В центре Василий Тихонович Мальцев.

Эту фотографию я скопировал со страницы бывшего моего ученика Валерия Коврижных.

Вот его друзья, которые вместе с ним учились, дружили пишут друг другу.

Валера, и я в детстве и молодости на 1-й трубе дул в оркестре, тоже фотка есть.

Валера,а ты меня определил в этом составе? Первый справа с трубой, 4-й класс.

Вот уж кому вечная слава,_ Василию Тихоновичу! Многих научил...

За Иллеодором похож на Юшина, на теноре играл. Тришкина не узнаю, тоже трубачем был.

На первом плане с большим барабаном Леша Подымахин, с маленьким барабаном Каватта (имя подзабыл) В первом ряду справа налево - Коврижных Иллеодор, Гена Качкуркин, Коля Канылу, Василий Тихонович Мальцев, Валера Попов, Юра Боровских, Валерий Коврижных, Во втором ряду-Валера Юшин, Саша Миронов, Валентин Цеховский, Андрей Никонов, Саша Садченко(Алюнька), Юра Сальников, Гена Цеховский.

Ныне живущих,по-моему,четверо,прискорбно.

С Иллиеодором успел поиграть в оркестре, одну партию играли. Юшин на теноре, иногда приходил поддержать.

Когда начался учебный год, мне пришлось выехать еще раз в командировку на север Тигильского района. Передо мной была поставлена задача: проверить работу начальных школ в селах Кинкиль и Лесная. До поселка Паланы, центра Корякского национального округа, я летел на самолете АН-2, в следующий день я уже ехал верхом на лошади на север. Ехали втроем, вместе со мной ехал третий секретарь райкома партии Манаков и председатель колхоза из села Лесной Иван Егорович Землянский, очень энергичный молодой человек, ранее работавший в сельхозотделе Корякского окрисполкома. Расстояние от Паланы до Лесной около семидесяти километров. Мы ехали по проторенной тропе через перевал, сначала подъем, потом по склону сопки, как будто кружась около этой сопки. Потом был березовый лес, кедровый сланец, трава выше человеческого роста. Мы, сидя верхом на лошадях, едва видели окружающие нас места. На склоне сопки росло очень много камчатской рябины. От спелых ягод рябины весь склон сопки казался раскрашенным красно-оранжевым цветом. Позже я узнал, что от этих сочных сладких ягод местные жители готовят очень вкусное варенье. Сначала мы приехали в село Кинкиль, не останавливаясь в этом селе, поехали дальше по берегу Охотского моря, отсюда до села Лесной всего-то десять километров. Но мы натолкнулись на залив, длиной более пяти километров. Было время отлива, морская вода бурным потоком «уходила» из залива в море. «Вход» в этот залив пролив был узким, около пяти метров. Землянский решил переехать в другую сторону залива вплавь с конем. Конь по его «команде» шагнул в воду, и мы увидели только голову плывущего коня и ездока до пояса погруженного в воду. Конь с трудом удержался, зацепившись ногами об дно этой «речки», его вместе с ездоком чуть не унесло в море. Если бы это случилось, то это было бы конец жизни для Ивана Яковлевича. Все-таки он благополучно переехал через эту «речку». Теперь он весь мокрый, находясь в нескольких метрах от нас на другом берегу залива, советует нам не рисковать, не следовать его примеру, лучше объехать этот залив, что он подождет нас. Потратив не один час времени, мы с Манаковым объехали этот безымянный залив. Потом все вместе поехали дальше и вскоре приехали в село Лесное. В этом селе живут оседлые береговые коряки - нымыланы. Здесь была четырехклассная начальная школа, дальше дети могли учиться в Паланской школе, живя в интернате. В каждом из четырех классов работала отдельная учительница. Запомнил заведующую школой Раиса Иванову и учительницу Кузнецову. Преподавание в школе велось на русском языке. Объем работы для меня был привычным, который я старался выполнить полностью. Завершил работу составлением акта проверки и проведением педсовета. С Р.Ивановой и учителями договорились об открытии в этом селе при школе вечерней семилетней школы, чтобы юноши и девушки могли продолжить учебы в своем селе. Распределили между учителями учебную «нагрузку», кто какой предмет может преподавать по программе пятых-седьмых классов, но следует решить вопрос об обеспечении школы учебниками через окроно. Через неделю я один верхом ехал обратно по морскому берегу в Кинкиль. Доехав до того залива, доставившего нам неприятность, я увидел «чудо». Это «чудо» - невероятное большое скопление диких уток и гусей, которые собрались на озерах, речушках, заливах, находящихся близко к морскому берегу, осенью перед перелетом на юг. Это ведь было в конце сентября. Казалось, что половина неба закрылась от такого количества дичи, стало темно. Их голоса, курлыканье я не могу описать, для этого в моем лексиконе не хватает слов. Я только удивленно от всего увиденного и услышанного, остановился и долго не мог двинуться дальше, пока не понял, что могу так простоять целый день до наступления ночи. Я пересилил себя, чтобы продолжить свой путь. Прибыв в село Кинкиль, я остановился у местного медицинского работника Минина, молодого человека уже семейного. Он показал мне свое «хранилище», запасы птичьего мяса, приготовленного на зиму. Я увидел ряд висящих туш уток и гусей. Несколько десятков разделанных, ощипанных, очищенных туш этой дичи висели так, словно стояли в строю. По его словам он охотился на них, сидя на крыльце своего дома с ружьем, когда рано утром утки и гуси прилетали и садились на лужайку около его дома. Дробовиком он одним выстрелом, за раз он мог добыть несколько уток или гусей. Он щедро угощал меня мясным блюдом, приготовленным из свежего мяса дичи. Кроме того, он ставил на стол варенье, изготовленное из камчатской рябины. Необычный, приятный вкус этого варенья с чаем, я не забыл до сих пор. В селе Кинкиль я познакомился с работой школы. Школа представляла собой две комнаты, два класса и две учительницы, работающие с детьми коряков-намыланов. Завершив работу, я выехал из Кинкиля в Палану по той же дороге через перевал, ехал верхом на коне один без всяких приключений, была прекрасная погода, не было повода для беспокойства, шестьдесят километров пути на коне проехал за световой день, только один раз остановился, чтобы спокойно пообедать, попить чай. В следующий день в самолете АН-2 я летел в Тигиль.

Опять был в своей «хибаре на курьих ножках», зажил обычной, привычной для меня, жизнью. Снова будни, снова ежедневная канцелярская работа.

Ничто так не объединяет людей, как одинаковые пережтвания.

В октябре месяце пригласил меня в свой кабинет вновь избранный первый секретарь Тигильского райкома партии Кравцов и предложил мне перейти на работу в отдел пропаганды и агитации райкома партии. Мне хотелось что-то изменить в жизни, и я согласился. Конечно, характер моей работы был иным, но была тоже работа с людьми. В мою обязанность включили подбор и расстановка агитаторов из числа интеллигенции для работы среди населения,

Организации лекционной работы и другая аналогичная работа среди людей. Я был доволен работой, если то, чем я занимался, назвать работой. В это время много читал. Чтение всевозможных документов, толстых партийных журналов, таких как «Коммунист», «Партийная жизнь», «Политическое самообразование», журнала «В защиту мира», центральных газет «Правда» м «Известия», были моей работой. Я готовил лекции «О международном положении», по экономичксуим вопросам и не только. Выступал с лециями перед населением, быд в командировке в Усть-Хайрюхово и Хайрюзовою Так незаметно прошло время, прошла зима. Вот в апреле месяце 1958 года я получил первый отпуск после пяти лет работы на Камчатке, и была возможность выехать на «материк», побыть на родине, отдохнуть в санатории. Еще находясь в Тигиле, я получил путевку для санаторного лечения в Крыму, где Тигильские врачи писали о моей болезни так: «остаточное явление от плеврита». Итак, я отпускник и вылетел самолетом АН-2 до Петропавловска. Опять я любовался величественными творениями природы, тысячами шпилей снежных вершин сопок, которыми так богата Камчатка. Впоследствии сколько раз мне приходилось проделывать этот путь по воздуху? Сосчитать что ли? Сейчас на пальцах я сосчитал двадцать. Может, наверняка, больше. А из Петропавловска до Москвы летали самолеты ТУ-104. Аэропорта, аэродрома - полосы для взлета и посадки таких больших гражданских самолетов на Камчатке близ Петропавловска в то время не было. Реактивный самолет ТУ-104 с пассажирами садился и взлетал с военного аэродрома близко к поселку Елизово в тридцати километрах от Петропавловска. Здесь не было никаких вокзалов, пассажиров обслуживали в складских помещениях. Стояли ряды военных самолетов, большая часть из них были небольшие реактивные самолеты. Через каждые пять-десять минут они с ревом взлетали в воздух, и мы слышали сильный хлопок, когда они преодолевали звуковой барьер. С такой же последовательностью другие самолеты со звездочкой на хвосте садились на посадочную площадку, и мы видели, как они останавливались с раскрытыми парашютами. Рядим с аэродромом были целые горы списанных, сломанных самолетов, алюминиевых деталей самолетов. Около близко находящихся деревянных домов, земельные участки, были огорожены заборами, сделанными из алюминиевых листов. Что скажешь? Такое было время. Сейчас на месте этого бывшего военного аэродрома находится прекрасный гражданский аэропорт, а военный аэродром, вероятно, еще в Советское время построили подальше в глубине полуострова. В наши дна Елизовский аэропорт ежедневно принимает самые современные воздушные лайнеры. Отсюда я первый раз в 1958 году вылетел на реактивном самолете ТУ-104 на «материк». Помню, как я через иллюминатор самолета видел Тихий океан и оба берега острова Сахалина, над которым мы пролетали. После вылета из Елизово через два часа и двадцать минут самолет приземлился в Хабаровском аэропорту. Здесь надо было пересесть в другой самолет, предварительно снова зарегистрироваться для вылета до Москвы. Хабаровский аэропорт. Летом здесь необычное скопление пассажиров, приземляются самолеты, прилетающих из десятки городов страны, из всех Дальневосточных городов. Для вылета в Москву и другие города в западной части страны приходится стоять в очереди, регистрироваться несколько раз. Если удастся вылететь раньше трех дней, то это удача. В аэровокзале было столько людей, что не было возможности ни сидеть, ни прилечь, а спать порою приходилось в каком-то тамбуре, застелив вместо постели газету. Правда днем старался дольше находиться, обедая в ресторане - в «аквариуме», как называли этот ресторан, стены которого были сделаны из стекла. Казалось, Если смотреть с улицы, что, сидящие здесь за столом люди, действительно находятся в огромном аквариуме полукруглой формы. Я хотя не заказывал спиртные напитки, порою только двадцать пять граммов коньяка, но старался долго сидеть за столом, поглощая все съестное. Находиться в таких условиях, в такой невероятной сутолоке и не жаловаться на жизнь, это уже мужественный поступок. Но я, привыкший уже к трудностям не только такого рода, в ожидании скорой встречи с родными и друзьями, не замечал эти небольшие кратковременные неприятности в жизни. Находясь в таком ожидании, я решил найти мужа моей сестры Зои - Льва Ильича Пантелеймонова, встретиться и познакомиться с ним. Мы были знакомы только через письма. Он написал мне несколько писем из села Калинина Чувашии, прислал мне свою фотокарточку. В то время, когда я находился в томительном ожидании самолета в Хабаровском аэропорту, он был на офицерских сборах военно-морских сил страны - на курсах для офицеров запаса в этом городе. Он, участник Великой Отечественной войны, прошедший дорогими войны сотни километров, получивший боевые награды во фронтовых условиях. Вероятно, он нужен был стране как боевой офицер военно-морских сил, пусть в запасе. До выезда с Камчатки я получил его последнее письмо из Хабаровска, и я знал номер его войсковой части. Воспользовался тем, что я здесь задержался, и решил его разыскать. В военной комендатуре города мне дали ориентир, где его можно найти, предварительно проверив мои документы, я еще показал его письмо, написанное мне. Я сел в трамвай, номер которого мне назвали в комендатуре. В этом трамвае я увидел одного офицера в форме военно-морских сил и заговорил с ним. Оказалось, что он проходит службу вместе с Львом Ильичом и знает его. Около проходной войсковой части мы встретились и познакомились уже не заочно. Около полудня мы были вместе, ходили по городу, беседовали, узнали друг о друге, пообедали в офицерской столовой около части. К определенному времени он должен был вернуться в часть, и мы расстались. Он сказал, что еще вернется. Но я не дождался, бросил записку-письмо, адресованное ему, в почтовый ящик на улице и вернулся в аэропорт. После этого мы встретились только в селе Калинино в Чувашии, когда я вернулся из Ленинграда и Москвы. Вскоре я вылетел на ТУ-104 в Москву. Их Хабаровска этот реактивный самолет летал так. Три часа в воздухе и самолет в Красноярске, час заправка и отдых для членов команды; еще три часа в воздухе и самолет в Омске, опять час на заправку самолета, пассажиры все это время находились в салоне самолета. Через следующие три часа самолет приземлился в аэропорту Внуково в Москве. Я пять лет назад до Камчатки, до Тигиля я ехал около двух месяцев, то обратно до Москвы я добрался за пять дней. Казалось, что Камчатка стала ближе. В тот же день из Казанского вокзала Москвы поездом я ехал по железной дороге. Минуя Муром, Сергач, Канаш, проведя в купе вагона ночь, я вышел из поезда на станции Тюрлема, не доезжая до Свияжска, откуда уехал пять лет назад. Из Тюрлемы до Козловки, где я кончил среднюю школу, я шел пешком, ведь здесь

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: