Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Глава XX. Эпилог Достоевского





Памятник Пушкину

 

Большое литературно-общественное событие 1880 года - открытие памятника Пушкину в Москве привлекло внимание Достоевского, всегда признававшего великого поэта наиболее полным выразителем народного сознания. Еще за несколько месяцев до этого праздника Достоевский высказал мысль о необходимости "серьезной статьи" о поэте в печати. Он даже "мечтал сказать о нем несколько слов в виде речи" в Москве (как вскоре сообщал в одном из своих писем). Узнав об этом, председатель Общества любителей российской словесности и редактор "Русской мысли" С. А. Юрьев обратился 5 апреля 1880 года к Достоевскому с предложением выступить с такой речью на юбилейном собрании в Москве и напечатать ее в виде статьи в его журнале.

5 мая 1880 года Достоевский сообщил Юрьеву о своем согласии на его предложение и обещал приехать к 25 мая в Москву.

Этой речи "в память величайшего нашего поэта и великого русского человека" Достоевский придавал особое значение. Он оставляет Петербург, где ему не дают возможности сосредоточиться, и уезжает в Старую Руссу, где усиленно работает над своим словом о Пушкине. Сохранившиеся черновики речи, обилие вариантов, дополнительные фрагменты и изменения свидетельствуют о громадном труде художника над этой хвалой поэту. В полной тишине и уединении Достоевский собирает в одно сжатое и ударное целое все свое учение о значении художественного гения для будущих судеб человечества. Эти всемирно-исторические темы, продуманные за долгие десятилетия скитаний и труда, с исключительной напряженностью и мощью замыкаются теперь в рамку торжественной речи о любимом художнике.

Пушкинское празднество протекало в атмосфере редкого подъема. По строгому стиху Фета, заочно обращенному к статуе поэта:

Исполнилось твое пророческое слово,

Наш старый стыд взглянул на бронзовый твой лик...

 

Перед этим "бронзовым ликом" новое поколение во всем многообразии групп и мнений собралось решать свои самые волнующие сомнения и запросы.

В полдень 6 июня при огромном стечении народа холст был сдернут со статуи, и перед площадью среди свежей листвы бульвара возник вылитый из меди облик бессмертного поэта России. Он словно медленно шел вперед, задумавшись и чуть склонив голову, как бы приветствуя несметную толпу и неся ей в дар свои неумирающие упоительные строфы. Грянули оркестры, и двинулись процессии возлагать венки к подножию памятника. Это была первая минута всеобщего восторга, стихийно вспыхнувшего и не угасавшего в течение трех дней торжеств.

От памятника делегации отправились на торжественный акт в университет, где были прочитаны доклады о Пушкине ректором Тихонравовым, историком Ключевским и шекспироведом Стороженко.

На думском обеде в залах Дворянского собрания (ныне Дом союзов) произошел инцидент, вызвавший живейшее внимание печати. Лидер крайних правых М. Н. Катков произнес речь о примирении всех враждующих общественных групп "под сенью памятника Пушкину". Ни одна рука не протянулась к поднятому им бокалу. Тургенев демонстративно опустил ладонь на свой стакан. "Голос" писал: "Тяжелое впечатление производит человек, переживающий свою казнь и думающий затрапезною речью искупить предательство двадцати лет..."

Вечером на литературном концерте состоялось первое выступление Достоевского. Он читал из "Бориса Годунова" сцену в Чудовом монастыре: летописец Пимен был одним из его любимейших образов.

7 июня в первом публичном заседании Общества любителей российской словесности Тургенев прочел свое тонкое размышление о "великолепном русском художнике". Но он скептически ставил вопрос о масштабах его величия: "Мы не решаемся дать Пушкину название национально-всемирного поэта, хотя и не дерзаем его отнять у него". На втором литературном обеде Достоевский произносит краткое слово о Пушкине.

На следующий день первым снова выступил Достоевский. Речь его произвела потрясающее впечатление. Излюбленная мысль редактора "Времени" о необходимости слияния интеллигенции с народной массой, об исцелении "исторического русского страдальца" народной правдой так же соответствовала настроению аудитории, как и положение о том, что для успокоения мятущегося русского страдальца нужно всемирное, всечеловеческое счастье.

"...Всеобщее внимание было поражено и поглощено стройно выраженною мыслию о врожденной русскому человеку скорби о чужом горе", - писал в статье "Праздник Пушкина" Глеб Успенский.

Достоевский призывал к самообузданию гордых индивидуалистов типа пушкинского Алеко или своего же Раскольникова.

"Смирись, гордый человек {Стих "Цыган": "Оставь нас, гордый человек..."}, и прежде всего смири свою гордость.

Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве".

Это призыв не к безответной покорности, а к самовоспитанию и труду.

Но в своем осуждении русских беспочвенных скитальцев, оторванных от народа, утративших веру в родные идеалы, Достоевский имеет в виду и представителей революции и социализма, который кажется ему идеей бесплодной и гибельной. Спасение от него, по утверждению Достоевского, только в религиозном союзе, в "братском согласии всех племен по Христову евангельскому закону".

Пушкин, по представлению Достоевского, первый изобразил в лице Алеко "того несчастного скитальца в родной земле", который еще до социализма, в начале 20-х годов, появился "в нашем интеллигентном обществе с бунтарскими тенденциями в духе Жан-Жака Руссо, оторванном от народа". Отсюда берет начало дальнейшее движение русской революционной интеллигенции, которая, по представлениям Достоевского, зашла в тупик и может найти выход лишь "в смиренном общении с народом".

В первых же печатных откликах раздались возражения против этих тезисов. Критики из демократического лагеря отмечали оторванность идеалов Достоевского от практики текущей русской жизни и отвлеченный характер провозглашенного им принципа "всечеловечности": проповедь нравственного самоусовершенствования совершенно заслонила в речи Достоевского политические причины "скитальчества" на Руси.

Но утверждения великого романиста, что Пушкин осветил дорогу русской истории новым направляющим светом и пророчески указал ее дальнейшее развитие, рано найдя свои идеалы в родной земле и указав всем спасительный путь общения с народом, наряду с признанием всемирных идей и вековечных образов мировой литературы, - эта центральная идея речи, как и картина грядущей всеобщей гармонии, вызвала энтузиазм всей огромной аудитории Колонного зала. Люди почувствовали себя преображенными гениальным даром мыслителя-художника.

Небывалое впечатление от речи 8 июня 1880 года объясняется также ораторским мастерством Достоевского. Писатель всегда проявлял интерес к искусству красноречия, любил изображать в своих романах устных художников слова и, несомненно, превосходно понимал технику и законы этого словесного жанра.

"Хотя он читал по писаному, - свидетельствует Страхов, - но это было не чтение, а живая речь, прямо, искренно выходящая из души. Все стали слушать так, как будто до тех пор никто и ничего не говорил о Пушкине".

Достоевский чрезвычайно ценил в ораторском искусстве простой, почти интимно-разговорный зачин речи. Изображенный в его последнем романе знаменитый оратор являет именно такой образец устного слова: "Начал он чрезвычайно прямо, просто и убежденно, но без малейшей заносчивости; ни малейшей попытки на красноречие, на патетические нотки, на звенящие чувством словечки. Это был человек, заговоривший в интимном кругу сочувствующих людей". Так именно в переполненной огромной зале Дворянского собрания начал свою знаменитую речь Достоевский. Он поступил как тонкий и опытный оратор: взял свою тему под острым углом современности и бросил в свою аудиторию волнующие слова о ее самых наболевших помыслах. Величие поэта раскрывалось с потрясающей силой на этой духовной близости нового поколения к его пророческим заветам.

"Тотчас по окончании речи, - сообщает Успенский, - Достоевский удостоился не то чтоб овации, а прямо идолопоклонения: один молодой человек, едва пожав руку писателя, был до того потрясен испытанным волнением, что без чувств повалился на эстраду..." Следующий оратор, Иван Аксаков, отказался от своего слова и безошибочно определил значение только что прозвучавшей хвалы: "Я считаю речь Федора Михайловича Достоевского событием в нашей литературе. Вчера еще можно было толковать о том, великий ли всемирный поэт Пушкин, или нет; сегодня этот вопрос упразднен; истинное значение Пушкина показано..."

Восхищенные слушатели к концу заседания венчали лаврами победителя этого трудного литературного состязания.

Общество любителей российской словесности избрало его своим почетным членом. Городской голова С. М. Третьяков выразил ему благодарность от города Москвы.

Вечером на заключительном концерте Достоевский читал пушкинского "Пророка" с такой напряженной восторженностью, что жутко было слушать, вспоминал Страхов. Он начал напевно и торжественно, а закончил вдохновенным кличем:

 

Глаголом жги сердца людей!

 

Это, в сущности, и был финал пушкинского празднества.

В ту же ночь Достоевский положил поднесенный ему венок к ногам своего учителя.

"Ночь была теплая, но на улицах почти никого не было, - рассказывает с его слов Анна Григорьевна. - Подъехав к Страстной площади, Федор Михайлович с трудом поднял поднесенный ему на утреннем заседании, после его речи, громадный лавровый венок, положил его к подножью памятника своего великого учителя и поклонился ему до земли".

В чем же главное значение этой знаменитой речи, в чем тайна ее небывалого успеха?

Достоевский выразил в ней с глубочайшей силой самую заветную идею всего своего творческого пути: свою жгучую тоску по всемирному общечеловеческому союзу, к осуществлению которого призвана, по его мысли, прежде всего Россия. Отсюда его внимание к тем произведениям поэта, в которых "засияли идеи всемирные", отсюда его глубокое преклонение перед мировой отзывчивостью Пушкина, "этой главнейшей способностью нашей национальности...".

 

Болезнь и смерть

 

Еще в августе 1879 года Достоевский сообщает в одном письме из Эмса: "Я здесь лежу и беспрерывно думаю о том, что уже, разумеется, я скоро умру, ну, через год или через два, и что же станется с тремя золотыми для меня головками после меня..."

В конце 1879 года родственник Анны Григорьевны доктор М. Н. Сниткин осмотрел по ее просьбе Федора Михайловича и, успокоив самого больного, сообщил ей, что болезнь сделала зловещие успехи и что в своем теперешнем состоянии эмфизема может угрожать жизни. Мелкие сосуды легких стали до того тонки и хрупки, что от физического усилия или душевного волнения может произойти их разрыв. Следовало всячески избегать таких напряжений организма.

В 1880 году Достоевский у цели своего пути. Он достиг восторженного признания, небывалого влияния, всенародной славы. Год окончания "Братьев Карамазовых" и "Речи о Пушкине" возводит его в сан одного из величайших русских художников-мыслителей. Жизненная цель, высказанная во флорентийском письме к Майкову 1868 года: "написать... да хоть бы и умереть - весь выскажусь", - в основном достигнута. Он по-прежнему еще охвачен великими замыслами, творческими планами, как и его любимейший поэт, о котором с такой восторженной любовью он говорил 8 июня 1880 года: "Пушкин умер в полном развитии своих сил и, бесспорно, унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем". Так и он унес с собою в гроб тайну грандиозно задуманного второго романа о "Карамазовых". Не прошло и трех месяцев с окончания первого тома великой эпопеи, как Достоевского не стало.

 

В последнюю эпоху своей жизни мастер романа любил читать вслух стихи Огарева, которые произносил с восторгом и надеждой:

 

Чтоб вышла мне по воле рока

И жизнь, и скорбь, и смерть пророка.

 

Дать на склоне лет своему народу хронику "Карамазовых" и "Речь о Пушкине" означало поистине осуществить призвание великого мыслителя-художника. В этом смысле эпилог жизни Достоевского как бы соответствует лучшим из его знаменитых страниц.

Но бездушная эпоха "войны всех против всех" омрачила его конец своими темными вожделениями. Наследство Куманиных, тяготевшее долгие годы над Достоевским семейными раздорами и взаимными обвинениями, нанесло ему в январе 1881 года свой последний удар, на этот раз смертельный.

По особому распоряжению покойной тетки о ее земельном имуществе Достоевский в январе 1881 года был введен во владение частью ее рязанского имения размером в 500 десятин под условием выплаты денежных сумм своим сестрам, не участвовавшим в этом разделе.

 

Это и приводит к печальной развязке. К Достоевскому приезжает из Москвы его любимая сестра Вера Михайловна Иванова с просьбой предоставить сонаследницам вместо денег землю, то есть отказаться в пользу сестер от своей доли в рязанском имении.

По рассказу дочери романиста, 26 января у них за обедом произошел деловой разговор между братом и сестрой. Речь шла о куманинском наследстве. Объяснение становилось возбужденным. Достоевский встал из-за стола и ушел в кабинет. Здесь у него из горла хлынула кровь, но это длилось недолго. Он постарался успокоить родных и показывал детям подписной лист на журнал "Осколки" с юмористическими рисунками и стихами. Перед вечером приехал домашний врач Достоевских. От выстукивания груди хлынула кровь, и Федор Михайлович потерял сознание. Придя в себя, он простился со всеми родными и, отослав детей, благодарил Анну Григорьевну за счастье, которое она принесла ему.

Ночь больной провел спокойно. День 27 января прошел без возобновления кровотечений. Семья успокоилась, отец беседовал с детьми, читал корректуру "Дневника писателя", предназначенного к выходу 31 января: в этом выпуске обсуждались важнейшие политические вопросы момента - о конституции и земском соборе. Достоевский опасался цензурных запретов. Он беседовал с метранпажем и узнал, что номер пропущен. Вообще же состояние его было возбужденным: "То он ждет смерти, быстрой и близкой, делает распоряжения, беспокоится о судьбе семьи,- записал Суворин, - то живет, мыслит, мечтает о будущих работах, говорит о том, как вырастут дети, как он их воспитает". Прибывший профессор нашел значительное улучшение и обещал выздоровление.

В семь часов утра 28-го Анна Григорьевна проснулась и увидела, что муж смотрит на нее.

- Ну как ты себя чувствуешь, дорогой мой? - спросила она, наклонившись к нему.

- Знаешь, Аня, - сказал Федор Михайлович полушепотом, - я уже три часа как не сплю и все думаю, и только сознал ясно, что я сегодня умру.

- Голубчик мой, зачем ты это думаешь? Ведь тебе теперь лучше, кровь больше не идет, очевидно, образовалась "пробка", как говорил Кошлаков. Ради бога, не мучай себя сомнениями, ты будешь еще жить, уверяю тебя!

- Нет, я знаю, я должен сегодня умереть!

Он раскрыл книгу, подаренную ему в Тобольске женами декабристов.

- Ты видишь "не удерживай", значит я умру.

Анна Григорьевна плакала. Он снова благодарил ее, утешал, поручал ей детей.

- Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда даже мысленно!

В 11 часов горловое кровотечение повторилось. Больной почувствовал необыкновенную слабость. Он позвал детей, взял их за руки и попросил жену прочесть притчу о блудном сыне. Это был последний рассказ, прослушанный Достоевским. После нового кровотечения в 7 часов вечера он потерял сознание и в 8 часов 38 минут скончался.

Комната была полна друзей и знакомых, присутствовавших по старинному обычаю при кончине любимого человека. Перед ними на темном фоне дивана, под фотографией "Сикстинской Мадонны", недвижно застывало "измученное мыслью, словно все прожженное изнутри страстным пламенем лицо...".

Через два дня тело провожали на кладбище несметные толпы народа. Федор Михайлович выражал желание быть погребенным рядом с Некрасовым, которого считал своим восприемником в литературе. Но Достоевский был похоронен вблизи надгробия другого любимого им поэта - Жуковского, на кладбище Александро-Невской лавры. Над раскрытой могилой писателя прозвучали речи его старейших друзей, в том числе и петрашевца Пальма. Здесь же находились Аполлон Майков, Д. В. Григорович, артист В. В. Самойлов, Д. В. Аверкиев, Орест Миллер, Вл. С. Соловьев, профессора, студенты, бесчисленные и безвестные читатели бессмертных книг русской литературы.

 

Заключение

 

Достоевский любил говорить молодым искателям: "Возвысьтесь духом и формулируйте ваш идеал". Это было и для него задачей всей жизни. Он прошел ряд разнородных этапов в поисках путеводной истины. Романтизм и утопический социализм, христианство, и, в частности, православие, "почва" и славянофильство, "золотой век" и борьба с "вымирающей" Европой, наконец, теократия, то есть государство-церковь - таковы были стадии развития его главной идеи: он признавал себя слабым в философии, "но не в любви к ней, - добавлял он в письмах к друзьям, - в любви к ней я силен". И он поистине это доказал богатой эволюцией своего мировоззрения, охватившего столько теорий, систем, учений, гипотез!

Не все здесь было органичным и целостным. В умственных увлечениях Достоевского, всегда искренних и страстных, было немало преходящего, наносного и случайного. Но зато был и один незыблемый догмат веры.

Его подлинным идеалом и глубочайшим родником его творений был русский народ во всем его историческом величии и трагизме протекающей борьбы. Широко изучивший историю России, навсегда запомнивший мужика Марея и его глухую деревушку, долго проживший рядом с народом в каторжном каземате и солдатской казарме, Достоевский к началу шестидесятых годов выработал свою заветную идею: высшая ценность заключается в духовной, поэтической и философской культуре его даровитого и несгибаемого народа, призванного в будущем к величайшей исторической миссии.

"Мы веруем, что русская нация - необыкновенное явление в истории человечества" - такими словами вводит Достоевский читателя в свой обзор крупнейших явлений отечественной литературы, которую он любил восторженно и кровно.

Отсюда его культ русского искусства во всех его отраслях - от Аввакума до Льва Толстого, от Андрея Рублева до Репина и Крамского, от частушек и заплачек до Глинки и Серова, от кремлевских соборов до московских звонниц XVIII века. Все это раскрывало ему глубочайший источник его заветных раздумий - "море-океан земли русской, море необъятное и глубочайшее", великий народ в его духовных исканиях и творческих достижениях.

По-особому ценил и разрабатывал писатель-художник одно из величайших созданий своей нации - полнозвучный и всемогущий русский язык, принятый им непосредственно из уст деревенских женщин, от подмосковных кормилиц с их песнями и сказками. Отсюда возникли первоистоки его могучей речи, не признанной его современниками и только в наши дни получающей свою достойную оценку. Из самых глубин народного говора прорастала эта несравненная по выразительности и ударности художественная проза чуткого к музыке и стиху романиста, собиравшего всюду затерянный в массе русский фольклор, особенно в его песенной традиции. Об этих глубоких корнях литературного слога он вспоминал гораздо позже, когда свое горячее чувство любви к родной речи выразил в лаконичном и безбрежном афоризме: "Язык - народ".

Но он не замыкался в пределы своей страны от других наций. Европа, несомненно, была одним из сильнейших впечатлений его души, столь богатой сильными ощущениями. От его юношеских увлечений Шекспиром и Шиллером, Бальзаком и Гюго до его поздних интересов к Флоберу и Эмилю Золя (которого он одновременно отвергал и принимал) - Достоевский превосходно знал всех корифеев европейской литературы. В музеях Запада его поразили мастера итальянского Ренессанса, а Ганс Гольбейн-младший и Клод Лоррен вдохновили на великие искусствоведческие страницы "Идиота" и "Подростка". В Милане, Кёльне и Париже он был поражен образцами готического зодчества. Его преисполнил восхищением Бетховен. Так (всю жизнь действовал на Достоевского этот мир искусств, гак вдохновляла его эта "страна святых чудес", которой он воздает в своем последнем романе устами Ивана Карамазова такую пламенную хвалу.

Как и в русской культуре, Достоевскому всего дороже на Западе мир воплощенной и одухотворенной красоты, которую он не раз провозглашал основой всей человеческой жизни и деятельности ("сама наука не простоит минуты без красоты!..").

Мы видели, что мастер социального романа только раз в жизни приблизился к революции - это было в начале 1849 года. Раньше этого он страшился борьбы, позже навсегда отрекся от "теорий и утопий". Но Достоевский при этом не отрекся от гуманизма. Все его памфлеты на нигилистов заслоняет мудрое и чуткое сердце великого художника. Ему жаль этих смелых юношей и девушек, обрекающих себя на смерть. В "Бесах", как мы видели, он произносит этому самоотверженному поколению свое слово глубокого сочувствия: "Я объявляю торжественно, что дух жизни веет по-прежнему, и живая сила не иссякла в молодом поколении. Энтузиазм современной юности так же чист и светел, как и наших времен. Произошло лишь одно: перемещение целей, замещение одной красоты другой". Так Достоевский неожиданно признает революцию новой красотой для русского юношества. Об этих аргонавтах свободы прекрасно говорит любимейший из его героев - князь Мышкин. Он называет их "жаждущими и воспаленными Колумбовыми спутниками", вдохновенными и отважными открывателями нового мира.

Подведем итоги.

Сложным и противоречивым был творческий путь Достоевского. В его романах подчас находят образное выражение реакционные положения, но обычно они преодолеваются гениальным размахом кисти художника и его глубоким сочувствием человеческому страданию. Исключительное дарование помогло ему преодолеть многие спорные течения его философской и политической мысли. Своим замечательным искусством Достоевский сумел создать бессмертные типы, в ряду которых выдающееся место занимают раздавленные жертвы того режима, который под конец жизни отстаивал писатель: сибирские каторжники, нищие студенты, голодающие и "пьяненькие" чиновники, продающиеся девушки, все затравленные и отверженные беспощадным ходом развития капиталистического государства.

Достоевский дал незабываемые портреты и потрясающие драмы, проникнутые жгучим социальным протестом и по праву вошедшие в мировую литературу в качестве ее классических образцов. Этим он сохраняет свое значение и в наши дни. Мы ценим великого художника за его неустанное искание истины, за огромную силу его реалистического мастерства и более всего за созданные им бессмертные образы русских людей, получившие всемирное признание.

 







ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.