Земля: “Нам сегодня предстоит провести дополнительную работу к нашей обширной программе. Нам нужно будет найти блок 800, в котором залип датчик давления”.

Земля: “Смысл этой работы. Мы не понимаем, в какой банке залип датчик, поэтому надо будет вскрыть панели и на все банки, подключив датчики давления и отключив разъем, давать заряд ББ”.

Земля: “Как дела с блоком датчиков ускорения?"

П-1: “Кабеля одного не было в мешке, остальное все подстыковали”.

Земля: “Мы предлагаем вот что, тест “Каскада” тогда не проводим. Сейчас специалисты проверят, может быть можно работать со вторым комплектом “Каскада”. Такая у вас работа, ребята. На Земле все системы новые, а там, у вас уже отработавшие”.

П-2: “Принято” Выбран второй комплект “Каскада”. Мы перерыли всю станцию. Все панели вскрыли, все мешки”.

П-1: “Вся станция заполнена одними змеями”.

Земля: “Специалисты говорят спасибо за то, что вы нашли свою и еще чью-то ошибку”.

П-2: “У нас тут, как всегда, что-то еще случается: залило водой! В системе СТР, из ЕДВШ. Опять там все мокрое”.

П-2: “Часы мои нашли, которых у меня целый месяц не было. Нашлись!"

Земля: “Ну, ребята! У вас сегодня день находок”.

Утром встал поздно, в 9.00, потому что легли в 5.00. С вечера приняли ноксирон, а заснуть не могли. Володя, вообще, не ложился, а я залез в мешок, вроде собирался заснуть, но в 2.00 встал и до 5.00 вели наблюдения за зодиакальным светом и серебристыми облаками. Но хоть и спали мало, с утра и весь вечер спать не хотелось, работалось легко. Все выполнили.

Бывают минуты, когда есть время поговорить, рассказать о семье, доме, школе. Постепенно узнаем с Володей друг о друге то, чего не знали.

Эти разговоры проходят, в основном, во время завтрака, обеда и ужина, когда мы “висим” за столом друг перед другом. Мы еще ни разу не сели есть порознь. Сегодня, в обед, зашел разговор о трудности нашего дела, одиночестве, скуке по Земле. Но видимо мы с Володей схожи в одном: прошел уже месяц, а нет тоски, ностальгии, состояния одиночества, удаленности от дома, Земли, близких. Володя рассказывал, что экипаж Ю. Романенко и Г. Гречко через 20 дней после их старта уже говорили, что соскучились по Земле.

Вспоминаю свой первый полет. Когда через 17 суток со дня нашего старта, уходили “Памиры”, то Каваленок два дня был не в форме. Не знаю, что будет со мной, когда уйдет Володя. Он говорит, что ему будет тяжело уходить со станции, так как дома ждет совсем другая работа.

Сегодняшний космос это наши чисто практические заботы и тревоги, связанные с погодой на планете людей, урожайностью наших полей и пастбищ, изучением природных ресурсов, охраной окружающей среды. Проблемы Мирового океана, навигация, картографирование, дальняя радио- и телевизионная связь, производство сверхчистых веществ и уникальных материалов - все это и много другое напрямую связано с космосом. Он стал для нас рабочей площадкой, лабораторией и цехом.

Космос - это работа, и, прямо надо сказать, работа не из легких. Особо достается в первые дни. В космическом доме много дел, поэтому программа полета получается гибкой: если накапливаются какие-то неотложные заботы, то согласовываем с Землей изменение программы.

Что касается эмоционального фона, то он не снимается, но отходит на второй план, на первом - действие. Собранность, сосредоточенность - необходимые условия для любой ответственной работы.

Наверное, для читателя немало любопытного в хронике космического полета. Я дал наиболее подробное описание первого, самого трудного для нас месяца пребывания на орбите. Полагаю, что этим тоже не надо увлекаться. В хронике читатель ищет особого рода достоверности деталей космического быта, но и они ведь далеко не исчерпывают всей полноты того, что человек переживает в космосе. Главное переживание - увлеченность делом.

Этот полет в космос был длительным. В нем было все: удачи, которые позволили ученым блестяще завершить биологический эксперимент и сделать много новых открытий, радостные встречи с друзьями на орбите и разочарование: работа не была завершена.

Далее мне хотелось бы остановиться только на самых значимых днях в истории нашей экспедиции, убрав голую фактографию: обилие цифровых выкладок, команд с Земли и их исполнение.

Надо сказать, что после оживления станции у нас не раз была возможность проверить ее в работе как причал для грузовых кораблей. Один из них, “Космос-1699”, доставил нам сегодня на орбиту модернизированные скафандры для работы в открытом космосе. Эти, в отличие от прежних, более подвижны в плечевых суставах. Фонарики, вмонтированные по бокам шлема, и один нагрудный предназначены для освещения работ, проводимых космонавтами на теневой стороне орбитальной станции.

По программе полета приближался выход в открытый космос.

Однако, если честно признаться, то, несмотря на свой опыт и присутствие Джана, который уже бывал в открытом космосе, я волновался.

Чтобы получить “допуск” в открытый космос, нам пришлось как следует потрудиться.

Провели тренировку в скафандрах. Во время проверки обнаружилось, что где-то негерметичность. Вышли из скафандров. Закрыли, начали проверять снова вместе, затем отдельно. Оказалось, что течет мой скафандр. Начали искать - где, помня случай у “Протонов”. Представляю, что было на Земле. Причину обнаружили быстро. Оказалось, что в стык ранца попала шлейка от крепления основного баллона кислорода, который расположен в ранце. Убрал, подвязал ее и снова надули скафандр. Герметичен.

К выходу в открытый космос мы готовились на Земле в бассейне гидроневесомости. До мелочей проработали там те операции, которые впоследствии нам предстояло повторить на орбите. Сколько мы провели тренировок по выходу, а ни разу не готовили сами скафандры, не размещали оборудование в переходном отсеке. Масса вопросов возникает. Больше часа я потратил на подгонку магнитного фиксатора к телекамере, подпиливая надфилем флажок фиксатора кронштейна.

1 августа мы целый день занимались подготовкой переходного отсека. Готовили корабль “Союз Т-13” на случай негерметичности выходного люка после возвращения.

Вероятность того, что переходный отсек после закрытия люка окажется негерметичным, мала, но, если это случится, космонавты должны перейти в корабль и возвратиться на Землю. Так что пришлось нам на всякий случай перетаскивать в “Союз Т-13” кассеты с отснятой пленкой и прочее наше добро, до бортжурналов включительно.

Наконец, выход в открытый космос! Он у меня был первый, а у Джана - второй.

Утро этого дня началось рано. Подъем в 4.00, а в 4.30 - уже медконтроль. Спали три часа. Настроение боевое. Два дня с нетерпением ждали этого события, так как уже хотели не просто выход сделать, а поскорее выполнить необходимую работу по наращиванию дополнительных солнечных батарей. В станции стало холодно, температура 13 градусов, очень много влаги. Она появилась уже не только на иллюминаторах и конструкциях станции, но и около спальных мест. В общем, как мы шутили эти дни, отвечая на вопрос Земли, что летаем в середине станции и по воде не ходим, так как не касаемся стен.

Медконтроль показал, что у меня не пишется дыхание. Пришлось менять медицинский пояс на котором закреплены датчики контроля сердца, датчики дыхания.

Законсервировали станцию полностью, выключили свет в рабочем отсеке и перешли в переходный отсек, уже одетые в костюмы водяного охлаждения. В переходном отсеке тесновато. Закрыли люк РО-ПХО и люк между кораблем и переходным отсеком. Первым вошел в скафандр я, затем Володя. Начали подготовку к шлюзованию. Все шло гладко. Скафандры герметичны. Провели продувку, десатурацию, сбросили давление из переходного отсека до 15 мл, дальше сброс уже не шел. Расчетное время - 10.00, мы выполнили в 10.15, долго шел сброс.

Люк открылся без особых усилий. Когда я открыл его, в “Дверь” сразу полетел весь мусор, который был в переходном отсеке (из него осуществляется выход в космос): всевозможные обрывки целлофана, веревочки, кусочки поролона, пыль. Проплыла мимо отвертка, которую давно потеряли. Пыль ярко светилась в лучах солнца, которое было сзади, а где-то внизу чуть виден горизонт. Прямо - черный космос со слоями искрящихся пылинок, вылетающих из станции. Космос, как пылесос, вытягивает из станции последние молекулы воздуха. Ощущения, что это открытая дверь не было, как-будто перед нами - большой иллюминатор.

Установили защитное кольцо на выходное отверстие, чтобы не повредить резиновое уплотнение, которое обеспечивает герметичность после закрытия люка. Я выплыл из станции. Несмотря на то, что зафиксировал свое положение карабином, боюсь выпустить поручень из рук. Стал на “якорь”. Поразила и красота Земли, и черный космос, и сама станция. Она показалась какой-то очень большой, огромной... Основные солнечные батареи с наращенными дополнительными батареями, напоминающими гигантские ветряные мельницы, вращались, отслеживая Солнце. Володя находился в переходном отсеке. Он вывел через открытый люк контейнер с дополнительной солнечной батареей. Дальше по циклограмме мне нужно было транспортировать его к месту установки. Передвижение по обшивке станции, где имелись поручни с кронштейнером, который представлял собой огромный шкаф (1,2x0,7x0,3 м) резко отличалось от тех перемещений, которые мы отрабатывали в гидробассейне. Передвигаться значительно легче, но первое время очень много внимания уделял фиксации и руки постоянно уставали от напряжения при фиксации карабином. “Подошел” к рабочему месту около основной батареи, раскрыл якорь. Закрепил основную батарею и тут подплыл Володя. Начали установку. Лебедка вращалась легко.

До тени установили контейнер и состыковали разъемы. В тени выполнили снятие контейнера и раскрытие одной батареи. Тень была с Луной, да к тому же фонарики, которые установлены на шлеме нового скафандра, хорошо освещали рабочее место. Потом нужно было развернуть всю батарею, чтобы подставить другой “бок”. А это можно по команде с Земли только в зоне Евпатории. И вот в течение 20 минут была возможность в ожидании зоны посмотреть на Землю. Оживленно, перебрасываясь шутками, вели переговоры с ЦУПом.

Летели над Африкой, приближаясь к побережью Средиземного моря. На траверсе - Италия. Обзор совсем не тот, что обычно из иллюминатора.

Когда батарея развернулась, стало не до шуток. Где-то заело трос, на котором разворачивается рядом с основной плоскостью добавочная солнечная батарея. Вначале думали, что дело в лебедке, которую я крутил.

Зафиксировал, начал откидывать лебедку, она не снимается с фиксатора. Нужно было выдернуть шпильку, которая крепит фиксатор. Шпилька не выдергивается. Подошел Володя, тоже подергал за веревку, которая привязана к фиксатору. Затем эта веревка оборвалась. Земля посоветовала резким откидыванием лебедки срезать шпильку. В бассейне это получалось. Здесь, после двух ударов с основной солнечной батареи посыпались элементы. Не помогла и “кочерга”. Решили работать без фиксации, раскрыли ручки, но лебедка не вращается. Володя занял мое место, попробовал, но безрезультатно. В это время у нас уплыла “кочерга” и дополнительный поручень. Видимо, пока менялись местами, они расфиксировались. Ситуация сложная. Возвращаться назад нельзя - нужна наращенная батарея. Поняли, что дело не в лебедке, трос приварился к лиркам в которых он был уложен.

Володя отошел подальше к люку с наконечником в руке, а я остался у лебедки. Он резко дергал, а я пытался сдвинуть трос с места. После нескольких рывков трос пошел. Ура! Медленно, с огромным усилием вращал я лебедку, но это уже не имело никакого значения. Батарея медленно раскрывалась, поднимаясь вверх. Последнее усилие на лебедку. Кричу: “Есть вход в гнездо вверху!” Но Володя говорит, что не видит этого. Еще раз проверил. Лебедка стоит мертво. Еще усилие - ручки гнутся, а движения троса нет. Володя посмотрел внимательно, отплыв дальше в сторону и убедился, что штырь - в гнезде.

Справились. Руки уже плохо вращались в запястье, устали. А впереди еще установка всей аппаратуры для исследования поведения материалов в вакууме...

Передохнули... Сняли с внешней обшивки станции кассеты с образцами биополимеров и конструкционных материалов, длительное время пребывавших в открытом космосе. Мы их заменили новыми образцами. В том числе установили коллектор метеорной пыли, изготовленный французскими специалистами. Через два месяца мы ждали прохождения Земли через хвост кометы Джакобини - Циннера. Вот тогда-то ловушки должны были сработать и захлопнуться!

В космосе были ровно пять часов. Но вышли из скафандров сухие - система терморегулирования работала очень четко. На руках следы сдавления. Колет руки. Это продолжалось долго. Поужинали, запили горячим кофе с лимоном. Настроение бодрое, хотя пальцы гудят, особенно мизинцы. Принял таблетку и уснул.

Прибавка энергии позволила активнее заниматься наукой. Я уже упоминал о “Курске-85”, эксперименте, проводившемся в три этапа. Во главе этого эксперимента стоял Институт Географии АН СССР. В проведении этого эксперимента принимали участие Министерство сельского хозяйства, Институт радиотехники и электроники АН СССР, специалисты дружественных социалистических стран.

Участвовали мы также в исследованиях, проводимых по международной программе ЮНЕСКО “Человек и биосфера”. Интереснейшая, а главное, на мой взгляд очень актуальная программа. Мы фотографировали биосферные заповедники на территории Советского Союза - Центрально-Черноземный заповедник прежде всего.

Кроме этого, мы занимались визуально-инструментальными наблюдениями поверхности материков и акватории Мирового океана, изучением верхних слоев атмосферы, техническими экспериментами с использованием спектрометрической аппаратуры “Астра-1”.

В районе Кавказско-Каспийского полигона АН Азербайджанской ССР мы продолжили осуществление эксперимента “Гюнеш” (в переводе с азербайджанского означает солнечный). Проводили спектрометрирование нефтегазоносных районов Западного Азербайджана и прибрежной зоны Каспийского моря. На Южном склоне Большого Кавказа производили фотосъемку сельскохозяйственных угодий, а также определяли на заданной территории оптические характеристики атмосферы. Отмечу, что начала проводить “Гюнеш” третья основная экспедиция. Выполненная на основе его карта линий разлома Большого Кавказского хребта была удостоена золотой медали ВДНХ.

По заказу Госкомитета по науке и технике мы выполняли эксперимент “Купол”. Остроактуальным было определение степени загрязненности атмосферы над крупным промышленным центром Украины - городом Запорожье. От нас потребовалась точная ориентация всего орбитального комплекса, и Володя справился с этой задачей на отлично. По результатам съемок специалисты дадут заключение о составе атмосферы над городом, о процентном соотношении составляющих ее частиц. Такая информация поможет при планировании природоохранных мероприятий.

В бытовом отсеке корабля “Союз Т-13” мы установили рентгеновский телескоп с приятным названием “Мария”. Прибор предназначен для измерения потока энергии протонов, электронов с помощью магнита и регистрирующих счетчиков. Используя телескоп, мы получали интересующую ученых информацию в разных областях Вселенной. Изучали механизм генерации частиц высоких энергий в радиационных поясах Земли.

Вообще, надо сказать, что после восстановления работоспособности всех систем и установки дополнительной солнечной батареи, появилась возможность для полноценного использования космической лаборатории и львиная доля нашего времени была отдана космическим экспериментам. Самое главное - все выполнить точно в срок на всей аппаратуре.

Между тем приближалось время нашего запланированного воссоединения с “Чегетами”. Был на связи Г. Гречко, спрашивал, что привезти. Они закончили комплексные тренировки. Все чаще в переговорах с Землей и наших разговорах появляется тема о возвращении Володи. Он говорит, что для него лучше бы вернуться вместе. У меня же наоборот настрой на интересную будущую работу.

Проснулись, выплыли из мешков в 11.00. Легли в 3.00. Видимо был напряженный день и спали плохо. Утром с 8 до 11 сон был хороший.

У хлопка уже появились ростки, а перец пока не выползает.

Сегодня уже пришла радиограмма о том, с какого момента я “Чегет-2”. С момента переноса моего ложемента из “Союза Т-13” в “Союз Т-14”.

Находясь на орбите мы узнали, что наша страна вышла с предложениями о международном сотрудничестве в мирном освоении космоса.

В очередном сеансе связи радиокомментатор Петр Пелехов засыпал нас вопросами.

Пелехов: “Что может дать освоение космического пространства всему человечеству, всей Земле, даже исходя из нашей национальной программы?"

Памир-1: “Как говорил еще К. Э. Циолковский: “Горы хлеба и бездну могущества”. Вот в этом ключе мы и понимаем значение космической техники и исследований для нашего хозяйства. Что мы сегодня можем давать? Обширные знания нашей планеты с точки зрения культуры земледелия, с точки зрения сохранения окружающей среды. Может быть это сухо звучит? Это природа, в которой мы живем, существуем и на которую стали уже оказывать чрезмерно большое воздействие, отрицательное воздействие.

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: