Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Глава 7. Поэтический перевод.





 

Вступление.

 

Однажды я вспомнил, что знаю английский язык. Я учил его в школе целых одиннадцать лет имею ли я право его забыть? Нет, конечно. Но отсутствие практики превратило мой английский из языка в воспоминание. Нужно было как-то восстанавливать навыки. Конечно, первой попыткой стало чтение неадаптированной литературы на английском языке. Но что я запоминал из этого? Лезть в словарь за каждым незнакомым словом было лень, а слов таких встречалось множество.

Но, как писал кто-то из классиков, существовал другой путь.

Задолго до вышеописанных событий ко мне в руки попала замечательная книга «Американская поэзия в русских переводах», Москва, «Радуга», 1983. О, какие там были стихи! Эдгар По, Генри Лонгфелло, Уистен Хью Оден, Уолт Уитмен, Эдвин Робинсон. А уж о переводах я просто молчу: Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Михаил Зенкевич, Виктор Топоров, Корней Чуковский, Бунин, Анненский, Михайловский…

И я сравнивал переводы с оригиналами, тем более, что в книге было приведено несколько вариантов каждого перевода.

Спустя многие годы, когда я сам решил заняться переводами, я вспомнил эту книгу. Мой опыт поэтического перевода не столь велик, зато оригинален: я перевожу не с других языков на русский, а с русского — на английский и чуть-чуть на французский. Это сложнее, поверьте мне. Но гораздо интереснее. По крайней мере, словарный запас чужого языка растёт не по дням, а по часам.

Позволю себе в качестве вступления привести свой собственный перевод с русского на английский стихотворения Даны Сидерос «Мультяшки».

 

Dana Sideros. "Cartoons"

 

I'm lazybone and my name is Tom, unlucky cat, a discordant tone,

The greatest talent to catch a stone with my unsuccessful head.

Your name is Jerry, a little trash, you have a skill to contrive a crash

Upon my head, you are vile and brash, and sometimes a little mad.

We’ve settled down in Texas state, somewhere on Houston tectonic plate,

And viewers make us a perfect rate from five then to six o’clock.

You tear my moustache out and I entice your nose with a poisoned pie,

We’re bored with it, but we are to vie: spectators don’t think it’s mock.

The yard is littered with trip-wire mines, large-toothed cattraps, carnivorous bines,

But we are friends, cause we only mime this enmity, hatred, spite.

So each of us gets a weekly cheque, though a scriptwriter forgot to check

That Jerry’s a very short-lived chap, for him it’s a flying kite.

So hope’s concealed in a droll grimace, in every jump, the eternal race,

Without pathos in random phrase, in this everlasting fun.

You make a snare with a machine press, we turn a house in junk and mess,

We run: it seems that there is no death we are therefore we run

 

Дана Сидерос. «Мультяшки».

 

Я буду, конечно, бездельник Том — не самый удачливый из котов,

Умеющий вляпаться, как никто, в какой-нибудь переплёт.

Ты будешь Джерри — грызун и дрянь, известный умением кинуть в грязь

И изворотливостью угря; коварный, как первый лёд.

Мы будем жить для отвода глаз в каком-нибудь Хьюстоне, штат Техас,

И зрители будут смотреть на нас с пяти часов до шести.

Ты выдираешь мои усы, я сыплю мышьяк в твой швейцарский сыр,

И каждый из нас этим, в общем, сыт, но шоу должно идти.

Весь двор в растяжках и язвах ям, вчера я бросил в тебя рояль,

Но есть подтекст, будто мы друзья, а это всё — суета.

Нам раз в неделю вручают чек. Жаль, сценарист позабыл прочесть,

Что жизнь мышонка короче, чем... короче, чем жизнь кота.

Надежда — в смене смешных гримас, в прыжках, в ехидном прищуре глаз,

В отсутствии пафосных плоских фраз, в азарте, в гульбе, в стрельбе...

Ты сбрасываешь на меня буфет кричу от боли кидаюсь вслед

бегу и вроде бы смерти нет а есть только бег бег бег

 

В последней строке можно было сделать «We are so we run run run», что было бы ближе к оригиналу, но мне понравилась аллюзия на известную фразу «I think, therefore I am» (Я мыслю, следовательно, я существую), и я изменил концовку.

 

Но вопрос не в этом. Вопрос в правилах поэтического перевода, которые я сам для себя вывел и призываю вас тоже им следовать, потому что это позволит вам переводить с одного языка на другой красиво, адекватно и правильно.

 

Размеры и схемы рифмовки.

 

На самом-то деле, правил поэтического перевода совсем немного, как бы страшно не звучало слово «правила». Но это жёсткие правила. Если их не соблюдать ничего путного не выйдет. Итак, самое важное: соблюдение размеров и схем рифмовки.

Размер и рифмовка в стихотворном переводе должны жёстко соответствовать размеру и схеме рифмовки автора. Есть в оригинале пятистопный ямб — и в переводе должен быть пятистопный ямб. Если в оригинале схема abab, то и в переводе должна быть такая схема. Сонет можно переводить только как сонет, а оду — только как оду.

Больше всего от неумелых переводчиков, вольно трактовавших авторскую задумку, настрадался знаменитый «Ворон» Эдгара По. У «Ворона» очень чёткий музыкальный ритм и рифмовка. Напомню:

 

Once upon a midnight dreary, while I pondered weak and weary,

Over many a quaint and curious volume of forgotten lore,

While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,

As of some one gently rapping, rapping at my chamber door.

“Tis some visitor,” — I muttered, — “tapping at my chamber door —

Only this, and nothing more.”

(E.A.Poe)

 

…и так далее, всего 18 куплетов.

Так вот, переводили его раз 15-20, точно сказать не берусь. Но многие из этих переводов поражают своей непродуманностью. Например, С.А.Андреевский в 1878 году опубликовал в «Вестнике Европы» перевод «Ворона», выполненный четырёхстопным ямбом! Андреевский оправдывал это необходимостью сохранить в первую очередь атмосферу стихотворения, жертвуя техникой. Последующие переводы Пальмина, Кондратьева, Оболенского тоже выполнялись четырёхстопным ямбом. В 1885 году был опубликован даже прозаический «перевод» неизвестного автора. В целом, от этого страдали многие англоязычные стихи практически до конца XIX века.

Первым адекватный и хороший перевод «Ворона» сделал Бальмонт:

 

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,

Над старинными томами я склонялся в полусне,

Грезам странным отдавался, — вдруг неясный звук раздался,

Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне.

«Это, верно, — прошептал я, — гость в полночной тишине,

Гость стучится в дверь ко мне». (1894)

 

Впрочем, ещё в 1890 Мережковский также создал перевод с соблюдением размера оригинала, но тот перевод не отличается качеством с поэтической точки зрения.

Самый лучший, с моей точки зрения, перевод осуществил Михаил Зенкевич:

 

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,

Задремал я над страницей фолианта одного,

И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,

Будто глухо так затукал в двери дома моего.

«Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего,

Гость — и больше ничего».

 

Полный вариант оригинала можно прочесть, например, здесь: http://lib.ru/INOFANT/POE/crown3.txt. Там же можно найти и множество вариантов перевода, как хорошие, так и плохие. С переводом Зенкевича рекомендую ознакомиться особо.

Как мы можем заметить, в стихотворении должен быть сохранён размер (восьмистопный хорей с цезурой после 4-ой стопы) и схема рифмовки:

 

aa

bc

dd

dc

ec

c

 

В этой схеме я учёл и сквозные рифмы в середине строки. На самом деле, не во всех столбцах «Ворона» схема рифмовки такова. Например, уже во втором столбце:

aa

ac

dd

dc

ec

c

Отличие крошечное — нет одной сквозной рифмочки, но я считаю, что даже такие нюансы нужно обязательно учитывать. Приведу ещё один пример стихотворение Генри Уодсворта Лонгфелло «Excelsior!»:

 

The shades of night were falling fast,

As through an Alpine village passed

A youth, who bore, 'mid snow and ice,

A banner with the strange device,

Excelsior!

His brow was sad; his eye beneath,

Flashed like a falchion from its sheath,

And like a silver clarion rung

The accents of that unknown tongue,

Excelsior!

…и так далее. В переводе Вильгельма Левика это стихотворение звучит так:

 

Тропой альпийской в снег и мрак

Шёл юноша, державший стяг.

И стяг в ночи сиял, как днём,

И странный был девиз на нём:

Excelsior!

Был грустен взор его и строг,

Глаза сверкали, как клинок,

И, как серебряный гобой,

Звучал язык для всех чужой:

Excelsior!

 

Левик достаточно сильно отклоняется от полного словарного соответствия оригиналу, зато великолепно передаёт настроение и, что крайне важно, полностью сохраняет ритм стихотворения Лонгфелло.

 

Иногда возникают сложности. Например, стихотворения, построенные на каких-либо эффектах звукоподражания или комбинаторных конструкциях, практически никогда не удаётся перевести адекватно. Так, например, палиндромическая или анаграмматическая поэзия, по сути, непереводима. В 1969 году французский поэт-экспериментатор Жорж Перек написал своё величайшее произведение роман «Утрата» («Исчезновение», «La Disparation»). В огромном произведении, написанном на французском языке, полностью отсутствует самая распространённая в нём буква «е». Этим безумным приёмом Перек зашифровал в романе тот факт, что его родители погибли во время войны, отец — на фронте, а мать — в Освенциме. Таким образом, в его романе язык теряет самую дорогую свою букву, как он потерял самое дорогое для себя родителей. Роман был переведен на русский язык и издал в 2004 году, но, конечно, без липограмматической составляющей, потому что адекватный перевод даже прозаического текста, соблюдая комбинаторный приём, не просто невероятно сложен, но невозможен.

В качестве примера приведу более простой вариант стихотворение всё того же Эдгара По «The Bells» («Колокола»).

 

Hear the sledges with the bells —

Silver bells!

What a world of merriment their melody foretells!

How they tinkle, tinkle, tinkle,

In the icy air of night!

While the stars, that oversprinkle

All the heavens, seem to twinkle

With a crystalline delight;

Keeping time, time, time,

In a sort of Runic rhyme,

To the tintinnabulation that so musically wells

From the bells, bells, bells, bells,

Bells, bells, bells —

From the jingling and the tinkling of the bells.

 

Заканчивается стихотворение и вовсе игровой феерией:

 

…keeping time, time, time,

In a sort of Runic rhyme,

To the throbbing of the bells,

Of the bells, bells, bells —

To the sobbing of the bells;

Keeping time, time, time,

As he knells, knells, knells,

In a happy Runic rhyme,

To the rolling of the bells,

Of the bells, bells, bells:

To the tolling of the bells,

Of the bells, bells, bells, bells,

Bells, bells, bells —

To the moaning and the groaning of the bells.

 

Переводя это стихотворение, Бальмонт не смог передать элементы звукописи. Многократно повторяемые слова «bells», «time», «rolls», «tinkle» призваны вовлечь читателя в колокольный перезвон на разные голоса. А вот Валерий Брюсов в своём переводе всё же попытался сымитировать хотя бы настроение, которое хотел передать По:

 

Вопит, пляшет в ритме верном,Словно строфы саг размерном,В лад сердцам колоколов,Под их стоны, под их звон,Звон, звон, звон;Вопит, пляшет в ритме верном,Звон бросая похоронСтарых саг стихом размерным;Колокол бросая в звон,В звон, звон, звон,Под рыданья, стоны, звон,Звон, звон, звон, звон, звон,Звон, звон, звонПод стенящий, под гудящий похоронный звон, Эффект звукописи Брюсов передаёт «звонким» словом «звон».Впрочем, существуют и очень смелые опыты перевода комбинаторных стихотворений. Например, ниже следует перевод моновокализме «The Russo-Turkish War» К.Ч. Бомбо в переводе Ивана Чудасова. В этом стихотворении – как в английском, так и в русском употребляется только одна гласная «a». Wars harm all ranks, all arts, all crafts appall:At Mars’ harsh blast, arch, rampart, altar, fall!Ah! Hard as adamant, a braggart CzarArms vassal swarms, and fans a fatal war!Rampant at that bad call, a Vandal bandHarass, and harm, and ransack Wallach-land.A Tartar phalanx Balkan’s scarp hath past,And Allah’s standard falls, alas! At last. (C.C.Bombo) Вражда, как лава: запах, жар распада.Атака Марса — арка в прах, алтарь.Ах, слава враз зажгла – встал к массам Царь,Вассала звал: «Вам та страна — награда!».Гналась вандала шайка (жажда праха!),Рвалась ватага всласть к захватам стран.Татар фаланга шла за грань Балкан —Да (ах, расплата!) пал штандарт Аллаха. (И.Чудасов) При переводе белых стихов достаточно соблюдать размер. Отмечу одно: если в оригинале стихотворение белое, не рифмуйте его. Это тоже будет нарушением авторского замысла.Верлибры переводить и того проще. По сути, можно пользоваться любыми словами и ничего не соблюдать. То есть переводить стихи точно так же, как переводят прозу. Единственно, что замечу: при переводе жёстких слоговых форм (например, хокку трёхстишие, 5+7+5 слогов) количество слогов и в самом деле нужно обязательно соблюдать. Подведу итог: авторский размер и схему рифмовки при переводе соблюдать нужно обязательно.





Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.