Лекция № 5. Империализм как «преддверие социализма»

Наш курс лекций прервал «форс-мажор» – очередной «майдан», что поразил Украину. То, что произошло, можно квалифицировать как попытку профашистского переворота, организованного определёнными кругами отечественной олигархии при поддержке извне, а также при содействии «демократических» СМИ и «творческой интеллигенции», – в условиях острого недовольства народных масс их социально-экономическим положением; переворота, проводившегося под привлекательным лозунгом приобщения к «европейским ценностям», «демократии» и проч. Кажется, всё это теперь пошло на убыль, хотя сама угроза фашизма нисколько не исчезла...

Переворот потерпел неудачу, во-первых, потому, что мелкая буржуазия, выступившая, наряду с оболваненным студенчеством и люмпенами, основной силой «революции», способна к управляемому бунту (особенно если ещё и кормят «на халяву»!) – но не способна к долговременным, упорным, дисциплинированным действиям. К такого рода действиям потенциально способен рабочий класс, однако в ходе последних событий он, судя по всему, занял нейтральную позицию.

Всеобщая политическая забастовка с охватом крупных работающих ещё предприятий Юго-Востока, шахт и транспорта – вот это было бы грозное оружие! А то, что Львов, где не осталось ни одного жизненно важного для общества завода, объявил «страйк» – какой ущерб он может нанести государству, кому он страшен?

В итоге из опасного для «режима» источника агрессии Майдан постепенно превратился в балаган, где на фоне бутафорских баррикад люди «тусуются», едят, слушают музыкантов, молятся, поют по двадцать раз на день гимн, раздают подарки от «святого Николая» и т. д. и т. п. – одним словом, весело проводят время.

Во-вторых, все эти невежды клички-яценюки, по молодости уже не учившие в вузах марксизм-ленинизм, не читали Ленина, относятся к марксизму с презрением и пренебрежением, и оттого им не дано знать, как правильно, «по науке», «делаются» настоящие революции. Вполне вероятно, мозги им вообще заменили американские советники и сербо-грузино-египетские консультанты – однако и эти господа тоже отнюдь не семи пядей во лбу!

В-третьих, власть оказалась намного прочнее, чем думали «оппозиционеры», да и мы тоже. Расчёт на взятие власти одним приступом – мол, Янукович в перепуге сбежит при виде штурма Банковой – не оправдался. А почему «оппозиция» не смогла продолжить далее наступление на «режим» – читайте пункт «во-первых».

И, наконец, в-четвёртых, Запад своим нахрапистым давлением на украинское руководство явно «перегнул палку», отправив тем самым Януковича в дружеские объятия Путина. Существенное снижение цены на газ и 15-миллиардный кредит – это тот «спасательный круг», который, скорее всего, позволит нынешней команде удержаться, по крайней мере, до выборов 2015 года. Вот только что будет дальше?

Меньше всего провал профашистского переворота был обусловлен активным противодействием прогрессивных сил. Прогрессивные силы с ужасом наблюдали происходящее, писали гневные памфлеты на сайтах и в блогах, выдавали протесты по поводу низвержения памятника Ленину – но были, увы и ах, бессильны повлиять на ход событий, дать отпор толпе распоясавшихся молодчиков.

Давайте признаем честно и откровенно: нынешний политический кризис в очередной раз показал слабость коммунистического движения в нашей стране, отсутствие у него опоры в рабочем классе и серьёзного влияния среди молодёжи, неспособность возглавить протест масс, вывести их на улицу, организовать на борьбу. А это означает, что мы должны ещё очень много работать. Работать: овладевать марксистской наукой, научаясь творчески применять её к анализу современных процессов; нести эти знания в массы, пробуждая у пролетариата классовое сознание; создавать действительно боевую организацию, тесно связанную с массами трудящихся. Надеемся, что и наш курс лекций поможет этому делу.

