Как же относиться к ним?

Чтобы воспитать детей в христианском звании, немало нужно приложить усилий, с одной стороны обуздывающих худое в них, с другой – поддерживающих и развивающих доброе. Святитель Тихон Задонский упреждает: «Что смолоду научится, того и в следующем житии держаться будет. Когда в добре и страхе Господнем воспитан будет, таково и житие будет провождать. Но как человек есть к злу склонен, то удобно всякому злу смолоду научается... Сей пример научает тебе детей своих добре воспитывать и в страсе Господни и наказании содержать». [31]

Увы, эти слова Святителя современный родитель воспринимает чаще всего сразу к действию, не подозревая, что действительное воспитание в страхе Господнем совершается не в дисциплинарных действиях только по отношению к детям, но прежде всего в любви к ним. А это значит, в способности слышать и чувствовать все свойства и всю глубину детской жизни и идти не наперекор ей, подозревая или видя в ней сплошное зло и непослушание, а следуя добру, заложенному в свойствах и характере детской души. «Юные бо люди более научаются от дел, нежели от слов и наказания… Потому сугубое горе отцам, которые не токмо не научают детей добра, но соблазнами своими подают повод ко всякому злу! Таковые отцы не телеса, но души христианские убивают». [32]

Стать добрым отцом и добрым родителем, добрым не в пожеланиях только и призывах, а в действительных свойствах своей родительской души – в этом задача. И задача для сегодняшних родителей наитруднейшая. Поэтому прежде, чем говорить об отложении в детях зла, мы стали говорить о том, как услышать в детях добро, чтобы от него началось все дело христианского воспитания детей. Как же в таком случае начинать относиться к детям? И это прежде, чем начнется отношение к худому в них.

Наверное, также, как мы относимся к растениям, которые са­жаем на клумбах. Мы наблюдаем, как появляются всходы, как на­ливаются бутоны и распускаются затем цветы. Мы любуемся их кра­сотой и никому из нас не приходит в голову брать ножницы и резать лепестки, чтобы сделать из простого цветка махровый. Мы не хватаем краску и не начинаем поливать цветок, чтобы не­угодный нам цвет перекрасить в другой, приятный нашему глазу. Но мы очень много прилагаем усилий, чтобы взрыхлить почву, удоб­рить ее, вовремя и в меру полить, в заморозки прикрыть растения пленкой, в жару притенить. Мы создаем условия. Но ни в мыслях, ни в действиях не прикасаемся к тому, что растет и распускается по законам Богоданной природы. Напротив, предельная бе­режность к добрым особенностям каждого цветка. Даже невзрачные цветы несут в себе какие-то свойства, за которые мы выделяем их среди прочих и по-своему любим их.

В этом смысле дети не отличаются от растений. Отличаются, к со­жалению, наше отношения к ним. В ребенке мы видим пустой сосуд, который нужно наполнить содержанием. В то же время в едва появившихся пророст­ках растений мы предвидим будущий цветок, который доставит нам радость и, в ожидании этого цветка, мы заняты лишь уходом за по­бегом, но не заполнением его нам угодным содержанием. В результа­те по проростку растения мы верим — цветок будет. А по поводу ребенка — нет, мол, "еще неизвестно, будет ли из него толк". Мы не верим в его по образу Божию созданную природу. В результате, все наши хлопоты вокруг ребенка все больше смещаются от распознаний в нем доброго и создания условий для него к торопливому наполнению содержанием. Появляется тре­бование, сложное чувство, сотканное из множества ожиданий: чтобы делал, как говорят, становился таким, каким родители хотят; ответ­но любил, был благодарен, был благочестив, добронравен... И все это прежде, чем мы услышим в нем собственную способность к благочестию и добронравию.

Требование рождает цепь действий, призванных обеспечить ожидаемое. Из года в год отбираются методом проб и ошибок наи­более эффективные. Занятые столь трудной работой, родители пе­рестают замечать, что давно уже держат в руках ножницы и крас­ку и с самозабвением режут и красят сначала листья, а потом и лепестки удивительного растения, так и не узнав его настоящего цвета. Правда, в самом цветке ничего удивительного они не находят. Им больше нравится то, что полу­чается в результате их личной обработки ножницами и красками.

Но если в каждом проростке уже есть взрослое дерево, так­же и в каждом ребенке уже есть человек, более того, уже есть образ Божий. Знает, правда, об этом только вера. Если веры нет, то и нечем узнать, что есть Бог, но тем более, нечем узнать, что в каждом человеке, а равно и в ребенке, есть образ Божий. Если ты в Бога веришь, а в образ Божий, в Его творение не веришь, то тщетна твоя вера, не зря же Господь говорит нам: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 35). Если среди цветов нет похожих одного на другой, также и среди детей нет одинаковых. Как важно понять эти два небольших постулата, чтобы начался поиск, что человеческого, т.е. Богом данного, несет в себе каждый ребенок и в чем заключает­ся особенность любого из них.

Когда семена прорастают, мы ежедневно подходим к грядке и подолгу сидим над побегами, наблюдая каждый. Но такое же наблюдение тем более необходимо в общении с детьми. Без этого тонкого любящего наблюдения, без устремления разуметь особенное в них, мы никогда не сможем прийти к правильным отноше­ниям с ними.

Итак, живое наблюдение откроет нам четыре свойства, присущие детям, но потерянные нами, взрослыми: непосредственность восприятия мира, особенность характера, нрава, следование закону опережения и цельность встре­чи с людьми и миром.

Каждое из этих свойств не поддается никакому описанию и не передаваемо в рассказе. Как нельзя написать учебник любви, так невозможно пытаться создать методику, обучающую этим четы­рем свойствам. Обретение их приходит в непосредственных встре­чах, в личных контактах с теми, кто несет в себе эти свойства — с детьми. Так, в минутах взаимопроникающего общения взрослый улавливает сокровенное движение любого из них. Дети в этом об­щении ничего не объясняют. Как великие мастера воспитания, они создают атмосферу действия, вводят в нее, и пле­чом к плечу, в едином устремлении, в одном дыхании ведут к событию. А когда получается, заливаются счастливым смехом, обладающим воодушевляющей и вдохновляющей силой, и, окрыляя своей поддержкой, не давая себе отдыха, рождают новую ситуацию и опять ведут. Они не да­ют опомниться, предлагая десятки вариантов, неожиданных образов, сбивающих с привычных установок действий. Тот, кто пробовал отдаться без оглядки этой стихии детского руководительства, знает, какие глубины открываются в этом, казалось бы, обычном и примелькавшемся нам мире. Но однажды, всерьез и по-настоя­щему испытав эту глубину, навсегда заражаются жаждой всего, что открывается в ней. Тогда уже без всяких сомнений признаёшь свое ученичество и без остатка отдаешься нелегкой школе обретения жизненной мудрости, идущей через детей.

Создать условия преображения детей — это и значит отчасти пойти к ним в ученики. В непосредственности общения с ними, цель­ности встречи и сердечной, опережающей заботе о них — одна из возмож­ностей обрести собственную свободу родительской души. Встреча двух особенных миров неизбежно рождает движение преображения. Это след­ствие вытекает из закона опережения или фактически есть второй закон человеческого общения.

СПОСОБ РАБОТЫ

Посчитайте, сколько времени в течение дня, недели и меся­ца вы проводите в полном составе семьи, т.е. когда вся семья в сборе. В этом времени выделите часы:

а) когда вы все заняты одним делом;

б) когда одно дело вы выполняете все, но поэтапно (одно делает мама, другое — папа, третье и четвертое — сын и дочь);

в) когда вы все дома, но каждый занят своим делом (сов­местный просмотр телевизора внесите в пункт "в", а вот обсуждение фильма или передачи — в пункт "а").

Теперь осталось рассчитать соотношение времени и картина семейного общения предстанет в наглядном виде. Тревогу должна вызвать низкая доля, приходящаяся на время "а".

Чтобы действительно поправить положение в семье, необхо­димо перестроить весь распорядок дня и содержате­льно пересмотреть все дела, которыми заняты взрослые. Для того чтобы открыться для другого, необходимо оказаться с ним в одних де­лах. В ином случае другого вовлечь в свои дела, но в основном, самому войти в дела другого.

Самое легкое — это разделить все в доме на обязанности: женские, мужские и детские. Разделенность в делах незаметно вносит в атмос­феру семьи человеческую размежеванность. Принципиальность в разделении дел одновременно несет и жесткость, и сухость, и черст­вость в общении.

В то же время, взаимное участие в делах друг друга приводит к тому, что вся семья постоянно занята бытом, а дел становится все больше и больше. Нужна золотая середина — и дела нужно разделить и взаимную помощь друг другу сохранить.

К разделенности дел можно прийти спустя многие годы совме­стной жизни. Внутренняя логика развития отношений сама приведет к выделению дел, закрепленных за тем или другим членом семьи. Это не будет внешним закреплением по примеру окружающих или по требованию или капризу одного из супругов. Это обра­зуется как результат многих совместных действий, в которых мно­гократно будут меняться роли, бережно определяться склонности и формироваться способности каждого из супругов.

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: