|
Глава 7. Поэтический перевод.
Вступление.
Однажды я вспомнил, что знаю английский язык. Я учил его в школе целых одиннадцать лет — имею ли я право его забыть? Нет, конечно. Но отсутствие практики превратило мой английский из языка в воспоминание. Нужно было как-то восстанавливать навыки. Конечно, первой попыткой стало чтение неадаптированной литературы на английском языке. Но что я запоминал из этого? Лезть в словарь за каждым незнакомым словом было лень, а слов таких встречалось множество. Но, как писал кто-то из классиков, существовал другой путь. Задолго до вышеописанных событий ко мне в руки попала замечательная книга «Американская поэзия в русских переводах», Москва, «Радуга», 1983. О, какие там были стихи! Эдгар По, Генри Лонгфелло, Уистен Хью Оден, Уолт Уитмен, Эдвин Робинсон. А уж о переводах я просто молчу: Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Михаил Зенкевич, Виктор Топоров, Корней Чуковский, Бунин, Анненский, Михайловский… И я сравнивал переводы с оригиналами, тем более, что в книге было приведено несколько вариантов каждого перевода. Спустя многие годы, когда я сам решил заняться переводами, я вспомнил эту книгу. Мой опыт поэтического перевода не столь велик, зато оригинален: я перевожу не с других языков на русский, а с русского — на английский и чуть-чуть на французский. Это сложнее, поверьте мне. Но гораздо интереснее. По крайней мере, словарный запас чужого языка растёт не по дням, а по часам. Позволю себе в качестве вступления привести свой собственный перевод с русского на английский стихотворения Даны Сидерос «Мультяшки».
Dana Sideros. "Cartoons"
I'm lazybone and my name is Tom, unlucky cat, a discordant tone, The greatest talent to catch a stone with my unsuccessful head. Your name is Jerry, a little trash, you have a skill to contrive a crash Upon my head, you are vile and brash, and sometimes a little mad. We’ve settled down in Texas state, somewhere on Houston tectonic plate, And viewers make us a perfect rate from five then to six o’clock. You tear my moustache out and I entice your nose with a poisoned pie, We’re bored with it, but we are to vie: spectators don’t think it’s mock. The yard is littered with trip-wire mines, large-toothed cattraps, carnivorous bines, But we are friends, cause we only mime this enmity, hatred, spite. So each of us gets a weekly cheque, though a scriptwriter forgot to check That Jerry’s a very short-lived chap, for him it’s a flying kite. So hope’s concealed in a droll grimace, in every jump, the eternal race, Without pathos in random phrase, in this everlasting fun. You make a snare with a machine press, we turn a house in junk and mess, We run: it seems that there is no death we are therefore we run
Дана Сидерос. «Мультяшки».
Я буду, конечно, бездельник Том — не самый удачливый из котов, Умеющий вляпаться, как никто, в какой-нибудь переплёт. Ты будешь Джерри — грызун и дрянь, известный умением кинуть в грязь И изворотливостью угря; коварный, как первый лёд. Мы будем жить для отвода глаз в каком-нибудь Хьюстоне, штат Техас, И зрители будут смотреть на нас с пяти часов до шести. Ты выдираешь мои усы, я сыплю мышьяк в твой швейцарский сыр, И каждый из нас этим, в общем, сыт, но шоу должно идти. Весь двор в растяжках и язвах ям, вчера я бросил в тебя рояль, Но есть подтекст, будто мы друзья, а это всё — суета. Нам раз в неделю вручают чек. Жаль, сценарист позабыл прочесть, Что жизнь мышонка короче, чем... короче, чем жизнь кота. Надежда — в смене смешных гримас, в прыжках, в ехидном прищуре глаз, В отсутствии пафосных плоских фраз, в азарте, в гульбе, в стрельбе... Ты сбрасываешь на меня буфет кричу от боли кидаюсь вслед бегу и вроде бы смерти нет а есть только бег бег бег
В последней строке можно было сделать «We are so we run run run», что было бы ближе к оригиналу, но мне понравилась аллюзия на известную фразу «I think, therefore I am» (Я мыслю, следовательно, я существую), и я изменил концовку.
Но вопрос не в этом. Вопрос — в правилах поэтического перевода, которые я сам для себя вывел и призываю вас тоже им следовать, потому что это позволит вам переводить с одного языка на другой красиво, адекватно и правильно.
Размеры и схемы рифмовки.
На самом-то деле, правил поэтического перевода совсем немного, как бы страшно не звучало слово «правила». Но это жёсткие правила. Если их не соблюдать — ничего путного не выйдет. Итак, самое важное: соблюдение размеров и схем рифмовки. Размер и рифмовка в стихотворном переводе должны жёстко соответствовать размеру и схеме рифмовки автора. Есть в оригинале пятистопный ямб — и в переводе должен быть пятистопный ямб. Если в оригинале схема abab, то и в переводе должна быть такая схема. Сонет можно переводить только как сонет, а оду — только как оду. Больше всего от неумелых переводчиков, вольно трактовавших авторскую задумку, настрадался знаменитый «Ворон» Эдгара По. У «Ворона» очень чёткий музыкальный ритм и рифмовка. Напомню:
Once upon a midnight dreary, while I pondered weak and weary, Over many a quaint and curious volume of forgotten lore, While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping, As of some one gently rapping, rapping at my chamber door. “Tis some visitor,” — I muttered, — “tapping at my chamber door — Only this, and nothing more.” (E.A.Poe)
…и так далее, всего 18 куплетов. Так вот, переводили его раз 15-20, точно сказать не берусь. Но многие из этих переводов поражают своей непродуманностью. Например, С.А.Андреевский в 1878 году опубликовал в «Вестнике Европы» перевод «Ворона», выполненный четырёхстопным ямбом! Андреевский оправдывал это необходимостью сохранить в первую очередь атмосферу стихотворения, жертвуя техникой. Последующие переводы — Пальмина, Кондратьева, Оболенского — тоже выполнялись четырёхстопным ямбом. В 1885 году был опубликован даже прозаический «перевод» неизвестного автора. В целом, от этого страдали многие англоязычные стихи практически до конца XIX века. Первым адекватный и хороший перевод «Ворона» сделал Бальмонт:
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой, Над старинными томами я склонялся в полусне, Грезам странным отдавался, — вдруг неясный звук раздался, Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне. «Это, верно, — прошептал я, — гость в полночной тишине, Гость стучится в дверь ко мне». (1894)
Впрочем, ещё в 1890 Мережковский также создал перевод с соблюдением размера оригинала, но тот перевод не отличается качеством с поэтической точки зрения. Самый лучший, с моей точки зрения, перевод осуществил Михаил Зенкевич:
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий, Задремал я над страницей фолианта одного, И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал, Будто глухо так затукал в двери дома моего. «Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего, Гость — и больше ничего».
Полный вариант оригинала можно прочесть, например, здесь: http://lib.ru/INOFANT/POE/crown3.txt. Там же можно найти и множество вариантов перевода, как хорошие, так и плохие. С переводом Зенкевича рекомендую ознакомиться особо. Как мы можем заметить, в стихотворении должен быть сохранён размер (восьмистопный хорей с цезурой после 4-ой стопы) и схема рифмовки:
aa bc dd dc ec c
В этой схеме я учёл и сквозные рифмы в середине строки. На самом деле, не во всех столбцах «Ворона» схема рифмовки такова. Например, уже во втором столбце: aa ac dd dc ec c Отличие крошечное — нет одной сквозной рифмочки, но я считаю, что даже такие нюансы нужно обязательно учитывать. Приведу ещё один пример — стихотворение Генри Уодсворта Лонгфелло «Excelsior!»:
The shades of night were falling fast, As through an Alpine village passed A youth, who bore, 'mid snow and ice, A banner with the strange device, Excelsior! His brow was sad; his eye beneath, Flashed like a falchion from its sheath, And like a silver clarion rung The accents of that unknown tongue, Excelsior! …и так далее. В переводе Вильгельма Левика это стихотворение звучит так:
Тропой альпийской в снег и мрак Шёл юноша, державший стяг. И стяг в ночи сиял, как днём, И странный был девиз на нём: Excelsior! Был грустен взор его и строг, Глаза сверкали, как клинок, И, как серебряный гобой, Звучал язык для всех чужой: Excelsior!
Левик достаточно сильно отклоняется от полного словарного соответствия оригиналу, зато великолепно передаёт настроение и, что крайне важно, полностью сохраняет ритм стихотворения Лонгфелло.
Иногда возникают сложности. Например, стихотворения, построенные на каких-либо эффектах звукоподражания или комбинаторных конструкциях, практически никогда не удаётся перевести адекватно. Так, например, палиндромическая или анаграмматическая поэзия, по сути, непереводима. В 1969 году французский поэт-экспериментатор Жорж Перек написал своё величайшее произведение — роман «Утрата» («Исчезновение», «La Disparation»). В огромном произведении, написанном на французском языке, полностью отсутствует самая распространённая в нём буква — «е». Этим безумным приёмом Перек зашифровал в романе тот факт, что его родители погибли во время войны, отец — на фронте, а мать — в Освенциме. Таким образом, в его романе язык теряет самую дорогую свою букву, как он потерял самое дорогое для себя — родителей. Роман был переведен на русский язык и издал в 2004 году, но, конечно, без липограмматической составляющей, потому что адекватный перевод даже прозаического текста, соблюдая комбинаторный приём, не просто невероятно сложен, но невозможен. В качестве примера приведу более простой вариант — стихотворение всё того же Эдгара По «The Bells» («Колокола»).
Hear the sledges with the bells — Silver bells! What a world of merriment their melody foretells! How they tinkle, tinkle, tinkle, In the icy air of night! While the stars, that oversprinkle All the heavens, seem to twinkle With a crystalline delight; Keeping time, time, time, In a sort of Runic rhyme, To the tintinnabulation that so musically wells From the bells, bells, bells, bells, Bells, bells, bells — From the jingling and the tinkling of the bells.
Заканчивается стихотворение и вовсе игровой феерией:
…keeping time, time, time, In a sort of Runic rhyme, To the throbbing of the bells, Of the bells, bells, bells — To the sobbing of the bells; Keeping time, time, time, As he knells, knells, knells, In a happy Runic rhyme, To the rolling of the bells, Of the bells, bells, bells: To the tolling of the bells, Of the bells, bells, bells, bells, Bells, bells, bells — To the moaning and the groaning of the bells.
Переводя это стихотворение, Бальмонт не смог передать элементы звукописи. Многократно повторяемые слова «bells», «time», «rolls», «tinkle» призваны вовлечь читателя в колокольный перезвон на разные голоса. А вот Валерий Брюсов в своём переводе всё же попытался сымитировать хотя бы настроение, которое хотел передать По: Вопит, пляшет в ритме верном,Словно строфы саг размерном,В лад сердцам колоколов,Под их стоны, под их звон,Звон, звон, звон;Вопит, пляшет в ритме верном,Звон бросая похоронСтарых саг стихом размерным;Колокол бросая в звон,В звон, звон, звон,Под рыданья, стоны, звон,Звон, звон, звон, звон, звон,Звон, звон, звонПод стенящий, под гудящий похоронный звон, Эффект звукописи Брюсов передаёт «звонким» словом «звон».Впрочем, существуют и очень смелые опыты перевода комбинаторных стихотворений. Например, ниже следует перевод моновокализме «The Russo-Turkish War» К.Ч. Бомбо в переводе Ивана Чудасова. В этом стихотворении – как в английском, так и в русском — употребляется только одна гласная — «a». Wars harm all ranks, all arts, all crafts appall:At Mars’ harsh blast, arch, rampart, altar, fall!Ah! Hard as adamant, a braggart CzarArms vassal swarms, and fans a fatal war!Rampant at that bad call, a Vandal bandHarass, and harm, and ransack Wallach-land.A Tartar phalanx Balkan’s scarp hath past,And Allah’s standard falls, alas! At last. (C.C.Bombo) Вражда, как лава: запах, жар распада.Атака Марса — арка в прах, алтарь.Ах, слава враз зажгла – встал к массам Царь,Вассала звал: «Вам та страна — награда!».Гналась вандала шайка (жажда праха!),Рвалась ватага всласть к захватам стран.Татар фаланга шла за грань Балкан —Да (ах, расплата!) пал штандарт Аллаха. (И.Чудасов) При переводе белых стихов достаточно соблюдать размер. Отмечу одно: если в оригинале стихотворение — белое, не рифмуйте его. Это тоже будет нарушением авторского замысла.Верлибры переводить и того проще. По сути, можно пользоваться любыми словами и ничего не соблюдать. То есть переводить стихи точно так же, как переводят прозу. Единственно, что замечу: при переводе жёстких слоговых форм (например, хокку — трёхстишие, 5+7+5 слогов) количество слогов и в самом деле нужно обязательно соблюдать. Подведу итог: авторский размер и схему рифмовки при переводе соблюдать нужно обязательно. Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом... ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала... ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры... Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем... Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|