У Ленина есть одно замечательное высказывание; к сожалению, не могу воспроизвести его дословно, смысл его следующий: революционер – не тот, кто выступает за революцию, когда она уже началась, когда она на подъёме; настоящий революционер – это тот, кто «работает» на революцию, твёрдо отстаивает её дело в периоды разгула реакции. Сейчас как раз период реакции, наступления мракобесия (глумление «майданопитеков» над обломками каменного Ильича выглядело более чем символично!); и наш долг, как революционеров, отстоять сегодня принципы пролетарской революции и своей, пусть и не приносящей пока ощутимых результатов, систематической и настойчивой работой заложить почву для нового неминуемого революционного подъёма.

Что же касается самой тенденции к реакции, в её крайней форме – к фашизму, то она, как учит ленинизм, обусловлена засильем в эпоху империализма финансовой олигархии, порождается самой природой монополистического капитализма.

«По своей экономической сущности империализм есть монополистический капитализм», – утверждает В. И. Ленин. «Монополистический» означает, что решающее значение в экономике и политике приобретают монополии – союзы, соглашения и объединения капиталистов, стремящихся к «захвату» тех или иных отраслей хозяйства с целью установления на основе монополизации данной отрасли монопольно высоких цен на продукцию и извлечения сверх прибылей, превышающих среднюю норму прибыли. Впрочем, заметим, монопольная цена может быть и монопольно низкой – к примеру, закупочные цены на сельхозпродукцию крестьян.

Капитализму присуща тенденция к концентрации производства на всё более крупных предприятиях, к концентрации и централизации капиталов, т. е. к их сосредоточению в немногих руках. На определённом этапе развития капитализма достигается столь высокий уровень концентрации производства и капитала, что – на этой основе – возникают монополии. Заметным явлением в экономике развитых стран монополии стали после кризиса 1873 года, и примерно на рубеже XIX и XX веков капитализм перешёл в монополистическую фазу своего развития – чтобы далее развиваться именно как монополистический капитализм, или империализм.

Монополии исторически проходят в своём развитии ряд форм. Простейшая форма монополии, возникающая в сфере обращения, – т. н. корнер (от англ. to corner – загонять в угол) – краткосрочное соглашение торговцев, скупающих некоторый товар, чтобы затем придержать его, создать искусственный дефицит и продать товар втридорога. Обычно словом «корнер» называется сама описанная выше махинация, а соглашение (ясное дело – «джентльменское», «неписанное»), на основе которого корнер осуществляется, носит название ринг. Корнер и ринг практиковали ещё в XVI и XVII веках нюрнбергские, кёльнские и аугсбургские купцы. Собственно, и на любом обычном базаре спекулянты проворачивают такого рода комбинации. А ещё корнер частенько применяется на хлебном рынке. В истории Украины в 2000-х годах неоднократно возникала ситуация, когда т. н. трейдеры скупали урожай, придерживали зерно или вывозили его массово за границу, следствием чего было резкое вздорожание хлеба, больно ударявшее по самым бедным слоям общества.

Монополия всегда служит обогащению кучки капиталистов – в ущерб всему остальному обществу, в ущерб кошелькам простых граждан, трудящихся.

Самая простая и исторически ранняя форма монополии теперь уже в сфере производства – картель (в средние века этим старофранцузским словом, от итал. carta – бумага, назывался акт, определявший регламент рыцарского турнира или дуэли). Капиталисты данной отрасли объединяются, чтоб ограничить производство товара и его предложение на рынке – обычно для этого вводятся квоты на выпуск продукции для участников соглашения. Таким манером устанавливается картельная цена как разновидность цены монополистической. Картельное соглашение может дополняться соглашениями об обмене патентами и об условиях найма рабочей силы – а это последнее прямо направлено против наёмных работников данной отрасли.

Ведь монополизация экономики означает не только рост цен на предметы потребления, который тяжким грузом ложится на плечи трудящихся. Рабочий класс страдает и как продавец рабочей силы – поскольку он может предложить свой товар лишь ограниченному числу покупателей – монополистов. Более того, всемогущие корпорации, позабыв про борьбу между собой, всегда легко находят общий язык в вопросе подавления рабочего движения: известно, что они, например, обмениваются базами на данных на профсоюзных активистов и прочих «смутьянов».

Участники картеля в целом сохраняют юридическую, производственную и коммерческую самостоятельность – их самостоятельность всего лишь ограничена условиями картельного соглашения. Картель – объединение достаточно «рыхлое» и непрочное, оно может легко распасться при обострении борьбы внутри его.

Некогда картели были наиболее характерны для Германии, тогда как, скажем, в США законодательство запрещало их создание (но картели всё равно создавались в замаскированном виде). Впоследствии на смену картелям пришли более развитые и устойчивые формы монополистических объединений, но они сохранились и по сей день в форме международных картелей. Классический пример такового – правда, в виде объединения государств, а не фирм, – нефтяная организация ОПЕК, успешно удерживающая высокие цены на нефть, намного превышающие её себестоимость. Сплошь и рядом международные картели, опять же, маскируются под всякого рода ассоциации товаропроизводителей, «институты» (вроде Международного института чугуна и стали) и т. п.

Особыми разновидностями картеля выступают пул (англ. pool) и синдикат (в средние века по-французски – совет синдиков, т.е. старшин ремесленного цеха или купеческой гильдии). Синдикат отличает от картеля наличие общей сбытовой конторы, централизующей продажу товаров. Таким образом, участники его, по-прежнему сохраняя производственную самостоятельность, теряют, однако, уже самостоятельность коммерческую (торговую). Синдикат прочнее картеля.

Синдикаты, снова-таки, наибольшее распространение получили в Германии, а позже также во Франции, Бельгии и Англии. Синдикат выступал основной формой монополии в дореволюционной России. Ключевую роль в её экономике играли синдикаты «Продамет», «Продуголь», «Гвоздь», «Продвагон» (объединял 14 вагоностроительных заводов страны из 16-ти), синдикат сахарозаводчиков и др.

А вот американским изобретением является трест (англ. trust – доверие). Первым в мире трестом считается организованный в 1879 году Дж. Рокфеллером знаменитый Standard Oil Trust. При объединении в трест предприятия полностью утрачивают всякую производственную и коммерческую, а часто и юридическую самостоятельность, превращаясь просто в подразделения компании.

Трест прочен, но не гибок, не способен оперативно реагировать на изменения рыночной конъюнктуры, маневрировать финансовыми потоками, минимизировать налогообложение. Поэтому достаточно быстро (раньше всего в США и Японии) тресты сменились концернами (англ. concern – интерес, участие), которые позже, в 1960-е – 70-е годы, превратились в сложные многоотраслевые конгломераты.

Концерн представляет собой целую совокупность компаний, обычно носящих юридическую форму акционерного общества (АО) и находящихся под контролем головной, «материнской» компании. Таким «ядром» концерна может служить либо крупное предприятие (тот же трест, например), либо – очень часто в наше время – банк, либо т. н. холдинг. Холдингом называется общество, само не располагающее какими-либо производственными мощностями и организуемое исключительно с целью установления контроля (путём скупки акций) над другими компаниями.

Концерны бывают промышленные, транспортные, торговые, банковские и, наконец, многоотраслевые. Концерны обычно не ограничиваются деятельностью в какой-то одной отрасли (горизонтальный концерн), но осуществляют вертикальное интегрирование – расширяют свою деятельность на отрасли, связанные с той, которой они занимались первоначально. Например, металлургические компании стремятся завладеть угольными шахтами, железорудными комбинатами, заводами по производству кокса и т. д. – хотя бы уже для того, чтобы не зависеть от поставок сырья извне, чтобы «замкнуть в себе» технологический процесс.

Частые колебания рынка, постоянные изменения отраслевых норм прибыли заставляют концерны с целью минимизации рисков широко диверсифицировать свою деятельность, заниматься «всем, чем угодно». К примеру, известный шведский концерн Volvo, помимо автомобилестроения и других отраслей машиностроения, работает и в очень далёких от него областях, включая даже пивоварение!

Синонимами слова «концерн» служат такие термины, как промышленная группа и – в случае, если ядром её выступает банк или подобное ему финансовое учреждение – финансово-промышленная группа (ФПГ). Банк, как ядро концерна, хорош тем, что мобилизует огромные капиталы, направляя их в перспективные (с точки зрения получения максимальной прибыли) секторы экономики. Наверное, все наслышаны об отечественных «группах», полностью контролирующих экономику Украины: СКМ Рината Ахметова, «Индустриальный союз Донбасса» В. Гайдука и С. Таруты, «Приват» И. Коломойского – Г. Боголюбова, «Финансы и кредит» К. Жеваго, Group DF Д. Фирташа, «ТАС» Сергея Тигипко. Вот это и есть подлинные хозяева Украины, которые обогащаются за счёт обдирания народа, «словно липки», «назначают» министров и депутатов и, в конечном итоге, ответственны за то убогое и плачевное состояние нашей страны и её народа, в котором те пребывают!

Их фантастически растущие богатства, направляемые не столько на жизненно необходимое обществу расширение, обновление и поддержание производственных фондов, сколько на скупку элитной недвижимости и разнообразной немыслимой роскоши, на содержание футбольных команд, проведение избирательных кампаний и всякое прочее непотребство, как раз и имеют «обратной стороной медали» низкие зарплаты многих категорий работников, нищенские пенсии большинства стариков, вечную нехватку в госбюджете средств на образование, медицину, культуру, науку. Олигархи – это и есть те паразиты, которые нещадно сосут кровь из страны, не давая ей развиваться! И их паразитический способ существования и хозяйствования обусловлен самой природой монополистического капитализма. Тот же паразитизм мы наблюдаем ныне повсюду в капиталистическом мире, просто в странах бывшего СССР, совершивших отступление назад, от социализма к капитализму, в наших странах, где «элита» состоит из откровенных воров и мародёров, органически не способных к созиданию, эти черты паразитизма проявляются с особенной силой.

Обогащению и всякого рода тёмным делишкам финансовых воротил очень способствует сама запутанная система построения концернов-«групп». «Общество-мать» контролирует через обладание контрольными пакетами акций «дочерние» и «внучатые» компании, выстраивая многоярусные «пирамиды». Прежде всего, это позволяет магнатам держать под своим плотным контролем активы, многократно превышающие их собственные капиталы. Такая система носит название «система участия». В истории известен, для примера, случай, когда американский финансист Морган, владея всего 1 % акционерного капитала корпорации AT&T, контролировал акционерный капитал её и её «дочек» размером в 2,6 млрд. долл.!

Ведь контрольный пакет акций АО – это вовсе необязательно 50 %+1 акция, как думают некоторые; зачастую крупному акционеру хватает всего 5–10 % акций, чтобы полностью «задавить» всю массу мелких держателей и проводить нужные себе решения. Скажем, ставить на ключевые посты в правлении АО своих людей, назначив им баснословные зарплаты и «бонусы» (и о себе, естественно, не забыв!).

Хитроумная «система участия», да ещё и при использовании пресловутых «оффшоров», позволяет замаскировать свои активы, скрыть своё участие в том или ином предприятии. Порою бывает крайне трудно доподлинно установить, что конкретно принадлежит некоторому олигарху. Запутанная структура концерна, в рамках которой могут создаваться и фиктивные фирмы, даёт возможность скрывать прибыли от налоговых органов или же, напротив, «рисовать» несуществующие прибыли – с тем, чтобы «раздувать» капитализацию компании на фондовом рынке, проворачивая спекулятивные сделки. Истинный рай для обогащения мошенников!

С ростом масштабов промышленного производства всё большее значение приобретают крупные долгосрочные кредиты. В результате этого самым тесным образом переплетаются интересы промышленников и банков, которые тоже централизуют огромные капиталы, монополизируя финансовый рынок (выделяются немногие банки-монополисты). С одной стороны, промышленники, которые остро нуждаются в привлечении долгосрочных инвестиций и кредитов, участвуют в учреждении новых банков или скупают акции уже существующих – участие «в банковских делах» даёт им доступ к финансовым ресурсам банков.

Со своей стороны, банки приобретают в свои «портфели» ценные бумаги промышленных компаний. Этим они получают право участвовать в их управлении, «внедряют» своих людей в руководящие органы, через них получая достоверные и конфиденциальные сведения о финансовом состоянии фирмы (чтобы пользоваться этим при выдаче кредитов, диктуя свои условия и устанавливая ещё больший контроль); такие предприятия, понятно, становятся постоянными клиентами банка.

В эпоху империализма банки – к которым прибавились ещё финансовые учреждения нового типа (инвестиционные и пенсионные фонды) – приобретают новые, несвойственные им ранее функции и достигают невиданного могущества. «По мере развития банковского дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников в всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяйчиков, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран», – писал В. И. Ленин в своей классической работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916 год). «Ведя текущий счёт для нескольких капиталистов, банк исполняет как будто бы чисто техническую, исключительно подсобную операцию. А когда эта операция вырастает до гигантских размеров, то оказывается, что горстка монополистов подчиняет себе торгово-промышленные операции всего капиталистического общества, получая возможность – через банковские связи, через текущие счета и другие финансовые операции – сначала точно узнавать состояние дел у отдельных капиталистов, затем контролировать их, влиять на них посредством расширения или сужения, облегчения или затруднения кредита, и, наконец, всецело определять их судьбу…» [там же].

Возникает личная уния банков и промышленности: в правлениях акционерных банков заседают промышленники, в правлениях промышленных корпораций – банкиры. Происходит слияние промышленно-торгового и банковского капитала в финансовый капитал. Формируются эти самые ФПГ и узкий слой финансовой олигархии, экономически и политически господствующей в обществе. Ведь личную унию промышленности и банков дополняет к тому же личная уния магнатов финансового капитала с правительством. Монополии всецело подчиняют себе государственный аппарат, сращиваются с ним, всячески используют его для своего обогащения. Они не только продвигают своих ставленников в парламенты и органы исполнительной власти – ясное дело, чтобы те принимали нужные их «патронам» решения. Сами олигархи, мы видим, лично занимают министерские должности и депутатские кресла, несмотря на то, что закон формально запрещает совмещать государственную службу или депутатство с бизнесом. Все знают, чем реально владеет «шоколадный король» Порошенко, но это не помешало ему стать сначала министром иностранных дел, позже министром экономики, а ныне депутатом!

Но и министры с губернаторами имеют все возможности скупать активы, через подставных лиц и родственников руководить компаниями, а после того, как их полномочия заканчиваются, их охотно берут в свои правления акционерные компании – чтоб использовать «связи» бывших крупных чиновников, их влияние.

Кроме того – и это важнейшее веяние нашего времени – финансовые группы устанавливают контроль над СМИ, над телевидением прежде всего, создают «масс-медиа-холдинги», посредством чего формируют в свою пользу общественное мнение, оказывают давление на власть (вспомним, как во время последних событий основные телеканалы нашей страны, сплошь принадлежащие известным олигархам, открыто поддерживали Майдан!). Это – поистине демоническая сила, которая во многом обусловливает всевластие финансовой олигархии над обществом.

Тенденция монополизации экономики, нарастания и укрепления господства монополий есть объективная и необратимая тенденция, действующая наперекор антимонопольному законодательству, а также вопреки сказочкам апологетов капитализма о «ренессансе мелкого предпринимательства», ведущей роли «среднего класса» в современном обществе и т. п. Означенная тенденция развития хорошо просматривается и надёжно подтверждается статистикой как на общемировом уровне, так и на уровне отдельных стран, в т. ч. и Украины.

На т. н. транснациональные корпорации (ТНК), т. е. гигантские монополии, оперирующие во многих странах (а многие из них, по сути, по всему миру), в 1967 году приходилось 17 % мирового производства, в 1982-м – 24 %, а в 1995 году – 31 %. Ныне они дают уже около половины планетарного промышленного производства и осуществляют 70 % мировой торговли. Под полным контролем ТНК находится вся мировая торговля такими ключевыми видами сырья и продовольствия, как пшеница, кукуруза, кофе, чай, бананы, каучук, нефть, железная руда, медь, олово, бокситы.

А это означает, что монополисты, стремящиеся к извлечению сверхприбылей, облагают всё человечество данью, задерживают развитие индустрии, задыхающейся от искусственного дефицита сырья, взвинчивают цены на продукты питания, обрекая тем самым миллионы семей в бедных странах на голод.

ТНК, кроме того, держат в своих руках 80 % патентов и лицензий на изобретения. И мы знаем, что монополии как раз тормозят технический прогресс, зачастую «не дают хода» инновациям, держат важные изобретения «под сукном».

Монополия вырастает из свободной конкуренции, представляя её полную противоположность. Именно конкуренция вынуждает капиталистов «объединяться и сливаться», дабы не погибнуть, причём, как давно замечено, «кризисы – всякого рода, экономические чаще всего, но не одни только экономические [также и войны, приносящие барыши прежде всего крупному капиталу! – К. Д.] – в свою очередь в громадных размерах усиливают тенденцию к концентрации и к монополии» [В. И. Ленин]. Однако «…монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют её, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов» [В. И. Ленин. «Империализм…»].

Именно, монополии не только не устраняют конкуренцию, но, более того, делают её особенно жестокой и разрушительной. Борьбу ведут монополии против т. н. аутсайдеров – небольших предприятий, ещё не вошедших в сферу влияния монополистов и пытающихся сохранить самостоятельность. Абсолютная монополия в некоторой отрасли – случай исключительно редкий; гораздо чаще встречается олигополия, когда небольшое число «гигантов» ведёт ожесточённую борьбу меж собою. «Воюют» и монополии разных отраслей – те, что производят сырьё и энергоносители, и те, что потребляют их; монополии «старых» и новых, возникших в эпоху научно-технической революции отраслей; монополии разных отраслей, выпускающих предметы личного потребления, – за «карман покупателя» и т. д.

Борьба идёт и внутри монополий: непрерывная борьба за перераспределение квот внутри картелей, схватки кланов за места в правлениях корпораций.

При этом господство монополий обусловливает изменение методов и форм борьбы: на первый план выдвигаются наиболее «грязные» приёмы – шпионаж, насилие, подкуп, шантаж, диверсии (в т. ч. и «хакерские»), клевета через продажную «свободную» прессу. Мы видим, как «генералы» большого бизнеса, тесно связанные вдобавок ещё и с уголовным миром, с мафией, остервенело «мочат» и «заказывают» друг друга, без зазрения совести «применяют динамит к конкуренту». Какая там, к чёрту, «этика ведения бизнеса»! Для устранения или ослабления противников вовсю используются связи в госаппарате, в налоговых органах, в полиции, судах, органах безопасности, фабрикующих «заказные» дела, – и именно ради обретения властных рычагов наши доморощенные олигархи так рьяно рвутся во власть, организовывают и финансируют «майданы», прикрывая всё это «заботой» о стране и народе.

Следствием крайнего ожесточения конкурентной борьбы является и то, что всё большие финансовые средства и всё большие массы людей отвлекаются из сферы производства в сферу охраны и корпоративной безопасности. У нас скоро, под и, всяких сторожей, «чоповцев» и «бодигардов» (коих дополняют специалисты по компьютерной безопасности, частные детективы и целые армии юристов) станет больше, чем, собственно, производительных рабочих!

В международном измерении нарастающее противоборство капиталистов и транснациональных корпораций, государств и их военно-политических блоков – за рынки сбыта товаров, за источники дефицитного сырья и энергоносителей, за сферы приложения капиталов, за «сферы влияния», одним словом – борьба за мировое господство, выливается не только в регулярно происходящие «торговые войны», но и в войны самые что ни есть «горячие», кровавые и разрушительные, в войны империалистические. В войны поработительские и несправедливые – но при этом, однако, прикрываемые «миротворчеством», «борьбой с терроризмом» и «тиранией».

