|
Бездонные темные глаза, каких совсем не бывает у детей. И только тут Патер заметил, что в руках у Джима и Мауса были ключи. У девочки ключ был голубым, а у мальчика – черным.
Рудигер тряхнул головой и видение исчезло.
- Так твоя команда – это Джим и Мышка?
Господи, какие же они там еще маленькие. И как давно это было!
- Да уж – усмехнулась Ларри. - У Джима уже усы режутся. А Мышка - совсем невеста.
- Я заметил – отозвался Рудигер. – И даже песенку об этом написал.
- Споешь? – заинтересованно спросила Ларри.
- Конечно – ответил менестрель и потянулся за гитарой.
Но спеть песенку Патер не успел. Часы на стене пробили шесть. А в дверь громко застучали.
- Вот так всегда – вздохнула Ларри и пошла открывать.
Хозяин, ввалившийся в дверь вместе с метелью, с опаской оглядел зал и облегченно вздохнул. Рудигер, с чашкой кофе в руке смотрелся совершенно безобидно. Да и Ларри была тиха, как мышь. И только прогоревшие свечи намекали на то, что ночь была не совсем обычной.
- Что это ты примчался в такую рань? – проворчала Ларри, с трудом захлопнув дверь и отряхивая с себя залетевшие снежинки.
- Отчитаться – буркнул хозяин. – Дети у меня дома и спят, как убитые. Просили тебя не задерживаться.
- Понятно – сказала Ларри.
И повернулась к Рудигеру – собирайся, мастер Патер. Нам намекают, что пора выметаться.
- А как же наш разговор?
- Найдем для него другое место. Куда поедем?
- Там разберемся – сказал Рудигер, подавая Ларри куртку.
Потом привычно повесил на плечо гитару, и, открыв дверь, бесстрашно шагнул в метель.
По заснеженным улочкам Богом забытой Москвы, мы гуляем с тобою и ищем небесные знаки. Ну, а нам попадаются только коты да собаки, да и тем в нашу сторону лень повернуть головы. Притаилась Покровка и Чистые дремлют пруды, и грядущее наше, как прежде, в глубоком тумане. На качелях судьбы мы летим от беды до беды, но задорно бубенчик звенит в неглубоком кармане. И кружИтся над нами такой ослепительный снег! Ну, а прошлое смотрит глазами печали и боли. И прошу я у неба, чтоб время замедлило бег - нам бы вжиться сегодня успеть в наши новые роли! А по белым сугробам – лишь птичьи бегут письмена, словно адрес забытый рисуют на старом конверте. И уже мне не странно, что те же опять имена, нас с тобой окружают привычно и в жизни, и в смерти. И кружим мы над городом, словно большие птенцы, и слова новых песен настойчиво ищем повсюду. А в кармане заветном звенят и звенят бубенцы, обещая надежду душе, прикоснувшейся к чуду…
ГЛАВА 6. Какой сегодня странный снег кружится над столицей…
Они бежали к метро, на ходу обсуждая подробности прошлого Перехода. Снег, упавший на тротуары, мешал и тому, и другому:
когда медленно ползешь в цепочке пешеходов, трудно ускорить шаг - а уж разговаривать при этом просто невозможно. И они выдрались из общей массы и беспечно шагнули на дорогу, не обращая внимания на ползущие машины. Что им до них? Ведь они бессмертны! Им было не до этого – Ларри только что объяснила Рудигеру, что любую судьбу можно ПЕРЕПИСАТЬ.
И они взахлеб обсуждали детали. А Москва высилась над ними своими домами-башнями да подслеповато щурилась окнами сквозь не прекращающуюся метель. Народ ломился в метро, спасаясь от ветра и снегопада. Одинаково хмурые лица, глаза, уткнутые в пол. Даже на детских мордашках застыло выражение вечной обиды. Как будто это они прожили много - много лет. И теряли друзей, и хоронили родных. И на фоне этих серых скучных лиц полнейшим диссонансом смотрелись две радостные морды, отыскавшие для себя рецепт счастья. Ведь для него и нужны-то совершенные пустяки: рюкзак на плече и пачка сигарет в кармане. Да немного денег, которых хватит на вожделенный билет до Питера. Где очень ранним утром в привокзальном кафе можно достать из рюкзака чистый листок бумаги и расписать всю жизнь по ролям, которые ты придумаешь для своих любимых. Просто сесть и написать новый сценарий. Согласно которому все будут жить долго и счастливо.
- Москва для этого совершенно не годится – сказала Ларри, пряча поглубже в карманы замерзшие руки. - Она настолько погрузилась в свое грустное настоящее, что сказок со счастливым концом в ней представить себе уже невозможно.
- А что годится? – спросил Рудигер, протягивая ей свои перчатки.
- Питер, конечно! Ведь там за каждым поворотом все еще живет чье-то прошлое. И в него можно шагнуть, как в ближний сугроб, не задумываясь. Чтобы отыскать там свой параллельный мир, населенный знакомыми лицами и родственными душами. Где слова «все, что в жизни не успеть, можно написать и спеть», действительно справедливы.
И руководствуясь этой мудрой фразой, два фантазера радостно строили грандиозные планы. Ведь, если мир - зеркало, то в их силах изменить все, что в нем отразится! И, если они легко гуляют по этим отражениям вдвоем, то и остальных туда тоже можно вытащить. Зима когда-нибудь закончится, а все печали и радости превратятся в слова новых стихов и песен. И взлетят они над весенними лесами, зазвенят звонкими капелями да потекут веселыми ручьями. И отправится по ним в счастливое плавание бумажный кораблик, сделанный из исписанной страницы. И встанет на нем у штурвала Капитан - сами знаете - кто. И склонится над картой Хранитель времени Ларри Мур, прокладывая новые маршруты в море житейских бед...
- И все в этом мире изменится в лучшую сторону? – спросил Рудигер.
- Конечно, дорогой! - И это не пустые слова – наши с тобой судьбы тоже однажды сделали крутой вираж. Представь, я всего лишь об этом помечтала и кое с кем ПОГОВОРИЛА. А литературный Бог уже улыбнулся мне и переложил грядущее на другой галс. Выходит, что и вправду - поэт правит миром...
- Ты же сказала, что душу мне вернул Капитан – призрак. Разве он поэт?
- Можно подумать, что тебе известно – кем он был до того, как стал призраком? Та злополучная таверна, где мы с тобой когда-то встретились, и провели сегодняшнюю ночь, не всегда называлась «Три пескаря». Раньше она была «Заводью поэтов». И в ней творилось настоящее колдовство. Тот, о ком сложится песня, обретал бессмертие. Догадываешься, кто был там главным?
- Так вы сложили обо мне песню??? Господи, Ларри! Мы с тобой столько
столетий вместе, а я до сих пор не знаю, кто ты на самом деле…
- Да какая к чертям разница? – спросила она и подняла на него глаза.
- Ты жив – и мне этого вполне достаточно.
- А что будет дальше? – в некотором замешательстве спросил Рудигер.
- Этого я и сама пока не знаю. Но, если ты располагаешь временем, мы можем метнуться в Питер. И там спокойно обо всем поговорить. И во всем разобраться. Кстати, не помнишь – ломбард на вокзале есть? Если успеем продать пяток дублонов, то доедем с комфортом! Что-то не хочется мне сегодня еще раз по Зеркалам прыгать…
- А внуки?
- Подождут. Они привыкли. И ключи возвращать я пока не собираюсь.
Когда на город спустится зима, и все метели выйдут на охоту, не вспоминай, что темные дома сразить не могут снежную пехоту. И, что они ни крепость, ни редут. И всем ветрам покорны, словно степи. И твердо знают – холода придут и всех замкнут в серебряные цепи. Ты о расплате с ними помолчи, и плащ накинь дырявый и не модный. Но сбереги тепло своей свечи тоскливой ночью в комнате холодной. Пусть огонек беспечно смотрит сны – про солнца луч и бабочку в полете. Чтобы потом - на краешке весны сказать нам всем, что вы «еще живете». Что все проходит – горе и беда. Война, болезнь и прочие напасти. И, что зима – всего лишь холода. И мир не навсегда у них во власти…
ГЛАВА 7. Мой дивный Петербург…
Они сидели в «Буквоеде» на Лиговке и пили кофе. Рудигер поставил очередную пустую чашку на стол и с сожалением сказал:
- Зря мы не прихватили бутылку с ромом – никак не могу согреться…
- Сейчас придумаем что-нибудь – ответила Ларри, выныривая из очередного недочитанного романа. Вынула из кармана телефон и, покопавшись в нем, набрала номер такси.
– Угол Невского и Большой Морской, пожалуйста!
Потом достала браслеты и протянула один из них Патеру.
- Спрячь! Наденешь, когда я скажу!
Рудигер вопросительно на нее посмотрел, но она только помахала рукой, давая понять, что все вопросы потом. А тем более ответы…
Они отпустили машину, обошли дом и нырнули в подворотню. Ларри уверенно пробралась сквозь засыпанный снегом двор и остановилась у неприметной маленькой двери, на которой висел огромный ржавый замок. Рудигер присвистнул.
- Спокуха на лицах! – сказала Ларри.
И, тронув ржавую железяку рукой, произнесла какую-то странную фразу на незнакомом языке. Замок тихо звякнул и упал в снег. Дверь со скрипом отворилась, и перед ними открылась винтовая лестница. Судя по всему, ею давно уже никто не пользовался. Они почти на ощупь поднялись на верхний этаж и остановились на площадке перед проемом, заложенным красным кирпичом. Когда-то тут тоже была дверь.
- Дьявольщина! – выругалась Ларри. – Сколько же можно этот дом перестраивать???
Снова приложила ладони к стене и опять повторила волшебную фразу. Кирпичи тихо осыпались.
- Браслет надел? – оглянулась она на Рудигера.
Менестрель утвердительно кивнул.
– Тогда пошли.
И они шагнули в дверной проем.
- Где это мы? – спросил Патер шепотом.
И покосился на видеокамеру, притаившуюся в углу.
- В гостинице – ответила ему Ларри. – Не дергайся! Во-первых, тут сейчас никого нет: старый хозяин умер, а новые все никак ее не поделят. И заведение простаивает. А во-вторых, ты теперь тень и тебя никто не видит и не слышит. Как и меня, впрочем.
- Браслеты? – спросил Рудигер уже обычным голосом.
- Они самые. Что-то типа шапки – невидимки. Но удобнее в обращении.
- Откуда Джу узнала, что они нам пригодятся? Ах, ну да – вы же два часа о чем-то сплетничали без меня. Или обо мне?
- Не гони волну! – цыкнула Ларри.
И пошла дальше. Рудигер уже догадался, что и там будет какая-то дверь.
Старая пиратка подошла к дальней стене, и снова пошепталась с ней на очередной тарабарщине. А потом нежно погладила рукой появившуюся дверь. Затем достала из кармана витой ключ и вставила в замочную скважину.
Они прошли по узкому коридору до пыльного окна, и зашли в комнату. Лунный свет, лившийся откуда-то сверху, выхватил из темноты очертания старинных книжных шкафов, камина и стола, заваленного книгами и нотными листами.
- Боже правый! – изумился Рудигер. – Мой кабинет!
- Узнал? – довольно хмыкнула Ларри.
И устало опустилась в кресло. Продолжая вертеть в руках витой ключ.
Рудигер в оцепенении стоял на пороге и только переводил глаза с одного предмета на другой. В какой-то момент его взгляд зацепился за портрет над письменным столом. Он открыл рот. Потом закрыл. И поднес к глазам собственную руку. Обручального кольца на пальце не было…
- Чего захотел! – проворчала Ларри. – Да его с тебя, убитого, еще сто лет назад сняли! Вернее, почти сто. Лучше скажи мне – что ты хочешь? Чтобы мы просто погрелись тут до утра - или вернуться?
- Вернуться – выдохнул Рудигер.
- Даже, если за нами снова придут?
- Даже, если придут…
- Тогда подойди ко мне и дотронься до Ключей Времени.
Ларри встала, сняла куртку и вытащила из-под рубашки цепочку с ключами. Рудигер подошел и в полном смятении заглянул ей в глаза.
- Ну, что же ты задумался? Смелее… Саша!
- Что я должен сделать?
- Дотронься до Ключей. Назови год и месяц. И скажи – Время не властно!
- Тысяча девятьсот четырнадцатый. Январь. Время не властно!
Я смотрела в очи далеких лун и ловила сетью волшебных рыб. Вспоминала снова, что ты не юн, на песке рисуя души изгиб. Не Мане я, явно, и не Матисс. И уж точно – не Сальвадор Дали. Поднимался голос и падал вниз. Чтоб опять исчезнуть в ночной дали. Потеряли дни свой привычный след. И закрыли тучи твою звезду.
Но сквозь толщу зим, баррикады лет я тобой дышу и к тебе иду. Побежали стрелки часов назад, словно волны синие по реке. Я опять с тобой. Я ловлю твой взгляд. И твоя рука у меня в руке…
ГЛАВА 8. По городам ходил, разглядывал лица. По облакам ходил, разглядывал звёзды…
Ларри сидела у камина и читала книгу. Вернее сказать, пыталась это делать. То, выныривая из Прошлого, то погружаясь в него обратно. Исподтишка наблюдая, как Саша, т.е., пардон! – Руди копается в ящиках письменного стола. Доставая то старые письма, то ноты, то фотографии. Она старалась сидеть тихо и не вмешиваться в процесс узнавания. Но платье ей явно мешало. Ларри чувствовала себя в нем весьма неуютно. Предыдущие четыреста лет, проведенные на капитанском мостике «Хроно», приучили ее к совершенно другой одежде. Рудигер покосился на нее из-под очков, сидящих на кончике носа, и спросил:
- Мешает?
- Угу – вздохнула Ларри. - Можно, я джинсы надену? И браслет заодно. Тогда, даже если кто-то к тебе зайдет, то меня в этом прикиде не увидит.
- Но тогда я тоже не увижу. А тебя без присмотра оставлять опасно.
Он помолчал и добавил.
– Дорогая моя …. Настасья Федоровна.
- Вспомнил все-таки – удовлетворенно хмыкнула Ларри.
И потянулась за сигаретой. Но пачка была пуста.
- Тысяча чертей! Как же я упустила из виду, что «Винстона» об эту пору здесь не найти?
- Я же тебе папиросы принес. Дамские – улыбнулся Саша. - Раньше они тебе нравились.
- Когда это было! – фыркнула Ларри. – Сто лет пройти успело. За это время чего только не произошло и не поменялось!
- Кроме одного – ты по-прежнему меня любишь…
Ларри помолчала. Потом подошла к Саше, обняла его за плечи и поцеловала в макушку. Он положил ладонь на ее руку и тихонько ее погладил.
- Знаешь, мне часто снился этот дом. И твой голос. Вот только лица я ни разу вспомнить не смог. Хотя честно пытался. И никак не мог понять – почему меня все время тянуло в Питер? Я бродил по его проспектам, касаясь руками домов, и заглядывая в окна. Пытаясь отыскать твое отражение в старинных зеркалах. Сидел возле Невы и вслушивался в шепот волн – мне все казалось, что кто-то окликает меня по имени. Но ветер уносил слова – и я не мог понять, как меня зовут. И кто меня зовет…
- Зато я теперь понимаю, почему ты в этой жизни стал музыкантом – улыбнулась Ларри. - Гитара открывает двери в любой дом. И ты надеялся однажды зайти в тот, который был когда-то нашим. Но его давно уже нет. Да и нас – тоже нет. Тех, прежних. Сашу и Настеньку расстреляли в Крыму в конце двадцатого года. Почти столетие назад. Остался только ключ…
- Как он у тебя оказался?
- В тот страшный день я держала его в руках. От нашего с тобой прошлого у меня тогда остался только этот ключ.
И мальчик, который у нас так и не родился.
- Откуда ты знаешь, что у нас был бы именно сын?
- Я иногда встречаю в Отражениях маленького мальчика, похожего на твою детскую фотографию. Но не успеваю к нему подойти…
- Бедная моя Ларри – сказал Рудигер.
И попытался ее поцеловать. Но Ларри вывернулась из его объятий и отошла к пыльному окну.
- Не надо, любимый. Ты же знаешь, что когда мы вернемся обратно, у тебя будет совсем другая жизнь. И другая женщина. Не стоит все усложнять. Это я виновата – не успела вовремя тебя найти…
Рудигер вздохнул. И вернулся на свое место.
- А письма и фотографии я смогу с собой взять?
- Нет, дорогой. Но я могу подарить тебе этот ключ. И научить парочке заклинаний. Чтобы ты мог иногда сюда возвращаться.
- Зачем мне возвращаться сюда без тебя? Я же вижу, что ты что-то задумала. Ведь все эти прогулки по Отражениям случились не просто так?
- Я просто хотела, чтобы ты вспомнил: кем мы были в прошлой жизни – ответил ему Настин голос.
Рудигер обернулся и увидел, что платье аккуратно лежит на спинке кресла.
А в комнате кроме него никого нет. Только снег по-прежнему кружит за окном. То, прижимаясь к стеклу, то улетая прочь. Да поленья в камине горят ровным пламенем, освещая комнату теплым светом.
- Ну, уж нет! – вскрикнул Рудигер.
И потянулся за браслетом. Но на том месте, где он лежал еще минуту назад, ничего не было. А на листке бумаги, приколотом к обоям над письменным столом, сами собой появились буквы: НЕ ШАЛИ!!! Рудигер вдруг вспомнил, как за какие-то шалости его, пятилетнего, однажды не взяли в театр. И снова почувствовав себя обманутым, лег на диван и заплакал.
- Ну, что за детский сад? – недовольно пробурчала Ларри. И тихо добавила – Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть.
Она возникла из сумрака и теперь сидела на диване рядом с Сашей.
В джинсах и своей любимой клетчатой рубашке. В карман которой она только что убрала оба браслета.
- Верни игрушку – попросил он тихим голосом.
- Зачем?
- Затем, что я хочу тебя видеть. И не хочу, чтобы нас видели другие. Сама сказала – вдруг, кто зайдет?
- Ну, хорошо – вздохнула Ларри.
И застегнула на его руке браслет. А потом надела свой.
И поинтересовалась: – А чем это таким мы тут займемся, что никому этого видеть не надо?
- А ты не догадываешься? – улыбнулся Рудигер.
И, притянув ее к себе, крепко обнял и шепнул на ухо:
- Год на дворе, конечно, четырнадцатый. Но все-таки – тысяча девятьсот.
И ты мне здесь пока еще жена. ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО, ведь верно?
- Стой!!! – закричала Ларри, пытаясь вырваться из его объятий.
– КЛЮЧИ!!!!
ГЛАВА 9. А вид из окна был за век не в ответе…
Отплывает корабль, надрывается криком труба. Отплывает корабль и матросами подняты сходни. Отплывает корабль – и вернуться ему не судьба. Но его пассажиры об этом не знают сегодня. Отплывает корабль, оставляя растерзанный Крым. Отплывает корабль, увозя чью-то боль и обиду. Отплывает корабль, и слежу я с тоскою за ним до последней минуты его, не теряя из виду. Отплывает корабль к равнодушным чужим берегам. Отплывает корабль – и в прощании вскинуты руки. Отплывает корабль, оставляя Россию врагам. И себя, и страну обрекая на страшные муки. Провожая корабль, я на пирсе останусь стоять. И дождусь своей пули – я знаю, как это бывает. И на этой земле я однажды воскресну опять, чтоб как в старом кино вновь увидеть, что он отплывает…
Они стояли на причале и смотрели вслед уходящему кораблю. «Генерал Корнилов» развернулся, дал прощальный гудок и вышел в открытое море.
Встревоженные чайки с криками взметнулись в свинцовое небо. Волны с шумом набежали на берег…
- Мы опять не успели – вздохнул Саша и виновато посмотрел на Настю.
- Ну что ты натворил, горе мое ненаглядное! Это ж надо было умудриться! ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО! Надо же голову включать, когда произносишь такие слова! О чем ты подумал???
- О том, что в прошлый раз мы перепутали причал…
- И дотронулся до Ключа?
Саша грустно кивнул. - Я нечаянно.
- Господи! Неужели не ясно, что рядом с женщиной нужно думать только о ней!!! И как мы теперь будем отсюда выбираться???
- У нас же есть Ключи.
- Ключам, дорогой, тоже нужен отдых – хотя бы день. А лучше – два. А через два дня здесь будет Первая Конная. Напомнить, что потом?
- Не надо – мрачно сказал Саша. - Я не забыл. Вздохнул и добавил – мне просто показалось, что в нашей истории еще можно что-то изменить…
Настя посмотрела на него глазами, полными слез. Отвернулась и пошла прочь с причала. Саша догнал ее у самой воды.
- Прости, пожалуйста! Ну что я могу для тебя сделать, Настя? Разве что опять умереть рядом?
Она задумчиво бросила в воду камешек. Потом повернулась и сказала:
- Для начала забыть, что я Настя. Я – Ларри. И умирать здесь еще раз я не собираюсь!
- А браслеты? – робко напомнил Саша. – Ты же сказала, что в них нас никто не видит!
- Здесь это не поможет: эти сволочи чуют все, даже серебряные безделушки. Так что отсидеться не получится. Не будем рисковать.
Ларри оглянулась. В кромешной темноте, упавшей на город, не было видно ни единого огонька. Только на причале раскачивало ветром жестяной фонарь. Да луна изредка выглядывала из-за туч. И тогда вокруг фонаря начинали ползать зловещие тени. Где-то неподалеку раздались выстрелы.
- Пора! – сказала она – Сматываемся отсюда! Быстро!
Они долго шли по берегу, спотыкаясь и обшаривая каждые кусты.
Пока, наконец, не нашли лодку. Весла были обмотаны цепью, на которой висел большой замок. Но, когда ее это останавливало??? Саша греб, как сумасшедший, срывая с ладоней кожу. И почти не смотрел на Ларри.
Она сидела на корме, завернувшись в его шинель и думая о чем-то своем.
Не замечая ни ветра, ни волн, ни мечущихся над ними чаек.
Очертания берега, наконец, сменились. Наверху, за деревьями притаилась серая громада Ливадийского дворца.
- Причаливай! – скомандовала Ларри. - Будем искать Зеркало.
Она с трудом поднялась до половины лестницы, постояла, прижав ладонь к сердцу, и с тоской посмотрела на оставшиеся ступеньки. Саша подхватил ее на руки и понес наверх. Ларри обняла его за шею и притихла. Когда они, наконец, поднялись, сил у него почти не осталось.
- Все! Дальше я сама.
Он поставил ее на ноги и оглянулся. Дворец обреченно молчал. Деревья тревожно перешептывались, протягивая к ним голые ветки. А в небольшом фонтане отражались редкие звезды. Ларри вглядывалась в окна, стараясь понять, в какую дверь надо зайти, чтобы не плутать зря и не терять время.
- Идем – сказала она коротко.
И быстро зашагала наверх. Они поднялись на второй этаж, и пошли по коридору, завешанному портретами, фотографиями и какими-то морскими прибамбасами. Ларри задумчиво останавливалась у каждой двери, прислушивалась к своим ощущениям и шла дальше. Пока не добралась до углового покоя.
- Что здесь? – шепотом спросил Саша.
- Кабинет императрицы. Здесь самое старое Зеркало – ответила Ларри, тихо поворачивая ручку двери.
Они зашли в темную комнату и в изнеможении рухнули в два ближних кресла.
- Давай посидим хоть пять минут – взмолился Саша, пытаясь отдышаться и пристроить куда-нибудь саднящие ладони.
- Угу – согласилась Ларри. – Посидим. Что-то мне нехорошо. И мрачно добавила - а будет еще хуже.
Саша вопросительно поднял на нее глаза.
- В этом Зеркале нет песочных часов. Так что проламываться сквозь Время придется самостоятельно. А это не слишком приятно. И даже больно иногда.
Впрочем, не больнее, чем получить пулю в голову – задумчиво сказала она, потрогав старый шрам у виска.
Саша оглянулся по сторонам, пробежался взглядом по окружавшим его предметам и передернул плечами.
Чужое прошлое внезапно глянуло на него в упор.
- Теперь ты понимаешь, что наша судьба – не худший вариант? – спросила Ларри и посмотрела на фотографию, висевшую над столом. - Мы с тобой потеряли только одного ребенка. Причем – не рожденного. А они – всех пятерых.
Он ничего ей не ответил. Вздохнул, помолчал, и попытался найти в кармане сигареты. Но понял, что их там нет, и махнул рукой. Потом повернулся к Ларри и спросил: – что дальше?
- Дальнейшее – молчанье – пробормотала она и подошла к зеркалу.
Внизу под окнами послышались чьи-то голоса. Саша замер в кресле, потом вскочил и выскользнул за дверь.
Ларри успела только проводить взглядом его отражение. Когда он вернулся, она по-прежнему стояла, приложив руки к деревянной раме.
- Что там? – спросила Ларри, не оборачиваясь.
- Патруль – коротко ответил Саша. И добавил – они нашли лодку.
- Значит, пора выбираться.
- Что я должен делать?
- Подойди к Зеркалу, и постарайся представить себе комнату, из которой мы исчезли. Возьми меня за руку и приготовься. Что бы ты не почувствовал, и кого бы ты в Отражениях не увидел – молчи! Если, что–то пойдет не так, говорить буду я!
ГЛАВА 10. У моих неотправленных писем судьба не рожденных детей…
Ларри положила в камин последнее полено и поняла, что дрова прогорят раньше, чем наступит утро. Тащиться за ними вниз смертельно не хотелось.
- И не пойду! - тихо сказала она и покосилась на Рудигера, пытавшегося пристроить на подушке больную голову.
– Я и так еще ни один месяц буду вздрагивать при слове «лестница».
Потом встала, подошла к книжному шкафу и достала пачку журналов. Повертела в руках толстый том Некрасова и поставила его на полку.
- Жечь книги в Питере начнут года через три. Не будем создавать прецедент.
Вернулась к камину и принялась развязывать веревку, стягивающую пачку «Нивы». Потом достала из ящика стола старые письма и тоже бросила их в камин. Огонь радостно лизнул сухие листочки, быстро превращая их в пепел. Легкие бабочки, бывшие когда-то словами, радостно взметнулись вверх, а потом унеслись в дымоход. Ларри представила, как где-то высоко серый пепел смешивается с белым снегом и улетает в бесконечность. И протянула руку за следующей порцией.
- Зачем ты это делаешь? – спросил Руди.
И сел на диване, обхватив голову руками.
- Болит? – поинтересовалась она, не ответив на его вопрос.
Рудигер утвердительно кивнул, и тут же пожалел об этом. В голове что-то брякнуло и перекатилось.
- Не удивительно. Пробивать башкой пространство – занятие не из приятных. Тем более, с непривычки.
- Теперь я понимаю, почему ты не любишь шататься по Отражениям.
Впрочем, выбора у нас не было.
- Ну да – вздохнула Ларри. И потянулась за очередной пачкой писем.
- Не жалко тебе? – снова спросил Рудигер.
- Жалко. Среди них много тех, что я писала тебе на фронт, но так и не успела отправить. Но я помню, как они валялись тут по всему полу после обыска.
Так что я просто переписываю их будущее. На всякий случай.
- Ты бы лучше голове моей будущее переписала – хотя бы на полчаса!
- Ну, голову-то мы сейчас быстро поправим.
Посмотри, что я нашла за журналами!
И Ларри помахала фляжкой.
- С ума сойти!!! – выдохнул Рудигер. - Этому коньяку больше ста лет!
- Угу. И впереди у него две революция, четыре войны и три обыска! Надеюсь, что пить его все-таки можно. Впрочем, ничего другого от твоей головной боли я предложить все равно не могу.
Ларри с трудом открутила крышку и понюхала содержимое.
- Вроде живой. Рискуем?
- Дааа! – завопил Рудигер. И потянулся за фляжкой.
- Цыц! – рявкнула Ларри. – Руки прочь от царской России! Не будем уподобляться господам комиссарам и пить из горлА! Сейчас бокалы принесу!
Рудигер поставил бокал на край камина и взглянул на свои руки. В отличие от головы, ладони чувствовали себя прекрасно. Он поднял глаза и недоуменно посмотрел на Ларри.
- Я думал, что они никогда не пройдут.
- Ну что ты, дорогой! Время лечит любые раны. Ну, или почти любые.
И, отвернувшись, поправила прядь волос, пряча старый шрам на виске.
- Тем более, что мы с тобой вернулись в четырнадцатый год. Сбежав из двадцатого. А раз год другой – то и мы другие.
Рудигер опять внимательно посмотрел на свои руки, а потом перевел взгляд на Ларри.
– Ты сказала «почти все раны». Твой шрам я вижу. А со мной, что не так?
- Да все с тобой так. Просто на свой ты никогда не обращал внимания. Ведь он же был у тебя всегда – с самого детства. А спросить – как он появился, тебе было некого.
- Ты и это знаешь???
- Ну, я много чего про тебя знаю – я же долго тебя искала. Только все время слегка опаздывала. Впрочем, сейчас речь не об этом. Расстегни рубашку и подойди к зеркалу. Ты помнишь, как это было?
Он кивнул.
- Когда тебя увели, я бросился на охрану…
- И тебя ударили штыком – сказала Ларри.
И осторожно коснулась рукой странного темного пятна напротив сердца.
- Бедный ты мой – прошептала она. Потом обняла Сашу и спросила – можно я тебя поцелую?
- А Ключи? – благоразумно напомнил он. И слегка отстранился.
Ларри улыбнулась:
- Не беспокойся! Ничего лишнего я не скажу! А если я и стану о чем-то думать, то только о том, что ты рядом. Причем здесь и сейчас.
- Верю! Но лучше бы ты их сняла. Кто же знает, что нам с тобой придет в голову? Тем более, после столетнего коньяка. И такой же разлуки. Побудь еще немного Настей. Пожалуйста…
Нам бы встретиться где-нибудь - между зим. И придумать лекарство от всех разлук. А мы только в пропасть с тобой скользим, и тебя удержать не хватает рук. Ах, зачем оковы свои, круша, и вокруг не видя уже ничего, так стремилась в Вечность твоя душа, что не помнит имени своего? Без тебя опустели и день, и дом. Без тебя не нужен мне в них уют. Без тебя вся планета покрыта льдом.
И до неба руки не достают…
ГЛАВА 11. В Отраженья не ходи…
- Вообще-то я люблю тебя не меньше, но, если ты настаиваешь - вздохнула Ларри и попыталась расстегнуть цепочку.
Потом наклонила голову и попросила Сашу:
- Помоги!
Замочек щелкнул, и Ключи привычно скользнули в ее ладонь.
- И куда вас теперь? – задумчиво спросила она.
Потом подошла к дивану и попыталась засунуть их под подушку. Ключи тихо обо что-то звякнули, и лезть туда отказались.
- Что это у тебя там? – спросила Ларри, приподняла подушку и тихо выругалась
- mil demonios!!! que es? – от удивления она перешла на испанский.
Маленький черный браунинг притаился в смятых простынях.
- Патруль, значит? А сюда-то ты пистолет зачем приволок??? – спросила Ларри и укоризненно посмотрела на Сашу.
Он отвел глаза и вздохнул:
- Ну, мало ли, кто еще кроме нас умеет шляться по Отражениям. Однажды я уже не смог тебя защитить…
- Ага. А ты в курсе, что таскать за собой вещи из одного Мира в другой категорически запрещено? Нас же с тобой могло занести куда угодно! Счастье, что ничего плохого не случилось. И ты отделался только головной болью…
- Ну, ты же мне не говорила, чего не надо делать…
- А я могла предположить, что ты сцепишься с патрулем??? В общем, я так поняла, что целоваться нам сегодня не придется. Будем изучать Отражения!
- Как скажешь – вздохнул Саша. – Я слушаю.
- Стало быть, так: проще всего изменять Время в том же самом месте, куда ты хочешь попасть. Достаточно только это самое Время четко обозначить.
И кое-что сказать. Поэтому мы и приехали в Питер на поезде. И пришли сюда – в этот дом. Хотя парочка заклинаний лишними не оказались – как ты помнишь. Попасть в другое место тоже можно, но это уже сложнее. Ключам после Перехода требуется отдых, а что произойдет с их владельцем за эти пару дней – никому не известно. Но есть запасной вариант – Зеркало. Только оно должно быть очень старым. Современные зеркала для Перехода годятся плохо – поэтому в Грядущее лучше не лазить. А то там и останешься, если подходящего зеркала не найдешь.
Возвращаться с тобой обратно мы будем тем же манером: на поезде до Москвы. И с вокзала прямиком в «Единорог». Кабак на своем месте, по счастью, уже который век стоит. Ну, а дальше дело техники. Если забиться в самый темный угол, и снять браслет, то никто и не заметит, что парочкой посетителей стало больше. Браслет, кстати, вещь весьма полезная. Потому, что пока он на руке, ты – тень. А тени не требуется ни еды, ни воды. Не всегда ведь в кармане оказывается парочка золотых для насущных проблем. Хотя курить почему-то хочется и в нем…
- А почему отсюда ничего нельзя брать?
- Потому, что вещь, принадлежащая одному Времени, при Переходе в другое искажает пространство. И можно улететь не туда…
- А ключ от дома – разве не принадлежит другому веку?
- Ключ ушел отсюда вместе со мной. И побывал на «Хроно» - так что он давно уже вне времени. И принадлежит только мне.
- А как мы с тобой оказались в России?
- Случайно. Однажды не очень удачно заглянули в гости на Тортугу.
И нарвались на карателей. А, когда уходили от них на «Жемчужине», то влетели в дыру времени. Нас всех и разбросало. Внуки тогда были совсем мелкими, и штопать Время сами не умели. Хорошо еще, что Джу с Гектором успели их выловить. И вернуть на «Хроно» вместе с Ключами. А мы с тобой оказались здесь.
- А почему же мы не вернулись? С Зеркалами ведь тогда проблем не было?
- Так я и собиралась это сделать. Но на том балу, где мы с тобой встретились, ты внезапно позвал меня замуж…
- Почему же внезапно? Мне тогда сразу показалось, что мы знаем друг друга лет сто – не меньше.
- Даже больше – все триста. Но я не решилась тебе об этом сказать.
- Я бы, наверное, этому не поверил.
- Я так и подумала. И собиралась поговорить об этом позже. А потом мне понравилось быть твоей женой. И я не стала торопиться с возвращением.
И Время нам этого не простило…
- Это революция нам не простила. А Время тут совершенно не причем. Кстати о времени. Скажи, а что происходит здесь с возрастом? Сколько нам с тобой лет?
- Ровно столько, сколько нам в тех местах, куда мы попадаем. Сейчас - двадцать пять. А в «Трех Пескарях» было слегка за сорок. В Москве станет немного больше. У тех, кто плавал на «Хроно» какого-то определенного возраста нет. Вон внуки только слегка подросли – хотя прошло целых четыреста лет. Все мы, бродящие в Отражениях всего лишь неприкаянные души. Одни из нас не нашли упокоения в своем настоящем. Другие – как мы с тобой, никак не обретут будущего. Научившись избегать Последнего перехода, мы окончательно запутали свое грядущее, постоянно переписывая предначертанное нам судьбой. Плохо это или хорошо – мне пока не понять.
Впрочем, длинная история всегда предпочтительнее короткой…
- Ну да – согласился Рудигер. А потом спросил:
- Скажи, а те, кто бродят в Отражениях, могут оттуда выбраться?
- Скорее нет, чем да. У них же нет Ключей. И о Зеркалах они, наверное, тоже ничего не знают.
- Жаль. А то я бы познакомился с одним из них.
- Я даже знаю – с кем именно. Не спеши! Насчет ушедших в Отражения у меня есть одна идея. Потом мы ее с тобой обсудим.
- Хорошо. А целоваться с чужим мужем в Отражениях можно?
- Надеюсь, что да. Тем более, что год тут одна тысяча девятьсот четырнадцатый. А в нем ты мне совсем даже не чужой…
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|
