|
|
Воспоминания Николая Афанасьевича Матренинао брате — Василии Афанасьевиче Матренине: Василий старше меня, он 1939 года рождения, я 1945. В 1954 году в возрасте 14-15-ти лет, после окончании семилетней школы № 3 Рудничного р-на г. Кемерово (школа находилась недалеко от шахты «Северная», на улице Ключевая, где мы жили), брат мой поступил в горное профессионально-техническое училище № 22 г. Кемерово. Это родное училище шахты было. Учился он хорошо, дополнительно занимался в кружке контрольно-измерительных приборов (КИП), занимался рационализацией. Проявлял творческие наклонности. По распределению после училища, работал в городе Новокузнецке, на шахте «Березовская», все трудовые годы работал с увлечением и уже будучи на заслуженном отдыхе при встрече со мной рассказывал о вызовах на работу, когда его просили разобраться в предаварийных ситуациях. Он работал с шахтным водоотливом. Не без гордости рассказывал, что он их выручал. То есть какая ситуация получается: он уже на пенсии, не работает, вдруг на шахте нестандартная, неординарная ситуация. Поэтому чтобы отрегулировать эту ситуацию, надо было срочно и оперативно решать эти вопросы. Надо было находить специалистов, и даже каких-то иногда находили, как он говорил, они пробовали что-то делать, но что-то у них не получалось. Поэтому, видимо, Василий был последней инстанцией. Находят его как слесаря шахтного типа по КИП, и говорят: «Василий, давай, что-то там случилось. Надо помочь». Он приходил и помогал выйти из сложной ситуации. А в некоторых случаях это было опасно: его самого могло затопить в каком-нибудь аварийном отрезке шахты. Вот так он был полезен на работе, его ценили. Ну, за это ему приплачивали немного, иногда в отпуск кто-то уходил, говорили: «Хоть неделю походи. Если все будет хорошо, то без тебя обойдемся, а если что вызовем». Ну, конечно, он 20 лет проработал! Можно добавить про него еще, что он был женат, в законном браке имел дочь, но так получилось, что прожив определенное время, 8 или 10 лет, они с женой решили расстаться. Он ее сильно ревновал, она была красивая, работала в столовой. Он, наверное, не мог себе представить, что у нее кроме него с кем-то могут быть отношения, и на этой почве они ругались, и она сказала, что либо ты ревнуешь, либо я ухожу. Обычная история в таких случаях. С 10-12 лет Василий учился играть на гармони, и к годам 16-ти он уже мог на вечеринке свободно поиграть. Танцевать под его музыку вполне было можно. Василий и Михайло вместе играли на гармошках. Просто ситуации такие бывали редко, где-нибудь в гостях и т.п. Я, может, один или два раза видел, как они садились вместе играть. А некоторые, может, чаще видели, это запоминается поглубже. У нас как получилось, пять сыновей, пять братьев. И трое из них примерно по росту метр восемьдесят, а два брата были поменьше. Примерно метр семьдесят два-три. Вот он был немного покрепче, немного пониже. И на лицо Василий был самый симпатичный из нас. Он умер в декабре 1997 года в возрасте 58 лет. У него была однокомнатная квартира в городе Новокузнецке, в районе шахтерского поселка, он там работал, большой поселок, почти город. По недомыслию или неосторожности он квартиру не приватизировал. Ему дали квартиру уже перед пенсией, а это было в начале 90-х годов. Он думал что если приватизирует квартиру, то с него могут брать коммунальные услуги больше: за отопление, за воду, в общем, осторожничал. А когда скончался неожиданно, эту квартиру, как получается, захватила администрация района, моментально заселив туда сотрудника милиции, а все имущество куда-то увезли. Мы приехали, начали спрашивать — ничего. Мы его еще не похоронили, а там уже другой человек живет, замки поставил новые, куда увезли имущество, так толком и не узнали. Соседи рассказали, что выбрасывали в окно. Не нужна какая-то вещь — в окно. Никому ничего из родных не сообщили, то есть умер человек, квартиру берем, вещи выкидываем, как будто нет ни родных, никого. В пределах Кемеровской области, нас четверо братьев находилось, один брат в Кемерово, один в Осинниках, я в Мариинске. Если бы милиция или прокуратура захотели выяснить, нашли бы быстро — там соседи были в друзьях у Василия. Они все знали, можно было их расспросить. Можно было по картотеке посмотреть, найти, сообщить что умер человек, вещи в квартире, квартиру мы отдаем, а вещи вы забирайте. Получается, что квартиру забрали, вещи выкинули или куда то увезли, то есть, считайте, ограбили. Квартира была обставлена мебелью, ну как обычно: телевизор, диван, прочая мебель, а главное, у него были хорошие инструменты. Семейные реликвии, отцовские. Он один из пяти братьев, единственный, кто настоящим мастером был. Исчезло все: инструменты, документы, в том числе семейные реликвии. Понятно, фотографии были. 4. Николай Афанасьевич Матренин о себе: Я, Матренин Николай Афанасьевич, родился 17 декабря 1944 года, а по документам мой день рождения — 31 января 1945 года. Случилось это частично по вине родителей и частично по вине работников ЗАГСа, не поняли они друг друга немножко. В школу пошел как обычно, в шесть с половиной лет. Это был, кажется 1951 год, школа № 3 поселка шахты «Северная», Рудничного района, города Кемерово. Семилетняя школа, она находилась недалеко от нашего дома, примерно в 300-400 метрах. Через семь лет закончил ее. Воспоминания о школе приятные, с товарищами жил дружно, если вспомнить какие-то инциденты, то это чисто пацанские: драки кто кого, приходилось драться одному с двумя, а иногда и с тремя бороться. В основном, получалось побеждать, но иногда не давали, когда вместо одного противника подсовывали того же старшеклассника, а так я себя в обиду не давал. В детстве же все очень просто: захотели померяться силами, позлить, вот возьмут двое и задерутся, давай меня бороть или валять, а я не сдавался. Скорее спортивное соперничество, а не какая-нибудь хулиганская выходка. Ни я не хотел кого-то избить, ни меня, нет,до этого не доходило, потому что уважали нашу семью. У меня были старшие братья, отец, мать, семья была в хороших отношениях с соседями. Конечно, хотелось, чтобы какая-нибудь девочка обратила на тебя внимание, хотя это было в 3-5 классах. Истории школьные, конечно, были, в 3-4 классах, не говоря уже о 5 классе, когда мне было уже лет 12, ведь у нас в классе девчонки были симпатичные. Увлечение, такое ребяческое увлечение, просто нравится девочка, да и все. Это было уже в классе седьмом, просто почувствовали, что мы друг другу симпатичны и несколько вечеров ходили по улицам и разговаривали. Свечереет, а ты договоришься с ней, чтобы выходила, по имени ее назовешь, я не буду сейчас говорить с кем, девчонок много было, выделять никого не буду, просто интересно. Мне запомнилось, что были девчонки посимпатичнее, а мне, может быть, из-за скромности, а, может быть, из-за неуверенности, а, может быть, просто тянуло, располагалась душа к какой-то девочке. Вот с ней хочется поговорить, пригласить погулять, это сейчас такого нет, а раньше это было чисто дружеское. Со многими из них пришлось заканчивать потом и одиннадцатилетку, это было одно из нововведений государства, я заканчивал школу в 1962 году, а примерно с 1959 года ввели одинадцатилетку с производственным обучением, и этот лишний год мы учились, потому что два дня в неделю ходили на производство. У нас производственное обучение начиналось с 9 класса. На шахту ходили, профессии были у девочек и у мальчиков разные. У меня было электромеханическое отделение, по окончании мы сдавали экзамены, и у меня дома есть бумага, лежит как память: 4-й разряд шахтного электрослесаря. До 7 класса я учился почти без троек, только одна случайно была, а вот с 9 по 11 классы уже успеваемость ухудшилась, потому что увлекся по-настоящему футболом. Уже в 11 классе я иногда играл за сборную шахты «Северная». Выступали в районе, в городе, участвовали в городском первенстве по футболу или в районах, сейчас уже не помню. Футбольная команда была хорошая, не то, чтобы самая лучшая, не всегда первое место, но в призовую тройку всегда входили. Я потом не жалел, что не слишком много уделял футболу внимания, уделял настолько, насколько это было можно. Учась в институте, выступал. Как профессию, как увлечение основное в жизни на тот период нет, я решил, что лучше я буду в футбол играть как любитель. Так оно и было, в институте у нас была хорошая кафедра физвоспитания, проводили соревнования институтские, и по футболу были встречи старшекурсников, я шесть лет учился. Кафедра у нас была хорошая, и спартикиады она регулярно устраивала, там где было несколько видов соревнований — было около восьми видов соревнований, в том числе и легкая атлетика. Я обычно попадал в сборную или младшекурсников, или старшекурсников, хотя я понял, что футболу я много времени отдавать не буду, Зима длинная, футбол короткий, я хоть и в школе выступал за сборную, в 34-й школе. Я семь классов в 3-й школе закончил, а потом перешел в 34-ую школу тоже поселка шахты «Северная». Поселок большой был, шахта приличная. После школы решил поступить в медицинский, мне нравилась биология. Как мне казалось в том пятнадцати-шестнадцатилетнем возрасте, мне интересно будет заниматься биологией, Да, это было что-то живое. Можно было пойти еще куда-нибудь, я учился средне, в основном ближе к четверкам, но математика мне всегда давалась хорошо. Все мои одноклассники думали, что я пойду в политехнический институт. Но я выбрал медицинский. Я один поступил и закончил его из выпускников наших двух классов, примерно из 45-50 человек. Попытки были и у других поступать, но у девчонок проходной балл был выше, и даже те, кто учился лучше меня, не поступили. Когда я поступал, ректорат решил набрать половину пацанов, ориентировались на это, и половину девчонок. Пацаны не очень сильно шли, и поэтому получилось, что у пацанов был не такой жесткий конкурс, как у девчонок. Одна школьница, мы сочинение вместе писали, Валентина ее звали, проверила мое сочинение. Она мне помогла, а в итоге получилось, что я прошел, а она нет. Я набрал 13 баллов, а ей надо было как минимум 15 набрать. Четыре экзамена сдавали: физику, химию, иностранный язык и литературу. Самое первое воспоминание детства: помню как пошел в школу. Я пошел в школу с шести лет учиться, семь лет мне должно было в декабре исполниться. Мать, когда отдавала меня в школу, это ведь родители решают, когда отдать ребенка в школу, спросила меня, пойду ли я учиться, я сказал, что пойду, хотя мне еще шесть лет было. Я мог еще год гулять, но я сказал, что попробую, и вот попробовал. Закончил 7 классов с одной спорной тройкой, а так были все четверки в основном. Когда в школу пошел немного считать умел. Книжек мало читал. Хозяйством занимался, когда не учился. Нас пятеро сыновей, один младший и трое старших, жили мы в частном доме, держали скотину и наполовину или даже больше жили за счет хозяйства, держали свиней, кур, собака была. Здесь получалось раздвоение, с одной стороны вроде жалко, поросенок которого я кормил, разговаривал, по-человечески общался с ним, а потом его пришлось зарезать. А что сделаешь, ведь жить-то надо, мы жили и хозяйством, и заработком. Мать не работала никогда, сколько я помню, она всегда было домохозяйкой, если и работала, то немножко, надо было подработать, и она вынужденно шла, месяц, два что-то стирала, гладила. Все лето мы пасли коров. Нас было три брата: младший Валера, старший Василий и я. Василий на шесть лет старше был, а Валера на два года моложе. Сначала Вася коров пас, когда нам было 5-7 лет, а когда мы в школу пошли, уже 7-8 лет, это наше уже дело было. Какое-то горное училище у нас на «Северной» находилось. Училище может быть где угодно расположено, а у нас было прямо около шахты, и все выпускники этого училища, 80-90 процентов, работали потом на шахте специалистами. И мой старший брат Василий его закончил. Брат был с выдумкой, рацпредложения всякие делал, когда ему было 15-16 лет. Его даже поощряли за его рационализаторство, он юношей ездил на Черное море, путевку ему дали для того, чтобы отдохнул, потом приезжал и о впечатлениях своих рассказывал. Мы все по-доброму относились друг к другу, радовались успехам друг друга. Я поступил в медицинский институт, легко прошел по конкурсу, потому что физику сдал на пятерку, математику тоже знал нормально. Все думали, что выберу технический вид образования, буду инженером, строителем, автодорожником, все удивились, что туда пошел, но я объяснил, что мне это нравится. Врачом хотелось быть, лечить хотелось. Как обычно в семьях бывает, есть традиция и во втором и в третьем поколениях, иногда школьник с первого класса знает, на кого он будет дальше учится. В биологии основа БИОС — жизнь, вот это мне подсказывало, что надо туда идти, что я буду с удовольствием это изучать, что это должно быть моим. Обычно, если кто-то хочет стать врачом, то он почти сразу знает, каким врачом хочет быть, хирургом, невропатологом, венерологом, рентгенологом. А я не знал, каким врачом я хочу быть. Я поступил на лечебный факультет. В Кемеровском медицинском институте тогда было всего два факультета: лечебный и стоматологический. Когда я закончил институт, то понял, что чистым лечебником я не буду, скорее всего буду диагностом. Но меня потянуло к рентгенологии, к точности, потому что рентгенология — это точность. Любой врач посмотрит больного и может что-то интерпретировать по-своему, может пофантазировать, может ошибиться, может где-то просмотреть, а рентгенология — это сделал снимок, и он может лежать сто лет, и за это время его можно всегда просмотреть и доказать свою первоначальную правоту. После окончания я мог выбрать любую специальность, и решил стать рентгенологом-фтизиатром — врачом по лечению болезней легких, а попросту врачом по лечению туберкулеза, сочетая это с рентгенологией. По распределению (и по моему желанию) меня направили в Мариинск, где была большая больница, на несколько сот коек для заключенных, болеющих туберкулезом. Как врача меня привлекала работа в этой больнице. Штат докторов — более 50 человек, большинство — опытные специалисты, у которых было чему поучиться. Да и поле деятельности широкое: несколько сотен больных с совершенно различными формами и стадиями туберкулезного процесса. Мариинск привлекал еще и тем, что здесь жили родители моей будущей жены, поэтому на первое время кров над головой был обеспечен. В марте 1968 года было распределение, в этом же месяце мы поженились 25. Жена Людмила тоже заканчивала мединститут, но стоматологический факультет. В мае мы уже приехали в Мариинск и приступили к работе. Родители жены выделили нам в своем доме отдельную комнату, поэтому каких-либо беспокойств по поводу неустроенности у нас не было. В общей сложности я проработал в этой больнице 27 лет: с 1968 по 1995 гг. Стал врачом высшей категории. В 1982 году был аттестован и из разряда вольнонаемных врачей перешел в состав врачей в погонах. В 1987 году участвовал в подавлении бунта заключенных, командуя группой офицеров внутренних войск в составе четырех человек. В 1995 году был уволен в запас. Прошел переподготовку на врача спортивной медицины. Вырастил двух детей 25-1. Сын закончил математический факультет Кемеровского государственного университета, дочь — Кемеровский государственный технический университет, но на этом она не остановилась и получила второе высшее образование — юридическое. Сейчас работаю спортивным врачом в детско-юношеской спортивной школе. 5. Валерий Афанасьевич Матренин 25-2 о себе: Дом, в котором я родился, рос на шахте «Северная» (ул. Ключевая, 30) построен в 1943-1944 годах. Сохранился до сих пор не потому, что отец использовал дорогостоящие материалы. При строительстве использовались только выброшенные на террикон из шахты отходы: старые стойки, всякие куски досок, измазанные угольным штыбом, грязью, но все это было доступным, то есть разрешалось взять, никому не нужно было. Отец тщательно рассортировывал по размерам, сортам и качеству, а затем, например, при устройстве фундамента, использовал только лиственницу, которая не гниет. Вот и стоит дом, хотя все другие соседские давно снесены, хотя и были построены из приобретенных за деньги материалов. Тут, и во всем другом, отец проявлял исключительно хозяйственность, грамотность, деловитость, бережливость, христианскую сметку, поступал толково. У него бы сердце лопнуло, если он увидел, что сейчас выбрасывают. Такое дикое варварство и неуважение к человеческому труду было бы невыносимо для него. В самое последнее время, когда в силу здоровья он уже не мог работать подземным слесарем по ремонту шахтного оборудования, он работал слесарем по ремонту компрессорного оборудования. Его работой, качеством, добросовестностью всегда восхищались все, кто его знал. У меня за жизнь собралось несколько тысяч книг. Но в силу разных переездов я много из них растерял. Хотя даже в этой обстановке около пяти тысяч по разным чердакам и сараям, все завалено: подоконники и прочее. Пока даже не систематизировано. Я был строителем в Таджикгидроэнергострой. Мы строили и ГЭС, и жилые дома. Ну вот и когда сдали дом, в который я заселился, квартиру получил, все не знали, а я чертежи открыл, и там что получается? Там две такие стенищи, а между ними промежуток около метра. Вот тут у нас в Сибири строят десять сантиметров, а тут как-то получилось метровой ширины. Мертвое пространство. Я думаю: а если туда проникнуть, как-то стену пробить – так это же будет не то, что площадь дополнительная, это же будет объемище, десять метров в длину и четыре этажа метр шириной. Это сорок, как минимум, квадратов дополнительной площади, о которой никто не знает. Но я думаю, что если я начну так делать, какие-то козлы всегда есть – поэтому я всем объявил: тишина, никто ничего не должен знать, а сам потихоньку бью эти кирпичи, выламываю из стены. Но всех предупредил. Ну, а как-то надо говорить, что ты делаешь, куда положил. Я говорю так: давайте кодовое название – Техас. Где, куда положил? В Техас. Где этаж сделал? В Техасе первый. Потом второй этаж сделал, потом третий. Перед отъездом я уже четвертый этаж закончил. Двери прямо, как входишь. Да, входишь и пошел, и, причем стеллажи, я почему говорю десять тысяч книг – это же стеллажи в этих стенах, там все уложено, это все систематизировано, там до того жить хорошо было, душа пела. Но пришлось бросить. Судьба поиздевалась над человеком до упора, дальше некуда. Ну, ничего, бодрость духа присутствует. Я занимался радиоделом. Взял схему, туда впаял радиосхемы, временные схемы. Собрал, включаю: не поет. Вдруг заходит Василий Афанасьевич, на схему глянул, которая на столе лежит, приемку, на схему не смотрел: «Ничего, вот здесь перепаять». Перепаял, все заговорило, запело. Поколение III.
1.Афанасий 2.Алексей 3.Василий Афанасий Нилович (1904 - 1965) Воспоминания В.А. Турчака об Афанасии Ниловиче: Дед Сергея Михайловича, Афанасий Нилович, проживал вместе с отцом, Нилом Ивановичем, владевшим мельницей. Зимой Афанасий Нилович занимался ремонтом гармоней, ремонтировал мельницу, насекал камни, настраивал мельницу до такого состояния, что на ней можно молоть зерно хорошего помола, из этой муки получалась отличная выпечка. И каждый крестьянин, который хотел получить хорошую муку, ехал к Нилу Ивановичу. Сколько я себя помню, мельница всегда работала. Смотрителем на мельнице был нанят какой-то безродный дедушка, Дёмушкой его звали. Он и жил на мельнице. Рядом стоял маленький домик, в котором дедушка с приезжих с зерном, брал гарнцевый сбор [1], устанавливал очередь, вообще, следил за порядком. Весной Афанасий Нилович пахал и сеял, летом работал на сенокосе. Умел настроить плуг, брал меня погоняльщиком, потому что плуг нельзя было ставить или класть на бок, а надо было заводить лошадей точно в борозду. В 1927 году среди крестьянских хозяйств произвели тщательный учет, определили имущественное состояние каждого дворохозяина, разделили на бедных и богатых и, в соответствии с этим, определили суммы налогов. Афанасию Ниловичу пришлось отказаться от мельницы, произвести раздел имущества, отделиться от отца. Он начал вести собственное хозяйство, поселившись в отдельно стоящем, свободном доме. Такими действиями он не хотел попасть под раскулачивание, но это не помогло. Большевикам нужны были бедные и богатые. Несмотря на то, что НЭП продолжал разгуливать по селу, над Чумаем стали появляться черные тучи. Приезжали представители разных организаций, собирали сходки, предлагали жителям села хорошие заработки на строящихся предприятиях первой пятилетки. Очередной агитатор агитирует, а чумайские ребята никуда не хотят ехать, в селе всего много, все пьют, гуляют. Но двое все же согласились завербоваться на угольную шахту, польстившись на хороший заработок. Заработок, действительно, оказался очень хорошим. Через шесть месяцев оба вербованных появились в селе, привезя по полмешка денег. Один, Сергей, стал вкладывать деньги в дело: построил дом, купил шерстобитку и стал бить шерсть крестьянам. А второй, Петр Дмитриевич, купил большую гармонь и каждый вечер выходил на площадь веселить молодежь чумайскими мелодиями. Продолжалось это недолго. Петр Митрич пропил все заработанные деньги, сломал гармонь и вновь уехал из села на заработки, неизвестно куда. Но и Сергею деньги, в конце концов, впрок не пошли: в 1930 году его раскулачили, отобрали дом, шерстобитку и отправили на рудник «Центральный» добывать золото для расчета с американцами за купленные машины и оборудование. В 1929 году настало время коллективизации. Приезжие агитаторы все чаще собирают сходки, красиво рассказывают о жизни, которая будет у крестьянина, который запишется в колхоз. Был такой случай, при котором присутствовал и я. Долго и убедительно рассказывал агитатор о колхозах будущего. Но крестьяне плохо понимали сказанные агитатором слова. Тогда он начал приводить примеры. — Вот посмотрите граждане на себя. Вот ты, Афоня, посмотри на свой полушубок, а ты, Андрей, посмотри на свою шапку, они же старые, изношенные. А если вы запишетесь в колхоз, вон, видите, на вешалке висят абсолютно новые шубы и шапки, сшитые из собачьего меха. Ну, кто первый запишется? Мужики поглядывали друг на друга, но резких движений никто не делал. Так продолжалось долго. Те, у кого были старая шапка и шуба в дырках, мысленно представляли себе новую одежду, висящую дома на вешалках, и думали, что не надо терять время и следует стать первыми в получении этого добра. Первым встал Игнат Горощенко и заявил: — Пишите меня. — Фамилия, имя? — Горощенко Игнат. Записывают. — Кто следующий? Мартын, звонарь церковный, Мишка Пупырь, Яшка Клеев, он всегда носил одни штаны, ватные, зимой надевал под них подштанники, а летом обходился без них. В этот вечер в колхоз записалось человек десять. Начало есть. Но это мало, надо больше. А дальше все пошло просто. На другой день прошло заседание комитета из партийцев и комсомольцев, которое представило список к раскулачиванию. Его утвердил совет. В этом списке оказались дед и бабка Сергея Михайловича — Афанасий Нилович и Таисия Трофимовна. Кроме них в списке оказалась и прабабка Сергея — Евфимия Ивановна, а также и другие, но пока их было немного. Пошли разговоры, что раскулаченных будут высылать, но куда — неизвестно. Через неделю на очередном собрании по коллективизации записалось уже больше. Так организовалась коммуна «Горное». Кто же был этот Игнат Горощенко, который первым подал голос о вступлении в колхоз? Жил он на улице Богачевка, через дом от нас. Что представляло его хозяйство? Это избушка в четыре угла, без сеней, крыта по-банному, то есть на один пологий скат. Во дворе никаких хозяйственных построек. Это мне так казалось. Чем занимался зимой и летом? Зимой не помню, а летом гнал самогон. Не для себя, а по заданию моего дяди Егора Федоровича. Егор Федорович — мне родной дядя, а Сергею приходится двоюродным прадедом. Интересный случай. Напротив жилья Афанасия Ниловича решили построить трибуну, с которой большевики будут обращаться к крестьянам с «добрым» словом. Но так как поблизости не было плотников, то решили обязать Афанасия Ниловича построить трибуну. Приходит время, оратор поднимается на трибуну, вещает о доброй жизни в колхозе, о людях, которые не хотят записываться в колхоз. И с той трибуны, которую строил дед Сережи, показывает пальцем на его дом и говорит, что таких людей надо высылать из села, так как они задерживают ход колхозного движения. Зимой 1929 года в Чумае появляются органы ГПУ, забирают пятерых зажиточных мужиков, в том числе и Афанасия Ниловича, и увозят в неизвестном направлении. Вскорости нам стало известно, что наши мужики находятся в Мариинской тюрьме. Пришла весна 1930 года. Жен посаженных в тюрьму мужиков арестовывают, сажают в заранее приготовленные сани и отправляют в дремучую тайгу — в Томскую губернию, в местечко Тегульгет. Через некоторое время мужиков этих женщин освобождают из тюрьмы и направляют в тайгу, к семьям. Афанасий Нилович с женой теперь вместе в глухой тайге Томской губернии. Жизнь продолжается под надзором комендатуры ГПУ. Афанасий и Таисия обустраивают жилье, вырабатывают сотни кубометров деловой древесины и ждут, что же будет дальше. А дальше произошло непредвиденное. Таисия Марковна беременеет Михаилом Афанасьевичем - отцом Сереги. Как пришло время в больницу ехать, ее сажают в сани, дают там лошадь. Она села и поехала. И вместо того, чтобы в больницу ехать, она приехала назад в Чумай. И в дороге родила Мишку. И вот приезжают они к нам, а мы с матерью жили 29. Далеко это, конечно, километров пятьсот… Ну вот, приезжает такого-то, привезла котенка, значит, куда деваться. Меня на печку поместили, она с пацаном на койке легла. В деревне что, койка печка и больше ничего нет - такая жизнь была в деревне. Таисия пожила тут немного, ей советуют, ты давай разводись, чтобы не кулацкой жить, а пролетаркой. Она была пролетаркой, голая была. Мы без отца, без матери жили. И замуж вышла с 16 лет. Ее в сельсовет доставляют, все документы привезли, и она называет фамилию свою, Турчак. Приходит лето, Таисия Марковна пошла работать в колхоз и заработала больше всех трудодней. И урожай такой громадный, что не видно ничего среди пшеницы, и потом доедали. Но большевики не терпят такого, жена сосланного кулака не может здесь жить, надо ей убираться. Она забирает их пацанов, Мишку и Тольку, и уезжает за сто километров на рудник. Устраивается работать в шахту, буроносом. В чужих людях с двумя детьми жить невозможно. Она этих ребятишек присылает к нам, сюда. Это был 1931-й год. И я возился с Мишкой и Толькой. Она, Таисия Марковна, прислала оттуда, я хорошо помню, ветчины, которую давали шахтерам на карточки. Моя мама спрятала его в подполье, и вот кусочек от него отрежешь, а аромат - от Москвы до самых до окраин - и вкус такой невозможный, я не могу передать вам. Такой окорок был хороший. Вот мы питались, значит, все. Мама больная, я малой, эти орут - им надо молока. А сколько Мишке-то было, он маленький был, Анатолию тогда четыре года было, ему можно было что-то там стращать. Приходит время, когда Афанасий Нилыч возвращается из тюрьмы и едет на «Центральный» — к жене. Их записывают в комендатуру, сосланных держали под комендатурой. Паспорта нет, рабочий человек, права есть, как у каждого, только нет паспорта. Куда поехать или пойти - иди в комендатуру – там по тебе документы.Он числился сосланным. Дед Сережи, Афанасий, работает в столярной мастерской, готовит деревянные кулачье для мельниц, которые месят руду, из которой получают золото. Делали кулачье для мельницы, катки которые катают дробят и сортуют. Золото прилипает и дальше идет на фабрику, обрабатывается, ну это только треть процесса. Он делал кулачьё, а кулачьё — это стоит кулак и два бегуна бегают по чаше, и там такая передача деревянная и эти зубья иногда ломаются. И вот эти зубья туда ставят. Они ломаются, много их, сидят два плотника и делают эти зубья из березы. И одновременно он варил клей для столярки. Они строят дом, Таисия забирает ребятишек из Чумая к себе, и начинают они жить на руднике «Центральный» как сосланные 29-2. В течение одного года отстроили дом, купили корову, завели кур, поросенка. Баба бросила работу, ведет хозяйство. Судьба. Они снова зажиточные, кулаки, им опять завидуют. Вот, что значит деловые люди. Но не все просто было для сосланных. В конце 1935 года приходит милиция и забирает Афанасия Ниловича. И я остаюсь вместе с сестрой 29-3 и с Анатолием Афанасьевичем, и Михаилом Афанасьевичем доживать, значит, а как жить? Таисия Марковна работает в пекарне, хлеб печет. А я пока жил там с ноября месяца и с Афанасием Ниловичем занимался музыкой, то приобрел кое-какие знания. Когда его забрали, а там работа, остатки, надо было делать что-то, я это побоялся делать, пошел работать в шахту. Золото добывать. А у нас оказался частник, был такой Артеев, он пронюхал, что я, оказывается, дело имею с музыкой. Он спрашивает меня: — Ты понимаешь что-нибудь в гармонях? — Да, понимаю. — Так вот, я тебе принесу гармонь, ты мне будешь делать гармонь, а я тебе буду восьмерки ставить. Я говорю: — Пожалуйста. На второй день он приносит мне в мешке гармонь, она у него на вышке стояла там лет двадцать, наверное. Она там измокла, промокла, в общем, он принес мне остов такой. В основном, планки и железки что были, а дерево все погибло. И вот я приступаю. Афанасия Ниловича забрали уже. Я тут один, и я начинаю делать. Я в столярке начал делать эту гармонь. — Поставь гармонь-то. Покажи. Вот такая гармонь. А она была не гармонь, а доски были такие. И вот эту гармонь в возрасте 17 лет изготовил. Я месяц делал. Гармонь заиграла. Я эту гармонь — тому Степану, они уже золота намыли, смололи, какую-то часть денег мне дали. Тут появляется Афанасий Нилович, его брали куда-то в камеры НКВД, куда-то возили, а потом отпустили, и он пришел. Это уже март был, уже тепло было. Радость была неописуемая! Особенно радовался Михаил. Мы тут уже на пару работали по гармоням, здорово получалось у нас. Гармони Афанасий Нилович мог делать из подручных средств, картон и т.п. Это не сложно, сложно делать голос, это очень сложно, вот то, что играет. И не каждый мастер может голос сделать. Вот Афанасий Нилович делает голос и, скажем, чумайский мастер делает голос, и я делаю голос — все разные! Это зависит от силы руки. Допустим голос, он должен быть толщины одинаковой, что слева, что справа, а вот напильником спилишь немного больше, то нота звучать будет, но кто этот голос слушать будет? Война не обошла стороной и всю нашу семью. Из ближней родни три человека погибли, двое пришли на костылях. Деда Сережи, Афанасия Ниловича, мобилизовали на оборонный объект в городе Кемерове. Таисия Марковна с двумя детьми осталась на руднике. Через некоторое время Афанасий Нилович купил маленький дом с огородом и стал ожидать семью 30-1. Сам он отлучиться не мог, чтобы съездить за женой и детьми — тогда отпусков не давали. Бабушка Сережи узнала, что жить есть где, и, не долго думая, детей отправила со знакомыми, а сама, накинув веревку на шею коровы, в конце апреля глухими тропами отправилась в Кемерово. Это около ста километров. Какой надо быть сильной духом и телом, чтобы совершить такой поступок. В районе села Крапивина нужно было перейти реку Томь. Лед еще стоял, но кромки льда уже подтаивали. На лед Таисия Марковна зашла удачно, но когда она выходила на другой берег, край льда обломился, и баба Таисия вместе с коровой оказались между берегом и льдом, в холодной воде. Она не дрогнула, звать на помощь было некого. Обладая недюжинной силой, она сумела выбраться на берег и за веревку вывести корову. До ближайшей деревни было три километра. Не теряя времени, понукая корову, в одежде, мокрой до нитки, она сумела преодолеть эти три километра. Подошла к первому дому и попросила обогреться. В те времена люди были добрые. Переодели, напоили, накормили, посадили на русскую печь, чтобы прогреться. А война продолжалась. Семья, как могла, обустроилась на новом месте 30-2. Дед работает, бабушка ведет хозяйство, старший сын Анатолий поступил в техникум, младший Михаил пошел в школу 30-4. Забыто все плохое. Забыто, как раскулачивали, как ссылали, как таскали по тюрьмам, и хорошо, что забыли 30-3. Наверное, так и надо было. Из воспоминаний Николая Афанасьевича Матренина об отце В 1929 году на Матренина Афанасия Ниловича мне выдали две бумаги. Эти две бумаги у меня где-то лежат, но помимо этого я делал по ходу жизни запросы. И один из запросов на эти бумаги пришел с МВД. Они написали, что они в курсе этих бумаг, но про одну бумагу они не написали т. к. посчитали не нужным. Это свидетельство о смерти Афанасия Ниловича и Таисии Марковны, его жены, моей матери 31-1. Умерли один в Осинниках 31-5, вторая в Кемерово 31-6. Это управление внутренних дел Кемеровской области сообщает о реабилитации. В чем он был виноват? В том, что имел мельницу, корову, быка, овец? А еще есть бумага именно суда. Суд Чебулинского района разобрал дело, постановляет, что незаконно имел работников. Самое интересное, что 25 рублей в год зарабатывал ремонтом гармоней. И ему это тоже впаяли, что он в этом виноват. Афанасия Ниловича судили в 1929 году и выслали на поселение. Дали срок 5 лет. Он был и в тюрьме, когда срок дали (он шел через Мариинскую тюрьму), потом его на поселение определили. После он работал на руднике «Центральном». Когда он сел в 1929 году, Толику было 3 года. Где-то на поселениях у Афанасия Ниловича была вторая женщина. Есть такая легенда, но насколько точно? Потому что я не знаю, кто и как узнал и вообще встречался ли с этим Геннадием. А потом он просто вернулся, побыв с той женщиной 1-1,5 года, вернулся к своей семье 31-7, 31-8, 31-9. Поколение IV.
Иван Федор Егор
Филипп Нил Николай Осип Егор Игнат Трофим
Воспоминания В.А. Турчака о Ниле Ивановиче Матренине: Нил Иванович – это прадед Сережин. Это был старик по прозвищу Чинин. Умный, но в преклонном возрасте болел. Я с ним познакомился в 1924 году. У него была мельница, и у этой мельницы была запруда очень длинная. Весной ее надо было ремонтировать. И вот собирают в помощь мужиков, ну, а раз помощь, это надо, значит, выпить, закусить, мужики едут и уже знают об этом. Ну, и такая сложилась поговорка, что запруда у Нила Ивановича хоть и длинная, а рюмочка-то маленькая. Правильно, нечего пить. Вот так про него говорили. По-моему, по всей России так было, без помощи не работают. Сегодня одному, завтра другому. Тот, кто собирает помощь, готовит угостить людей. Средняя мельница была, хорошая. Муки на ней можно было много молоть. Примерно мешок муки мололся за час. Если хорошая насечка камня. Кто хотел пироги хорошие состряпать, ехал на Нилову мельницу. Там очень хорошо мололи хлеб. Мука была отличная. Еще так получается: пшеница, она же имеет кожуру, и есть мельницы которые мололи кожуру и зерно. Нил Иваныч сделал так, что мука отдельно, а кожура отдельно. Я не знаю, кто ему ставил. Он поставил или его отец поставил, я не знаю. В коллективизацию все бежали с Чумая, кто куда попало. И оставляли свои дома – хоромы на произвол судьбы. А эти пьянчужки всякие, у которых хата была с куриное яйцо, дома зажиточных мужиков захватывал. Вот, например, дом Нил Иваныча, когда он помер, а жен   Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...  ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...  ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...  Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право... Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|
