|
что такое «хорошо» и что такое «плохо» — 2 ⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 4
— Я уже умер? — спросил человек. — Угу, — кивнул демиург Шамбамбукли, не отрываясь от изучения толстой внушительной книги. — Умер. Безусловно. Человек неуверенно переступил с ноги на ногу. — И что теперь? Демиург бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в книгу. — Теперь тебе туда, — он не глядя указал пальцем на неприметную дверь. — Или туда, — его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери. — А что там? — поинтересовался человек. — Ад, — ответил Шамбамбукли. — Или рай. По обстоятельствам. Человек постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую. — А-а… а мне в какую? — А ты сам не знаешь? — демиург слегка приподнял бровь. — Ну-у, — замялся человек. — Мало ли. Куда там мне положено, по моим деяниям… — Хм! — Шамбамбукли заложил книгу пальцем и наконец-то посмотрел прямо на человека. — По деяниям, значит? — Ну да, а как же еще? — Ну хорошо, хорошо. — Шамбамбукли раскрыл книгу поближе к началу и стал читать вслух. — Тут написано, что в возрасте двенадцати лет ты перевел старушку через дорогу. Было такое? — Было, — кивнул человек. — Это добрый поступок или дурной? — Добрый, конечно! — Сейчас посмотрим… — Шамбамбукли перевернул страницу, — через пять минут эту старушку на другой улице переехал трамвай. Если бы ты не помог ей, они бы разминулись, и старушка жила бы еще лет десять. Ну как? Человек ошарашено заморгал. — Или вот. — Шамбамбукли раскрыл книгу в другом месте. — В возрасте двадцати трех лет ты с группой товарищей участвовал в зверском избиении другой группы товарищей. — Они первые полезли! — вскинул голову человек. — У меня здесь написано иначе, — возразил демиург. — И, кстати, состояние алкогольного опьянения не является смягчающим фактором. В общем, ты ни за что ни про что сломал семнадцатилетнему подростку два пальца и нос. Это хорошо или плохо? Человек промолчал. — После этого парень уже не мог играть на скрипке, а ведь подавал большие надежды. Ты ему загубил карьеру. — Я нечаянно, — пробубнил человек. — Само собой, — кивнул Шамбамбукли. — К слову сказать, мальчик с детства ненавидел эту скрипку. После вашей встречи он решил заняться боксом, чтобы уметь постоять за себя, и со временем стал чемпионом мира. Продолжим? Шамбамбукли перевернул еще несколько страниц. — Изнасилование — хорошо или плохо? — Но я же… — Этот ребенок стал замечательным врачом и спас сотни жизней. Хорошо или плохо? — Ну, наверное… — Среди этих жизней была и принадлежащая маньяку-убийце. Плохо или хорошо? — Но ведь… — А маньяк-убийца вскоре зарежет беременную женщину, которая могла бы стать матерью великого ученого! Хорошо? Плохо? — Но… — Этот великий ученый, если бы ему дали родиться, должен был изобрести бомбу, способную выжечь половину континента. Плохо? Или хорошо? — Но я же не мог всего этого знать! — выкрикнул человек. — Само собой, — согласился демиург. — Или вот, например, на странице 246 — ты наступил на бабочку! — А из этого-то что вышло?! Демиург молча развернул книгу к человеку и показал пальцем. Человек прочел, и волосы зашевелились у него на голове. — Какой кошмар, — прошептал он. — Но если бы ты ее не раздавил, случилось бы вот это. — Шамбамбукли показал пальцем на другой абзац. Человек глянул и судорожно сглотнул. — Выходит… я спас мир? — Да, четыре раза, — подтвердил Шамбамбукли. — Раздавив бабочку, толкнув старичка, предав товарища и украв у бабушки кошелек. Каждый раз мир находился на грани катастрофы, но твоими стараниями выкарабкался. — А-а… — человек на секунду замялся. — А вот на грань этой самой катастрофы… его тоже я?.. — Ты, ты, не сомневайся. Дважды. Когда накормил бездомного котенка и когда спас утопающего. У человека подкосились колени и он сел на пол. — Ничего не понимаю, — всхлипнул он. — Все, что я совершил в своей жизни… чем я гордился и чего стыдился… все наоборот, наизнанку, все не то, чем кажется! — Вот поэтому было бы совершенно неправильно судить тебя по делам твоим, — наставительно произнес Шамбамбукли. — Разве что по намерениям… но тут уж ты сам себе судья. Он захлопнул книжку и поставил ее в шкаф, среди других таких же книг. — В общем, когда решишь, куда тебе, отправляйся в выбранную дверь. А у меня еще дел по горло. Человек поднял заплаканное лицо. — Но я же не знаю, за какой из них ад, а за какой рай. — А это зависит от того, что ты выберешь, — ответил Шамбамбукли.
