ДЛИТЕЛЬНОСТЬ ОСНОВНОЙ СВЕТОНОСНОСТИ

Основная Светоносность появляется: для практикующего она длится так долго, как он может покоиться, не отвлекаясь, в состоянии природы ума. Однако для большинства людей она длится не долее щелчка пальцев, а для некоторых, как говорят мастера, "столько времени, сколько требуется для принятия пищи". Многие вообще не узнают Основной Светоносности, и вместо того погружаются в состояние бессознательности, которое может длиться до трех с половиной дней. Именно тогда сознание окончательно покидает тело.

Это привело к возникновению в Тибете обычая, чтобы тела не касались и не беспокоили его три дня после смерти. Это особенно важно в случае смерти практиковавшего, который мог слиться с Основной Светоносностью и покоиться в состоянии природы ума. Я помню, как в Тибете все очень старались сохранять тихую и мирную атмосферу вокруг тела, особенно в случае смерти великого мастера или практикующего, чтобы не вызвать ни малейшего беспокойства.

Но даже тело обычного человека часто не перемещали до истечения трех дней, потому что не известно, сознающий это человек или нет, и нет уверенности, когда его сознание отделилось от тела. Считается, что, если к телу притронуться в каком-то месте – если, например, сделать инъекцию – то сознание может быть притянуто к этому месту. Тогда сознание умершего может уйти из тела не через родничок, а через ближайшее к этому месту отверстие, и принять неблагоприятное рождение.

Некоторые мастера больше, чем другие, настаивают на том, чтобы тело не трогали три дня. Чандрал Ринпоче, тибетский мастер, близкий к дзен-буддизму, который живет в Индии и Непале, сказал однажды каким-то людям, которые жаловались, что в жару труп может начать пахнуть: "Вам же не нужно будет его есть или пытаться продать".

Таким образом, строго говоря, вскрытия или кремации лучше делать по истечении этого трехдневного периода. Однако в наше время, поскольку может быть неосуществимо или невозможно сохранение тела так долго без его перемещения, следует как минимум выполнить практику пхова прежде, чем тела коснутся или хоть как-то его переместят.

Человек, выполняющий практику и сознающий, продолжает пребывать в состоянии узнавания природы ума в момент смерти, и пробуждается в Основную Светоносность при ее появлении. Такой человек может находиться в этом состоянии даже несколько дней. Некоторые практикующие и мастера умирают, сидя прямо, в позе медитации, а другие – в "позе спящего льва". Кроме их совершенной позы могут быть и другие признаки того, что они покоятся в состоянии Основной Светоносности: на их лице по-прежнему сохраняется определенная окраска кожи и сияние, нос не проваливается внутрь, кожа остается мягкой и упругой, тело не коченеет, глаза, как сообщают, сохраняют нежное и сочувственное сияние, а у сердца по-прежнему остается тепло. Окружающие проявляют большую осторожность, не касаясь тела мастера и сохраняя тишину, пока он не пробудится от этого состояния медитации.

Великий мастер и глава одной из четырех основных школ тибетского буддизма, Гьялванг Кармапа, умер в больнице в Соединенных Штатах в 1981 году. Его постоянная веселость и сострадание необычайно вдохновляли всех окружающих. Главный хирург этой больницы доктор Ранульфо Санчес вспоминает о нем:

Лично я ощущал, что Его Святейшество – человек необычный. Когда он смотрел на тебя, было ощущение, что он что-то искал внутри тебя, будто может видеть тебя насквозь. Я был поражен тем, как он посмотрел на меня и, похоже, понял все, что в этот момент во мне происходило. Его Святейшество влиял практически на всех, кто с ним соприкасался в больнице. Много раз, когда мы чувствовали, что он близок к смерти, он улыбался нам и говорил, что мы неправы, и у него наступало улучшение... Его Святейшество никогда не принимал обезболивающих лекарств. Мы, врачи, осматривали его и сознавали, что боли сильные, и спрашивали: "У вас сегодня сильные боли?" Он отвечал: "Нет". Ближе к концу мы знали, что он чувствует нашу тревогу, и это практически стало его постоянной шуткой. Мы его спрашиваем: "У вас есть боли?", а он улыбается своей чрезвычайно доброй улыбкой и отвечает: "Нет". Все его жизненные показатели были очень низкими. Я сделал ему укол... чтобы он в свои последние минуты мог общаться. Я оставил на несколько минут палату, пока он разговаривал с близкими, которых он заверил, что не собирается умирать в этот день. Когда через пять минут я вернулся, то он сидел, выпрямившись, с широко открытыми глазами, и ясно сказал: "Хелло, как поживаете?" Все его жизненные показатели вернулись в хорошее состояние, и через полчаса он сидел в постели, разговаривал и смеялся. В медицинском смысле это было совершенно неслыханно; все медсестры были бледны, как мел. Одна из них засучила рукав своего халата и показала мне, что у нее вся рука покрылась "гусиной кожей".

Персонал больницы заметил, что в теле Кармапы не проявилось обычных признаков окоченения и разложения, но оно, казалось, продолжало оставаться таким же, как было сразу же после его смерти. Спустя некоторое время заметили, что область около его сердца еще теплая. Доктор Санчес говорит:

Меня вызвали в палату примерно через тридцать шесть часов после его смерти. Я ощупал область прямо над сердцем, и она была по-прежнему теплее, чем окружающие ткани. Для этого нет никакого объяснения с точки зрения медицины.

Некоторые мастера уходят, сидя в медитации, причем их тело продолжает сохранять эту позу. Калу Ринпоче умер в 1989 году в гималайском монастыре, в присутствии нескольких мастеров, врача и медсестры. Его ближайший ученик пишет:

Ринпоче пытался сам сесть прямо, но ему трудно было это сделать. Лама Гьялцен, чувствуя, что, видимо, настало время, и что ему невозможно сесть, что может создать для Ринпоче препятствие, поддержал ему спину, когда он садился. Ринпоче протянул мне руку, и я тоже помог ему сесть. Ринпоче хотел сесть абсолютно прямо, он сказал об этом и показал жестом руки. Врач и медсестра были этим встревожены, и потому Ринпоче немного расслабил свою позу. Но все-таки он принял позу медитации... Ринпоче держал руки в позе медитации, его глаза смотрели вперед взглядом медитации, его губы слегка двигались. Глубокое ощущение мира и счастья окутало нас и разлилось в наших умах. Все мы, присутствовавшие при этом, ощутили, что неописуемое счастье, наполняющее нас, было лишь слабейшим отражением того, что преисполнило ум Ринпоче... Взгляд и веки Ринпоче медленно опустились и дыхание прекратилось.

Я никогда не забуду смерть моего возлюбленного мастера Джамьянга Кхьенце Чокьи Лодро летом 1959 года. В эту последнюю пору своей жизни он старался как можно реже покидать свой монастырь. Мастера всех школ стекались к нему, стремясь получить от него учения, и хранители всех линий ожидали от него указаний, поскольку он был источником их передачи. Монастырь Дзонгсар, где он жил, стал одним из наиболее живых центров духовной деятельности в Тибете, поскольку все великие Ламы то и дело приезжали туда. Его слово было законом в вопросах религии; он был настолько великим мастером, что почти каждый являлся его учеником, настолько, что в его власти было остановить гражданскую войну, пригрозив, что он откажет в своей духовной защите тем, кто сражается на обеих сторонах.

К несчастью, по мере того, как хватка китайских захватчиков крепла, условия в провинции Кхам быстро ухудшались, и даже я, тогда еще маленький, чувствовал надвигающуюся угрозу. В 1955 году мой мастер получил определенные знаки, указавшие, что ему следует покинуть Тибет. Сначала он совершил паломничество по священным городам центрального и южного Тибета, а потом, выполняя глубокое желание своего мастера, отправился в паломничество по святым местам Индии, и я его сопровождал. Все надеялись, что пока мы будем в отъезде, ситуация на востоке улучшится. Но, как я осознал позже, оказалось, что решение моего мастера об отъезде было многими другими Ламами воспринято как знак того, что Тибет обречен, и это позволило им вовремя покинуть страну.

