Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







ЕВГЕНИЙ ТАМАНЦЕВ - ЧИСТИЛЬЩИК И ВОЛКОДАВ ПО ПРОЗВИЩУ СКОРОХВАТ





 

 

Почти одновременно я уловил взмах руки над Пашиной головой и услышал

команду бритоголового: "Бей их!" Я понял: Пашу убивают! - но помощник

коменданта закрывал от меня всех троих, и единственно, что я мог, это в ту

же секунду, выстрелив в воздух и заорав: "Ни с места!!! Руки вверх!!!" -

чтобы отвлечь внимание на себя - выскочить из кустов.

Вслед за мною выстрелил и Малыш, и я увидел, что бритоголовый как

подкошенный валится в траву рядом с Пашей, а тот пытается подняться и кровь

из раны на голове заливает ему лицо.

Ближе всех ко мне спиною в четверть оборота стоял помощник коменданта

(он в первый же момент инстинктивно отпрянул назад), за ним метрах в

полутора - амбал, еще дальше и левее - "лейтенант"; двое последних,

естественно, повернулись и смотрели в мою сторону, причем в левой руке у

амбала я, как и ожидал, увидел нож, а в правой у "лейтенанта" был "ТТ",

который он, помедля, направил на меня.

Можно было без труда двумя-тремя пулями обезвредить его - он стоял

совершенно открыто, - но я уже выбрал его для экстренного потрошения, и

потому следовало взять его невредимым - желательно без единой царапины.

В некоторой растерянности он помедлил, и за эти секунды я успел

оказаться от него со стороны солнца и, таким образом, задействовал

подсветку. Для острастки, для давления на психику я немедля "пощекотал ему

уши": произвел по одиночному выстрелу из обоих наганов так, что пули прошли

впритирку с его головой, - это впечатляет.

Чтобы затруднить ему прицеливание, я непрерывно "качал маятник":

пританцовывал левым плечом вперед, рывками перемещая корпус из стороны в

сторону и все время передвигаясь и сам, - нечто похожее, только попроще,

проделывает боксер на ринге. Для дальнейшего психологического воздействия я

держал его на мушке и фиксировал взглядом, всем своим видом показывая, что

вот-вот выстрелю.

Малыш выпрыгнул без промедления и, как и следовало, угрожающе закричал:

"В-в-в-звод, к бою!" - и я тотчас во все горло повторил его команду,

добавив: "Окружайте поляну!!!" - хотя никакого взвода в радиусе нескольких

километров, разумеется, не было и делалось это исключительно чтобы

задействовать фактор отвлечения, фактор нервозности - сбить троих с

панталыку и, во всяком случае, заставить оглядываться.

Результат оказался большим, чем ожидалось: "лейтенант" крикнул

"Засада!", метнул мгновенный взгляд на амбала и, дважды выстрелив даже не в

меня, а в мою сторону, вдруг опрометью бросился бежать.

- Не стрелять! - поднимаясь на ноги, скомандовал Паша; это относилось

ко мне и Малышу и звучало напоминанием, что хоть одного надо взять живым.

Умело держась метрах в двух за помощником коменданта, амбал молниеносно

нагнулся к бритоголовому, и тут же в левой руке у него я увидел уже не

финку, а обнаженный ствол и сразу сообразил, что он левша, и разглядел, что

пистолет был не "ТТ", а "Браунинг Лонг 07" калибром девять миллиметров,

именно та машина, которая у немецких агентов обычно заряжена разрывными

пулями с ядом, вызывающим немедленную смерть.

Я уже прикинул оперативную обстановку и соотношение сил: Малыш свалил

бритоголового "капитана", причем по-серьезному - тот не вставал и не

двигался, - а у Паши как минимум пробита голова; во всяком случае, на

какое-то время они оба практически вырубились. И мне следовало немедленно

принять командование на себя и под мою личную ответственность во что бы то

ни стало слепить - теплыми! - амбала и "лейтенанта".

- Держи лейтенанта! - крикнул я Малышу и, понимая, что Паша оглушен, во

весь голос заорал: - Ложись, Паша! Ложись!!!

Я боялся за них больше, чем за себя, и с облегчением отметил, что они

оба без промедления поняли и выполняли мою команду.

Выскочив в первое мгновение из кустов, я сразу же метнулся влево, чтобы

расширить сектор охвата, положить амбалу и "лейтенанту" подсветку на глаза

(развернуть их лицом против солнца), а также чтобы деблокировать директрису.

Не удалось только последнее: амбал с похвальной быстротой переместился

вправо и снова оказался за рослым, фигуристым помощником коменданта. Он

двигался легко и ловко, и реакция у него была хорошая, но при этом защитном

движении его голова на секунду появилась правее фуражки помощника

коменданта, и в тот же миг выстрелом из правого нагана я сбил с него

пилотку. Такие вещи впечатляют, а от меня сейчас требовалось все время

давить ему на психику.

Помощник коменданта лишь теперь протер мозги, лапал судорожно кобуру,

прижатую полой кителя, и не мог от возбуждения открыть - заколодило, как

случается и не только у таких лопухов. Вообще-то Паша должен был дать ему

"вальтер" в карман, и действовать ему следовало в первую очередь именно

"вальтером". Но я сейчас не мог занимать извилины его оружием и его

действиями; я на него нисколько не рассчитывал: после того как Пашу

вырубили, я, естественно, надеялся только на одного себя.

- Падай, капитан, падай! - закричал я ему, но он, будто не слыша, даже

не пригнулся.

Я ничуть не удивился: фактор внезапности в скоротечных схватках

тормозит решительные действия даже у бывалых фронтовиков, чего же можно

ожидать от разодетого тылового фраера?

- Ложись, комендатура, ложись!!! - яростно заорал я и тотчас прыгнул

вправо.

Мне на секунду открылась часть туловища амбала, его левый бок и рука с

браунингом, и, стремясь упредить его действия, я нажал на спусковой крючок,

но амбал проворно дернулся влево, я же, вероятно, так боялся попасть в

помощника коменданта, что от этого мандраже промазал и в душе обложил себя

самыми последними словами.

Вслед за моим выстрелом справа раздались еще три:

стоя на четвереньках, Паша сбоку стрелял по ногам амбала. Он был

оглушен, и правая половина лица залита кровью, к тому же рядом с директрисой

находился помощник коменданта; естественно, я не рассчитывал, что Паша

попадет, но это в любом случае создавало крайне ценный для меня в эту минуту

отвлекающий фактор, и мысленно я ему аплодировал.

Нет, я не промахнулся: на рукаве гимнастерки амбала у самого погона

проступило темное пятно. Но я только слегка задел, считай, поцарапал ему

левую руку, а ее требовалось надежно "отключить".

Толково используя ситуацию, он держался за живым заслоном, я же на

открытом месте в десятке метров от него вынужден был энергично двигаться,

пританцовывать, фиксируя его лицо и все время угрожая обоими наганами.

Он выстрелил в меня двумя пулями, не попал, добавил погодя секунды еще

одну и снова - мимо. Чему-чему, а как "качать маятник"*, я мог бы поучить и

его, и тех, кто готовил его в Германии, к тому же Пашины выстрелы сбоку,

несомненно, действовали ему на нервы, а подсветка значительно снижала

меткость.

Тем не менее он был опытный, находчивый парш, сразу понявший, что я

опаснее других и что в первую очередь надо разделаться со мной. И я перед

тем оценил его правильно: он действовал толково, уверенно, стрелял в отличие

от "лейтенанта" умело, не торопясь, и если бы не подсветка и не моя сноровка

в "качании маятника", он бы, возможно, меня уже свалил.

----------------------------------------

* Качание маятника - это не только движение, оно толкуется шире, чем

можно здесь понять со слов Таманцева. Его следует определить как "наиболее

рациональные действия и поведение во время скоротечных огневых контактов при

силовом задержании". Оно включает в себя и мгновенное выхватывание оружия, и

умение с первых же секунд задействовать фактор отвлечения, фактор

нервозности, а если возможно, и подсветку, и моментальную безошибочную

реакцию на любые действия противника, и упреждающее стремительное

передвижение под выстрелами, и непрестанные обманные движения ("финт-игра"),

и снайперскую меткость попадания в конечности при стрельбе по-македонски

("отключение конечностей"), и непрерывный психологический прессинг до

завершения силового задержания. "Качанием маятника" достигается захват

живьем сильного, хорошо вооруженного и оказывающего активное сопротивление

противника. Судя по описанию, Таманцев "качает маятник" в наиболее трудном и

эффективном исполнении - "вразножку".

---------------------------------------------------------------

Ствол браунинга опять следовал за моими движениями - справа налево и

обратно, и я чувствовал, знал, что в ближайшую секунду снова раздастся

выстрел. Но в это мгновение помощник коменданта вытащил наконец пистолет, и

амбал, целившийся в меня, без промедления выстрелил дважды ему в грудь.

С позиции инстинкта самосохранения и личной безопасности его действия

были логичны, обоснованны, но теперь он терял свое главное преимущество:

помощник коменданта сразу обмяк и стал валиться вниз и назад, при этом

открылся верх туловища амбала, и как только это произошло, я, упредив его

следующий выстрел, всадил ему две пули в левое плечо и тотчас рванулся

вперед, чтобы помешать ему - блокировать вероятную попытку поднять правой

рукой вывалившийся в траву браунинг.

Он действительно нагнулся и, не спуская с меня глаз, зашарил у ног, но

я летел на него стремглав, и, не выдержав, он бросился бежать через поляну,

а я пустился за ним, успев отметить, что помощник коменданта и бритоголовый

"капитан" лежат не двигаясь, причем поза последнего - спиной кверху, с

неловко вывернутой вбок правой рукой - мне весьма не понравилась.

Слева захлопали выстрелы из "ТТ", и, кинув туда взгляд, я увидел, что

"лейтенант", оборачиваясь, стреляет в Малыша, а тот, как я его учил, на бегу

уклоняется, не очень ловко, но в целом грамотно.

Я боялся за Малыша, опасений же, что "лейтенанту" удастся уйти, не

испытывал, поскольку знал, что если даже я его потом не догоню здесь

поблизости, через двадцать минут - к тому времени, когда он в лучшем случае

достигнет опушки, - весь лес по периметру уже будет охвачен огромной

"каруселью", и за пределы столь плотного оперативного кольца ему не

выскочить и не проскользнуть.

В кобуре у амбала на ремне за правым бедром был еще ствол, скорее всего

"Браунинг Лонг 07", схожий по форме и размерам с "ТТ", и хотя рука у него

болталась, как плеть, а гимнастерка под погоном потемнела от крови и брюки

сзади повыше колена тоже - Паша все-таки сумел в него попасть! - я держал

ухо востро. Утверждение, что якобы у левши правая рука развита недостаточно,

- это байка для дефективных детишек. А в действиях его чувствовался

настоящий парш.

Я услышал возгласы: "Стой! Стрелять буду!", оглянувшись, увидел

старшину, выскочившего с автоматом из кустов перед "лейтенантом", заорал ему

и Малышу: "Не стрелять!", но в тот же миг "лейтенант" поднял руки вверх, и я

подумал с облегчением - вдвоем-то они наверняка его слепят теплым и

невредимым.

В жизни каждый двадцатый - левша, их миллионы, но я уже убедил себя,

что именно этот самый амбал пытался убить Гусева, того шофера с "доджа", и,

следовательно, причастен к делу "Неман". Я просто мечтал, чтобы так оно и

оказалось.

Раненный в плечо и в ляжку, он бежал даже лучше, быстрее, чем я ожидал.

Но ему нужно было достигнуть деревьев или оторваться от меня, чтобы обнажить

ствол, а я спокойно сокращал расстояние между нами и готовился его слепить.

Он наверняка уже понял, кто мы такие и что наша задача - взять его живым.

Конечно, я без труда мог его стреножить, но дырявить даже парша без

необходимости - мне поперек горла, и зачем стреножить, если он и так не

уйдет.

На бегу я опять оглянулся влево. Малыш, положив "лейтенанта" лицом в

траву, стягивал ему вязками руки за спиной. Старшина, воинственно наставив

вниз автомат, стоял рядом.

И в этот момент амбал наконец сделал то, чего я все время ждал: правой

рукой ухватился за кобуру. Она у него наверняка была с вытяжным ремешком, и

мешкать не следовало.

Тут могло быть два реальных решения: сбить его подсечкой или же

оглушить ударом в голову. Имея в виду оперативную обстановку здесь, на

поляне, и то, что нам предстояло, я выбрал второе: наддав, сократил

дистанцию и, как только пальцы его оказались в кобуре, взлетел над ним в

прыжке и сверху ударил его рукояткой нагана правее макушки, вполсилы, с

расчетом кратковременного рауша*.

Он упал вперед и чуть влево, по инерции метра полтора проехал лицом

вниз по траве. Замер расслабленно, голова не поднималась, и я понял, что на

какие-то минуты он вырубился. Сунув выпавший из кобуры браунинг себе в

карман, я ухватил его за правую целую руку и в темпе, как куль, потащил к

месту засады.

Туда же Малыш и старшина уже вели "лейтенанта". Он шел со связанными за

спиной руками, и, бросив на него взгляд, я уже соображал, как буду его

потрошить.

На ходу я успел посмотреть на часы - для рапорта.

Зафиксировать момент начала сшибки я не имел возможности, но

продолжалось все это не более трех-четырех минут.

Паша с лицом, залитым кровью, сидел, зажав рукой рану на голове, а двое

других - бритоголовый и помощник коменданта - по-прежнему лежали в траве. И,

увидев, что Паша сидит, я возликовал, от радости как гора с плеч слетела -

могло быть и хуже.

И теперь, когда я увидел его живым и было совершенно ясно, что хорошо

или плохо, но мы слепили всех троих, вопрос, который с момента их появления

на поляне все время назойливо занимал меня: "Кто они?" - сменился другим. Я

уже нисколько не сомневался, что это действующие немецкие агенты, однако то,

что один из них левша, еще ничего не доказывало, и теперь меня буквально

свербило главное, самое в эту минуту существенное: "Имеют ли они отношение к

делу "Неман"?.. Имеют или нет?.."

 

----------------------------------------

* Рауш - оглушение с потерей сознания.

---------------------------------------------------------------

 

ОПЕРАТИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

 

 

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

 

"Весьма срочно!

Егорову

 

Механик 294-го ОРВБ старшина Гурченко Николай Тарасович по прозвищу

"Коляныч" подтвердил, что прошлой зимой, когда его часть и батальон, где

служил сержант Гусев, располагались по соседству под Гомелем, в феврале или

начале марта месяца Гусевым у него действительно был приобретен за бутылку

водки точно такой портсигар, как предъявленный ему нами для опознания.

Однако за прошедшую зиму Гурченко изготовил десятки одинаковых по

форме, размеру и рисунку портсигаров со стандартной надписью "Смерть

немецким захватчикам!", и ввиду отсутствия у них каких-либо индивидуальных

особенностей и примет он не может утверждать достоверно, что именно этот

портсигар был им передан Гусеву.

Бондаревский".

 

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

 

Колыбанову На No.:.. от 19.08.44 г.

 

Надо смотреть правде в глаза. Все без исключения возможное нами

предпринято и делается. Однако никаких гарантий, что разыскиваемых удастся

взять сегодня или даже завтра, нет и быть не может.

Егоров".

 

ЗАПИСКА ПО "ВЧ"

 

"Срочно!

Егорову

 

В действиях и поведении Чеслава и Винцента Комарницких за время

наблюдения ничего подозрительного обнаружить не удалось.

Логинов".

 

ЗАПИСКА ПО "ВЧ"

 

"Весьма срочно!

Колыбанову На No..... от 19.08.44 г.

 

Малая саперная лопатка, обнаруженная в хате Юлии Антонюк и принесенная,

как установлено, Павловским, имеет выдавленное заводское клеймо "Ч-к 44" и

по справке Главного инженерного управления КА изготовлена в Челябинске в

1944 году.

Лопатка же, находившаяся в машине у Гусева, как нами точно установлено,

имела заводское клеймо "К-в 43" и была изготовлена в Коврове в 1943 году.

Произведенной нами с целью идентификации тщательной проверкой получить

доказательства того, что портсигар, обнаруженный у Павловского, является

портсигаром Гусева, не удалось.

Таким образом, никакими данными о принадлежности Павловского к группе

"Неман" мы пока не располагаем.

Поляков".

 

ЗАПИСКА ПО"ВЧ"

 

"Весьма срочно!

Гродно, Логинову

 

С соблюдением всех мер предосторожности без промедления негласно

арестуйте Чеслава и Винцента Комарницких и самолетом с надежной охраной

доставьте их в Лиду. За остальными продолжайте наблюдение.

Поляков".

 

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

 

"Воздух!!!

Егорову

 

Ввиду отсутствия результата по делу "Неман" согласно отданных ранее

подготовительных распоряжений под Вашу личную ответственность надлежит

сегодня с 18.00 задействовать глухое блокирование районов Вильнюса, Гродно и

Лиды по варианту "Западня".

Проведение "Западни" санкционировано Ставкой ВГК. Выполнение

проконтролируйте и немедленно доложите. ГУКР категорически требует ни на

минуту не ослаблять усилий по подготовке вариантов "Большой слон" и

"Прибалтийское танго", которые в случае необходимости будут задействованы в

указанные Вами сроки.

Колыбанов".

 

 

99. "БАБУШКА ПРИЕХАЛА"!

 

 

Таманцев стремительно подтащил безжизненно-тяжелое тело амбала к месту

засады, где, по-прежнему не двигаясь, лежали в траве бритоголовый "капитан"

и помощник коменданта, стояли на неторной дороге два вещевых мешка и возле

них с залитым кровью лицом, зажав ватно-марлевым тампоном из индивидуального

пакета рану на голове и уперев локоть этой руки в подставленное колено,

беспомощно сидел Алехин.

- Порядок! - громко сообщил ему Таманцев. - Двое наверняка теплые!

- Ты не ранен?

- Ни царапинки! И Малыш цел!.. А у вас... немного разбита голова...

Ничего страшного! - оглядев Алехина и определив, что ранение всего одно, с

нарочитой бодростью крикнул Таманцев, хотя не знал и весьма сомневался:

разбита поверхностно или пробита? - Как самочувствие?

- Нормально, - тихо сказал Алехин. - Не отвлекайся...

Даже в этом состоянии его более всего занимал "момент истины", и

Таманцев отлично его понимал.

Не теряя даром и секунды, Таманцев в темпе делал все необходимое,

завершающее силовое задержание. Вытащив вязки, он намертво приторочил кисть

правой неповрежденной руки амбала к щиколотке его левой, подогнутой к

ягодице ноги. Подведенного Блиновым и старшиной "лейтенанта" он мигом

положил лицом вниз, задрав на спине гимнастерку, сунул ему за оттянутый пояс

нож и, рванув к себе, разрезал сзади брюки вместе с трусами чуть наискось до

самого колена. Такую же процедуру в следующее мгновение он проделал и с

амбалом, потом уложил их обоих, как полагалось, спинами друг к другу -

"лейтенанта" так, чтобы у него перед глазами были помощник коменданта и

вещевые мешки, амбала же на здоровый бок, затылком к месту засады, и,

указывая на него Блинову и старшине, скомандовал:

- Перевяжите ему плечо и ногу! Двумя пакетами! Остальные давайте сюда!

Быстро!

Все, что в эти минуты делал Таманцев, он проделывал за три с лишним

года войны несчетное число раз. Каждое его движение и в "качании маятника",

и в силовом задержании было отработано не только боевой практикой, но и

постоянными тренировками - с момента появления из кустов он, без

преувеличения, действовал с четкостью и быстротой автомата. Блинов и

старшина-радист - оба они старались и теперь бросились выполнять его

приказание - по сравнению с ним двигались, естественно, медленнее и своей

неискусностью и, как ему казалось, неповоротливостью раздражали его.

Обиходив захваченных агентов, Таманцев ухватил запятнанный кровью

вещмешок, перерезал ножом тесьму, стягивавшую верх, и крикнул Алехину:

- Товарищ капитан, давайте перевяжу!

- Успеется!.. - строго сказал Алехин. - Не отвлекайся! Он держался

напряжением всех сил и был убежден, что как только его начнут перевязывать

или если даже просто отнять намокший тампон от раны и польет кровь - в любом

случае он сейчас же потеряет сознание. А до получения "момента истины", до

осмысления и принятия им как старшим группы соответствующего решения он

просто не имел права терять сознание.

- Посмотри, что с ними! - приказал он Таманцеву, стараясь разглядеть

лежавших в нескольких метрах от него помощника коменданта и бритоголового

"капитана".

С помощником коменданта все было ясно: он лежал лицом вверх, и еще

раньше, только подбежав сюда, Таманцев увидел его уставленные в одну точку,

прямо на солнце, остекленелые глаза.

Не выпуская из рук вещмешка, Таманцев подскочил к бритоголовому и,

заметив у него за ухом крохотную ранку, ухватил его за плечо, повернул и,

увидев вместо правого глаза зияющее выходное отверстие, из которого на траву

вытекала черная кровь, вскинул голову.

- Холодные... Оба... - отпустив плечо "капитана", сказал он вполголоса,

приложив при этом ладонь ко рту и оборотясь спиной к "лейтенанту" (чтобы тот

не услышал), и посмотрел на Блинова.

- Как же так? - проговорил Алехин.

Присев на корточки, Блинов поспешно бинтовал ногу амбалу. Он расслышал

слова Таманцева и все понял.

"Это я!.. Я его убил!.. Что я наделал!.." - с ужасом подумал Андрей,

жар ударил ему в голову, оторопелый - стрелял-то ведь в плечо! - он

покачнулся и, потеряв равновесие, нелепо упал.

- Что с вами? - удивленно спросил старшина.

- Вот она!!! Телефункен! - точно сквозь сон услышал Андрей

торжествующие возгласы и, уже поднимаясь, увидел в руках у Таманцева

вытащенный из вещмешка, поблескивающий никелем и эбонитом радиопередатчик.

- Посмотри поясницу... - говорил Алехин, морщась от крика Таманцева. -

Посмотри поясницу у капитана...

Поставив рацию на вещмешок, Таманцев взрезал ножом брюки на спине у

бритоголового, отвернул края в стороны и, взглянув, сообщил:

- На пояснице... вправо от позвоночника два круглых шрамика... Вроде

как от фурункулов.

- Женя, это Мищенко... - сказал Алехин. - Запомните, это Мищенко...

Таманцева трудно было чем-либо удивить, но какие-то секунды он смотрел,

лихорадочно осмысливая, и не верил. Вспомнив ориентировки и особые приметы,

он живо перевернул "капитана" на спину, с силой разжал ему челюсти, заглянул

в глубину рта, увидел на верхней короткий металлический мостик, потрогал

зачем-то его пальцем и, вытирая руку о голенище своего сапога, подтвердил:

- Мищенко...

Малыш свалил Мищенко! Фантастика! Стажер-несмышленыш свалил

легендарного Мищенко, который за двадцать лет более пятидесяти раз

перебрасывался на советскую территорию, которого два десятилетия ловили на

Дальнем Востоке и западных границах, ловили на всех фронтах, но даже во

время чрезвычайного розыска не смогли поймать. Свалил одним выстрелом,

разумеется, ничуть того не желая. И теперь страшно переживает. Хотя ему

ничего не будет - да Эн Фэ пальцем его тронуть никому не даст! И не потому,

что он стажер. И не потому, что генерал сказал - взять живым хоть одного, а

взяли двоих. Просто особый случай. Формально это даже его долг. Убить

объявленного вне закона - право и обязанность каждого советского человека.

Можно было бы его ободрить, пояснить, но ничего, пусть немного помучается.

Пусть прочувствует, что лепить надо теплыми, а убить - любой дурак в

состоянии. Это тебе не на передовой и не в сорок первом году!

А Паша - мозга! Гений! Спустя год... за какой-то десяток минут

прокачать Мищенко - невероятно!

- Чего нам запоминать? Сами доложите! - вытаскивая индивидуальный

пакет, недовольно крикнул Алехину Таманцев; ему не понравилось, буквально

резануло уши:

"Запомните - это Мищенко". Паша что - собрался умирать?.. - Я вас

перевяжу! - настойчиво предложил он.

- Нет! - решительно отказался Алехин и полушепотом добавил: -

Сначала...

Таманцев спрятал пакет, внутренне настраиваясь бутафорить, опустил

голову, расслабленно-спокойный подошел к Аникушину, посмотрел и, словно

только теперь обнаружив, что тот мертв, в сильнейшем волнении, как бы еще не

веря, вскричал:

- Васька?!! Ваську убили?!!

Он повернулся к лежащим на траве агентам, кинул лихорадочный взгляд на

одного, затем на другого и, как бы все вдруг поняв, с лицом, искаженным

отчаянием и яростью, уставил палец на "лейтенанта".

- Ты!!! Ты его убил!..

- Нет!.. Я не убивал! Не убивал! Это не я! - энергично запротестовал

"лейтенант".

- Ты!!! Он убил Ваську! Он убил моего лучшего друга!!! - оглядываясь и

как бы призывая в свидетели Блинова, старшину и Алехина, истерично закричал

Таманцев и в совершенном отчаянии замотал головой: - Я жить не буду!!! -

Обеими руками он ухватил ворот своей расстегнутой наверху гимнастерки и,

рванув, разодрал ее до пояса, обнажив широкую крепкую грудь, сплошь

расписанную синими разводами морской татуировки. - Паскуда! Я прикончу его

как падаль!!!

И с лихорадочной поспешностью зашарил вокруг по траве глазами,

отыскивая наган, умышленно выроненный им перед тем себе под ноги.

- Нет!.. Клянусь, это не я!

- Не смей его трогать! - подыгрывая, строго сказал Алехин.

- Он убил Ваську!!! - рыдающим голосом вопил Таманцев, подняв из травы

и держа в руке наган. - Я прикончу его как падаль!!!

Аникушина звали Игорем, а не Васькой, и убил его не "лейтенант", но это

не имело сейчас никакого значения. Андрей уже сообразил, что начался

заключительный аккорд, так называемое "экстренное потрошение", жестокая, но

в данных обстоятельствах совершенно неизбежная игра, потребная для того,

чтобы тотчас - немедленно! - получить от кого-либо из захваченных -

предположительно самого слабого по волевым качествам - совершенно

необходимые сейчас сведения.

Аникушин во время засады повел себя непонятным образом и очень крепко

помешал, теперь же, мертвый, он должен был помогать: для пользы дела

обыгрывалась его гибель.

Андрей, однажды уже принимавший участие в подобной игре, бросился сзади

на Таманцева, обхватил его мускулистое горло левой рукой, а правой -

вцепился в его руку с револьвером, хорошо помня, что недопустима и малейшая

фальшь, все должно быть естественно, и бороться надо без дураков - в полную

силу. Прошлый раз ему помогал в этом Алехин, но сейчас капитан с залитым

кровью лицом бессильно сидел на траве и рассчитывать на его поддержку не

приходилось.

- Не смей его трогать! - все же восклицал он требовательно, изображая

реакцию на возгласы Таманцева. - Слышишь, не смей!

- Держите его! Он контуженый! - крикнул Андрей старшине, и тот,

поспешив на помощь, вцепился в Таманцева слева.

- Пустите!!! - с искаженным яростью и отчаянием лицом рвался к

"лейтенанту" Таманцев. - Он убил моего лучшего друга!!! Он убил Ваську!!! Я

прикончу его как падаль!!!

При этом у Таманцева судорожно подергивалась голова, и рыдал он самыми

настоящими слезами, что еще в прошлый раз удивило Андрея. В то же время он

не забывал толкать Андрея в коленку - мол, давай, работай!

"Лейтенант", лежа на боку со связанными за спиной руками, инстинктивно

старался отползти, отталкиваясь судорожными движениями ног; разрезанные

брюки и трусы при этом сползли до колен, обнажив белые мускулистые ляжки.

- Я не убивал!!! - в сильнейшем страхе кричал он. - Клянусь - не

убивал! Это не я!!!

В это мгновение Таманцев с бешеным криком: "Он убил Ваську!!!" -

внезапным рывком отбросил в сторону старшину и с Андреем, повисшим у него на

спине и намеренно выпустившим руку Таманцева с наганом, подскочил к

"лейтенанту" и трижды выстрелил в него, точнее над самой его головой.

В следующую секунду он сунул ствол нагана под ноздри "лейтенанту" и

рассчитанным движением раскровенил ему верхнюю губу, преследуя при этом

двойную цель: чтобы тот, оглушенный, вдохнул в себя пороховую гарь и ощутил

кровь.

- Не смей, мерзавец! - подыгрывая, кричал Алехин. - Псих ненормальный!

Держите его!

- Я не убивал!!! Пощадите!!! - в ужасе рыдал "лейтенант". - Я никого не

убивал!!! Спасите!!! Это не я!!!

Андрею и старшине удалось оттащить Таманцева на несколько шагов,

однако, волоча их обоих за собой, Таманцев тут же снова ринулся к

"лейтенанту".

- Не ты?! А кто?! Кто же его убил?! Может, ты еще скажешь, что вообще в

нас не стрелял?! - яростно орал Таманцев, прикидывая и определяя, что

лежащий перед ним уже доведен до потребного состояния и надо брать быка за

рога. - Ты еще смеешь врать?! Ты еще Смеешь обманывать советскую власть?!

Может, ты и позывные уже забыл?!

Андрей теперь с силой удерживал левой рукой не Таманцева, а старшину,

вошедшего от борьбы в раж, страдавшего от боли - в момент броска ему

вывихнули плечо - и ничего не понимавшего.

- Если хочешь жить - позывные вашего передатчика?! - указывая

револьвером на рацию, вынутую из вещмешка, властно потребовал Таманцев и

снова уткнул ствол нагана в изуродованное ужасом лицо "лейтенанта". -

Позывные твоего передатчика?! Быстро!!!

- Я... Я скажу!!! Все скажу!.. - рыдающим голосом торопливо повторял

"лейтенант". - Эс-Тэ-И... Эс-Тэ-И...

- Как Эс-Тэ-И?! - внутренне похолодев, закричал Таманцев. - А Ка-А-0?!

- Ка-А-0 было до... четверга... А теперь Эс-Тэ-И!..

- Сколько вас?! - чуть отводя револьвер, но не меняя зверского

выражения лица, мгновенно продолжал Таманцев. - Сколько вас приехало сюда, в

лес?! Быстро!!!

- Трое...

- Кто старший?!

- Вот... - "Лейтенант" взглядом указал на труп Мищенко.

- Его кличка?! Для радиограмм! Быстро!!!

- Кравцов...

- А где Кулагин?! - мгновенно потребовал Таманцев. (Документы на имя

старшего лейтенанта Кулагина были у Павловского.)

- Здесь, в лесу... Он должен нас ждать... "Должен!" - от огорчения и

неприязни к самому себе Таманцев яростно сплюнул.

- А "Матильда"? Где "Матильда"?!

- Он не здесь... Он под Шауляем...

- Он что - офицер штаба фронта?! - тотчас спросил Таманцев (так

предполагал Эн Фэ). - Кто он по званию?! Быстро!!!

- Капитан... Шифровальщик штаба фронта...

- Ты меня с ним познакомишь? Если хочешь жить, ты просто обязан меня с

ним познакомить! Понял?!

- Да-а...

- А "Нотариус"?! Кто он и где?!

- В Гродно... Железнодорожник...

- Чеслав Комарницкий?! - сейчас же вскричал Таманцев (так предполагал

Эн Фэ). - Сразу!!!

- Чеслав... Фамилию не знаю...

- Составитель поездов?! Высокий... блондин... лицо длинное, нос с

горбинкой?!

- Да-а...

- А твою физиономию я узнал бы из тысяч! - Таманцев не без труда

скрывал свою радость. - Ведь ты радист?!

- Да-а... - всхлипнул "лейтенант".

- То-то же!

Выпрямясь, Таманцев ослабил пальцы, и Андрей, ожидавший этого

мгновения, энергичным движением вырвал у него из руки наган и сразу отпустил

его самого. Как бы приходя в себя, Таманцев помотал головой и словно весь

вдруг обмяк и подобрел лицом.

Это было необыкновенное, испытанное за войну всего лишь несколькими

чистильщиками пронзительное ощущение - "момент истины" по делу, взятому на

контроль Ставкой. Он чувствовал, что "лейтенант" не врет, и знал цену

полученным от него сведениям. В эти мгновения только он, Таманцев,

единственный обладал "моментом истины", и при мысли, что есть реальная

возможность сегодня же взять и "Матильду" (а кто это сделает лучше, чем он,

кто?!), у него захватывало дыхание. Если только Эн Фэ и генерал согласятся

брать "Матильду" под носом у контрразведки другого фронта. Должны

согласиться - мысленно он уже летел с "лейтенантом" и Малышом в Шауляй...

- Как тебя зовут? - спросил Таманцев: надо было спешно строить

отношения с "лейтенантом". - Не для немцев, для матери!

- Сер-ргей...

- Хорошее имя! - одобрил Таманцев. - Что ж... Если не ты убил Ваську и

дашь нам "Матильду" - тогда живи! - милостиво, но как бы не совсем охотно

разрешил он "лейтенанту". - Только дышать будешь, как я скажу! А если

вздумаешь крутить, не обижайся, Серега... - Голос Таманцева дрогнул, и лицо

сделалось скорбным. - Если вздумаешь крутить, тогда не обижайся - это будут

последние минуты твоей жизни... Понял?.. Мы поедем к "Матильде" немедленно!

- после короткой паузы пообещал он. - Полетим самолетом! Мы обнимем его

сегодня же!

Затем он повернулся к Алехину и, громко, отчетливо произнося каждое

слово, сообщил:

- Товарищ капитан, "бабушка приехала"! Это был условный сигнал для

передачи открытым текстом по радио, означавший примерно: "мы их взяли",

означавший, что ядро группы и рация захвачены.

- Это точно? - с очевидным сомнением проговорил Алехин. - Ты все

прокачал?

- Точнее быть не может! - заверил Таманцев. - Я отвечаю!

"Бабушка приехала"!.. Значит, порядок - она приехала! Слава богу,

приехала!.." Неясные, подернутые какой-то красноватой пленкой вершины берез

и кусты плыли у Алехина перед глазами, и он никак не мог их остановить.

Голова гудела и пульсировала, как второе сердце. Удрученный своей

беспомощностью в эти ответственнейшие минуты, чувствуя, что вот-вот потеряет

сознание, он держался из последних сил - ему еще надлежало принять решение.

Он напрягался, стараясь разглядеть циферблат часов, поднесенных на руке к

самому лицу, и наконец различил: было без восьми минут пять.

Оперативное кольцо вокруг Шиловичского леса только что замкнулось. Семь

тысяч человек на трехстах автомашинах с рациями и служебно-розыскными

собаками, саперами и миноискателями уже кружились в гигантской карусели

вокруг Шиловичского массива, ожидая команды начать операцию, с таким трудом

и тщанием подготовленную Поляковым и теперь совершенно ненужную...

Ее следовало отменить, остановить - еще можно было успеть.

- Старшина! - Алехин повел головой, ища взглядом и не видя, не находя

радиста. - Срочно передайте Первому... открытым текстом... - с усилием

произносил он. - "Гребенка не нужна!.. Бабушка приехала!.. В помощи не

нуждаемся..." Повторяйте непрерывно:. - уронив руку с набухшим тампоном и

опуская голову, проговорил он. - Бабушка...

- Повторяй до бесконечности! - подхватывая за подбородок голову Алехина

и другой рукой проворно расстегивая ворот его окровавленной гимнастерки,

властно приказал старшине Таманцев. - "Бабушка приехала! Гребенка не нужна!

В помощи не нуждаемся!.." В темпе!.. Дублируй на запаске!.. Бегом!!! Жми!..

Осторожно отведя волосы, он прежде всего убедился, что, хотя кровь

сочилась по-прежнему, голова у Алехина была не проломлена, а только разбита,

и, рванув зубами нитку, вскрыл индивидуальный пакет.

- Ничего страшного!.. - прикладывая к ране свежий тампон, возбужденно







Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.