Свобода для собак
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта второй час спорили о свободе воли. — Что есть свобода воли?! — вопрошал Мазукта, потрясая в воздухе кулаками. — Это всего лишь право выбора между действием наказуемым и поощряемым. — Нет! — возражал Шамбамбукли. — Какой же это выбор, если за него наказывают? Свобода должна быть полной, иначе она и не свобода вовсе. — Ну хорошо, — поджал губы Мазукта. — Попробую объяснить на примере. Он почесал в затылке и принял позу рассказчика. — Сейчас, дорогой друг, я расскажу тебе сказку. У одного человека была свора собак, которых он держал на привязи и учил всяким трюкам. Допустим, работа у него была такая — дрессировщик. А собаки должны были уяснить, что нельзя гоняться за курами, рыться в помойке и воровать мясо. Очень простые правила, верно? Среди собак была одна, самая сообразительная, и однажды, решив, что для нее обучение закончено, хозяин спустил эту собаку с поводка. Но оказалось, что он напрасно понадеялся на ее благоразумие — собака сразу погналась за курицей, украла кусок мяса и по уши извозилась в помойке. Когда она, довольная, вернулась к хозяину, тот жестоко выдрал ее плеткой. «Но господин мой! — завыла собака (допустим, что она умела членораздельно выть). — Ты же сам, своими руками снял с меня ошейник, дав свободу! За что же ты теперь меня бьешь?» А хозяин, допустим, ответил ей по-собачьи: «Я дал тебе свободу не для того, чтобы ты бегала по помойкам, а чтобы держалась от них подальше, как я тебе велел — но добровольно!» Аналогия ясна? — Грубый ты, Мазукта! — надул губы Шамбамбукли. — И идеи твои какие-то… неправильные. — Для тебя неправильные, а для меня в самый раз, — пожал плечами Мазукта. — Надеюсь, ты не станешь оспаривать мое право судить по своим собственным законам? — Не стану, — вздохнул Шамбамбукли. — На то ты и демиург. У тебя свои законы, у меня — свои.
Палеоконтакт
Демиург Шамбамбукли стоял перед рабочим столом и задумчиво вертел в руках комок глины. — Чем занимаешься? — спросил демиург Мазукта. — Творю человека. — А, понятно. Тебе помочь? Шамбамбукли оглянулся на Мазукту и вздохнул. — Ну, если только советом… — Отлично! — обрадовался Мазукта. — Обожаю давать советы! А в чем твоя проблема? — Вот. — Шамбамбукли протянул Мазукте несколько разноцветных кусков глины. — Не знаю, какой выбрать. — Хм… — Мазукта поджал губы и задумался. — А какой тебе нужен конечный результат? В смысле, как ты себе представляешь будущее человечество? А то красная глина больше подходит для кирпичей, она прочная, хотя и довольно груба. Желтоватая более утонченная, она идет на тонкий фарфор, коричневая — на горшки и прочую утварь, и так далее. Какой начальный бонус ты хочешь дать человечеству: мощь и стойкость, развитое искусство, ускоренное производство? — Да это без разницы, — отмахнулся Шамбамбукли. — У меня и тех, и других будет понемногу. И желтые люди будут, и белые, и коричневые. Ты мне только скажи, которых слепить первыми? Так, чтобы никого не обидеть? Мазукта присвистнул. — Никого не обидеть? Ну-у-у, это ты, пожалуй, загнул! Так не бывает. — Знаю, — печально кивнул Шамбамбукли. — Потому мне и нужен твой совет. — Может, смешать все вместе? — Уже пробовал. Обезьяна получается. — А тогда… Ага, вот! Мазукта порылся в кармане и достал маленькую коробочку. Вытряхнул в рот ее содержимое, некоторое время пожевал, и наконец выплюнул на ладонь мокрый зеленый комок жвачки. — Лепи из этого. — И что же это получится? — Зеленые человечки. — Материал недолговечный, — скривился Шамбамбукли. — И маловато тут для нормального человека. — Это будут маленькие зеленые человечки. А если они быстро и таинственно исчезнут — тем лучше. Главное ведь, чтобы без обид, верно?
Кипарисы в пустыне
— М-да, — произнес демиург Мазукта, брезгливо созерцая бескрайнюю пустыню. — Мягко говоря, не радует. Совсем не радует. — Я же не знал, что так получится, — виновато потупился демиург Шамбамбукли. — Ты мог выбрать другую формулировку, — сказал Мазукта. — Но нет, тебе захотелось пафоса — и вот результат! Шамбамбукли вздохнул и отвел глаза в сторону. — А чего я сказал-то… — пробубнил он. — Ну, сухой здесь климат, а за почвой никто не следит. Я и попросил одно племя поддерживать порядок… — Ну да, — кивнул Мазукта, — ты им сказал буквально следующее, цитирую: «Слушайте, вы — народ, избранный сажать кипарисы в пустыне», — конец цитаты. Разве ж так можно к людям обращаться? — А почему нет-то? — Да потому что они из твоей речи запомнили только, что они — избранный народ. А зачем избранный, для чего избранный — предпочитают не вспоминать. Ну и толку-то? Даром что ходят задрав нос, а ни в пустыне не селятся, ни кипарисов не сажают.
Обыкновенное чудо
Кочевник остановился у горящего куста, не нагибаясь сорвал веточку, прикурил от нее и пошел дальше. Демиурги Шамбамбукли и Мазукта проводили его взглядом. — Мда-а, — глубокомысленно произнес Мазукта. — Я не ожидал, что будут какие-то проблемы, — оправдываясь, сказал Шамбамбукли. — Именно в этом конкретном мире их вообще не должно было возникнуть! — Но они возникли, — заметил Мазукта. — Да. Сам не понимаю, почему. — Давай по порядку, — предложил Мазукта. — Рассказывай, что именно ты делал, что ожидал получить и чем этот мир такой особенный. — Я… я всего лишь хотел открыться людям, — смущенно пробормотал Шамбамбукли. — Откровение, понимаешь? Переход на новый уровень развития и все такое. — Понимаю, — кивнул Мазукта, — дальше. — Ну и… вот. Сам знаешь, какие при этом бывают сложности. Пока донесешь благую весть до всех, пока убедишь заблудших и переубедишь заблуждающихся — это сколько ж времени пройдет! А силы, а нервы? И все равно в конце концов удается достучаться только до каждого тысячного. — До каждого тысячного?! — восхитился Мазукта. — Вот это результативность! Да у тебя талант, дружище! — Ты полагаешь, этого достаточно? — Достаточно?! Да это в восемь раз больше нормы! — А мне бы хотелось побольше, — вздохнул Шамбамбукли. — Чтобы меня приняли все, понимаешь? — Все? — Ну да. Или хотя бы почти все. — Ну у тебя и запросы! — Мазукта почесал в затылке. — Хорошо, допустим. И как ты этого решил добиться? — Очень просто, — пожал плечами Шамбамбукли. — Я сделал свое присутствие совершенно очевидным для всякого в этом мире. Здесь просто немыслимо в меня не верить! — Вот как? — Да. Этот мир полон чудес. Все, что обычно творят пророки, когда их вынуждают обстоятельства, здесь происходит и так. Я заранее подготовил почву, чтобы потом с этим не заморачиваться. — Ясно. — Мазукта поднял ладонь. — Основную идею я уловил. А в чем проблема? — Меня игнорируют, — произнес Шамбамбукли, смущенно отворачиваясь. Мазукта перевел взгляд на пылающий кустик, который весело потрескивал и не думал сгорать. — Обычно такого чуда достаточно, чтобы привлечь внимание, — сказал он. — Как по-твоему, почему на этот раз не сработало? — Может, потому, что такие кусты здесь понатыканы через каждые сто метров? — предположил Шамбамбукли. — Тогда мне это показалось хорошей идеей, — добавил он в ответ на тяжелый взгляд Мазукты. — Бесплатное освещение, тепло и все такое… — Я понял, — оборвал Мазукта. — Ты альтруист, филантроп и лучший друг человека. Это давно известно. А как еще ты пробовал себя зарекомендовать? По воде не ходил? — Ходил, — вздохнул Шамбамбукли. — Если честно, у меня это получается хуже, чем у местных. Недостаток практики, на волнах оскальзываюсь. — А что еще делал? — Да много чего. Воду в вино превращал, камни — в хлеб, солому — еще во что-то съедобное. Только этим никого не удивишь. Здесь и не такое видали. — Переборщил ты с чудесами. — Есть немного. — Ладно, пойдем. Ознакомимся с обстановкой, на месте все решим. Демиурги пошли в сторону ближайшего города. По мере продвижения Мазукта все больше мрачнел при виде очередного чуда, а Шамбамбукли что-то лепетал извиняющимся тоном. Булки, растущие на деревьях, вызвали у Мазукты болезненную гримасу, а расступающиеся лужи — снисходительный смешок. Окончательно же его добили раздавшиеся с небес позывные — чистый звук трубы возвещал обеденный перерыв. Люди потянулись на открытое пространство и замерли в ожидании. — Это что? — спросил Мазукта устало, когда в вышине заклубилась неестественно белая туча. — Манна небесная, — пояснил Шамбамбукли. — Сегодня на обед манная каша. — Представляю, как будет выглядеть земля после этого обеда, — пробормотал Мазукта, оглядываясь. — Обижаешь! — возмутился Шамбамбукли. — У меня все аккуратно расфасовано! Действительно, с неба неспешно сыпались картонные коробочки веселенькой расцветки. На каждой был наклеен ярлык с именем получателя, чтобы не возникало путаницы. Люди вокруг с достоинством разобрали коробочки, открыли и принялись есть. Кто-то, вероятно, не большой любитель манной каши, презрительно отбросил свою порцию в сторону. Мазукта подобрал и рассмотрел со всех сторон. — Здесь даже написан адрес производителя, — восхитился он. — И пожелание приятного аппетита от Шамбамбукли. А что означает эта большая буква «М»? — Это не «М», это стилизованная «Ш». Ты держишь коробку вверх ногами. — Ой, блин! Мазукта поспешно перевернул коробку и принялся отряхивать брюки. — Нет, блины будут вечером, — серьезно возразил Шамбамбукли. — А завтра четверг, рыбный день. — А если я, например, захочу пить? — поинтересовался Мазукта. — Вон скала, — махнул рукой Шамбамбукли. — Подойди да постучи. Мазукта с подозрением пригляделся к скале и решительно наподдал ей кулаком. Открылось окошечко, и в образовавшуюся нишу со звоном скатилась красно-белая жестянка. Мазукта отпрянул. — Это не вода! — Ну так преврати ее в воду, — пожал плечами Шамбамбукли. — Подумаешь, проблема. — Я-то, допустим, превращу. А что с остальными? — И остальные превратят. Кто же этого не умеет? Хоть в воду, хоть в молоко, хоть не знаю во что. Мазукта покосился на все еще клубящуюся тучу. — Значит, с небес тут падают продукты? — Трижды в день, — подтвердил Шамбамбукли. — И подарки по праздникам. — А хлеб растет на деревьях? — Именно так. — А реки здесь… — Текут молоком и медом. Если ты это хотел узнать. Ну, правда, не все, только некоторые — а то бы возникли проблемы с судоходством. — А воду получают… — Из скал. Да ты сам видел. — Ну, все понятно, — кивнул Мазукта и потер ладони. — Можно приступать к работе. Только, Шамбамбукли, я тебя очень прошу, не вмешивайся! Он запрыгнул на высокий камень и закричал, обращаясь к ближайшим людям: — Зрите небывалое чудо! Такого вы еще не видели! Только сегодня, только один раз! Наш спонсор — демиург Шамбамбукли. Он протянул руку к облакам и звонко щелкнул пальцами. В ответ раздался гром. Облако быстро потемнело, и с неба упали первые капли — сперва редкие и мелкие, потом крупные, серые, тяжелые. — Дождь? — растерянно переспросил Шамбамбукли. — Просто дождь? Но что в нем такого удивительного? Между тем со всех сторон на поле выбегали люди и смотрели широко раскрытыми глазами, как сверху падает вода. Не блины, не рыба, не манная каша — вода! Для всех, без разбора, не расфасованная, прямо на землю! — Чудо! — шептали они в благоговении. — Чудо зрят наши глаза!
Крокодилы для рыжих
— Послушай, — обратился демиург Шамбамбукли к пророку. — У меня для тебя есть важное поручение. — Какое? — Пойди в землю, которую я тебе укажу, собери там всех рыжих и вели им никогда не есть крокодилов. — Чего!? — Не важно. Просто передай это, и все. Пророк задумчиво почесал в бороде. — У этой заповеди есть какой-то высший смысл? — спросил он. — Доступный человеческому пониманию? — Конечно, есть! — воскликнул Шамбамбукли. — Сейчас объясню. Посмотри на небо. Видишь звезды? — Вижу. А что с ними не так? — Хотел бы я это знать, — вздохнул Шамбамбукли. — Понимаешь, звезды управляют всевозможными процессами на земле, у каждой из них своя важная функция в этом мире. Ну так вот, обрати внимание на те три звезды; я заметил, что, когда кто-нибудь рыжий ест крокодила, пусть даже маленький кусочек, их функции выдают неверные значения. А это приводит к ошибочной индексации памяти, в результате которой… впрочем, тебе незачем знать технические подробности. А мне, сам понимаешь, проще дать лишнюю заповедь, чем переделывать все мироздание. Эти космические взаимодействия так перепутаны… — Но почему запрет касается только рыжих?! Почему только им нельзя питаться крокодилами? — А вот это, — сказал Шамбамбукли, — меня самого очень интересует.
Профсоюз
— С кем имею честь разговаривать? — сурово вопросил пророк. — Со мной, — застенчиво ответил демиург Шамбамбукли. — Имя и род занятий? — Шамбамбукли, демиург. А что? Пророк удовлетворенно кивнул. — Так это Вы сотворили наш мир за семь дней? — Ну, я… А откуда ты знаешь?! Пророк достал из кармана книжечку, раскрыл на первой странице и принялся читать вслух: — «Дневник Шамбамбукли, демиурга. Как я провел лето. День первый. Сегодня сотворил небо и землю…» — Отдай! — дернулся Шамбамбукли, но пророк ловко спрятал книжку за спину. — Тебе нельзя это читать! Там такие вещи написаны!.. Пророк отбежал на несколько шагов и злорадно хихикнул. — Итак, вижу, что я попал по адресу. Вы — именно тот, кто создал небо, землю, всяких гадов морских и прочих и утвердил день субботний. Верно? — Ну да. — Тогда это Вам! Пророк протянул демиургу сложенный листок. — Это что? — осторожно спросил Шамбамбукли. — Петиция! — торжественно и грозно провозгласил пророк. — От нашего рабочего комитета. — Чего?! — Профсоюз постановил, что один субботний день — это вызывающе мало. Мы требуем два выходных в неделю. И восьмичасовой рабочий день!
Никому не верь
— Пастух! — раздался голос с неба. — Эй, пастух! Отзовись! — Чего надо? — Встань, когда к тебе обращается демиург! Встань и иди в землю, которую я тебе укажу, землю, текущую молоком и медом. А там от тебя произойдет великий народ, народ царей, героев и пророков. Пастух встал, наскоро упаковал вещи, взвалил на плечо мешок, а в руки взял дорожный посох и отправился в путь. — Пастух! Эй, пастух! — Чего еще? — Расслабься. Пошутил я. С первым апреля!
Не может быть
— Привет, — сказал демиург Шамбамбукли. — А ты кто? — спросил человек. — Я твой демиург. Человек поднялся на ноги и оглядел приемную демиурга. — Этого не может быть, — заявил он. — Почему я тут? — Потому что ты умер, вероятно, — предположил Шамбамбукли. — Невозможно, — помотал головой человек. — Я никак не мог сюда попасть. — Почему? — удивился Шамбамбукли. — Потому что при жизни я не верил в тебя. Атеисты не попадают в царствие небесное! — Кто тебе это сказал? — Священник, разумеется. Ему виднее. — Странное утверждение, — пожал плечами Шамбамбукли. — По этой логике выходит, что если ты не веришь в дождь, то никогда не промокнешь? — Значит, священник ошибался… — Не обязательно, — заступился за священника Шамбамбукли. — Может, просто решил пошутить. — Ну и куда мне теперь? — спросил человек. — В ад, я полагаю? — Ад? — Шамбамбукли заинтересованно склонил голову набок. — А что это такое? — Страшное место, — сообщил человек, — специально для грешников. Их там мучают. Стегают крапивой, щекочут перышком в носу и заставляют учить древние языки. Причем все это — одновременно. — Какой кошмар! — ужаснулся Шамбамбукли. — Но кто бы тебе это ни рассказал, он тоже пошутил. А ты и поверил. — То есть, что же получается? — удивился человек. — Мне ничего не будет? — За что? — За то, что я не верил, будто наш мир создан демиургом! Весь этот огромный, непостижимый мир, во всем его многообразии, со всеми людьми и животными, с мириадами звезд, с каплями дождя, ночными светлячками и утренней росой — кем-то создан? Как это может быть?! То есть… я извиняюсь, конечно, но… — Ничего страшного. — Шамбамбукли с улыбкой положил ладонь на плечо человеку. — Я и сам иногда не могу в это поверить.
Познание добра и зла
— Человек! — воззвал демиург. — Ты что, ел яблоки, которые я тебе велел не трогать? — Нет, — нагло заявил человек, — не ел. Демиург печально оглядел разбросанные по поляне огрызки. — А ты знаешь, что врать нехорошо? — Откуда бы мне это знать? — деланно удивился человек. — Про «плодиться и размножаться» мне говорили, про яблок не есть — тоже, а «не врать» — не было такой заповеди! Думаешь, подловил, да? — Ладно, — вздохнул демиург, — будем считать, что ничего не произошло. На первый раз прощаю. — Прощаешь? — оживился человек. — Тогда у меня вопрос. — Валяй. — Будем считать, что я действительно съел плод Познания Добра и Зла. — Будем. — А потом я пошел проверять новое умение, изучил в подробностях весь мир — но нигде в мире не нашел ни добра, ни зла. И как это понимать? — Так и понимай. Для мира не существует таких понятий, как добро и зло. Ему-то что, он пространство. Полностью нейтрален. — А для кого же тогда существуют такие понятия? Для тебя? — Не, я выше этого. Человек задумался. — Ну, раз ты выше, а в мире их нет… значит, они где-то между! — Ага, — кивнул демиург. — А между мной и миром есть только ты. И только применительно к тебе можно говорить о добре или зле. — Так это было Древо Познания Самого Себя? — Типа того, — кивнул демиург. — Можешь приступать, познавай. Человек погрузился в углубленное самокопание. — Ну и как тебе? — спросил демиург через пару часов. — Весь, как на ладони, — прошептал человек. — Голенький… — Ага. И кстати, раз уж об этом зашла речь, ты бы прикрылся чем-нибудь, что ли.
Бытие и сознание
— Что там происходит? — спросил демиург Шамбамбукли, прислушиваясь к постороннему шуму. — Философы спорят, — небрежно откликнулся демиург Мазукта. — Так громко? — удивился Шамбамбукли. — Что-то принципиальное? — Нет-нет, — замахал руками Мазукта, — по основным положениям у них разногласий нет. Они не сошлись по поводу грамматики. — Как так? — Да вот так. Все согласились, что «бытие определяет сознание». Теперь выясняют, что здесь подлежащее, а что дополнение.
Что-то задаром
— Что у тебя на этот раз? — спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли. — Проблема, — вздохнул Шамбамбукли. — Как обычно. — Если как обычно — значит, что-то связанное с людьми, — заключил Мазукта. — Дай угадаю… они тебя опять неправильно поняли? Шамбамбукли удрученно кивнул. — В точку. — Рассказывай. — Мазукта уселся в кресло поудобнее, закинул ногу на ногу и поднес к губам свежесотворенную сигару. — Я весь внимание. — Да нечего, в сущности, рассказывать, — пожал плечами Шамбамбукли. — У меня было хорошее настроение, захотелось одному симпатичному человеку сделать подарок. Просто так, в знак своего расположения. — Минуточку, — перебил Мазукта. — Покажи мне этого человека? Вон тот? Ага, вижу. Дальше, продолжай. Пришел ты к нему с подарком, и что? — Пришел, — подтвердил Шамбамбукли. — Поздоровался. Предложил выбирать на свой вкус, все что угодно. А он… Шамбамбукли шмыгнул носом и отвернулся. — А что он? — Приподнял бровь Мазукта. — Говори уже, не томи. Что он выбрал? — Ничего, — пробубнил Шамбамбукли. — От всего отказался, еще и меня обругал. Мазукта приподнял обе брови. Шамбамбукли вздохнул. — Я не шучу. Обругал. Обозвал нечистым и выгнал из своего дома. — Ты можешь рассказать подробности? — спросил Мазукта. — Что конкретно ты ему предлагал, какими словами, и какова была реакция на каждое предложение? — Я ему предлагал все, что угодно, — повторил Шамбамбукли. — Начал со всех царств земных, чего уж мелочиться. Хочешь, говорю, все царства земные? А может, какие-нибудь сокровища, или там бессмертие, или прекраснейшую из женщин? — А человек? — А человек спросил, что он должен будет сделать за все это великолепие. — А ты? — А я сказал, что ничего мне от него не надо, но если он считает себя воспитанным человеком, то может, конечно, поклониться и поблагодарить. — Ну, все понятно, — хмыкнул Мазукта и сунул сигару в пепельницу. — Иначе он и не мог отреагировать. Это же человек, не забывай. — Ну и что? — А то. В природе человеческой везде искать подвох. Раз ты предложил ему великие блага в обмен на один-единственный поклон, здесь явно что-то нечисто. Как он тебе, кстати, и сказал. Прекраснейшие женщины и царства земные за просто так не даются, не по-божески это. Следовательно, ты, в его понимании, не бог. А просто какой-то сомнительный проходимец. — А как же быть? — огорчился Шамбамбукли. — Если уж мне так хочется сделать ему подарок? — Ну-у… — Мазукта задумчиво почесал подбородок. — Способ, конечно, есть. Могу продемонстрировать. Пойдем-ка к этому человеку, сейчас я его одарю по самые уши. — Эй! — встрепенулся Шамбамбукли. — Это же мой человек, а не твой! Он в тебя даже не верит! — Сейчас поверит, — заверил Мазукта. Подойдя к человеку, он рывком поднял его за шкирку, встряхнул и крикнул в самое ухо: — Эй ты, смертный! Слушай и запоминай! Сейчас ты встанешь, по-быстрому соберешь все свое барахло и отправишься за тридевять земель к черту на рога, а там от тебя произойдет великий народ и поимеет два или даже три царства земных. При условии, что никто из вас никогда не станет есть капусты, варить вместе чечевицу и горох и носить полосатые гетры. А в жертву мне каждый день приносите одного жареного барана, ну и еще что-нибудь вкусное, на ваше усмотрение. Все уяснил? Можешь меня поблагодарить. И впредь благодари дважды в день, во веки веков. Свободен. Мазукта отпустил человека, тот упал на колени и принялся быстро отбивать поклон за поклоном, обливаясь слезами счастья и бормоча: «Спасибо! Спасибо тебе, создатель!» — Но это ведь я, а не ты его создатель! — воскликнул Шамбамбукли. — Да ну, какая разница, — махнул рукой Мазукта.
Птица счастья
— У меня для тебя подарок, — сказал демиург Шамбамбукли человеку. — Жизнь я тебе дал, душу вложил, а теперь хочу дать счастье. Подставляй ладони. Человек выставил руки вперед и растопырил пальцы. Демиург просвистел короткий мотивчик, и откуда-то с неба опустилась маленькая птичка дивной красоты — тонкие лапки, пушистый хохолок, перышки, словно из цветного тумана. Она сделала несколько кругов над головой человека и совсем было собралась сесть в подставленные ладони… — Ага, поймал! — человек хищно взмахнул рукой и торжествующе засмеялся, потрясая в воздухе трепыхающейся добычей. — Подарок, ха! Я сам ее поймал! Сам, сам, своими руками! Теперь это по-настоящему мое, собственное, счастье! Хо! Какой я ловкий! Человек вприпрыжку побежал по траве прочь от демиурга. Его пальцы крепко и уверенно держали счастье за горло.
Раздел
— Мазукта, — предложил демиург Шамбамбукли, — а давай сделаем новый мир вместе? Чтобы был наш общий. — Сделать-то, конечно, можно, — согласился демиург Мазукта. — Но вот, чтобы он был общий — это я сильно сомневаюсь. — Почему-у? — огорчился Шамбамбукли. — Да вот так уж. Не бывает у мира двух хозяев. Ну, почти никогда. Потому что ничего хорошего из этого не получается. Шамбамбукли задумался. — Но ведь мы же друзья? — Друзья. — Тогда, я думаю, не должно быть никаких проблем. Что мы, один мир поделить не сможем? — Ну, если ты так настаиваешь… В руке у Мазукты появилась колода карт. — Тянем по одной. — А зачем? — Чтобы мир поделить. Там на карточках все написано; кому что выпадет, так оно и будет. — Здорово! — обрадовался Шамбамбукли. — И никаких обид! Тяни первый, я тебе уступаю. Мазукта взял верхнюю карту. — Мне достался Хаос. — А мне Порядок. — Мне море. — А мне суша. — Мне красное. — А мне зеленое. Демиурги по очереди тянули карту за картой, распределяя сферы влияния в будущем мире. — Я буду покровителем торговли и азартных игр. — А я — ремесла и животноводства. — Мне посвящены быки. — А мне овцы. — Я символизирую мужское начало. — А я… а я тогда не играю.
(С)
Демиург Мазукта принимал у себя делегацию художников. — Значит, так. Я сказал, а вы слышали. Никаких изображений человека чтоб больше не было! Убью на месте. — Но почему? — осмелился спросить самый лохматый художник. — Потому что! — отрезал Мазукта. — Я сотворил людей по своему образу и подобию, все права принадлежат мне. — А животных рисовать можно? — И животных нельзя. Их я еще раньше сотворил. — А растения? — И растения нельзя! А впрочем… — Мазукта на секунду задумался. — Можете рисовать сельдерей и капусту. И вареный лук, так уж и быть. Они мне никогда особо не нравились.