В XX столетии кризисы капиталистической системы дважды приводили к мировым войнам. По словам В. И. Ленина: «“Мировое господство” есть, говоря кратко, содержание империалистической политики, продолжением которой [«естественным», неизбежным! – К. Д.] является империалистическая война». Ибо капиталисты делят мир «по силе», а поскольку соотношение сил со временем меняется, это вызывает потребность в регулярном переделе уже поделённого мира.

Вот и сейчас ослабление и постепенное всестороннее угасание, явный кризис «старых» империалистических держав Запада (США, Евросоюза, Японии) при одновременном подъёме Китая и некотором возрождении мощи России является источником растущей напряжённости на планете, чреватой Большой Войной.

Ленин особо подчёркивает: «Не чистые монополии, а монополии рядом с обменом, рынком, конкуренцией, кризисами, – вот существеннейшая особенность империализма вообще». Именно это соединение противоречащих друг другу «начал» – монополии и конкуренции – обусловливает усиление и обострение в эпоху империализма всех противоречий капитализма, ведёт его к краху, к гибели.

Эпоху империализма марксистами принято характеризовать как «эпоху социалистических революций». Это – верно, но имеется один тревожащий момент: в XX веке все социалистические революции, кроме Кубинской, стали результатом мировых империалистических войн, в которых кризис капиталистической системы нашёл своё наиболее острое, крайнее выражение и которые, в свою очередь, довели до крайней черты страдания народных масс, вызвав этим «взрывы» в наиболее слабых звеньях системы мирового капитализма (Россия в 1917 году, Китай в 1949-м). Хочется верить, что в нынешнем столетии для осуществления социалистических революций «не потребуется» новой мировой войны – хотя надо отдавать себе отчёт в том, что угроза такой войны очень велика и что правящая миром финансовая олигархия скорее уничтожит мир в «ядерном пожаре», чем просто так отдаст свою власть и позволит устранить капиталистический строй…

Итак, обострение всех противоречий капитализма в эпоху империализма создаёт предпосылки для социалистической революции. Однако при этом, опять-таки, по словам В. И. Ленина, «государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет».

Ибо монополии доводят происходящее при капитализме обобществление производства до последнего предела, возможного при этом строе.

Новый импульс получают концентрация производства и кооперация труда; развивается комбинирование производства; создаются тесные кооперационные связи между предприятиями, входящими в концерн; методы планомерной организации производства начинают применяться не только в рамках отдельного предприятия, но и в масштабах многих предприятий, объединённых в единое целое. Упрочивается, стало быть, общественный характер производства, но это лишь усугубляет основное противоречие капитализма – противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.

Одним из проявлений этого противоречия является противоречие между общественной организацией производства в рамках отдельных предприятий и анархией производства в обществе в целом: «…главнейшее орудие, с помощью которого капитализм усиливал анархию в общественном производстве, представляло собой прямую противоположность анархии: это была растущая организация производства как производства общественного в каждом отдельном производственном предприятии. …Противоречие между общественным производством и капиталистическим присвоением проявляется как противоположность между организацией производства на отдельных фабриках и анархией производства во всём обществе» [Ф. Энгельс. «Анти-Дюринг», отдел третий, глава 2]. Расширение масштабов предприятий до масштаба огромных трестов и концернов – целых систем предприятий, управляемых из единого центра, означает переход к совершенно новому качеству, усиление указанного противоречия.

Гигантские концерны объединяют под единым руководством десятки и сотни предприятий разных отраслей и в разных странах, становясь зародышами плановой экономики. В рамках этих объединений – но только внутри них – уже фактически преодолеваются товарные отношения. Сырьё, полуфабрикаты, программное обеспечение, научно-техническая информация и иные средства труда, которые циркулируют между предприятиями и другими структурными подразделениями, товарами не являются, ибо в своём движении не меняют собственника. Даже если предприятия при этом расплачиваются друг с другом (причём внутри корпорации используются не рыночные цены, а произвольно устанавливаемые с целью минимизации налогового и таможенного обложения т.н. трансфертные цены), продукт имеет лишь форму товара и форму стоимости. Как это имеет место и при социализме, когда «товары», перемещаясь от предприятия к предприятию, собственника не меняют, оставаясь собственностью социалистического государства.

Все признаки плановой организации в рамках монополистического объединения налицо. Каждая монополия – это, по сути, планово организованное хозяйство, своеобразный «остров» планомерной организации в море рыночного хаоса. Причём, заметим, крупнейшие транснациональные корпорации по объёмам своего оборота намного превосходят ВВП таких «весомых» стран, как Швейцария, Турция, Иран или ЮАР, а проходящие внутри них международные потоки сырья, полуфабрикатов, комплектующих и проч. приближаются к половине общего объёма мировой торговли!

Таким образом, отмечал Фридрих Энгельс в «Анти-Дюринге», «в трестах свободная конкуренция превращается в монополию, а бесплановое производство капиталистического общества капитулирует перед плановым производством грядущего социалистического общества. Правда, сначала только на пользу и к выгоде капиталистов [выделено мной – К. Д.] ». Словом, капиталистические монополии выступают как преддверие плановой социалистической экономики. С одним лишь, именно, существенным замечанием: капиталистические монополии используют планирование не в интересах всего общества, как это будет при коммунизме, а только в своих узко корпоративных интересах, имея целью обеспечение своим владельцам максимальных барышей.

Но это ещё не всё. В эпоху империализма, а особенно в последние десятилетия – благодаря мощному развитию информационно-компьютерных технологий и средств коммуникации, сложилась невиданная по своему размаху кредитная система капитализма, которую ещё Маркс охарактеризовал как «…самое искусное и совершенное произведение, к которому вообще приводит капиталистический способ производства» [«Капитал», книга третья]. Эта система, «…с одной стороны, является имманентной формой капиталистического способа производства, с другой стороны – движущей силой его развития в высшей и последней из возможной для него форм» [там же], поскольку сама способствует концентрации и централизации капитала, является сильным движущим фактором этих процессов. И, сосредоточивая под контролем немногих финансовых групп практически весь общественный капитал, «она снимает таким образом частный характер капитала и содержит в себе, но именно только в себе, уничтожение самого капитала» [там же]. Кроме того, крупные банки тоже выступают важными узлами планомерного управления, «мозговыми центрами» и штабами капиталистической экономики.

Развитие капитализма, таким образом, приводит к сосредоточению подавляющей массы общественного капитала в руках относительно небольшого числа корпораций и монополистических банков, а заодно и к возникновению весьма мощных ростков планомерной организации хозяйства. Отсюда, от этой достигнутой ступени развития остаётся сделать лишь последний шаг – к социализму, к переходу средств общественного производства в общественную собственность, под контроль и управление всего общества.

Этот решительный шаг делает социалистическая революция. Экспроприация собственности олигархов, национализация банков и монополизированных ключевых отраслей экономики (энергетики в частности), введение государственной монополии на внешнеторговую деятельность – эти первоочередные мероприятия новой власти позволят пролетарскому государству захватить командные высоты в экономике, чтобы планомерно развивать и использовать её (экономику) в интересах трудящихся масс. Переход монополий «под монополию общества» будет означать переход практически всех важнейших общественных средств производства в общественную собственность – даже несмотря на то, что в переходный период от капитализма к социализму вынужденно можно достаточно долго мириться (не форсируя их поспешную ликвидацию) с сохранением среднего и мелкого капитала, а также индивидуальных и семейных форм хозяйствования – преимущественно во второстепенных сферах народного хозяйства (лёгкая и пищевая промышленность, сельское хозяйство, мелкая розничная торговля, общепит и бытовые услуги).

Более того, после революции, выстраивая аппарат управления народным хозяйством, можно будет включить в него – в «переработанном», понятное дело, виде (ибо старые формы будут наполнены принципиально новым содержанием) – те структуры управления, которые уже созданы монополистическими объединениями. А также можно и нужно будет эффективно использовать наработанные буржуазией методы и технологии управления – преобразовав капиталистические монополии в социалистические «тресты» и «концерны».

Наконец, национализированные монополистические банки послужат основой для создания единой централизованной банковской системы социалистического государства, аккуму

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: