Сергей Львович, Сергей Сергеевич и Вера Хрисанфовна Толстые

«Как интересны бывали вечера в Хамовническом доме, когда душой всего общества бывал Лев Николаевич. "Всегда он умел рассказать что-нибудь интересное, высказать оригинальную мысль. И сам он был удивительно ласковый, обходительный. Личность его, можно сказать, была обворожительна», — записал как-то я у себя в дневнике.
Все, что я отрывочно пишу об этих вечерах в Хамовническом переулке, все это лишь слабый намек на то, что было».

Андрей Абрикосов.
Фото из архива Андрея Ильича Абрикосова.
Фото Л.Н. Толстого в Ясной Поляне возможно сделаны В.Г. Чертковым.
Декабрь 2009 года.

Автор предлагаемых воспоминаний Х. Н. Абрикосов, познакомившись с Толстым в 1898 г., вскоре сделался одним из его близких друзей, часто бывал у Толстых в Москве и подолгу живал в Ясной Поляне.

Публикуемые воспоминания Х. Н. Абрикосова, написанные много лет спустя после смерти Толстого, в последовательном и интересном рассказе воспроизводят все виденное и слышанное им в Ясной Поляне за несколько лет. В лице Х. Н. Абрикосова мы встречаем внимательного и чуткого наблюдателя жизни Толстого и его окружающих. Он сохранил очень много высказываний Толстого по таким вопросам, по которым Толстой сам не изложил своего мнения в своих сочинениях. Он дает целый ряд обнаруживающих его большую наблюдательность метких характеристик лиц, окружавших Толстого, и его единомышленников. Особенно интересна последняя печатаемая нами глава воспоминаний Абрикосова, посвященная Сергею Николаевичу Толстому. Вместе с «Моими воспоминаниями» М. С. Бибиковой, помещенными в юбилейном сборнике «Лев Николаевич Толстой» (ГИЗ, 1928), эта глава в основном исчерпывает мемуарную литературу о брате Льва Толстого в последние годы его жизни. Интересны также данные о впечатлении, произведенном на общество отлучением Толстого от церкви в 1901 г.

Некоторая хронологическая разбросанностъ и местами хронологические неточности (указанные нами в примечаниях) воспоминаний Х. Н. Абрикосова искупаются точно датированными записями его дневника и его письмами к отцу и к Чертковым.

Печатаемые главы «Воспоминаний» Х. Н. Абрикосова относятся к 1898—1904 гг.

В тексте «Воспоминаний» нами сделаны некоторые сокращения приводимых из печатных источников цитат, а также собственных рассуждений автора, обременяющих изложение, и сделаны местами стилистические исправления.

В 1898 г. я достал книгу «В чем моя вера», тогда еще запрещенную в России, и стал ее читать.

Я не помню, чтобы я когда-либо с большим интересом и вниманием читал что-нибудь.

По прочтении этой книги я почувствовал себя очень одиноким среди того круга людей, в котором я жил. Мне хотелось пойти жить в среду людей, которых, так же, как и меня, в то время, волновали бы вопросы веры и смысла жизни. И я решил, что пойду к Толстому. «Человек, который написал «В чем моя вера», не может не принять меня и не отнестись сочувственно к вопросам моей души; он также, наверно, знает таких людей, которых я ищу» — думал я.

В четверг, 5 февраля, утром, я с волнением звонил у входа Хамовнического дома.

Слуга, отворивший мне дверь, на мой вопрос, можно ли видеть Льва Николаевича, ответил мне, что Лев Николаевич занят и никого не принимает, а принимает по вечерам и лучше всего притти к нему в 6 часов вечера.

Февраля, в субботу, в 6 часов вечера, я снова пошел к Льву Николаевичу. На этот раз слуга спросил меня, как обо мне доложить, и, оставив меня одного в передней, ушел. Через некоторое время, вернувшись, он повел меня наверх по деревянной лестнице, провел через тускло освещенную залу и узкий коридорчик в кабинет Льва Николаевича. Небольшая низкая комната освещалась одной свечой, стоявшей на круглом столе перед клеенчатым диваном; в клеенчатом кресле в полуоборот к двери сидел Лев Николаевич. Сверх блузы на плечи была у него накинута вязаная шерстяная куртка, на голове была шапочка в роде скуфеечки. При виде его, под влиянием его ласкового взгляда все волнение улеглось, я чувствовал себя просто и спокойно.

Предложив мне сесть, он спросил меня, не сын ли я известного старика Абрикосова¹. Я сказал, что я его внук.

— Это ваш отец издает «Вопросы философии и психологии»?

— Это мой дядя², отец³ же сотрудничает в этом журнале.

Готовясь итти к Толстому, я подготовлялся, что и как я буду говорить, но, вместо приготовленных фраз, я, неожиданно для себя, стал рассказывать ему про свою жизнь. Такого интереса ко мне я никогда не встречал. Это была невольная исповедь: он задавал вопросы, наводил меня на подробности, заставлял углубляться в себя. Кончая свою исповедь, я просил указать мне, как жить дальше.

— Живите у себя дома в своей семье, всегда стараясь проводить христианскую жизнь. Вы говорите, что вы в университете — не бросайте университета, продолжайте учиться.

Я с удивлением взглянул на Льва Николаевича: не есть ли это противоречие с учением Христа, который велит все оставить и итти за ним? Это всё будут обрывки жизни, которые будут отдаваться богу, а мне хочется всю жизнь свою отдать богу.

— Дай бог, — как эхо, отозвалось из уст Льва Николаевича. И он снова стал говорить о том, что изменять своей жизни во внешнем не следует, а что надо стремиться к нравственному, внутреннему совершенствованию и предоставить внешней жизни самой измениться соответственно внутренним, нравственным требованиям, что внешняя жизнь должна вытекать из внутренней жизни. Надо относиться с любовью ко

Всем окружающим, не заставлять других служить себе, а самому себя обслуживать.

— А если встретишь нищего, ведь нельзя ограничиваться подачей ему пятачка, ведь надо по-братски поступить с ним, зазвать его к себе, накормить его, одеть его.

— Попробуйте и это сделать, — ответил Лев Николаевич. — Такое поведение может вызвать неудовольствие, раздражение, насмешки домашних. Прежде всего нельзя нарушать любви, любовных отношений со своими близкими. Это очень большая и трудная задача, и надо суметь ее разрешить, затем не бояться насмешек — девять десятых хороших дел не делаются из боязни быть смешным. Надо жить там, где живешь, менять место жизни есть самая большая антихристианская роскошь.

Уже впоследствии, будучи хорошо знаком с Львом Николаевичем и живя у него, я понял его, я понял, что он всегда старался уговаривать не изменять внешних условий своей жизни и радовался, когда человек, несмотря на его отговоры, все же изменял свою жизнь Он видел тогда, что человек изменил свою жизнь не под его влиянием, а потому, что прежние условия ему были невмоготу. Даже тем, которые спрашивали его совета, отказаться ли им от военной службы или служить, он советовал непременно служить и вместе с тем радовался всякому отказу от военной службы.

— Отказывающийся от военной службы и не придет советоваться, — говорил Лев Николаевич.

— К богу никогда не надо ходить нарочно: «дай я пойду к богу, стану жить по-божьи !.. Жил по-дьявольски, дай поживу по-божьи, попробую, авось не беда!?» Это и беда и большая. К богу, вроде того, как жениться, надо итти только тогда, когда и рад бы не пойти и рад бы не жениться, да не могу ... И потому всякому не то что скажу: иди в соблазны нарочно; а тому, кто так поставит вопрос: «а что, не прогадаю ли я, если пойду не к чорту, а к богу?» закричу во все горло: «Иди, иди к чорту, непременно к чорту». «В сто раз лучше обжечься хорошенько на чорте, чем стоять на распутьи или лицемерно итти к богу», — пишет Лев Николаевич в одном из своих писем⁴.

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: