Собрание иллюстраций, выполненных художником Иоганном Белым, призванное просветить читателя в том, насколько разнообразен и экстравагантен облик последователей Бога Удовольствий.

Стр. 144: Исполнение этих рисунков я поручил Иоганну Белому, автору иллюстраций и иллюминаций в «Книге демонов страха», одном из фолиантов Церкви Зигмара. Некоторые утверждают, что годы, проведённые за работой над подобными изображениями, не прошли бесследно для его рассудка. Я несколько раз встречался с этим художником и могу сказать, что такие заявления беспочвенны.

Стр. 147: Я едва могу заставить себя посмотреть на этот портрет, являющийся результатом моей неосмотрительности. В одну из наших встреч с Иоганном Белым я пересказал ему несколько пугающе ярких снов, которые беспокоят меня в последнее время. Он очень подробно расспрашивал меня о природе моих сновидений и о существах, их населяющих. Я рад был облегчить душу перед сочувствующим слушателем, и потому не утаил ни одной постыдной подробности.

Когда я пришел к нему в следующий раз, он показал мне это изображение, почти точно воспроизводящее образ демоницы, которая поставила меня во сне в столь неловкое положение. Я был поражен, и до сих пор этот шок не прошёл. Я не могу вынести вида этого рисунка, но в то же время, кажется, что взгляд мой постоянно устремляется на него против моей воли…

Всей душой я желаю одного: чтобы это исследование завершилось. Меня уверяют, что здесь я в полной безопасности, меня защищают молитвы братьев, и каждый день меня исповедует гроссмейстер моего ордена. И всё же я продолжаю работу с тяжёлым сердцем.

Теперь я вижу, что Дольмансе предал оказанное ему доверие. С нашей первой беседы он делал всё, чтобы подорвать мои убеждения, но из-за его льстивого красноречия я заметил это слишком поздно, когда вред уже был нанесён. Мне не следовало позволять ему столь свободно высказываться или делать записи в моих дневниках. Слова, единожды произнесённые, обязательно будут услышаны, и прочтённое нельзя забыть. Ночью меня преследуют ужаснейшие видения, а днем я сомневаюсь в истинах, которые так долго считал незыблемыми. Всё идёт не так, как должно.

В то же время я поражён тем, насколько сильно на меня повлиял Дольмансе. Все те долгие годы, что я провёл в семинарии в Альтдорфе, обучаясь у некоторых из наиболее прославленных докторов священного ордена Зигмара, меня учили проверять мою веру сомнением и уверенно отвечать тем, кто возводит на неё хулу. С тех пор вера моя в Зигмара часто подвергалась испытанию. Но ни разу я не усомнился в заложенной в ней истине – до сих пор. И вот теперь я сомневаюсь, хотя и не понимаю, что именно вызвало эти сомнения.

Я призвал Дольмансе к ответу, обвинив его в том, что он околдовал меня с помощью каких-то противоестественных чар. Он отверг все обвинения и рассмеялся мне в лицо. Он заявил, что причина всех моих сомнений – во мне, и ему хватило наглости предположить, что исповедь скорее успокоит мою растревоженную совесть, чем обвинения.

Как сильно я возненавидел его тогда! Я хотел стереть эту издевательскую усмешку с его лица и показать ему, что в мире есть вещи, которыми даже такой порочный гедонист, как он, не сможет насладиться. Воспользовавшись данной мне властью, я отменил отсрочку его казни, но глупо было предполагать, что пред лицом скорой смерти его поведение изменится: здесь я, как и во многом другом за последнее время, я ошибся.

Вопреки моим ожиданиям, настроение Дольмансе только улучшилось от известий о той участи, что должна была постигнуть его позже тем же днём. Он сказал, что доволен тем глубоким впечатлением, которое произвели на меня его слова. Я пытался сохранить маску бесстрастного наблюдателя, уверенного в своей правоте, но, когда его повели на костер, мне стало только хуже. За всю свою жизнь мне ещё не доводилось видеть ничего столь извращённого и возмутительного.

Он не оказал сопротивления, когда его привязывали к деревянному столбу, и горючее масло, которое нанесли на его тело, казалось, доставило ему удовольствие. Я тщетно искал на его лице признаки страха или притворства, но его черты выражали лишь возбуждение и радость. Затем его взгляд, проницательный и полный веселья, встретился с моим, и я понял, что даже не смогу успокоить себя мыслью о том, что этот человек безумен. Его душа была попросту проклята – по крайней мере, так мне хочется думать.

К костру поднесли факел; Дольмансе отвел от меня взгляд, обратил его к небесам, и, когда языки пламени уже касались его ног, прочел молитву, которая до сих пор звучит в моем сознании:

«Ты – исступление, мой Повелитель, ты – экстаз!

Всего один взгляд – и моя душа принадлежит тебе.

На этом костре сгорит лишь моя невинность, ибо все остальное во мне – твоё.

Пламя, ласкающее мою кожу и волосы, наполняет меня восторгом.

Как мутится разум от твоего наркотического благословения!

О, мой Повелитель, ты блистательнее, чем солнце!

Мой сладостный Господин, мой возлюбленный Повелитель.

После этого я ушёл. Я не в силах был смотреть на подобную казнь, особенно когда казнимый вздыхал и стонал, как будто оказался в объятиях любовника, а не в опаляющем жаре огромного костра. Вот доказательство – если этому вообще нужны доказательства – чудовищной извращенности слуг Слаанеша. Память о том дне наполняет меня ужасом, и что бы я ни делал, эта сцена стоит у меня перед глазами.

Сегодня я получил письмо от самого Рамхелтда ван Хаддена, капитана Охотников на ведьм. Он руководил казнью Дольмансе; именно с ним в ордене храмовников я поддерживал связь с самого начала моих исследований:

Я не мог не заметить, насколько Вы были подавлены во время казни культиста Дольмансе.

Крайне важно, чтобы в любых контактах с трижды проклятыми слугами Слаанеша Вы сохраняли отстранённость в своих чувствах и мыслях. Из всех приспешников богов Хаоса последователи Слаанеша наиболее обольстительны и рассудительны, и каждое их слово, даже самое безобидное, произносится с тем, чтобы вызвать в слушателе сильнейшее потрясение. Именно поэтому я запретил моим людям допрашивать маркиза.

Ни искусным убеждением, ни более суровыми инструментами инквизиторского дознания нельзя заставить этих сладострастных еретиков изменить их развратным привычкам. Даже под угрозой пыток и смерти эти распутники, выступающие против разума и приличий, получают удовольствие в ходе самых пристрастных допросов и даже на дыбе и колесе правды наслаждаются блудливым экстазом, противным человеческой природе. Поэтому непристойное поведение Дольмансе в пожирающем его пламени меня нисколько не удивило, хотя, должен признаться, подобное извращение мне и сегодня кажется омерзительным – так же, как и много лет назад, когда я принес клятву охотника на ведьм.

Я поражен тем, каких успехов Вы добились, допрашивая Дольмансе. Благодаря Вашим вдумчивым методам Вам удалось получить от культиста Слаанеша больше информации, чем любому другому дознавателю на моей памяти. И всё же я уверен, что эта история не прошла для Вас бесследно. Я заметил, как изменились Ваше настроение и поведение: Вы были совсем другим несколько месяцев назад, впервые придя ко мне перед началом исследований, теперь же Вы задумчивы и погружены в себя.

Герр Рихтер, будьте осторожны в своих изысканиях. Множество путей ведут к погибели, и не все из них так же очевидны, как путь, избранный Дольмансе. К этому письму я прилагаю выдержку из моих собственных исследований касательно тех мерзостных способов, которыми Хаос добивается своей цели. Надеюсь, эта информация окажется Вам полезной.

– написано Рамхелдтом ван Хадденом, капитаном Ведьмознатцев

Для тех, кто хотел бы служить Проклятым Силам, рассудок станет первой жертвой, которую им придется возложить на алтарь их новых ужасных богов. Сомнений в этом нет.

Я считаю, что в самой природе человека заложен интерес ко всему таинственному и непознанному, но, по моему мнению, по той же природе своей человек склонен к умственной и чувственной лености. В этом наша величайшая слабость. Для слабых духом заманчивые посулы и уговоры Хаоса часто оказываются слишком соблазнительными. Это происходит потому, что Хаос потворствует этой лености, равно как и сильным в нас инстинктам самосохранения и независимости.

Тем, кто честолюбив и достаточно глуп, чтобы принять его дары, Хаос открывает быстрый путь к вполне реальной власти; может показаться, что в нашем мире, где справедливость, богатство и счастье есть удел лишь немногих избранных, боги Хаоса дают неимущим извращенную надежду. Иногда для тех, кто доведен до отчаяния, благосклонность богов Хаоса, не ведающих сословий, представляется единственным спасением от голода и медленной смерти. И поэтому есть те, кто, невзирая на понятия добра и зла, решается добровольно отдать свою судьбу в распоряжение Проклятых Сил.

Те, кто так поступает, должны по своей воле и полностью отказаться от себя – боги-демоны не согласятся на меньшее. Ищущие их милости должны посвятить им свои тела, умы и души и отказаться от всего, что когда-то делало их людьми. Сделав так, эти глупцы обрекают себя на жизнь стремящегося вверх чемпиона Хаоса, в которой возможны только два исхода: или абсолютная власть, или вечность забвения. Третьего не дано, ибо боги Хаоса переменчивы в своей благосклонности, и жизнь, обращенная в служение им, - не что иное, как азартная игра.

Лишь немногих из претендентов боги признают достойными и награждают своей Меткой. Чаще всего только огромными усилиями и великим тщанием можно заслужить благосклонность одной из сил Хаоса, и многие гнусные поступки, ошеломляющие в своей порочности, были совершены начинающими чемпионами в надежде обратить на себя взор их избранного бога. Но они должны смириться с необходимостью таких поступков – такова цена жизни в услужении Хаосу, и как только игра началась, правила ее ни для кого не сделают исключений.

Мутации и безумие есть также часть той цены, которую придется заплатить за почитание богов Хаоса, но, с другой стороны, мутации и безумие столь же часто являются «наградой» этих богов своим любимым слугам. Вполне естественно поэтому задаваться вопросом, почему так велико число тех, кто идет на этот ужасный риск и пробует стать чемпионом Хаоса. Я уверен, что для истинного последователя Зигмара даже лишения, голод и несправедливость покажутся лучшим уделом, нежели жизнь в качестве игрушки всемогущих и безумных богов Хаоса. Но следует учитывать, каким образом действуют эти силы. В отличие от Святого Зигмара, который наделяет Своим Замыслом и Волей всех Своих слуг в равной степени, боги Хаоса, по-видимому, вкладывают свои порочные силу и устремления в тех, кого считают достойными; потому и возникает атмосфера соперничества, окружающая чемпионов Хаоса.

Соперничество в стремлении к власти позволяет богам испытать силу и целеустремленность потенциальных кандидатов, чтобы выяснить, кто из них наиболее «достоин» и, что более важно, способен стать глашатаем Хаоса. Именно такой прямой отбор и обусловливает двойственное положение чемпиона этих богов.

Чемпион, которому сопутствует успех, скорее всего, на краткий миг привлечет внимание своего божественного покровителя и получит от него награду – это может быть магическое оружие или какая-то жуткая сверхъестественная способность. Из-за этого получатель даров чувствует, что приблизился к своему богу и его милости больше, чем он мог бы, почитая какого-то из более благодетельных божеств.

В редких случаях самые преданные из чемпионов удостаиваются величайшей чести из всех возможных: их возводят в ранг демона. Это самая большая награда и высочайшая цель всех чемпионов, и с этим рангом им гарантировано бессмертие.

Однако для остальных эти игры заканчиваются так же неожиданно, как и начались. В смертных делах у Повелителей Хаоса есть свой расчет, и когда они видят, что чемпион так или иначе не оправдывает ожиданий, его постигает поистине ужасное наказание. В качестве воздаяния за провал начинающий чемпион будет низвергнут до уровня отродья Хаоса, лишенного разума и обреченного на вечную жизнь, полную невнятного бормотания и криков, которую с ним разделит множество тех, кто был использован богами Хаоса, а затем отброшен в сторону.

Но тот, кто хочет стать чемпионом, должен смириться с таким риском, ибо, вступив на кратчайший путь к власти, нельзя надеяться, что этот путь будет еще и гладким. Для всех настанет день, когда придется встретить свою судьбу. Быть Демоном-Принцем и наслаждаться темной славой или влачить жалкое существование в качестве безмозглого отродья – вот истинная награда за жизнь, отданную Хаосу, и проживи я хоть тысячу лет, никакие посулы не заставили бы меня искать подобной участи.

//Стр. 152, прим.: Для большинства граждан Империи, живущих на ее землях, такие образы – не более чем часть баек, которыми пугают непослушных детей. Но наши армии и армии наших союзников каждый день сталкиваются с такими варварскими чудовищами. Мы оказались в центре бесконечной войны, и не важно, где ты живешь, в Мидденхейме или Нульне, - погибель всегда рядом.

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: