|
ПЛОХОЙ УЧЕНИК ХОРОШО ДЕРЕТСЯ
Картинка такая: я был готов не к тому, что “провернул” ум, – но что предлагал мир, – а предложения мира принимал мой Зверь. Мы снова соединились в единое существо, потому что стало окончательно ясно, что “мир” предлагал войну: трое клоунов едва заметно поворачивали голову в мою сторону, и в предпоследний шаг передо мной предстала арена боевых действий. Напряжение их круга возросло: ох, сейчас смешаемся не-смешно! Они завязнут в моей неопределенности, и я – бесформенная туча – тогда блесну когтями молний...
Такая картинка: немая сцена – я в зоне досягаемости той “спины”, по левую сторону от него, правая моя нога приподнята в шаге (Зверь точно рассчитал ритм хода!) так, что получилась почти боевая стойка (“Сури-аши-дачи” – так, что ли, она называется), и правая моя рука поправляет волосы надо лбом: она делает сразу несколько дел. Дела такие: во-первых, открываю для удара уязвимое место (этот “спина” же не дурак! – ударит, куда лучше – по ноге не получится: она “уходит”, – а в голову он не дотянется; во-вторых, это уже готовый блок – защита от удара левой в голову того “болтуна”; в-третьих, это спутывает карты и нарушает установку игроков; в-четвертых, я просто поправляю волосы – на случай, если надо будет играть “просто прохожего”...)
Слева, как я уже сказал, проблем не было – пока я был защищен дистанцией, сумкой и своей левой, которая никогда не била слабее правой. Кто соображает в стойках, тот скажет – устроился я очень неплохо: приподнятая стопа передней ноги с перемещением центра тяжести ближе к задней служит надежным щитом и оружием. Она, находясь в расслабленном состоянии, становится легко “порхающей стопой” – и очень тяжело приземляющейся – то есть, соприкасающейся с “твердью” противника...
Но в данном случае “легкость” моя была в ином: она пребывала в блаженстве внутри меня.
Что я хочу сказать? Победа – в вольности, незакомплексованности! Направленность их оружия – против них: оружие их – отработанная тактика, заданность действий... А я – свободен! В первую очередь, от всяких комплексов. Кстати, – в этом опасность и ловушка школ карате (да и других школ тоже!) – набор четко регламентированных ударов и блоков – так что возможно предугадать эти движения, и... опасность угрожает тому – кто бьет! В этом и отличие спортивных стилей от боевых: бой – это отсутствие акта “повторения пройденного”, это не для ученика, который очень правильно заучивает “правильные” движения атак и уходов... Те, кто хорошо дерется – плохие ученики.
Я говорю, вроде бы отвлекаясь от дела, – на самом же деле – говорю именно “дело”! Мне выпало быть плохим учеником всяческих “школ”: я не мог выучить ни одного правила и всегда пользовался шпаргалками. Это, вроде бы, нехорошо. Но, с другой стороны, как я потом понял, – это очень хорошо. Это даже необходимо: лично свое мнение. Потому что экзаменаторы – не те, экзамены – туфта, и есть только один Экзаменатор: Смерть, один Экзамен: Жизнь. Никакие школы не помогут – кроме той, которую проживаешь – сам! И отвечаешь только на вопросы Господа... Но – это я так, к слову.
Они попались в мою ловушку, которую соорудил я из того материала, что предоставили они. Разве они не знают, что не надо рыть яму другому – чтобы не попасть туда самому? Теперь научили себя сами. Ловцы! Мой Зверь всегда при мне. Он пришел бы, он обратился бы к вам даже после моей “смерти” от вашей руки: потому что Учитель мой, о котором узнаете позже, научил меня неумиранию!
Но тогда Учителя у меня не было, я сам должен был научить себя не умереть. Без шпаргалок. Ответить на вопросы правильно и незамедлительно.
И, повторяю, – тогда я сам появился знаком вопроса для них – смешав их план первой атаки. Хотя, конечно, “спина” был доволен тем, что сможет влепить мне под ребра. Но его кроссовка только и успела колыхнуть воздух – я волнообразно изогнулся и вонзил локоть в щиколотку. Это произошло на выдохе, который долго затем продолжался, но моя правая нога стукнула об асфальт одномоментно с локтем.
“Пока довольно с тебя”, – пронеслось в голове, не задевая очень неподвижного моего внутреннего состояния... Тело – Зверик мой – еще продолжало движение вниз, сжимая пружину для следующего удара, – я же совершенно был неподвижен Сам (мы опять разделились со Зверем), я смотрел сквозь “болтуна” – ожидая его удара. Заметил мутноватые глаза его и равнодушно отметил Сам: он не может мощно ударить, этот “мутный”. Сильное впечатление замедления времени. Внимание уже переключилось на левую сторону: краем глаза я видел метнувшуюся фигуру, которая вынимала руки из карманов, и в левой руке промелькнул какой-то предмет... Да, точку-то ставлю я! “Ты, что ли, все уже прочитал?” – отметил я эту пролетающую мимо меня мысль моего двойника...
“Что же ты не бьешь, “муть”?” – я чувствовал потерю энергии, которую собрало пружинисто согнувшееся мое тело, то есть – Зверь около меня... Зверь уже начал распрямляться, когда, наконец, “мутный” ковырнул левой ногой в сторону моего паха...
У моего Зверя начиналось ураганное движение против часовой стрелки – но мне показалось удобнее не бить правой в голову, опережая движение удара ноги “мутного”, – но сделать “накладку” левой рукой на бьющую ногу – и вернуть “уракешкой” (“Ура-кэн се-мэн ганмэн-ути” – так можно назвать эту штуку) его энергию: этого должно ему хватить! Потому что энергию разворота я подумал использовать для “уширки” (так называю удар назад) в “спину” или для встречи с “читателем”... Краем глаза вижу, что “спина” находится в болевом шоке и пока не надо с ним заниматься. В это время кулак моей левой руки, приняв энергию левой ноги “мутного”, оборачивается вокруг оси (локтевой сустав) и вонзается в ту самую низкую точку на подбородке, которую боксеры называют “точкой нокаута”... Я долго говорю, но удары эти молниеносны – из шелковой рука в миг касания превращается в стальную.
И за “мутного” я был уже спокоен: “рука-бич” сделала свое определенное дело. Время еще более, казалось, замедлилось: был момент удивления тому, что Зверь мой производит пронзительно-дикое мяукание, а звука я еще не слышал... О, этому мы учились у легендарного Брюса Ли, но оказалось на деле – это естественное сопровождение мощнейшего выхода внутренней энергии, и голос вибрирует в резонанс ей... Я ничего не слышал – но видел краем глаза тень слева – и угадал в этой тени круговой удар ногой... 0! – это была сильнейшая “мавашка”, – я тебя недооценил, дорогой “читатель”!
Классический удар, ногой сбоку в голову (существует термин: “Маваси-гири дзедан”) был блокирован тоже классически моей левой, только это был блок не из карате, это уже было гун-фу, – это было мастерски, что мне больше всего понравилось во всей этой истории. Если бы я не делал Алмазный ци-гун и еще некоторые упражнения из тибетского арсенала, то “читатель” пробил бы мой блок левой, которая не слабее правой!
Ну я же ему и вернул силу его удара, потрясшего меня до самых пят: “Кин-гири” – вот что он получил взамен: хлыстовой удар в пах, который я бью не глядя с обеих ног и из любой стойки настолько быстро, что и сам не замечаю ноги, лишь слышу хлопанье штанины. И этот удар он получил незамедлительно!
У меня есть другие боевые удары, направленные на перелом костей, – но это когда нет другого выхода... А вообще – надо иметь свой коронный удар, который “проходит” в любых условиях. Моя “коронка” прошла: “читатель” медленно начал приседать: я знаю, что после такой порции в это самое место уже ничего не хочется, нужен покой.
Но я-то думал, у него в руке оружие, и, кроме того, помнил – моя левая хотела поставить точку... А она как раз оставалась в положении блока, то есть поднятой на уровне головы... Какой-то момент я колебался и физически, и внутри, – то есть и мой Зверь, и я Сам колебались, и я слышал эхо вибрирующего крика (наконец-то дошло!). Хотелось остановить этот выдох и выход энерго-тока, чтобы погасло эхо мяукания... В это время “читатель” кончил приседание – и “рука-молот” опустилась на его “крышу”, ставя тем самым все точки...
Левая же моя бьет не слабее правой. А правой я всегда бил очень сильно... В общем, пожалел, что сделал четвертый удар, – и трех было бы достаточно. У страха оказались глаза велики. Я уже видел при исполнении четвертого удара, что в руке у “читателя” была пачка сигарет, а не кастет или нож. Да, он бил профессионально, он надеялся на свой “путь пустой руки” (“Карате-до” в переводе). Ну, что же, оклемается. Не убил же я его...
Эти мысли у меня уже были при повороте за угол, на улицу, и я оглянулся на поле боя: двое горизонтальны, а третий согнулся, схватившись за ногу, – он не будет прыгать за мной на одной... А вот в правой руке “болтуна” (он же – “мутный”) блестело лезвие ножа. Он успел-таки незаметно для меня вытащить руку из кармана, но сейчас “глубоко задумался”, пребывая в нокауте.
Мой Зверь тоже оглянулся на это дело, сказав: “Не п..... ли вам приснился, ребята?!”
ГЛАВНОЕ ЛИЦО
Да, мы тогда разговаривали со Зверем на таком языке, который не проходит цензуру, и даже короче и круче было иногда... Тут ничего не поделаешь! – говорю правду. “Что было – то было, что будет – увидим”, – как говорится в таких случаях.
Сворачивая за угол, я ликовал, волны огня гуляли еще по моему телу, – Зверь успокаивал дыхание и прятал свои коготки в мягкую шерстку. Снова я поправлял свою прическу, расчесывая пальцами спутавшиеся волосы: теперь я гладил своего Зверя, поздравляя его с победой...
Сколько времени находились мы под этой аркой? – секунды три, не больше! Арка не затянулась арканом на моей шее, так что восторг мой был вполне объясним.
“Я такой же, как и вы, но... я изучил на одно движение больше. И теперь я сделал это движение, – блаженствовал я, – и теперь вы пожалели о том, что ленились. Вот так и переходит количество в качество, а не как писали в учебниках... Так вот и я перешел через проходной двор – сквозь вас! Вы ушли в “естественный отбор”, – как говорил один...
Здесь я остановил свой монолог – мой Зверь насторожился... Мы снова разделились, и Зверик начал красться рядом, – он почуял погоню и насторожился, – я его никогда не видел таким странным!
Нас нагонял человек – и он явился из-под другой арки. В доме этом было три проходных двора, и он появился на третьем пути, – или на первом, – если я прошел через второй, то есть средний... Да, это был тот, которого я заметил на полпути до нашей “арены”! Когда я, первый раз “поправляя волосы”, оглядывался по сторонам, я видел этого человека, шедшего почти параллельно со мной в проходной двор, расположенный по соседству с моим, занятым теми тремя, о которых не хотелось уже помнить. Этот шагал так отстраненно, что я определил его совсем не связанным с нами всеми...
Чтобы не морочить больше голову, скажу, что, может быть, он и был главным действующим лицом всей нашей истории... Во всяком случае, – станет! Я буду называть его с большой буквы – Он – и рассказывать стану только о Нем, вернее – передавать наши диалоги... Этой отстраненной от мира походкой Он вошел в мое существование с тех пор – и навсегда.
Но это я сейчас так говорю. Объективности ради, надо рассказать, что было тогда...
Тогда – я посторонился. Вместе со Зверем. Незаметно так – посторонился, занимая удобную позицию к возможному продолжению боя. Его шаги были более ритмичны, они обладали большей амплитудой в сравнении с моими. Хотя и казалось, что шел Он не торопясь.
“Не гусь, а лебедь, – сказал мой Зверь, – идет как ле-б.... (Вы слышали? – я же говорил, что мы на своем языке разговаривали тогда со Зверем, а почему перестали – станет ясно!)
Мы слышали, что Он нас перегоняет, и отступили от траектории на шаг в правую сторону. И теперь уже левой рукой я “поправлял прическу” – когда Он поравнялся со мной...
Я соединился со своим Зверем, готовым к нападению, – он просто злился во мне, не понимая, что происходит! А происходило то, что Человек вошел в поле моего зрения, и... оно не стало полем боя. Он был в зоне моей досягаемости, и не я – Зверь мой ощутил, что... Не знаю, что он ощутил, – он замер. Зверь молча л. И Человек молчал.
Вот так-то! Время замедлялось, Зверь мой смотрел краем глаза, я Сам смотрел краем сознания... Человек же – повернул ко мне лицо свое: ясные глаза Его смеялись.
Моя левая сама собой опустилась! (собственно, волосы я уже поправил!), “ударная” нога – теперь тоже левая – познала неестественность своего “взведенного” положения – и ступила на асфальт так, что я как бы споткнулся...
Увы, так просто нарушился темп моего победного шествия, я “споткнулся” и внутри. Как победно шествовал Он! Как перевернулось все мое нутро... “Кто это?” – резко подумал я, пытаясь (и безуспешно) скрыть свой вопрос наигранной улыбкой.
Контраст! Четко. Меня снимали с верхней ступени пьедестала почета и привязывали к позорному столбу...
Время уже остановилось.
Динамика обратилась во внутреннюю кинетическую волну, энергия пошла опять, но в другую сторону. И вместо огненного шара – как бы прохладным ветерком прошлась по спине. А ведь было душно!
“Все равно я врежу тебе, если ты сунешься”, – говорил мой Зверь, но скорее автоматически, чем в реакции на ситуацию, – он чуть слышно ворчал... Я стал расслаблен – не телом, но духом, – не слабость, но нежданно нахлынувшая доброта, побеждающая и “победителя”...
– Не бойся! – Человек подал руку для пожатия. – Тебя касаются камни только Пути твоего!
Рассказ второй
ТОЧКИ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ,
или “Выйдем, поговорим?”
(Здесь я расскажу о том, какое впечатление на меня произвел Таумлер и как я, в общем-то, со спокойной душой отправился с Ним на Холм за город, где произошла наша первая суховатая беседа и прозвучала загадочная фраза: “Ты достигнешь вершины и поймешь, что это за “Холм”, прочтя наше путное шествие “за город” наоборот...)
ЧЕРТЫ ГЛАВНОГО ЛИЦА
"Я и не боюсь!” – можно подумать, как в кино. – “Сумрачный такой проход, и блестящая такая драка. Отрицательные герои, и такой вот положительный герой...” – я в ответ подавал Ему свою руку и рассуждал сам с собой дальше:
“Все более или менее понятно, если бы не эта фраза: “Тебя касаются камни только Пути твоего!” Как красиво. Энергия еще кипела, и Зверь так и подталкивал меня спросить: “Дядя, может, ты опер из какой-то нездешней оперы?!” Но Зверя я сделал тихим и молча разглядывал “Героя”.
Или Он меня разглядывал? Я держал Его руку, Он держал мою. Внутрь или сквозь меня смотрели ясные глаза, искорки-молнии вспыхивали и меняли их цвет в диапазоне красок рассветного неба: от свинцово-серого до хрустально-голубого. Открытое лицо. Вот говорят: “Печать на лице”, а тут – отсутствие всякой печати! Играющая мысль светилась в глазах, оставляла свой след и на губах: они украшали себя мягкой полуулыбкой, вот-вот готовой расцветить все лицо, окаймленное темно-русой бородой в форме правильного овала.
Над четко очерченными губами выдавался крупный прямой нос, нестандартность которого скрадывалась благородной тонкостью...
(Мне бы такую тонкость! – позавидовал я.) Все было и открыто и правильно в этом лице. Как-то странно. И магнетически привлекательно. Правота. Ясность. Да, да! Нет, нет!.. Какая, к черту, улыбка, – вот промелькнула усмешка и отразилась суровость, вернее, намек на суровость: никакой определенной печати! Похоже на то, что сказал... Сен-Жон-Перс: “Как недовольный губ изгиб создателя великих книг, глухое нечто, словно опьянение – внезапно заливает целый мир...”
Да, неуловимо-беспокойное, как тень Иного, колебание Незримого присутствовало на этом лице, предъявляя неопределенность каждого последующего момента: нельзя было предугадать и рассчитать никакой его реакции...
А стать! Сама посадка головы выражала стержень внутренней правоты: правды и спокойствия, и в то же время естественность.
Тихий прохладный ветер (однако душно – откуда же ветер?) играл светлыми волосами пепельно-серого и одновременно странно-золотистого оттенка...
“КОМАНДИР” И ЕГО “ВЗВОД”
– Поправь одежды! – изрек Он, отнимая свою руку.
Я машинально оглядел себя: вроде бы все в норме. У меня всегда рвались джинсы, как раз на соединении штанин, но с некоторых пор ношу более просторную одежду. “Дурак”, – сказал я себе, и тут Зверь мой все-таки не выдержал. Я вытянулся “в струнку”:
– Так точно, сержант! Докладываю, что оправился.
– Вольно, вольно, капрал! – Он просто отлично сымитировал “настоящего сержанта”. – Стать в строй!! (“Капра-ал”, “стррой”). У тебя, конечно, весьма тонкий юмор, – интонация Его изменилась, – но я же сказал “одежды” – во множественном числе...
Всегда помни о своих тонких телах, пусть эта память будет твоим свойством, как и юмор, который ты применяешь для самозащиты..
– Я что-то слышал о таких “телах”, – сказал я, – но не думал о таких делах, что им бывает прохладно в этом мире. Или же они наряжаются для маскарада?
– Есть и воинские “наряды”, как ты знаешь...По-воински скажу, просто: эмоции и чувства – одежды твоего эфирного, или астрального тела; размышления и мысли – одежды твоего ментального тела, – и успокой это душевным телом – приведя к духу. Успокойся сначала в своем высшем, духовном, – и приведешь в порядок подчиненное духу, весь “взвод” своих тонких тел. Поговорим об этом позже, но имей в виду, что выглядишь ты не совсем опрятно... с точки зрения старших твоих братьев (это Он сказал уже серьезно). Будет лучше – если ты станешь... Я хочу – чтобы ты стал в строй! Вопросы есть? (Тон опять шутливо-сержантский.)
ЮМОРИСТЫ
Неужели нет, конечно есть. Пока мне нравилось начало и развитие действия нашего спектакля. Правда, суховато – если сравнивать с последующими диалогами, – но я сам был такой!
Мы уже зашагали рядом, шли параллельно, и я, по своей привычке, бросал искоса взгляд на героя нашей истории. И что меня поразило, так это Его ход. Совершенно спокойный и четкий ритм, а ноги легки, как будто паутинки, и в то же время такую печать вдавливали в асфальт, что я невольно глянул позади него – нет ли там вмятин? Да, это не походка, ничего себе – походняк!..
– Как это, юмор – самозащита? – спросил я тогда.
– Блокировка тонких тел, очень просто. Когда в тебя летит энерго-стрела – твое высшее являет энерго-щит. Щит – это энергия более высокого плана, нежели стрела, – и такая энергия работает как зеркало.
Ограниченный человек не обладает юмором, потому что ограничен именно высшим уровнем. Юмор есть “нечто” – как мост связи высшего и низшего, он в определенном смысле “ничто” – его нельзя и объяснить. Его нельзя объяснить – но до человека “доходит” – и он своей реакцией разряжает напряженную обстановку.
Такое вот замыкание высшего на низшем: и низшее тем самым получает подпитку, осознает, что не все еще кончено... Живой учит мертвого. Есть черный юмор, и это – наоборот: когда мертвый учит живого.
– Как-как?
– Не надо так говорить – ты еще не вошел в проходной двор.
– Не понял.
– Поймешь – со временем. Хотя времени уже и нет. Но у тебя уже есть Я. Это есть шанс выжить при массовой гибели... При гибели масс. Это очень черный юмор – когда гибнут массы людей.
– Есть один очень черный и очень большой “юморист”?
– Ты хорошо мыслишь, потому не случайно шагаешь рядом. И этот “юморист” внутри тебя.
– Не понял!
– У тебя появился шанс, приятель! – голос Его звучал почти весело. – Не падай духом, я сказал. Стань в строй!
– Сейчас разберемся! – я остановился и начал размышлять вслух. – Если что-то нельзя объяснить с помощью вот этих пальцев, – я растопырил все десять, – значит, это элементарная глупость... Итак: юмор – скачок на более высокий уровень – и обратно, связующий мост. – Я поднял палец, и рядом второй палец: -черный юмор – куда это скачок? Это невозможность скачка вверх, но определенная энергия, и куда она девается?
– 0-девается в гибель! – собеседник резко опустил один мой палец вниз.
– Угу, – сказал я, – пессимистический взгляд на жизнь. Настоящий юмор – это оптимистический взгляд. Элементарно. Главное, был бы “мистический”, а “песси” или “опти” – это просто разные направления... Один к жизни, другой к смерти, так? (Я вопросительно ожидаю и получаю в ответ молчание) – Так! “Черный юморист” указывает дорогу к энергетической пропасти. А “белый”? Значит – просто вверх, к большей энергетике...
– Ошибка! И “черный” дает очень сильный пинок, после которого долго летишь. Но вниз. “Белый” – не просто вверх, это Путь. К Богу! Ибо все, что не к Богу – умирание. Плохо, когда умирающий учит становящегося: его “учение” в том – чтобы взять энергию – попытка взять живого с собой. Вниз.
– Понятненько! И чем больше “черный” “схавает” энергии своих жертв, тем он сильнее. И еще более мощно пинает...
– Но и у тебя, как я поглядел, – получается не слабо`!
– И ты сказал, что “самый черный юморист” внутри меня?
– Не принимай близко к сердцу, “самый черный” внутри каждого, как его смерть, возможность пропасть. Но и Бог внутри каждого, как его жизнь, возможность спастись от про'-пасти... Душа человека есть арена этой борьбы Смертного и Без-смертного, и об этом говорят религиозные учения...
– Ты не проповедник? – спросил я.
– Нет – я буду тебе говорить конкретно! И сейчас не время гадать на пальцах. Уже две тысячи лет, как все разгадано! Слово-Спаситель есть Дело-Спасение или гробовое Молчание!?
“Однако, настучал по мозгам, – подумал я, – но это не больно! Я вижу, ты великий игрок, могущий играть в диапазоне От-и-До!
От черта и до Бога... Приятно посмотреть. Воин с двуострым мечом, или...”
– От воинства черного отличаюсь тем, что не убиваю! – прервал Он мои мысли.
Я вздрогнул. Он, к тому же, и мысли читает?! Я посмотрел на Него – Он смотрел на меня:
– Ты – воином родился, ты можешь убить. Ты несовершенен, – говорил Он тихо и размеренно, – и я не хочу, мой младший брат, чтобы ты остался в городе мертвых...
– Городе мертвых? – переспросил я.
– Город мертвых – это поле боя по окончании битвы. Двухтысячелетняя битва заканчивается, и вот этот город – есть Поле битвы. Нам надо выйти из него. Но предстоит еще последний эпизод.
– Эпизод великой битвы?
– Великий Эпизод. Решающий все. Вернее, исход боя предрешен, последний эпизод лишь проявит то, что невидимо совершается... Давай пройдемся, не будем стоять.
“НАДО” И “ДАНО”
– Скажу пару слов в пояснение ситуации, в которой оказались, – сказал Он, когда мы снова зашагали.
– Мы оказались? – спросил я.
– Если ты задаешь вопрос, значит, ты запутался. Если задашь еще вопрос – значит, запутался окончательно. Все, что н а д о – я скажу. Главное, чтобы ты услышал, что дано (Он выделил слова “надо” и “дано”; надо сказать, голос Он не понижал, не повышал грубым образом, – как я к тому привык за свои двадцать четыре, – Он лишь слегка менял интонацию, весьма, кстати говоря, разнообразную).
– Мы уже слишком много говорим, и ты должен понять главное: идет Поединок между, условно говоря, Созидателем и Разрушителем, – и всякое проявление здесь – есть Явление, в принципе, – т а м! (Он поднял палец вверх.) Мы все участники. Посредством цепи событий и людей – всё и все, всякий выходит на эту Арену, поле Боя Главного... И те трое в проходном дворе – глобальное явление твоего мира. Они – посланцы твоего главного Врага.
– Я так и думал!
– Ты не то думал. Думал о внешнем враге, а не о внутреннем. И ты проиграл. Проиграл на Высшем плане, хотя выиграл на низшем.
Выигрыш не есть победа. Это были посланцы Лорда Смерти, и надо – Оживить их: это была бы Победа – оживление мертвого. И Победитель – равно – Без-смертный.
ХВОСТ
– Круто, однако! – сказал я. Надо хорошенько подумать, что значит – их оживить. Я так думал – их надо “вырубить”.
– Так думает смертный: он боится за свою жизнь. Без-смертный не боится. Ничего не боится, понял? – Он – Победитель. Ведь ты боялся?
– Выходит, боялся. Хотя я не чувствовал страха.
– Ты его просто подавил, или заместил – покоем-возмущением, осознанием своего ложного “надо”!. Вернее – твое грубое животное так завопило в страхе за свое существование, что заглушило голоса твоих более высоких тел. Я даже слышал твой вопль!
– Этому учат самураи! – защищался я, уже от Него.
– И мозоли они учат набивать на кулаках о “макивара”: бить день и ночь! Ты выставляешь эти мозоли каратеки напоказ, в натуре, – для самоуспокоения или для устрашения окружающих? Самурай!
– А мне нравится видеть плоды своего труда! – гордо произнес я и рассмеялся от этой очередной, и, по правде говоря, не очень смешной шутки.
– Грубовато защищаешься, – улыбнулся Он в ответ, – юмор вещь очень тонкая и ломается в жестких руках... Будь ласков, жизнь – сущность женского рода и отдает свои тайны не в ответ на насилие. В натуре (как-то не вязались такие словечки с его обликом), для того, чтобы постоять за себя или преодолеть препятствие, важны не мозоли на “ударных частях” рук и ног, – важно то, что ими движет, – твоими ручками и ножками... и хвостом.
Видел я, как ты “махался”, – у тебя наработана техника хлыстовых движений, и есть главное: спокойствие. Для меня это доказательство твоего упорства на тренировках, приятель. Ты действовал волей и умом.
Но ты не доказал еще, что можешь быть упорен в поиске смысла всего этого, смысла жизни... Как это все банально! Ты же не действуешь духом. Зачем ты защищал себя? – Куда ты идешь, по какому такому важному делу, что боишься помереть на полпути? Или ты не боишься помереть, быть убитым? – Побоялся ведь!
Пока ты чего-либо боишься (завел Он свою пластинку!) – ты – не Воин, – как бы ты ни старался доказывать обратного маханиями своих рук и ног... и хвоста!
Такое “карате” не есть настоящее воинское искусство. Настоящий Воин побеждает только настоящего врага. Победи то, что убивает тебя, значит – победи Смерть. Сделай ее Жизнью. Вот – искусство.
– Так что же мне, – ответил я тогда, – позволять стучать по моей голове всякому, кому не лень? – Я почему-то не хочу быть “мальчиком для битья”. Как и ты, погляжу я на тебя. Хвоста у меня нет! – резко отрезал я.
– Ты не знаешь своего Пути. Кто идет по своему Пути – того никто не трогает (Он выделил слово “своему”).
– А твой путь, наверное, – отвечал я возмущенно, – в том и заключается, чтобы сбивать других с толку. Я знаю, куда я иду, – поэтому освобождаю дорогу от встающих на пути препятствий.
– Тебе одной из дверей прищемят хвост, и ты почувствуешь тогда, что он у тебя есть!
– Не прищемят! – сказал я уверенно, сдерживая смех.
– Ты не знаешь, куда ты идешь. Не знал и обо мне по ту сторону прохода, и тебе надо было пройти через тех троих, чтобы ты узнал обо мне. Иного пути не было, и ты был прав – идя сквозь них. Теперь я могу тебе открыть Мой Проход, – ты шел почти к нему. Он был рядом. Он всегда рядом. Ты почти правильно мыслишь, значит, почти правильно идешь.
Но это “почти”, как известно, всегда всем всё и портит: ты почти достигнешь Цели, но это будет “почти”! – Всегда найдется тот, кто побольше тебя тренировался, или человек с автоматом в проходном дворе – и он освободит от твоей “почти-почти бессмертной” персоны то пространство, которое посчитает своим. Нужен один шаг качества!
Когда нет “почти”, – говорю я тебе, – ты достигаешь Цели, которая есть свобода в Боге. Божественная свобода и означает счастье Без-смертия (Он сказал “без-смертия” – и говорил так всегда). Кто идет по Пути, повторяю, тому не требуется “освобождать дорогу”: вовне она свободна всегда; препятствия же найдешь внутри себя.
Я тебе сказал: – “Тебя касаются камни только Пути твоего!” – Теперь ты коснулся меня. Хочешь ли пройти Моим Проходным Двором?
ДВЕ ТОЧКИ
Знал бы я – о чем идет речь! Откуда бы мне было знать – что уготовано мне? – Но я был незакомплексованным ни с какой стороны, а горизонт меня всегда манил...
– Хочу! – просто ответил я. Мне захотелось для начала быть равным Тому, Кто победил меня. И я сказал просто и ясно одно: то – что я сказал.
– “Хочу” – и точка? – спросил Он.
– Да, – отвечал я. И почувствовал тогда великое родство...
– Тогда начнем с этой твоей точки: я буду идти от нее – буду употреблять твои словечки (вот откуда его “жаргончик”!) и подстроюсь под твой шаг: но ты пойдешь рядом со мною и постепенно перейдешь на мой ритм шага, постепенно подстроишься под мои чувства и строй ума. Ты начнешь говорить на моем языке! Количество пройденных рядом шагов перейдет в качество сознания. Так ты дойдешь до Моей Точки.
– С кем поведешься, от того и наберешься! – поспешил вставить я поговорку.
– Я тебе сказал это торжественно от своего имени, и ты должен покончить с торжеством низших в тебе.
Ты успел набраться низшего в этом городе, и оно в тебе поднимет бунт против Высшего, от Имени которого я буду говорить... Пусть эти маленькие “я” тоже дойдут до конца своей – и только своей – дороги: дай им свободу умереть в тебе. Ибо их дорога – дорога подверженных смерти. Тогда ты их оживишь – в новом качестве!
Пойдем-ка, выйдем за город. Взберемся на Холм и посмотрим оттуда на наши пути.
– Не знаю такого холма.
– Не знаешь целого мира – себя не знаешь! Ты достигнешь вершины и поймешь, что это за Холм, прочтя наше путное шествие “за город” – наоборот. Выйдем, поговорим?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОСХОЖДЕНИЕ
Рассказ третий. ПО ВЕРТИКАЛИ, или “Только один удар, длиною в жизнь!”
Рассказ четвертый. ТЕНИ-НЕТ, или “Не приделывай змее ноги!”
Рассказ пятый. НЕПРОБИВАЕМАЯ СТОЙКА, или “Ты здесь, но ты – Там; ты там, но ты – Здесь!”
Рассказ шестой. О НАГОМ, или “Делай такой ход!”
Рассказ седьмой. ПУСКАЙ СТРЕЛУ В УЧИТЕЛЯ, или “Аст-айки-до есть Я!”
Рассказ восьмой. ЛИКОВАНИЕ: КОВАНИЕ ЛИКА, или “Спроси у мертвого, хочет ли он жить?”
Рассказ девятый. СВЕРХАСТРАЛЬНОЕ АЙКИ-ДО, или “Как долго ты не был на этом месте?”
Рассказ десятый. ЛЮБОВЬ: ПОРАЖЕНИЕ И ПОБЕДА, или “Не выходи из строя, копьеносец!”
* * *
Рассказ третий
ПО ВЕРТИКАЛИ,
или “Только один удар, длиною в жизнь!”
(Здесь я расскажу о том, как мы начинаем “путное шествие” с Таумлером, как Он рисует палочкой на песке “Бога” и объясняет принцип Пути столь наглядно, что у меня зашевелились волосы на голове. Я понимаю, что между Вершиной и пропастью нет никакого расстояния, и что расстояние существует только между Учителем и Учеником... В частности, говорим о вампирах!)
ПУТЬ НЕ ДЛЯ АВТОБУСА
– Он просил меня прийти на другой день к одиннадцати часам, и все это время – до начала нашего совместного Пути – я находился в некой прострации... Как эхо, появлялись и исчезали в мозгу обрывки Его фраз: “Ты успел набраться низшего в этом городе, и оно поднимет бунт против Высшего... Надо было пройти через тех троих, чтобы узнать обо мне... Победи Смерть, сделай ее Жизнью... Не хочу, чтобы ты остался в городе мертвых... Двухтысячелетняя битва заканчивается... Эпизод... Ты несовершенен – можешь убить... Не случайно шагаешь рядом... Появился шанс, приятель... Стань в строй..!”
“Что я Ему скажу при встрече? – думал я, направляясь в условленное место. – Ах! – скажу, – я совершенно несовершенен: потому что самый “черный юморист” – внутри меня!”
Вся эта дурь выветрилась из головы сразу же, как только я Его увидел. Как будто переключатель внутри перевел меня на иной режим работы. Волна необъяснимой радости обдала меня...
Мы подошли к воротам одновременно. Он подал руку.
– Таумлер, Воин Бога.
– Метоус... Явков! – назвал я в ответ свое имя, пожимая Его руку и чувствуя холодок, пробежавший по спине... “Воин Бога!” – ничего себе, порядок отсчета...
– Порядок, ровно одиннадцать! – сказал Таумлер, и холодок по моей спине побежал в другую сторону. “Не упускай из виду, Метоус, – промелькнуло в голове, – Он, точно, читает внутри тебя!”
– Мы опаздываем на поезд? – спросил я, приводя себя в чувство.
– Мы не опоздали на поезд, – голос Таумлера звучал уверенно-спокойно, – мы приехали. Он зашагал молча, и я рядом.
– Уже? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать.
– Чем дальше – тем у`же, – переставил Он ударение, – настоящие Пути ведут к одной Точке в грядущем. Там – пересечение Путей и пресечение ложного, – там Правда, и там Бог. Мы встретились вчера в Точке, теперь настоящие наши пути параллельны до той Точки Грядущего.
“Вчера” ушло, “Грядущее” грядет, мы – в “Настоящем”...
– Настоящие, – сказал я.
– Будь сто`ящим! – снова смена ритма с Его стороны, но прозвучало потверже, – стоя`щий есть сто`ящий. Я тебе говорил “стань в строй” – и это есть вертикальный строй. В нем подчинение не сержанту или генералу, но брату или другу. Не насильственное служение, но любовное. Величайшая энергия – Любовь, и она делает великим. Любовь оживляет, дает жизнь, и лишь любовное служение дает рост. К иным “звездочкам”, на иных “погонах”!
– Вертикаль, – сказал я.
– Да, это путь не для поезда, и автобусы здесь не ходят._ Вертикаль – это очень крутая мера. Если бы ты опоздал “на немного” – ты опоздал бы навсегда. Ты бы не был моим учеником, остался бы ползающим в горизонтальной плоскости. Пресмыкающимся! – ясные глаза Таумлера светили внутрь меня.
ЖИЗНЬ ЕСТЬ ДИСЦИПЛИНА
– Спасибо, – сказал я, – из червяка тоже получается бабочка!
– Правильно мыслишь. Насчет бабочек. Только подумай, что же значит нить, которой червячок окутывается, что значит куколка, и что значит – срок.
Всему свой срок! – “Чуть раньше” или “чуть позже” – означает шаг к гибели. Своеобразная попытка самоубийства... Элементарное отсутствие дисциплины выдает человека – жителя города мертвых! Ты следишь за моей мыслью? – Таумлер бросил на меня быстрый взгляд. – Воин знает сроки, потому что владеет временем. Настоящий Воин владеет всем, в том числе и временем: он не опаздывает!
– Но_ смотря по тому, кто назначает срок... – попытался я развить мысль о “командире”...
– Вот именно! – поддержал эту мысль Таумлер. – Настоящий Воин стоит в вертикальном строю и служит проводником высшей Воли: Воли Всевышнего... – голос Его замер на высокой ноте.
– Настоящий Воин слышит самого Бога? – спросил я тогда, напрягая внимание.
– Есть иерархия, Метоус! Это означает порядок: солдат знает, что думает генерал – потому, что команда передается по цепи чинов... “Раб Божий” знает потому, что “думает” Бог! – На то и духовная иерархия.
Воин духа слушает свое высшее “Я” – то есть духовное тело – оно подает ему весть. Co-весть – это связь, посредством тонких тел, с Высшим Миром. Который есть место пребывания старших братьев и друзей... Друзья Бога!
Мною названный “вертикальный строй” и есть такой порядок – когда рядом тонких тел своих ты связуешься с воинством небесным. Тогда ты – настоящий Воин, стоящий в строю на защите...
– На защите – чего или – кого?
– Ну, скажем, на защите Дома Бога... Для тебя этого достаточно? Когда станешь в строй – узнаешь конкретнее. Узнаешь и свое Имя, и свое Дело. Оно будет касаться только тебя, и никого иного! Тебя касаются камни только Пути твоего.
Пока же знай смысл точного исполнения данного слова: выразил согласие быть в такую-то минуту там-то – будь именно в эту минуту, именно там! Имей свободу – чтобы сдержать данное слово: Воин свободен поступать так, как он обещал другому. Или себе. Свобода-равно-Воля. Воля-равно-Свобода. У Бога...
Все иное – есть рабство у “обстоятельств”, и просто рабство...Ждут нас Старшие Братья именно в одиннадцать часов, как мы и сказали, – и, если бы ты опоздал, тебя уже бы никогда, нигде, никто не ждал – кроме мертвых. Ибо ты показал бы себя, – ты стал бы! – лжецом и рабом этого мертвого города.
Затем поймешь еще более конкретно смысл сроков и дат, – поймешь и что значит держать Слово!
АВТОРСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Так говорил Таумлер, Воин Бога. Я не знаю, можно ли пережевывать духовную пищу, – но Он пережевывал для меня то – что сейчас мне кажется... просто элементарным. Но тогда... То, что и говорил, и показывал Таумлер, долго мною “переваривалось”; я от встречи и до встречи только тем и занимался, что, как магнитофонную ленту, прокручивал в уме “наговоренное” Учителем. Впрочем, эт
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
|