Правые и виноватые
— Ну-с, — сказал демиург Мазукта и потер ладони, — сейчас мы будем вершить справедливый суд. Возвысим правых, покараем виноватых и воздадим каждому по совести. — Это будет непросто, — осторожно заметил демиург Шамбамбукли. — Да ну, брось! Чтобы мы — да не разобрались? Быть того не может. Демиурги пригляделись к миру. — Ну-у… — через некоторое время протянул Мазукта, — в общем и целом картина ясна… Эти нападают на тех, потому что те поссорились с вон теми, и другие помогают вот этим, потому что вон те… погоди, сейчас соображу. — Эти не виноваты, — неуверенно произнес Шамбамбукли. — То есть, виноваты, конечно, но совсем не в том и не так, как те. Или как те, другие. Которые против вот этих. — Минутку! — Мазукта поднял руку. — Так мы вконец запутаемся. Давай упростим модель. Он быстро соорудил из воздуха большую шахматную доску и кучу разноцветных фигурок. — Эти будут красные, те — зеленые, вон те — синие… — Не забудь про тех и этих! — напомнил Шамбамбукли. — Они, может, и невелики, но тоже важны для полноты картины. — Хорошо. Еще оранжевые, фиолетовые, серые, песочные и… и, скажем, полосатые. Демиурги расставили фигурки на доске в соответствии с политической ситуацией. — Итак, красные напали на зеленых… — Это если верить фиолетовым, — уточнил Шамбамбукли. — Синие утверждают, что зеленые первыми начали. — Допустим, допустим… — поджал губы Мазукта. — Итак, красные нападают на зеленых, чтобы защитить красную пешку, которая находится на территории зеленых… — А зеленые бьют красных, чтобы защитить зеленые пешки, которые находятся там же. — При этом синие нападают на зеленых с фланга… — Потому что считают его своим собственным флангом. — Нет, своим они считают фланг фиолетовых! — А сами фиолетовые считают себя отчасти зеленоватыми. — Но на самом деле они оранжевые, только перекрашенные. — Нет, тут ты неправ. Оранжевые — это что-то среднее между желтыми и красными… Кстати, надо добавить на карту желтых. — Зачем? Желтые нигде никак не выступают. — Но они плетут тайные интриги против серых, а серые выступают на стороне фиолетовых! — Только на словах! На самом деле они давно сговорились с зелеными против песочных и оранжевых. — Но ведь песочные в союзе с зелеными! — Официально — да. Но ни для кого не секрет, что они давно подкапываются под красных, пользуясь поддержкой серых на деньги полосатых, которые рассчитывают оттяпать часть от оранжевых и передать ее синим, чтобы втянуть их в конфликт против желтых… Демиурги переглянулись, синхронно перевели взгляд на доску, потом на мировую арену. — Ну и кто тут прав, а кто виноват? — раздраженно вопросил Мазукта. — Может, все? — предположил Шамбамбукли. — Все правы или все виноваты? — Либо то, либо другое. Мазукта резким движением смел с доски все фигурки. — Предлагаю оставить их без вмешательства свыше. Пускай сами разбираются.
Сон в руку
— А? Что? — испуганно дернулся человек. — Что происходит? Который час? — Успокойся, — осадил его демиург Шамбамбукли. — Все в порядке, это просто сон. Вещий сон, — добавил он значительно. — А-а, понятно, — кивнул человек. — Итак, слушай, — произнес демиург. — Эта информация тебе очень скоро может пригодиться. Она касается твоей предстоящей поездки в командировку, расписания поездов, колебаний курса национальной валюты, международного терроризма и цен на картошку. Начнем с картошки. Когда ты завтра утром выйдешь из дому, чтобы… — Стоп! — перебил его человек. — Больше ничего не говори. Не надо. Обойдемся без спойлеров.
Концепция
— Вот он, мой мир, о котором я тебе говорил — сказал демиург Мазукта, широким взмахом руки обводя пространство. — Серьезно? — усомнился демиург Шамбамбукли. — Это что, какая-то новая концепция? Я здесь ничего не вижу, одна серая муть. Где земля, где небо? Где тут вообще что? — Это Хаос. И все, что надо, в нем уже существует, — заверил Мазукта. — Но пока только в потенциале. Эту штуку еще надо запустить. — А как ты ее собираешься запускать? — Очень просто. Мазукта достал из внутреннего кармана пухлую книгу Бытия. — Здесь я описал все основные законы и взаимодействия, которые должны быть в будущем мире. Хаос содержит в себе и небо, и землю, и прочие объекты, осталось только запустить механизм, который их вычленит, придаст нужный вид и вообще приведет в порядок. В этой книжке — алгоритм. Одна голая информация о том, как должен работать мир. А вон там, — Мазукта указал пальцем, — находится процессор для обработки этой информации. Пойдем, покажу. Демиурги приблизились к процессору. — Выглядит как обычный человек, — заметил Шамбамбукли. — Потому что это он и есть, — ответил Мазукта, страница ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала... Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все... Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)... Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право... Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|