старший лейтенант, не было такого! - А выемки? Щели? Трещины глубокие? - насел Осипов. - Ямок там полно, в берегу, - не обращая на милиционера внимания, отвечал своему командиру Филимонов. - И рытвин, и щуриных гнезд. - Тридцать лет прошло, - сказал Январев. - Осадка, дожди, половодья… Там же не метростроевские тубы, не кольца стальные - кирпичики. Да еще в местных грунтах. Давно в прах рассыпались. - Я все же пройдусь… - Дать тебе солдата в подмогу? - Не надо. Пока не надо, - отказался от помощи Осипов и опять спустился к берегу. Город кончился, вернее, не дошел еще в этот район. На берегу было ветрено и пустынно. И никаких следов. Полуденный дождь, сильный и короткий, загладил песок, а по бугру молодо зеленели кусты и майская трава. Осипов прошел метров триста и повернул назад. Выемки и промоины и намека не давали, что за ними кроется сколько-нибудь значительное углубление. Не в счет и черные пятачки птичьих гнезд. Осипов прошел метров триста и повернул назад. Январев опять не стал расспрашивать, предложил: - Могу подбросить. По пути. Осипов отказался. - Как знаешь. - И Январев улыбнулся. Улыбка у него обаятельная, с ямочками на щеках - не хочешь, а растаешь. «Наверное, Светлана Васильевна и не устояла перед такой улыбкой», - подумал Осипов и спросил: - Скоро свадьба? Январев еще обворожительнее заулыбался. - Скоро. Переживем трудный месяц май и… А потом - в отпуск, к морю. - Куда? - уточнил Осипов ревниво. - В Крым. - Ва-а! Какие там горы? Какое там море? В Мартуни поедете, на Севан. Мама вас как родных встретит! Знаешь, как моя мама готовит? Пальчики оближешь! «От одного запаха сыт будешь!» - восторженно подтвердил сирели Армен и украдкой вздохнул. Приглашение растрогало Январева: - Спасибо, дружище… - Потом обязательно спасибо скажешь! Я для вас специальный маршрут составлю, свадебный! Армению, Абхазию, Грузию - весь Кавказ увидите! Январев счастливо поулыбался, потом вдруг сказал с грустью: - Какой мне после отпуска маршрут предстоит, вот этого еще и писарь не знает. - Какой писарь? - Переводить меня будут. - Почему?! - горячо возмутился Осипов. Так хорошо сработались за три года, подружились. - Зачем? - Для пользы службы.
Когда офицера отправляют на новое место службы, скажем, из Иришей в Ленинград, из Ленинграда на Чукотку - с повышением, с понижением, - в приказах всегда одно пишут: «Для пользы службы».
- Для пользы?! Да ты здесь… Да разве служба в Иришах - халва с орехами? - Напомнил, - опять высветился ямочками Январев. - Одну минуту! Он сходил к машине, вытащил что-то из полевой сумки и, возвратившись, сказал, как мальчишка мальчишке: - Закрой глаза, открой руку. Осипов ощутил на ладони гладкую холодную тяжесть. - Теперь смотри! - с тихой гордостью разрешил Январев. В руке Осипова лежал немецкий бомбовый взрыватель. - Выхолостили, чистенький внутри, как скорлупа без ядрышка, - не столько успокоил, сколько похвалился Январев. На Осипова взрыватель не произвел впечатления: всяких штучек навиделся в Иришах. - Ты номер, номер посмотри! На нижнем ободке корпуса были выдавлены две цифры. - Сорок, - спокойно прочел Осипов. - Сорок! - непонятно заликовал Январев. - Заветный! Как Осипов сразу не вспомнил! Январев же столько раз рассказывал. Из огромного множества фашистских бомбовых взрывателей самые опасные под номерами 3, 17, 24, 40, 57, 67, 70. Номера дали немцы, а разгадали секрет каждого взрывателя наши. Разгадали ценою ранних седин, увечий, жизней… Старшему лейтенанту Январеву выпала участь обезвреживать и эти, заклейменные. Все, кроме сорокового. «Сразиться еще с «сороковым», - размечтался как-то Январев, - и - законченное высшее пиротехническое образование!» «Будь он проклят! - ответил тогда Осипов. - Ты и без смерти номер 40 ученый сверх меры!» Надо было поздравить с блистательной и трудной победой, но Осипов подумал о переводе и опять возмутился: - Они соображают, что делают?! - Соображают, дружище. Порядок есть, обязательное правило: не держать нашего брата сапера на активном месте больше трех лет подряд. Привыкаешь к опасности, инстинкт самосохранения притупляется, забываешь осторожность, ну и… Такие страхи рассказывает, а на лице улыбка. Осипов покатал в ладонях пустотелую безобидную железку с грозным номером 40. - Где добыл? - Ювелирно сработали, - только и сказал Январев. Он окинул взглядом развалины и добавил: - Выполню это последнее задание - и в отпуск, а там переквалифицируюсь в управдомы! «В управдомы не в управдомы, - подумал Осипов, - никто опытного и мужественного офицера не уволит из армии, но службу подберут другую». И еще он вспомнил любимую песню Январева: А для меня еще не кончилась война, А для меня судьба - еще вопрос. И провожает на задание жена… - Ничего, - серьезно сказал Осипов, - зато на службу, не на войну каждый день жена провожать будет. - Жениться еще надо! - засмеялся Январев. - Едешь или нет? Осипов опять отказался. Январев кликнул сержанта и двоих солдат - Филимонова и еще одного - и укатил на грузовике с красными флажками по бортам и черной угрожающей табличкой на бампере - «РАЗМИНИРОВАНИЕ». Машину эту знали в Иришах, как знали «санитарку», «летучку техпомощи», как все другие спецмашины. У школы Осипов встретил учительницу пропавших ребят. - Добрый день, Армен… - Отчество не обязательно. - Он предупредительно поднял ладонь и устало улыбнулся. - У вас для меня ничего нет? Учительница горестно покачала головой. Покачал головой и Осипов, выпятив слегка нижнюю губу. Привычка эта не красила, но и не портила его лицо, лишь придавала выражение детской беспомощности и доверчивости. - Совсем ничего? - с мольбой переспросил Осипов. - Нет… Разве что… - Что? - Взгляд Осипова стал острым и цепким. - Двоюродная сестра моей ученицы Люси Шибаловой - родители ее в леспромхозе работают - сказала, что видела одного иришского мальчика, кажется именно Антона, у себя в Сосновке. Но это было давно, до Дня Победы. - Что он там делал? Зачем приезжал? К кому? - Не знаю. Люся не знает. Она рассказала это просто так, вспомнила почему-то и рассказала. - Фамилия девочки? - Шибалова. - Нет, сестры из Сосновки. - Простите, но… - Где Шибалова живет? Учительница торопливо раскрыла сумочку. В блокноте у нее были адреса всех учеников. - И еще одно. Может быть, и это для вас важно… - Дорогая Светлана Васильевна, для меня сейчас все, абсолютно все важно! Говорите же. - Антон и Ростик просили Тараса Романенко… Это пионервожатый наш, он на заводе работает… - Да-да, - перебил Осипов, - знаю. Дружинник. О чем просили? - Разыскать ветерана боев за Ириши по фамилии на «К». Взрослых Осипов знал меньше, чем ребят. - И еще, Армен Гарегинович, ветеран «К» тоже заводчанин. Участник боев под Иришами, фамилия на букву «К», место работы - Иришский нефтеперерабатывающий завод. По этим данным найти человека не составляло труда. Осипов поблагодарил учительницу и заторопился в милицию. В паспортном столе и военкомате гражданина, который отвечал бы заданным трем условиям, определить не удалось. Осипов выехал в Сосновский леспромхоз. Как ни велико было нервное напряжение, но усталость взяла свое, и Осипов сразу задремал на жестком сиденье «газика».
…От города до Сосновки езды не больше часа, и, пока Осипов спит, я расскажу вам, с чего и как качалась эта таинственная, хотя и сегодняшняя история. Но для этого потребуется целая глава.
ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала... Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом... Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем... ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры... Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|