|
Годы, как кони – бегут и бегут по кругу. Над горизонтом звезды - бледнее и ниже.
Сколько столетий шли мы с тобой друг к другу, тщетно надеясь судьбу разглядеть поближе! Войны кончались. Потом начинались снова. Боги и Парки плели из дней паутину. А мы держали в ладонях осколки слова, и не пытались сложить из него картину. Волна набегала на берег и пахла кровью. Чужие корветы плыли в чужие дали. Слово когда-то было нашей Любовью, но дочитать нам его небеса не дали. Время стирало лица, листало даты. И заменяло нравы, мечты, одежду. В вечность ушли вожди, короли, пираты. И только мы навсегда потерялись между...
ГЛАВА 13. А в том, что я тебя люблю, не виноват никто…
- мы будем долго с тобой прощаться в том грустном сне?
- нет. просто медленно возвращаться к тебе и мне.
- как разобраться нам в самом важном - кем были мы?
- искать следы на листке бумажном среди зимы...
- так часто снился мне дом на Невском и лампы свет...
- в его молчании королевском сокрыт ответ.
- там время, тихо пройдя сквозь крыши, замедлит бег.
- а в темном зеркале вновь задышит минувший век.
- наш путь лежит сквозь года и вьюгу, меж серых туч?
- но, чтоб открыть там сердца друг другу не нужен ключ.
- зачем ночами так много снега летит с небес?
- наверно, полночь лишь для побега. и для чудес…
Они стояли у заиндевевшего окна и смотрели, как идет снег. Иногда по проспекту проносились одинокие пролетки и пробегали редкие прохожие.
- Как странно видеть их живыми – задумчиво произнес Рудигер.
- А нас? – спросила Ларри.
- А нас тем более – ответил он. И осторожно погладил ладонью почти зажившую ссадину на ее щеке.
- Зачем ты между нами сунулся, горе мое? – поинтересовалась Ларри, покосившись на его забинтованную руку.
- Затем, что ты – женщина. А я – боевой офицер.
- Ага! Ты еще моим пиратам расскажи, что я женщина! – хихикнула Ларри.
И серьезно добавила – твоя война, дорогой мой, сто лет назад закончилась.
А в моих палестинах, вернее водах, это образ жизни. Я бы справилась.
- Да теперь-то я это понял. А там я просто за тебя испугался.
- Он испугался! Это я чуть с ума не сошла, пока мы тебя к Зеркалу тащили! Ты же четыре раза сознание терял…
- Но ведь все обошлось? И рука почти не болит. А в Москве я вообще про нее не вспомню. Зато штабс-капитан успел семью на последний пароход погрузить.
- Ага. И Петя увез княгиню в Алушту. Может там у них все сложится по-другому…
- Надеюсь. Давай поскорее забудем все это, как страшный сон. Скажи лучше, чем мне тебя порадовать?
- Я бы послушала песенку. Про нас с тобой. Только как ты теперь ее сыграешь? С больной-то лапой?
- Это какая же песенка про нас? – спросил Рудигер и удивленно вскинул на нее глаза.
- А ты до сих пор не понял? – рассмеялась Ларри. - «Последний бал», конечно.
Рудигер замер.
- Господи! – выдохнул он – так вот почему Ушаков меня так зацепил!!!
- Еще бы! – фыркнула она. И спросила - помнишь?
Танцует прапорщик пехотный. Под Луцком будет он убит. И дева юная охотно ему о страсти говорит. Она твердит ему о страсти такой небесной, неземной. Настасья Федоровна, Настя, что делаете вы со мной?..
- Только меня убьют не под Луцком…
- И не в пятнадцатом году. Я потом отыскала в интернете это стихотворение. Правда, не знаю, откуда ты взял остальные строчки.
- Этого я уже не помню. Но как ты поняла, что я – это я?
- А по песенке и поняла – улыбнулась Ларри. - Когда нашелся ключ, я бросила корабль на Гектора, и умчалась искать тебя по Отражениям. Я же только тогда сообразила, что ты тоже бессмертен. И должен был уцелеть.
- Но нашего сына это не спасло.
- Он просто не успел родиться. Когда я очнулась на корабле, его уже не было. А Джу изрядно потрудилась над тем, чтобы я все забыла. Ну, или почти все. Больше восьмидесяти лет я спокойно плавала на «Хроно». И вместе с Джимом и Мышкой штопала время. А потом Джим вытащил откуда-то шкатулку, нашел в ней ключ и пришел спрашивать – от чего он?
- И ты все вспомнила?
- Да. И безумно захотела увидеть тебя снова.
- А я не знаю, что со мной было. Но все эти годы жил с ощущением, что занесло меня куда-то не туда.
- Но со страной ты все-таки не промахнулся. И я опять тебя нашла. Однажды кто-то затащил тебя в «Морской Единорог», а я заскочила туда по делам. Ты спел тогда Ушакова. И все сошлось…
- Господи! Я же «Бал» уже лет десять не пою. А в тот вечер он внезапно вспомнился…
- Ну, вот видишь, как все удачно получилось!
- Но я женат.
- Я помню. Поэтому и не хотела, чтобы между нами что-то произошло. Чтобы не усложнять тебе жизнь.
- Но мы целовались!
- И что??? Сто лет назад в нашем парадном ты целовался с соседской гимназисткой, будучи вполне женатым – напомнила Ларри.
- Господи! Ты все еще на меня за это обижаешься??? Там же ничего не было!!! Я просто хотел узнать – умеет ли она целоваться?
- Вот и у нас – ничего не было. Я тоже просто выясняла – насколько хорошо ты сейчас это делаешь?
Рудигер обиженно вздохнул и перевел разговор на другую тему:
- Что теперь с нами будет?
- С НАМИ – ничего. Ты вернешься в Москву. А я – на корабль. Джим уже достаточно взрослый, чтобы Гектор сделал из него капитана. За пару лет мы передадим ему все свои знания.
- А потом?
- Потом я займусь другим делом. Надо же построить Приют на Стыке Двух Миров. И там остаться.
И сделать так, чтобы в нем можно было увидеться с теми, кто нас покинул.
- А как же моя душа? Ведь она в твоих руках?
- Твою душу я пристрою в хорошие лапы. Мышка Маус подойдет?
Рудигер вздохнул:
- Наверное. Отдаешь меня, как кота.
- Как любимого кота – обрати внимание! Не волнуйся! Вы прекрасно с ней поладите! А заодно и присмотрите друг за другом. К тому же ты всегда сможешь ко мне подняться. В лестнице всего-то пять тысяч ступенек.
- Ты уже подсчитала?
- А ты как думал?! Я же исходила эту чертову лестницу вверх и вниз тысячу раз, пока искала тебя в Двух Мирах! И нашла за радугой почти всех, кого я любила. Со многими из них я хотела бы встретиться снова. Надеюсь, что теперь ты понимаешь – КАК важно для меня – построить Приют! Да и для всех нас, наверное. И не станешь обижаться, и считать, что я тебя бросила.
- А до Приюта мы сможем видеться с тобой? Мне будет тебя не хватать…
- Сможем. Но не так, как здесь. И не так часто, как хотелось бы. Нам обоим надо придти в себя. Да и с должности капитана меня никто не снимал. А «Хроно» - это, на минуточку, сто двадцать человек команды. Джим, Мышка и дырявое Время в придачу.
- Выходит, что цена за мою душу все-таки великовата – вздохнул Рудигер. – Раз ты настолько привязана к кораблю. И мы не можем быть вместе. О твоих пиратских делах я вообще прежде никогда не задумывался. Когда мне случалось бывать на «Хроновороте» все вроде бы было ровно…
- Так я и приглашала тебя только тогда, когда все было «ровно» - улыбнулась Ларри. – не ходить же с тобой на абордаж? У каждого свой путь, дорогой. Главное, что мы оба живы. И нашли друг друга. К тому же дороги наши все равно пересекаются. А в том, что я тебя люблю, не виноват никто. И потом – мы были вместе в Прошлом. И, может быть, окажемся рядом в Будущем.
Так что остается только перелистать Настоящее, как скучную главу в интересной книжке.
- Когда мы должны вернуться?
- Тогда, когда ты будешь готов со мной расстаться.
- А, если я не готов? Или не хочу?
- Ну, дорогой, это не разговор! Ты же прекрасно знаешь, что Ключи у меня.
И что Время нельзя надолго оставлять без присмотра. А штопать его могут только младшие Муры. В обмен на твою душу, между прочим! Нет, видно плохая это была затея – привезти тебя сюда…
- Ты об этом жалеешь?
- Ну что ты! Я же была счастлива с тобой целых два дня.
- Даже в Крыму? – усмехнулся Рудигер.
- Все же закончилось хорошо? Значит - и там тоже.
Меня ведь не так часто на руках носят! И видят во мне женщину, а не капитана – улыбнулась Ларри.
- Но теперь мне придется попросить у Джу напиток Забвения. Для тебя.
- Нет – твердо сказал Рудигер. - Я не хочу ничего забывать.
- Но мы должны вернуться!
- Мы и вернемся. Но не сегодня. Краем уха я слышал все, что ты говорила Смерти про цифру «три». А у нас с тобой было только два дня. Могу я рассчитывать еще на один?
- А «Бал» споешь?
- Честно постараюсь вспомнить!
- Ну, слова-то я тебе подскажу. И даже мелодию напою немножко. Если смеяться не будешь. Пою я все-таки хуже, чем стреляю…
Они спешат к стеклу прижаться и заглянуть на площадь вниз. Пока снежок над черным плацем как бы в беспамятстве повис. Шагают битюги. От пара Сенная площадь чуть видна. И снег танцует. Только пара как бы застыла у окна. Обоз идет. Бренчит бубенчик. Вихрь налетает, обнажив, холодный камень, бедный френчик. Целуй ее, пока ты жив!..
ГЛАВА 14. Дано не каждому понять…
Когда Рудигер проснулся, за окном было серое питерское утро. Он сел на диване и внезапно понял, что в комнате он один.
- Настя! – позвал он. Но никто не откликнулся.
Только в коридоре что-то упало. Едва одетый он выскочил в полутемный коридор, даже не проверив, есть ли на его руке браслет. И увидел Настю, стоящую в обнимку со старой вешалкой.
- Господи! Как ты меня напугала! Что ты тут делаешь?
- Да вот, ушла сюда поплакать, и уронила эту чертову деревяшку. Не хотела тебя будить – и все-таки разбудила.
- Мне показалось, что ты исчезла и не вернешься.
- Куда я могу исчезнуть? Хотя была такая мысль – все-таки метнуться к Джу за напитком. Но потом подумала – вдруг что-то пойдет не так? И у меня не получится вернуться обратно. И ты навсегда останешься здесь. Один…
- Я уже сказал тебе, что не хочу ничего забывать. Но, может быть, нам и правда остаться здесь? Вдвоем.
- А как же Время? А Джим и Мышка? Мы и так с тобой здесь не слабо похозяйничали. Страшно подумать – сколько дыр им теперь штопать! Да и потом, от того, что мы останемся – ничего не изменится. Даже, если мы сумеем обмануть Гражданскую войну, тебя все равно расстреляют в тридцать седьмом. Малыш погибнет на фронте, а я – не переживу блокаду.
- А если уехать? Куда-нибудь в Париж? Пока есть деньги и время. Ведь даже Первая Мировая еще не началась.
- Зато потом будет Вторая. И оккупация. Вы уйдете в Сопротивление. И не вернетесь. Сашенька! Я же уже все параллельные миры пролазила и проверила! И не нашла там вариантов!
- А как же судьба, которую можно переписать?
- Однажды я её уже исправила. Больше не получается. Я попыталась.
- Ты об этом плачешь?
- Не только. Мне ужасно не хочется с тобой расставаться.
- Тогда давай вернемся вместе!
- Куда??? К тебе? И что ты скажешь дома? Познакомься, дорогая, это моя жена из прошлой жизни? – и я хочу к ней вернуться???
А у меня в Москве дома нет. Мы просто появляемся в «Морском Единороге» - или у друзей, когда это необходимо. А потом опять возвращаемся на «Хроно».
Ты не сможешь уехать туда с нами. Чтобы на нем плавать, надо на нем вырасти. Или просто родиться пиратом. А ты родился менестрелем. Что случится с этим миром, если в нем не станет твоих песен? Лучше я буду иногда появляться в этих снегах и просторах. У нас есть еще пара лет, чтобы как-то уладить все дела. А потом ты будешь подниматься ко мне наверх.
И, может быть, кто-то однажды заменит меня на моем посту. Чтобы отпустить сюда – на угол Невского и Большой Морской. У этого дома странная судьба – вдруг и нам когда-нибудь снова найдется в нем уголок? И вообще мне кажется, что ты и сам скоро переедешь в Питер. Потому, что не сможешь вернуться к прежней московской жизни. Я как-то не подумала о том, что прошлое иногда сильнее настоящего. Прости, пожалуйста. Ну, дуро, горе маме!
- Не расстраивайся! Такое прошлое я, пожалуй, не поменяю ни на какое настоящее. Вот ведь какой парадокс - иногда приходится уйти, чтобы остаться. Остаться собой. И остаться с теми, кого любишь.
- Значит, ты на меня не сердишься?
- Ни капельки! А чтобы ты мне поверила, могу тебя поцеловать!
- Ох, нет, дорогой! Целоваться мы больше не будем. Иначе так и застрянем здесь аж до семнадцатого года! А это уже лишнее – штурм Зимнего мы с тобой один раз уже посмотрели. Все! Гасим свечи, меняем облик – и собираемся обратно. И, пожалуйста, не рассказывай никому, что я умею плакать! Руди, ты меня слышишь?
- Руди тебя слышит. А Саша – нет. Иногда так хочется опять побыть молодым. И счастливым…
- Не капризничай! А то заберу на «Хроно» и стану гонять по реям вместе с Джимом! Но, если ты быстро в себя вернешься, то мы успеем еще прогуляться до вокзала пешком.
- А, если быстро не получится?
- Тогда придется использовать Ключи. И упасть кому-нибудь на голову в «Морском Единороге». Что для тебя предпочтительнее?
- Предпочтительнее, прогуляться. А ты оставишь мне ключ от дома?
- Ну, конечно, дорогой. Я же тебе обещала. Быстренько убирай гитару и не вздумай прихватить с собой чего-нибудь еще! Да, и про браслет не забудь. Раз уж мы идем пешком. Не стоит народ пугать - сто лет назад джинсы тут все-таки не носили.
- Скажи, пожалуйста, каким же образом мы гитару-то по Отражениям таскаем без последствий? – спросил Рудигер, натягивая куртку.
- А какие могут быть последствия, если гитара – это часть твоей души? – улыбнулась Ларри.
- Причем, лучшая ее часть – пробормотал Рудигер. Пожал плечами, потянулся к инструменту и остановился, как вкопанный.
- Что-то не так? – спросила Ларри.
- Более, чем так – ответил он. - Посмотри, что здесь написано.
Ларри взглянула на фирменную наклейку и расхохоталась.
– ЛариВи! Да уж, солнце мое, похоже, что это судьба!
Раз даже гитара носит мое имя! «Жизнь» и «Лари» - выходит, что ты тоже держишь мою жизнь в своих руках…
На этот раз они воспользовались обычной лестницей.
И пока Рудигер запирал дверь и прятал ключ в самый глубокий карман, Ларри ускакала вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Дверь парадного закрылась так тихо, что сонный швейцар ничего не заметил.
А потом они медленно шли по Невскому и считали шаги.
- Пять тысяч – сказал Рудигер, коснувшись вокзальной двери.
- Вот видишь – улыбнулась Ларри. - Не так уж это и много. Значит, по лестнице надо будет пройти ровно столько же, сколько от нашего дома до Николаевского вокзала.
- Если бы это было возможно, я так и шел бы с тобой от него до самой Москвы…
- Тоже мне – Путешествие из Петербурга в Москву! Пешком и по сугробам! - фыркнула Ларри. - Нетушки! лучше паровозом!
Помолчала и добавила:
- Не грусти! Успеем еще побыть вдвоем - старые поезда едут долго. И обязательно прогуляемся куда-нибудь. Чтобы все было как в твоей песенке…
Для счастья, видит Бог, нужна всего лишь малость - чтоб рядом кто-то шел, нас искренне любя. Давай же просто жить, а сколько нам осталось - волнует ли меня, волнует ли тебя? И что нам этот век - с взведенною чекою, отнявший навсегда и веру, и покой? Пока надежда есть, коснись ее рукою. И к ней прижмись щекой, и к ней прижмись щекой! И даже, если мир вокруг перевернется, и небо упадет, и друг тебя предаст - пока душа жива, покуда сердце бьется, нас любящий спасет и смерти не отдаст. А те, кто говорят, что сердцем жить не надо и годы напролет торгуются с судьбой, не знают, что любовь - высокая награда. И нас бедней с тобой, и нас бедней с тобой...
ЭПИЛОГ
Пройдет два года. Джим уйдет в свое первое самостоятельное плавание.
Джу выкупит «Морской Единорог» и станет хозяйничать там вместе с Гектором. Рудигер уедет в Питер и поселится в гостинице на углу Невского и Большой Морской, а Ларри построит Приют на Стыке Двух Миров, надежно спрятав Ключи Времени в волшебном сейфе. Несколько раз в год Патер будет исчезать из Настоящего, чтобы пройти свой путь в пять тысяч ступеней.
И встретиться с Ларри. И не только с ней. Мышка Маус станет навещать их всех по очереди. А потом вернется на «Хроно». И пока его штурвал будет в надежных руках младших Муров, с этим миром не случится ничего плохого.
ЧАСТЬ 2. Приют.
"Нужно укутывать горло, чтобы не простудиться, и смотреть под ноги, чтобы не упасть. Но как уберечься от сказки с печальным концом?" Е. Шварц "Тень"
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|