Мой мастер давно был приглашен посетить Сикким, маленькую гималайскую страну и одну из священных земель Падмасамбхавы. Джамьянг Кхьенце был инкарнацией самого почитаемого святого Сиккима, и король Сиккима попросил его учить там и благословить страну своим присутствием. Едва узнав, что он отправился туда, многие мастера явились из Тибета, чтобы воспринять его учения, и привезли с собой редкие тексты и писания, которые в противном случае могли бы не сохраниться. Джамьянг Кхьенце был мастером мастеров, и Дворцовый храм, где он поселился, вновь стал великим духовным центром. В то время, как положение в Тибете становилось все хуже и хуже, вокруг него собиралось все больше и больше Лам.

Говорят, что иногда великие мастера, которые много учат, не живут очень долго; похоже, будто к ним притягиваются всевозможные препятствия, какие только могут быть для духовных учений. Были пророчества, что, если мой мастер откажется учить и как неизвестный отшельник уедет в отдаленные области страны, то он сможет прожить гораздо дольше. Фактически, он попытался это сделать: когда мы отправились в нашу последнюю поездку из Кхама, он оставил все свое имущество и поехал в абсолютной тайне, собираясь не учить, но просто совершать паломничество. Однако, едва узнав его, повсюду люди просили его учить и проводить посвящения. Настолько велико было его сострадание, что он, зная, чем рискует, пожертвовал своей жизнью и продолжал учить.

Таким образом, именно находясь в Сиккиме, Джамьянг Кхьенце заболел; одновременно пришли ужасные известия о том, что Тибет окончательно пал. Все наиболее старшие Ламы, главы линий преемственности, один за другим являлись к нему, и молитвы и ритуалы ради его долголетия шли днем и ночью. В этом участвовали все. Мы все просили его продолжать жить, поскольку столь великий мастер обладает властью решить, когда ему покидать свое тело. Он просто лежал в постели, принимал все наши приношения и смеялся, и сказал со знающей улыбкой: "Ну хорошо, чтобы просто дать вам благоприятный знак, я скажу, что буду жить".

Первое указание, что мой мастер собирается умереть, он дал через Гьялванга Кармапу. Он сказал ему, что завершил ту работу, сделать которую пришел в эту жизнь, и решил покинуть этот мир. Один из ближайших служителей Кхьенце разразился рыданиями, как только Кармана сказал ему об этом, а вскоре и все мы это узнали. Произошло так, что его смерть совершилась сразу после сообщения об оккупации китайцами трех великих тибетских монастырей, Сера, Дрепунг и Гандин. Казалось трагически символическим, что с падением Тибета уходит и это великое существо, воплощение тибетского буддизма.

Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро умер в три часа утра шестого дня пятого месяца по тибетскому календарю. За десять дней до этого, в то время, как мы всю ночь выполняли практику ради его долгой жизни, все вокруг внезапно сотряслось сильнейшим землетрясением. Согласно буддийским сутрам,* это знак, возвещающий о скорой смерти просветленного существа.

* Сутры – это те писания, которые являются изначальными учениями Будды; они часто имеют вид диалога между Буддой и его учениками, где объясняется определенная тема.

В течение трех дней после его смерти сохранялась полная тайна, и никому не сообщалось, что Кхьенце умер. Мне просто сказали, что ему стало хуже, и попросили перейти в другую комнату, вместо того, чтобы, как обычно, спать в его комнате. Лама Чокден, ближайший служитель моего мастера и его мастер церемоний, был с ним дольше, чем кто-либо. Это был молчаливый, серьезный и аскетичный человек с пронизывающими глазами и ввалившимися щеками, который вел себя с достоинством и элегантностью, но и со смирением. Чокден был известен благодаря своей основополагающей искренности, глубокому человеческому достоинству, сердечности и необычайной памяти: похоже, что он помнил каждое слово, сказанное моим мастером, каждую рассказанную им историю, и знал мельчайшие подробности всех самых сложных ритуалов и их смысл. Он и сам был образцовым практикующим и учителем. Мы тогда видели, как Лама Чокден продолжал носить пищу в комнату моего мастера, но выражение его лица было серьезным. Мы все время спрашивали его, как чувствует себя Кхьенце, а он отвечал только: "Остается таким же". В некоторых традициях важно сохранять тайну после смерти мастера и в течение того времени, что он остается в медитации после смерти. Как я уже говорил, мы узнали о его смерти только через три дня.

Тогда правительство Индии послало телеграмму в Пекин. Оттуда сообщили в Дзонгсар, монастырь моего мастера, где многие из монахов уже оплакивали его, потому что каким-то образом знали, что он умирает. Сразу перед нашим отъездом оттуда Кхьенце дал таинственное обещание, что до своей смерти еще один раз вернется туда. И он это сделал. В том году, на Новый Год, за шесть месяцев до его смерти, во время исполнения ритуального танца он явился многим из старейших монахов в таком же виде, как всегда, показавшись в небе. Мой мастер основал при этом монастыре училище, прославившееся тем, что из него вышло много превосходных ученых. В главном храме стояла большая статуя будущего Будды, Майтрейи. Вскоре после того Нового Года, когда в небе появилось это видение, служитель храма рано утром открыл дверь и увидел: Кхьенце сидит на коленях у Будды Майтрейи.

Мой мастер отошел в "позе спящего льва". Присутствовали все знаки, указывающие, что он продолжает находиться в состоянии медитации, и никто не касался тела полных три дня. Момент, когда он затем вышел из своей медитации, я не забуду до конца жизни: его нос внезапно обострился, лицо побледнело, и голова слегка осела набок. До этого момента его тело сохраняло определенную позу и какую-то силу и жизнь.

Наступил вечер, когда мы обмыли тело, одели его и перенесли из его спальни в главный храм дворца. Там были толпы народа, вставшего в очередь вокруг храма, чтобы оказать ему почести.

И тут произошло нечто необычайное. Сверкающий молочно-белый свет, похожий на тонкий светящийся туман, возник и постепенно разлился вокруг. Снаружи дворцового храма было четыре больших электрических фонаря; обычно в это время, вечером, они ярко сияли, поскольку к семи часам уже было темно. Однако этот таинственный свет затмил их. Апа Пант, который тогда был представителем индийского правительства в Сиккиме, первым позвонил и спросил, что это такое происходит. Потом стали звонить многие: этот странный, неземной свет видело много сотен людей. Один из мастеров сказал нам, что в Тантрах говорится о таких явлениях, как о знаке, что кто-то достиг состояния будды.

Сначала тело Джамьянга Кхьенце собирались оставить в дворцовом храме на одну неделю, но очень скоро начали приходить телеграммы от его учеников. Это был 1959 год: многие из них, включая Дилго Кхьенце Ринпоче, только что оказались в эмиграции после долгого и опасного бегства из Тибета. Все они просили, чтобы тело не трогали и они получили возможность увидеть его. Поэтому мы оставили его в храме еще на две недели. Каждый день проводилось по четыре различных периода молитв, в которых участвовали сотни монахов, возглавляемых Ламами всех школ, а часто и под руководством держателей линий преемственности, и подносились тысячи за тысячами масляных ламп. От тела не исходило запаха и оно не начинало разлагаться, поэтому мы оставили его еще на неделю. В Индии летом крайне жарко, но, хотя проходили недели за неделями, в теле не наблюдалось никаких признаков разложения. В конце концов тело Джамьянга Кхьенце лежало в храме шесть месяцев, и целое окружение обучения и практики возникло в его святом присутствии: учения, излагавшиеся самим Джамьянгом Кхьенце и не законченные к его смерти, были завершены его старшими учениками, и в них было посвящено множество монахов.

Наконец мы перенесли тело в место, выбранное им самим для кремации. Ташидинг является одним из наиболее священных мест Сиккима и расположен на вершине холма. Все его последователи пришли туда, и мы сами возвели ступу для его останков, хотя в Индии вся тяжелая физическая работа обычно выполняется наемными рабочими. Все, от малышей до стариков, от даже таких мастеров, как Дилго Кхьенце Ринпоче, до самых обычных людей, носили камни на холм и построили все сооружение своими руками. Это было величайшим из возможных свидетельством той преданности, что он вдохновлял.

Никакими словам не передать потерю, которой явилась смерть Джамьянга Кхьенце. Покинув Тибет, я и моя семья потеряли все свои земли и имущество, но я был слишком мал, чтобы у меня была какая-либо привязанность к ним. Потеря Джамьянга Кхьенце стала столь огромной утратой, что я до сих пор столько лет спустя скорблю о ней. Все свое детство я жил в солнечном сиянии его присутствия. Я спал в постельке, устроенной у ног его постели, и многие годы просыпался, слыша, как он шепотом читает свои утренние молитвы, под звук щелканья бус его мала – буддийских четок. Его слова, его учения, великое мирное сияние его присутствия, его улыбка – все это никогда не сможет исчезнуть из моей памяти. Он – вдохновение моей жизни, и именно его присутствие, так же, как Падмасамбхавы, я призываю всегда, когда у меня трудности или когда я учу. Его смерть была неизмеримой потерей для Тибета. О нем я обычно думаю так же, как о Дилго Кхьенце Ринпоче – если бы буддизм был уничтожен и только один он остался, то все равно буддизм был бы жив, потому что он был полнейшим воплощением того, что буддизм означает. С уходом Джамьянга Кхьенце ушла целая эра, а иногда кажется, что и целое измерение духовной силы и знания.

Он умер всего в шестьдесят семь лет, и я часто думаю, насколько иным было бы все будущее тибетского буддизма, если бы он остался жить, вдохновляя его рост в изгнании и на Западе, с тем же авторитетом и бесконечным уважением ко всем традициям и линиям, которые вызвали такую любовь к нему в Тибете. Поскольку он был мастером мастеров, и благодаря тому, что держатели линий преемственности всех традиций получали посвящения у него и им обучались, и потому почитали его как своего исходного учителя, он мог естественно сплотить их в духе преданной гармонии и сотрудничества.

Но все же великий мастер никогда не умирает. Джамьянг Кхьенце со мной, он вдохновляет меня сейчас, когда я пишу эти строки; он – та сила, что стоит за этой книгой, встает за мной всякий раз, когда я учу; он – основа и основание духа, лежащего во всем, что я делаю; это он продолжает указывать мне мое внутреннее направление. Его благословение и та уверенность, что оно дает мне, постоянно со мной, направляя меня сквозь все трудности моего старания представлять, как я только способен, ту традицию, столь высшим представителем которой он был. Его благородное лицо для меня сейчас живо более, чем любое из лиц, живущих ныне, и в его глазах я всегда вижу тот свет нездешней мудрости и сострадания, который не в силах погасить ничто на небе или на земле.

Пусть все вы, читатели этой книги, хоть немного познаете его так, как я его знаю, пусть все вы будете вдохновлены так же, как я, преданностью его жизни и великолепием его умирания, пусть все вы вынесете из его примера полной преданности благополучию всех разумных существ ту отвагу и мудрость, что нужны вам в наши времена для работы ради истины!

Как только Изначальный Свет воссияет в момент смерти, опытный практик удержит его полное сознавание и сольется с ним, достигая тем самым освобождения. Но если мы не сумеем узнать Изначальный Свет, то столкнемся со следующим бардо светящимся бардо дхарматы.

Учение о бардо дхарматы – это очень особое наставление, характерное для практики Дзогчен и сохраненное в сердце дзогченовских учений на протяжении веков. Поначалу я чувствовал некоторое смущение по поводу публичного представления этого самого сакрального из учений, и в самом деле, если бы до этого не было прецедентов, я мог бы и вовсе его не давать. Тем не менее Тибетская Книга Мертвых и несколько других книг, ссылающихся на бардо дхарматы, уже были изданы, и это привело к некоторым наивным заключениям. Я чувствую, что чрезвычайно важно и своевременно дать доступное и прямое прояснение по поводу этого бардо, рассмотрев его в своем аутентичном контексте. Я должен отметить, что не затронул ни единой подробности о включенных в него продвинутых практиках, ибо никакие из этих практик ни при каких обстоятельствах не будут выполнены эффективно, как только при наставлениях и под руководством квалифицированного мастера, и когда передача и связь с учителем полностью сохранены в чистоте. Чтобы написать эту главу настолько ясно, насколько это возможно, которая, как я чувствую, является одной из самых важных в этой книге, я собрал откровения из различных источников. Я надеюсь, что через нее некоторые из вас почувствуют связь с этим необычным учением, вдохновятся и начнут узнавать дальше, практикуясь сами.

Санскритское слово дхармата, по-тибетски чоньи, означает природу, присущую всему, суть вещей, таковых, какими они являются. Дхармата – это обнаженная необусловленная истина, природа действительности или истинная природа проявленного существования. То, что мы здесь обсуждаем, является как бы фундаментом для целостного понимания природы ума и природы всех вещей.

Окончание процесса распада сознания на элементы и восхождение Изначального Света открывает полностью новое измерение, которое теперь начинает разворачиваться. Вспомогательный способ, который я должен был найти, чтобы это объяснить, – это сравнение данного процесса с переходом ночи в день. Окончательная фаза процесса распада на элементы сознания умирающего является "темным" переживанием стадии "полного достижения". Она описана как "небо, окутанное тьмой". Возникновение Изначального Света подобно ясности в чистом небе за миг до рассвета. Теперь постепенно во всей своей красе начинает восходить солнце дхарматы, освещая очертания страны во всех направлениях. Естественное сияние Ригпа проявляется спонтанно и сверкает подобно энергии и свету.

Как только в ясном и чистом небе начинает восходить солнце, из всепроникающего пространства Изначального Света возникают светящиеся проявления бардо дхарматы. Название, которое мы даем этому проявлению звука, света и цвета, "спонтанное присутствие", ибо оно постоянно и прирожденно присутствует в пространстве "изначальной чистоты", являющемся его основой.

Что в действительности здесь имеет место, так это процесс разворачивания, в котором ум и его фундаментальная природа постепенно становятся все более и более проявленными. Бардо дхарматы является одной из стадий в этом процессе. В течение нее, через это измерение света и энергии, ум раскрывается из своего чистейшего состояния Изначального Света – к своему проявлению в форме в следующем бардо – бардо становления.

Я нахожу чрезвычайно важным то, что современная физика показала, что материя при ее исследовании была открыта как океан энергии и света. "Материя, как она есть, это сконденсированный или замороженный свет... Вся материя это конденсация света в виде частичек, движущихся взад и вперед со средней скоростью, которая меньше скорости света", – отмечает Дэвид Бом. Современная физика понимает свет также многосторонне: "Это энергия, и это также информация – содержание, форма и структура. Это потенциал всего".

Бардо дхарматы имеет четыре фазы, каждая из которых представляет отдельную возможность для освобождения. Если данная возможность не использована, тогда разворачивается следующая фаза. Объяснение этого бардо, которое я здесь даю, происходит из дзогченовских Тантр, где преподано, что только через специальную продвинутую практику свечения – Тогал, может быть в некотором реальном смысле понято истинное значение бардо дхарматы. Бардо дхарматы далее фигурирует в меньшей степени в других циклах учений смерти, принадлежащих тибетской традиции. Даже в Тибетской Книге Мертвых, которая также принадлежит учениям Дзогчен, последовательность этих четырех фаз только подразумевается, потому как несколько скрыта и не появляется там в такой же ясной упорядоченной структуре.

Тем не менее, я должен подчеркнуть, что словами, использованными здесь, возможно описать лишь некоторую концептуальную картину того, что может произойти в бардо дхарматы. Проявления этого бардо останутся концептуальными образами, покуда практикующий не довел до совершенства практику Тогал, где каждая деталь описания, которое я собираюсь дать, становится неоспоримым личным опытом. То, что я пытаюсь здесь привести, – это некоторое ощущение того, что может существовать такое чудесное и удивительное измерение, и дать свое законченное описание бардо в целом. Я также глубоко надеюсь, что завершенное описание, возможно, могло бы воздействовать как напоминание для прохождения через процесс смерти.

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: