СВЕТ В КОНЦЕ ТОННЕЛЯ (эпилепсия)

Началось, как всегда – неожиданно. Хотя… вру, конечно. Это такая штука, что все время подспудно ожидаешь: ну когда же, когда? Я знаю, что все равно рано или поздно это случится. Неизбежность, понимаете? Оно и случается… После этого можно наконец расслабиться и какое-то время жить как нормальный человек. До следующего раза.

Начало всегда одинаковое: мир вдруг начинает неуловимо меняться. Звуки, краски – все становится немного другим. Как будто зрение переключается. Да, мне кажется, что я даже слышу легкий щелчок – как будто тумблер переключили. А зрение словно «плавает»: все раз! – и расплылось, два – и снова собралось в четкую картинку. Или, как вариант, подернулось легким маревом, словно покрывалом, а потом покрывало сдернули, и резкость восстановилась.

На этот раз накатило на улице, когда я перебегала дорогу. Эх, обидно… Когда дома – не так страшно, дома, как известно, и стены помогают. А на улице неприятно, да и просто опасно. Но я девушка волевая, немного умею договариваться с организмом. Вот и сейчас я его просила: «Ну, миленький, не подведи! Нам бы только до дома добраться, а там – все что угодно».

Я ускорила шаг, оставалось пройти каких-нибудь 50 метров. Но сегодня организм меня или не слышал, или уж совсем невмоготу ему было, что ли? Пошел второй этап. Откуда-то издалека послышались голоса, много голосов. Они говорили все в раз, и поэтому было непонятно, что говорят, кому и зачем. Выхватывались какие-то отдельные знакомые слова, но общий смысл – нет. По-моему, даже не наша речь звучала, хотя не уверена ни в чем. Просто – голоса.

Одновременно вокруг меня стало закручиваться пространство. Я не знаю, как это объяснить. Ну, словно воздух уплотнился и стал оборачивать меня в кокон. Мне стало трудно дышать, воздуха не хватало. Да и легкие как будто забыли, как правильно дышать. Во мне нарастала паника, пока еще легкая. Ох, мамочки, кажется, не успею… Очень уж мне не хотелось падать прямо тут, на улице. Но я реально оценила свое состояние и поняла: точно, до дома мне не добежать. Реальность расплывалась, становилась зыбкой и размытой. И стала надвигаться угольная темнота. Я словно входила в тоннель, в конце которого не было света.

Навстречу мне двигалась какая-то фигура, по-моему, мужская, и я, собрав последние силы, двинулась к ней и проговорила:

Свой голос я услышала каким-то растянутым и гулким, словно не я говорила, а какой-нибудь инопланетный монстр из фантастического триллера. Перед глазами уже мелькали цветные пятна, значит – все, вот-вот начнется.

- Спокойно. Все нормально, — услышала я издалека, и меня подхватили чьи-то крепкие руки, надежные такие… Голос вселял уверенность, что я действительно в хороших руках.

Дальше я не помню, «ушла в астрал» – в теле нарастал привычный гул, словно все нервные окончания разом стали гнать ток в 6000 вольт, дышать стало и вовсе нечем, голоса бубнили уже прямо в голове. Перед тем, как окончательно сдаться на милость приступа, я, как всегда, отчаянно закричала: «Нееееет!!!!!». Про себя, разумеется, вслух я уже ничего не смогла бы сказать. У меня всегда вырывается этот крик. Но кто бы меня слышал???

… Сознание начало возвращаться медленно. Сначала я ощущала себя какой-то микроскопической точкой посреди космической темноты, затем – начинала расти, разбухать, в какой-то момент обозначались контуры, и я начинала чувствовать свое тело.

Из приступа выходить – тоже не сахар. Это как из глубокого похмелья. Или из комы. Вовсе не так, как из обычного сна – открыл глаза, и через пару секунд сон ушел, а ты в реале. Нет, совсем по-другому. Вот представьте, что вы утонули, вы глубоко под водой. И чтобы попасть на поверхность, вам приходится преодолевать сопротивление огромной толщи воды, и куда двигаться – не видно, идешь по внутреннему компасу. Словно чувствуешь, что Свет вон там, наверху. Тела еще нет, ничего нет, ощущаешь себя просто точкой, которая стремится к Свету. Наверное, это и есть тот самый Свет в Конце Тоннеля.

В какой-то момент ты выныриваешь на поверхность – и делаешь свой первый вдох. Нет, я понимаю, что и до этого как-то дышала, иначе бы просто не выжила, только вот этот осознанный вздох – каждый раз как в первый. Потом включается слух., ну и так далее.

Но на этот раз все было не так. По-другому. Я это ощущала. Во-первых, тело я почувствовала сразу, без нарастания. Во-вторых, голова была ясная-ясная, как будто я не в приступе была, а в парке погуляла. Теперь надо было открыть глаза и чуть-чуть подождать, пока зрение сфокусируется и цветные пятна обретут четкие очертания. Но и здесь сегодня все было не так – никаких размытостей, все сразу ярко и четко. Это моя комната, я лежу на диване, справа ковер, слева угол шкафа.

- С возвращением, — сказал чей-то низкий приятный голос, и я вздрогнула. – Помнишь меня?

Ага, этот голос мне знаком, я его где-то слышала… Совсем недавно причем.

- Ксения… — с некоторым удивлением произнесла я. Смешно сказать, но после каждого приступа приходится заново вспоминать, как меня зовут. И вообще: кто я? Где я? Что я тут делаю? Каждый раз… Но сегодня я как-то сразу врубилась, кто я и где я. Да и тело обычно после приступа долго в себя приходит, а сегодня – вроде как и не было ничего. Интересно…

Я наконец догадалась повернуть голову и увидела, кто это таким бархатным голосом вещает у меня в изголовье.

Он оказался красавчиком. Таким только в рекламе «Жиллетт» сниматься. У него были дивные серые в золотистую крапинку глаза, брови вразлет и белозубая улыбка. У меня во рту сразу стало кисло: боже мой, я ж знаю, как меня корежит порой… судороги, отключка – и на глазах у такого видного парня???

- Ксюш, ты не волнуйся, — сказал он, успокаивающе положив ладонь мне на руку. – Все нормально. Мы с тобой одной крови, ты и я…

Ерунда, конечно, но почему-то эта фраза из «Маугли» меня сразу как-то успокоила. Словно пароль прозвучал.

- Кажется, да, — попробовала слова на вкус я. Речевой аппарат действовал, слова выговаривались без труда. – А я долго… ну, в обмороке была?

- Ксения, давай без дураков, ладно? У тебя эпилепсия, да?

- Ну да, — секунду помедлив, кивнула я. Чего уж там… – Я уже в порядке, правда. Только не очень помню, когда успела с вами познакомиться.

- Возле твоего дома. Ты начала отключаться, попросила меня тебя не бросать. И адрес назвала. Помнишь?

- Д-да… Теперь вспоминаю. Я вас тогда плохо разглядела. И вы… скорую вызывали?

- Нет, ты все время твердила: «Только не в больницу, только не в больницу». Ну, я и не стал вызывать. Тем более что я знаю, как справляться с приступами. Сам такой же. Ничего, что я «на ты»?

- Ничего, — ошалело поморгала я. – Что значит «такой же»?

- То есть… Вы хотите сказать, что у вас то же, что и у меня? Эпилепсия, да?

– Только без приступов. И без лекарств. Мы с ней дружим.

- Дружите? С кем? – совершенно растерялась я.

- С эпилепсией. С болезнями вообще надо дружить. А если бороться, то они, как правило, побеждают. А так – есть шанс договориться.

- И вы договорились? – спросила я. Черт с ним, что этот красавчик видел меня в неприглядном виде – зато он интересные вещи говорил, и не врал, я это просто нутром чувствовала!

- Да. Мне удалось. И ты научишься, если хочешь.

- А как??? – с самым живым интересом уставилась на него я.

- Это не просто. Придется много потрудиться. Но если есть желание, терпение и чистое намерение, все получится.

- Нет. Я по другой части. А все «лечилки» — исключительно на основании личного опыта. И не называй меня на «вы», а то я себя древним стегозавром чувствую…

- Стегозавром! – фыркнула я. – Они давно вымерли. Ладно, буду на «ты». Алекс, а у тебя давно… ну, последний приступ?

- Давно. Очень. Теперь я хожу «туда» сознательно. В приступах просто нужды нет.

- Чего? – не поняла я. – В смысле – «нужды нет»???

- То есть меня не надо больше выключать в принудительном порядке – я все сам, добровольно делаю, в подходящих условиях, в удобное для меня время.

- Можно, я уже встану? – с досадой спросила я. В самом деле, полулежать в присутствии постороннего мужчины мне было как-то неловко, я ж не старая развалина, в конце концов?!

- Сама, — с удивлением сказала я, легко меняя положение. – Странно. Неплохо ведь себя чувствую!

- Я тебе немного помог, — сообщил Алекс. – Я долго учился управлять своими энергиями, кое-что могу.

- Спасибо. Слушай, а пойдем на кухню, а? Голодная я. У меня всегда так после приступов – как будто последний раз ела в прошлом году. Или даже в прошлой жизни.

- Так оно и есть, — серьезно кивнул Алекс, поднимаясь со стула. – «До» и «после» — это две разные жизни. Приступ – маленькая смерть. Пойдем, отпразднуем очередное рождение. Говори, где тут у тебя можно помыть руки?

Когда он встал, я только тихонько вздохнула. Он был высокий и стройный – мечта любой девушки, а вкупе с проникновенными глазами и широкой улыбкой – так просто идеал мужской внешности. В общем, Мужчина. У меня это больной вопрос. Нет, я и сама вполне симпатичная особа, и мужским вниманием не обделена, но вот вступать в какие-то тесные отношения… нет. Как представлю, что я падаю прямо при Нем, а Он с ужасом глядит на мои корчи – нет уж, увольте. Знаю, что эта проблема не только у меня. В самом деле, какая же женщина захочет выглядеть некрасивой в глазах любимого? А если честно – это какой же душевной широты должен быть Он, чтобы добровольно согласиться на такую вот совместную жизнь, от приступа до приступа? Так что тут у меня были свои комплексы, чего уж скрывать… Но Алекс – другое дело, он вызывал у меня доверие. По крайне мере, можно было не напрягаться, скрывая свою болезнь – он и так уже знал.

- А у тебя эпилепсия давно? – поинтересовался он.

- Слушай! А можно ее вслух не называть? – нахмурилась я. – Ну, неприятно мне…

- Но она же от этого не исчезнет? – мягко спросил он. – Вот скажи, тебе как больше нравится – когда тебя по имени называют или окликают: «Эй, ты!».

- Ну так и к болезни тоже надо относиться с уважением. Иначе как ты будешь с ней вести переговоры? Надо изучить ее биографию, привычки, потребности. Вот ты, например, знаешь причину возникновения эпилепсии у тебя лично?

- Да, знаю. У меня началось около трех лет назад. После ЧМТ. Ну, черепно-мозговая травма. Я на втором курсе училась, попала в аварию, ну и вот, последствия… А у тебя?

- У меня с детства. Сначала мама меня лечила, ну и врачи, разумеется, а потом вот сам за себя взялся, - засмеялся Алекс.

- Расскажи мне про то, как ты справился с болезнью!

- Да я с ней не справлялся. Она есть, но меня больше не трогает. Мы с ней мирно сосуществуем. Добрососедские отношения, можно сказать!

- Я тоже хочу, чтобы она меня больше не трогала, — твердо сказала я. – Научи меня, пожалуйста!

- Да на все, что от меня зависит! И даже немножко больше. Лекарства мне не помогают. Вернее, может, и помогают – все-таки приступы не так уж часто бывают, хотя все-таки случаются. И препараты не очень хорошо на меня действуют. Я же помню, какая я была до этого. А тут вроде как муха в меду – мысли вязкие, время вязкое, память ухудшилась, учиться труднее стало. А я хочу жить полноценной жизнью! Замуж выйти, детей родить… — тут я осеклась. Что-то я слишком разговорилась. Но Алекс только понимающе кивнул.

- Мне это знакомо. Я ведь тоже боялся. Я очень хотел и очень боялся плавать, водить машину, путешествовать, танцевать брейк, да много еще чего. Но я очень хотел снять эти ограничения, увидеть свет в конце тоннеля! И вот, получилось. Я не принимаю лекарств, и у меня больше нет приступов.

- Алекс, я верю. Я верю каждому твоему слову! Но это похоже на чудо. Говорят ведь, что эпилепсию нельзя излечить, можно только компенсировать, подобрав определенные препараты.

- Чистая правда. Так и есть. Только компенсация не обязательно происходит за счет лекарств. Если хочешь знать, наш организм – сам себе и доктор, и фармацевт. И возможности у него колоссальные. Просто мы не умеем ими пользоваться.

- Так вот я и хочу узнать про эти возможности! Я уже созрела для обучения, честное слово, — вновь попросила я. – Я наелась и готова слушать.

- Ну хорошо, я расскажу тебе все, что знаю сам. Но учти: научного подхода тут будет мало, только собственный опыт и кое-какие догадки.

- С научным подходом я уже знакома, — усмехнулась я. – Весь Интернет перерыла, начитанная. Вынесла главную мысль: путем подбора лекарств постепенно можно свести приступы практически к нулю, но зато всю жизнь придется работать на эти самые лекарства. Я так не хочу. И потом, побочные эффекты – это же просто букет возможных заболеваний в будущем!

- Что да, то да, — подтвердил Алекс. – Я столько литературы на эту тему перечитал! Все-таки лекарства для организма чужеродные, а болезнь – своя, ты как считаешь, Ксюш?

Я не нашлась, что ответить. Болезнь мне никогда «своей» не казалась, напротив – я ее воспринимала как захватчика, вероломно напавшего на мою суверенную территорию.

- Так как тебе это удалось? – вернулась к основной теме я. – Целители? Гомеопатия? Травы? Маги-колдуны?

- Всего этого понемногу. И еще многое другое, — ответил Алекс. – Я ведь шел методом проб и ошибок. Выбирал то, что подходит именно мне. Понимаешь, если дана такая невероятная Сила, ее можно использовать в своих целях.

- Ну да. Ты задумывалась, сколько энергии проходит через твое тело во время приступа?

- Задумывалась. Иногда кажется, что можно ее на Запад продавать. По демпинговым ценам.

- Вот-вот. Но вся эта сила уходит «в никуда», взрывается в голове и отключает мозг. Часто при этом «выжигая» и сопредельные участки.

- Да, я в курсе. Врачи предупреждали, да и читала об этом много, — вздохнула я.

- Не знаю. Низачем. Просто так. Болезнь такая… зловредная.

- Э, нет! – покачал головой Алекс. – Ничего и не зловредная. Наоборот, она тебя защищает. Если бы не она, ты бы просто погибла или сошла с ума.

- С какой бы стати я сошла с ума? Конечно, приступ – неприятно и тяжело, но это же просто отключение сознания.

- Не совсем так, — ответил Алекс. – Отключение сознания – это как предохранитель. Когда напряжение достигает запредельных параметров, предохранитель срабатывает. И ты погружаешься в спасительное «ничто».

- Ничего себе «спасительное»! – возмутилась я. – Да каждый приступ пару лет жизни отнимает!

- А если без отключения – всю жизнь сразу отнял бы, — сказал Алекс, и это прозвучало так, что я сразу ему поверила. – Там… там очень страшно.

- Я там был. В своих воспоминаниях, конечно. У каждого – свои воспоминания, но все они запредельные по накалу страстей, поверь.

- А… что у тебя там было? – не удержалась я. – Можешь рассказать?

- Очень немногое. Я просто не стал углубляться, и хорошо. Вовремя понял, что нет смысла копаться в том, что изменить все равно не сможешь. Это касается, как правило, прошлых жизней. «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…».

- Я не верю в прошлые жизни, — заявила я. – Я на биофаке учусь. Наука реинкарнацию отрицает.

- А эпилепсия – подтверждает, — немного насмешливо парировал Алекс. – Понимаешь, если ты во что-то не веришь, не значит, что его нет. Просто ты его не видишь. Чаще всего – боишься видеть. Это и есть механизм эпилепсии, кстати. Что-то такое, что ты панически, до судорог боишься видеть.

- Оп-па… — растерялась я. – И что же такого невыносимого может быть, чтобы вот такой ценой от него отгораживаться?

- Может, — тихо сказал Алекс. – Я расскажу тебе. Знаешь, еще когда я лечился у врачей, мне говорили, что разгадка – в ауре. Ну, ты знаешь, то самое состояние, когда еще не началось, но вот-вот… Ты голоса слышишь?

- Слышу. Только никогда не могу разобрать, что они говорят, — поспешно доложила я.

- Вот и я не мог. Никак мне было не разгадать эту загадку. А когда принимаешь лекарства, они вообще сглаживают, мышление становится вязким, ускользающим. И вот один доктор, из молодых, продвинутых, посоветовал мне подобраться к разгадке с другой стороны. Заниматься дыхательными техниками и уходить в медитации. Ну, я начала, потом увлекся. И однажды увидел «картинку». Страшную. Ты готова ее увидеть?

- Представь себе серо-черный мир. Выжженный, обугленный, и словно сотканный из пепла. Огромное поле. А на нем тысячи теней. Все они были людьми, и все погибли страшной, мучительной смертью. Их тела сожжены, они стали дымом и горсткой пепла. И все они вздымают руки и просят о помощи. Все пропитано смертями, скорбью, и везде чуть слышно звучит трагическая музыка. А я стою напротив них и ощущаю ужас, и боль, и бессилие свое, и беспомощность, потому что все, поздно, их уже нет, и никогда не будет. И во мне нарастает гнев, он поднимается, разливается, захлестывает меня с головой, он становится больше меня, он клокочет, он давит изнутри, это похоже на пробуждение вулкана, который вот-вот взорвется, и когда давление становится невыносимым, происходит взрыв, сметающий все живое. Я отключаюсь.

- Алекс, постой… — попросила. – Мне надо дух перевести.

Он говорил спокойно и размеренно, без особых эмоций, но рассказал все так, что я не просто увидела картинку, а словно побывала внутри нее, увидела тусклые мертвые краски и почуяла запах гари. Да что там – как будто я прожила этот миг вместе с серыми бесплотными тенями на этом выжженном поле.

- Ты считаешь себя виноватым, что не смог их спасти, да? Или ты хотел отомстить за их смерти? Алекс, но ведь ты ту ни при чем! Ты не можешь быть один за всех в ответе!

- Погоди, Ксюш. Уговаривать меня нет смысла. Тут все сложнее. С таким же успехом я мог быть тем, кто их всех погубил. Я сумел в рассказе передать ту невероятную энергию, которая во мне нарастала, пока не взорвалась?

- Так вот, представь себе, что я – один из разработчиков атомной бомбы, например. Занимаюсь «чистой наукой», просто интересно посмотреть, что будет, если воплотить в жизнь какие-то формулы. Представила?

- И в результате моих научных изысканий получилась атомная бомба, которую сбросили на Хиросиму. Тысячи людей, в страшных мучениях, одним махом! Нет, это не я ее сбросил – но я ее создал. Я – убийца, я – палач, и я же – скорбящий, виноватый и обвиняющий. Гнев, который во мне поднимается – это гнев на себя же. Страшный гнев, убивающий. Я не могу себе простить. Не знаю, может, это я их всех умертвил. А может, напротив – мог спасти, но не спас. Возможно, я их предал. Или просто был тому свидетелем. Главное, мой энергетический посыл так и остался нереализованным.

- И это что, у всех так??? – в ошеломлении уставилась на Алекса я.

- Да нет, у всех причины разные. Но механизм один и тот же – появление энергии, нарастание, заполнение ею тела и сознания, и когда должно произойти что-то страшное – уход в приступ. Эпилепсия – это нереализованная энергия, понимаешь? Запись в телесной памяти, как будто старая пластинка играет, и на одном и том же месте царапина, там раз за разом игла пробуксовывает.

- Нереализованная энергия… — повторила я, пытаясь поймать за хвост какую-то мысль. – А ты все время видишь только это?

- Это одна из моих картинок. Вообще-то их было несколько. И все… страшноватые. Эмоционально очень задевают. Все в таком градусе, в таком накале…

- Алекс… Как ты с этим живешь? – тихо ужаснулась я. – Как с этим вообще можно жить??? Это же с ума сойти!

- Вот я и говорю, — энергично закивал Алекс. – Но лучше не сходить. Если мозг от чего-то защищается – лучше туда не лезть. А вот обойти – можно, да. Если понимаешь механизмы.

- Знаешь, а я вспомнила, — вдруг сказала я. – Я поняла свой механизм. Это та авария, когда я голову разбила. Я помню, как наша машина едет по дороге, и вдруг на встречную выскакивает КамАЗ, и идет прямо в лоб в лоб, вырастает, у меня паника, и я понимаю, что все, не успеть, не свернуть, никуда не деться, и нас сейчас – в лепешку…

- Стоп! – резко скомандовал Алекс. – А ну-ка дыши! Глубокий вдоооох… Выыыыдох… Положи руку на живот, другую на горло. И дыши через руки. Живот – вдоооох… Горло – выыыыдох… И еще… Полегчало?

- Вот видишь, сейчас ты вся напряглась, сжалась, у тебя пошла та эмоция, которую ты испытала тогда, в машине. Неотвратимость, да?

- И невозможность что-то изменить, — добавила я. – Правда, энергия нарастает, дикая энергия – бежать, спасаться, а бежать некуда и времени нет. Ты прав. Все так и происходит. Каждый раз. И заканчивается приступом.

- По факту ты сейчас почти что вызвала у себя приступ. Но я дал тебе один из инструментов – дыхание. Дыхание – великая сила. С его помощью можно контролировать и корректировать не только эмоции, но и физиологические процессы. Йоги это всегда знали и успешно применяли. Очень рекомендую!

- Не всем. Я же говорю, надо искать свои способы. Медитация, вода, точечный массаж, йога, изучение своего тела изнутри, отслеживание энергий, умение управлять собственным организмом – все это нам дано природой. Просто мы мало этим пользуемся. Мешают лень, страх, неверие. Я поверил, поискал свое – и восстановил здоровье.

- Ты хочешь сказать, что эта неудержимая энергия клокочущего вулкана больше не появляется? – уточнила я.

- Появляется, хоть и не так сильно. Это то, что до конца стереть из памяти невозможно, в моем случае – точно. Но я направил ее в другое русло.

- Как? Как ты это сделал? – я просто уже подпрыгивала в нетерпении.

- Я попросил у Вселенной, чтобы она подсказала мне позитивное русло для этой энергии.

- Можно сказать, что да. Только не как в церкви, а своими словами. Ведь Вселенная и Бог – одно и тоже. Ты, как будущий биолог, наверное, тоже к этому выводу пришла. Или придешь.

- Ладно, приду. Ты не отвлекайся. И что сказала тебе Вселенная?

- Она научила меня видеть механизмы. Теперь, когда я чувствую энергию, я сажусь медитировать и задаю вопросы. И в медитации получаю удивительные развернутые ответы. Сам бы я до этого никогда не додумался.

- И все? – видимо, разочарование отразилось на моем лице, потому что Алекс засмеялся.

- Нет, конечно. Потом я записываю свои озарения и превращаю их в статьи. А статьи публикую. Это стало моей работой. И еще – я помогаю людям. Тем, кто не хочет ждать милостей от природы, не надеется, что болезнь как-нибудь сама рассосется, а стремится познать себя и реально изменить свое состояние до отметки «практически здоров».

- Я тоже хочу, — с чувством сказала я. – А когда я чего-нибудь хочу, я всегда этого добиваюсь. Ты поможешь мне?

- С радостью, — широко улыбнулся Алекс. – Надо же мне куда-то энергию девать…

- Знаешь, я часто сижу и думаю, что могла бы вечерами на свидания бегать, если бы не эпилепсия, — призналась я. – И мне грустно от этого. А сейчас впервые подумала: как хорошо, что у меня столько свободных вечеров!!! Есть время позаниматься собой и своим здоровьем.

- Знаешь, а я сейчас сижу и думаю, что мне очень хочется пригласить тебя на свидание, — ответил Алекс. – Ты потрясающая девушка! Мы можем встретиться вечером, например?

- Мы можем и не расставаться до вечера, тем более что дело к нему и идет, — решительно объявила я. – Считай, что свидание уже началось. Если ты покажешь мне, как надо медитировать — то я согласна.

- Конечно, — обрадовался Алекс. – И еще кое-что хочу тебе сказать прямо сейчас. Перестань проклинать свою болезнь, а тем более бороться с ней. Прощение и благодарность – вот то, что постепенно ее нейтрализует. Эти штуки нейтрализуют все негативные проявления в мире. Не веришь – проверь!

…Вскоре мы сидели друг напротив друга в позе лотоса, Алекс объяснял мне теорию расслабления и концентрации, а я, закрыв глаза, впервые возблагодарила свою эпилепсию за этот день, и за знакомство с Алексом, и за свет в конце тоннеля, который победно освещал мне путь и мотивировал идти вперед, и только вперед.

Жила-была на свете бабочка, и звали ее Анюта.

У нее были очень красивые крылышки – желто-фиолетовые, с черными крапинками-ресничками, просто загляденье!

Анюта родилась в чудесном местечке, в ветвях старой Сирени, и по праву считала ее своей крестной. Сирень любовалась малышкой и при каждом удобном случае учила ее уму-разуму.

Бабочка Анюта была совершеннейшей непоседой, она ни минутки не могла усидеть на месте – все время порхала, кружилась, куда-то летела, потому что ей было очень интересно жить. У нее было много знакомых, и еще закадычная подружка – Тополиная Моль, такая же юная и непоседливая, как она сама. Она родилась по соседству, на Тополе, и сошлась с бабочкой Анютой на почве общих интересов: обе любили танцевать и часто кружились в Танце Радости, придумывая все новые и новые па.

Время от времени бабочка залетела в открытые форточки жилых домов, чтобы посмотреть – а как там, у людей? Она уже неоднократно проникала в их жилища, и знала, что у всех все устроено по-разному и совсем не так, как у бабочек. Но тем не менее ее все равно тянуло к людям.

- Зачем ты это делаешь? – недоумевала старая Сирень. – Люди – это же так опасно! Они могут тебя раздавить и даже не заметят.

- Ничего подобного, — вмешивалась юная Моль. – Вот я залетела тут к одним и станцевала для них свой Танец Радости, так они были просто в восторге! Они все повскакивали с мест и стали мне аплодировать! И еще бегали за мной – наверное, автограф взять хотели! Так и хлопали, пока я не скрылась со сцены в открытую форточку.

- Ты просто звезда! – в восторге хлопала нежными крылышками бабочка Анюта. – Тебе уже рукоплещут зрители!

- Рукоплещут им, — ворчала Сирень. – Хлопают им… Смотрите, как бы вовсе не прихлопнули!

Но подружки беспечно отмахивались и снова куда-нибудь разлетались, потому что в мире было столько интересного, чего они не видели!

И вот однажды бабочка залетела в распахнутое окно и увидела девочку. Очень грустную девочку, бледную, худенькую и с печальными глазами. Девочка лежала в кроватке и смотрела в потолок. Но тут она заметила красивую бабочку и очень обрадовалась. Даже чуть-чуть улыбнулась.

- Привет! – сказала она, во все глаза глядя на бабочку.

- Привет! – охотно отозвалась та. – Я – бабочка Анюта. А ты кто?

- Я??? Я тоже Анюта, — удивилась девочка. – А разве бабочки Анютами бывают???

- Еще как бывают, — успокоила ее бабочка. – Я же есть? Значит, бывают! А ты чего среди бела дня лежишь в постели? Давай, вылезай, выходи на улицу, там такой чудесный денек!

- Я не могу, — опечалилась девочка. – Я больна, и у меня постельный режим.

- И давно он у тебя? – поинтересовалась бабочка.

- Давно. У меня от болезни а-не-мия. Это когда слабость, грустно, нет аппетита и ничего не хочется.

- По-моему, это не от болезней бывает, а от недостатка впечатлений, — со знанием дела сказала бабочка. – Если бы я только и делала, что сидела на ветке, у меня давно бы крылышки завяли. Их же постоянно тренировать надо!

- А мама говорит, что мне надо лежать, — вздохнула девочка Анюта. – А еще надо слушаться врачей и пить горькие лекарства. Тогда я, может быть, еще и выздоровею. Хотя они очень противные и совсем невкусные.

- Врачи или лекарства? – задрожала от смеха бабочка. – Впрочем, я думаю, и те, и другие! Знаешь, по-моему, тебя как-то неправильно лечат, поэтому тебе и невкусно. Тебе надо срочно возвращать вкус к жизни! Хочешь, я научу тебя Танцу Радости? Мы, бабочки, замечательно умеем его танцевать! Знаешь, как это красиво, когда много-много бабочек кружатся в Танце Радости? Хочешь с нами?

- Хочу. Только не могу, — жалобно сказала девочка Анюта. – У меня ножки не ходят.

- Как? Совсем не ходят? – поразилась бабочка. – Такие молодые ножки – и не ходят? Не может быть!!! Наверное, они просто уснули. И видят сладкий сон. Поэтому им просыпаться не хочется.

- Наверное, — уныло отозвалась Анюта, и на глазах ее показались слезы.

- Эй, эй! А ну-ка, не реви! – обеспокоилась бабочка Анюта. – Слезами горю не поможешь! Тут надо по-другому действовать!

- А как? – с надеждой глянула на нее девочка Анюта.

- Не знаю пока. Надо подумать! – ответила бабочка. — Я, пожалуй, сейчас полечу. Посоветуюсь кое с кем… А ты меня жди! Прилечу завтра, в это же время!

- Хорошо, я буду ждать! – прошептала ей вслед девочка, совершенно очарованная полетом дивной бабочки.

… Моль и бабочка Анюта держали совет, устроившись на ветви старой Сирени.

- Ну зачем вам это надо? – вразумляла их Сирень. – Можно подумать, вы что-то понимаете в человеческих болезнях! Занимайтесь своим делом, что вам до этой девочки?

- Но ведь и правда жалко, что она не может своими глазами увидеть, как красив мир! – возражала Тополиная Моль.

- А вы-то тут при чем? Вы – создания крылатые, ваше дело – летать! Нет вам до нее никакого дела! – упорствовала Сирень.

- А мне есть до нее дело! – упрямо сказала бабочка Анюта. – Маленькие девочки должны порхать и веселиться, как бабочки, а вовсе не скучать, лежа в постели. И мне кажется, я кое-что придумала…

На следующий день бабочка Анюта прилетела к своей новой подружке и сразу заявила:

- Знаешь что? Я тут подумала, что учиться танцевать можно и лежа. Танец Радости – это такая заразительная штука! Ты будешь мысленно танцевать, и рано или поздно твои ножки сами захотят пуститься в пляс. Ты как, согласна?

- Согласна! Согласна! – обрадовалась Анютка. – Только… А вдруг не захотят?

- Ну, по крайней мере, удовольствие получишь! – заявила ей бабочка Анюта. – Не робей, тезка, все у нас получится! Познакомься, вот это моя подружка – Моль. Сейчас мы тебе покажем разные фигуры этого танца. А ты смотри и повторяй!

И бабочка Анюта вместе с Тополиной Молью закружились по всей комнате, вверх, вниз и по диагонали, выписывая самые замысловатые фигуры и пируэты.

- Примечай, повторяй, не ленись, успевай! – напевала в такт бабочка Анюта. – Этот Танец Радости прогоняет гадости! Кто умеет танцевать – того болезням не догнать! Летаем, порхаем, о хворях забываем! Ножки, просыпайтесь, к танцу подключайтесь!

Наконец, Моль и Бабочка вдоволь напорхались и присели на стенку прямо возле девочки Анюты.

- Ну как? – спросила запыхавшаяся Моль, отряхивая крылышки.

- Здорово! – засмеялась девочка. – Мне кажется, что я и сама летала вместе с вами. Но вот ножки… Они так и не проснулись!

- Это ничего, — утешила ее бабочка Анюта. – Значит, просто слишком крепко спят. Но им все равно снится, что они танцуют. Проснутся, дай срок!

Теперь каждый день неугомонные подружки прилетали к девочке Анюте, чтобы поупражняться в Танце Радости. И с каждым днем они отмечали новые перемены, происходящие в Анюте. Вот она уже стала частенько улыбаться… Вот похвасталась, что к ней вернулся аппетит… Вот и румянец заиграл на ее щечках… А вот и ножки в первый раз шевельнулись! Танец Радости явно приносил свои плоды.

Конечно, Анюта рассказывала маме о своих новых подружках. И несколько раз мама даже видела бабочку Анюту своими глазами.

- Да, очень красивая бабочка, — согласилась мама. – Не обижай ее, ладно? У бабочек очень хрупкие крылышки. А так – пусть сидит. Хорошо, что у тебя теперь есть подружка!

В то, что бабочка умеет разговаривать и даже преподавать уроки танцев, мама, разумеется, не поверила. Ох уж эти взрослые! Они верят в горькие таблетки, но не верят в чудеса! Но Анютка расстроилась так, самую малость. Потому что Танец Радости приносил свои плоды, и она теперь вообще редко грустила! Потанцуй-ка каждый день, хоть и мысленно – времени на всякие глупости вроде грусти просто не останется!

… А потом стало холодать. Как известно, жизнь бабочек, как, впрочем, и молей, длится совсем недолго – только пока тепло. А потом они должны уснуть, потому что так устроено в природе.

- Что же делать? – обеспокоенно вопрошала Тополиная Моль. – Мы же не довели начатое дело до конца! Мы-то уснем, мы привычные, а как она без нас?

- Говорила я вам, неразумные вы создания, — ворчала давно отцветшая, готовящаяся на зимовку Сирень. – Вечно встряпаетесь куда-то, а потом уж думать начинаете. Одним словом, мозгов – как у насекомых! Слышь, крестница! Ну и как ты ей скажешь, что скоро умрешь??? Вот как теперь она отвыкать от вас будет? Небось, плакать начнет, печалиться! Еще хуже ей станет, чем было!

- Не станет, — решительно встряхнула крылышками бабочка. – Я кое-что придумала!

И на следующий день она прилетела к своей маленькой тезке и с воодушевлением сообщила:

- Ты знаешь, Анютка, меня срочно вызвали в теплые страны! Я должна улететь. Буду преподавать там Танец Радости.

- А я??? – в панике приподнялась с постели Анюта. – Как же я??? Я же еще не разбудила свои ножки!!! И потом… Я что, больше тебя никогда не увижу?

- Тихо, моя дорогая. Без паники! Я как раз хотела сообщить тебе радостную новость: все идет отлично! Зимой ты будешь тренироваться самостоятельно. Весной ты уже начнешь вставать – это я тебе точно говорю! А когда станет совсем тепло… Ты подойдешь к окну – только обязательно сама, на своих ножках! Выглянешь и увидишь там… не скажу — что, сама увидишь. Я подам тебе Знак, ты сразу поймешь, что это от иеня.

- А потом ты сможешь танцевать Танец Радости каждый день и научить ему других. И однажды ты приедешь ко мне, в теплые страны, где мы обязательно станцуем вместе! Как тебя такая идея?

- Мне жалко, что тебе надо улетать, — проговорила девочка. – Но я очень, очень хочу увидеть дальние страны!

- Тогда танцуй! – взмахнула крылышками бабочка Анюта. – Танцуй каждую свободную минутку! Танцуй даже во сне! И разговаривай со своими ножками, объясняй им, как это хорошо – двигаться, бегать, танцевать! И знай – НИЧЕГО!!! НЕВОЗМОЖНОГО!!! НЕТ!!!

… Всю зиму девочка Анюта радовала маму и врачей своими достижениями. Все они были удивлены, потому что Анюта уверенно шла на поправку. А ее ножки… Они все чаще просыпались и начинали двигаться! Анютка разговаривала с ними, рассказывала им разные истории, гладила их и приглашала потанцевать. Ну хоть полчасика! А потом мысленно, помогая себе руками, старательно вспоминала фигуры Танца Радости. Ей очень, очень хотелось научить ножки танцевать его!

И однажды ножки согласились! Они послушно свесились с кроватки и удержали Анютку, когда она оперлась на них. В следующий раз ей удалось сделать несколько шажков. Потом повернуться… И в один прекрасный день она сумела самостоятельно дойти до окна. Рядом с ней шла мама, готовая, если что, подхватить ее на руки. Но Анюта не упала! У нее все получилось, она смогла!!!

Больше всего она боялась, что бабочка Анюта ее обманула, и там, за окном, она не увидит ни-че-го такого, что было бы похоже на Знак. Но это оказалось не так! Там, под окном, было много-много бабочек Анют, с фиолетово-желтыми крылышками в черную крапинку. Они все смирно сидели на земле, никуда не взлетая, и это было очень, очень красиво!

- Мама, мамочка! Смотри, какие бабочки! – восторженно закричала девочка. – И сколько же их! Наверное, она пригласила всех своих друзей, чтобы мы вместе станцевали Танец Радости!

- Это не бабочки, милая моя фантазерка, — покачала головой мама. – Это цветочки такие.

- Цветочки? Какие цветочки? – не могла поверить девочка.

- Они называются «анютины глазки», — пояснила мама. — Красивые, правда? Они будут радовать нас все лето. Хотя меня больше всего радует то, что нам тебя удалось поднять на ноги. Это просто чудо какое-то!

- Я все поняла, это Знак! – сообразила Анюта. – Это Знак от моей подруги, бабочки Анюты. Анютины глазки! Ну точно – она прислала! Из теплых стран! Мама, а мы можем спуститься туда, вниз? И немного потанцевать?

- С удовольствием! – обняла ее мама. – Я так давно мечтала, что мы когда-нибудь сможем вместе потанцевать!!!

- А еще я должна научить Танцу Радости других людей, — пр

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: