К вопросу о парадоксальности времени

Всю глубину парадоксальности времени впервые осознал ещё Аристотель. В этой связи, видимо далеко не случайно аристотелевское понимание времени (изложенное в его “Физике”) в концептуальном плане радикально отличается от геометрической теории времени классической и релятивистской физики (в рамках которых время фактически приравнивается к одному из пространственных измерений). Аристотель утверждает: “ Что время или совсем не существует, или едва существует, будучи чем-то неясным, можно предполагать на основании следующего. Одна часть его была, и её уже нет, другая – будет, и её ещё нет; из этих частей слагается и бесконечное время, и каждый раз выделяемый промежуток времени. А то, что слагается из несуществующего, не может, как кажется, быть причастным существованию …для всякой делимой вещи, если только она существует, существовали бы …её части…, а у времени, которое также делимо, одни части уже были, другие – будут, и ничто не существует. А “теперь” не есть часть…” [16, IV 10, 218 а 1-7]. Этот образ времени очень далёк от его геометрической модели. Время, если следовать рассуждениям Аристотеля, нужно было бы представить скорее точкой, нежели линией.

Приведённые рассуждения Аристотеля порождают ряд вопросов. Во-первых, являются ли прошлое, а также будущее собственно временем (или его видами),или они рассматриваются им лишь как части, элементы временн о го целого? Во-вторых,какпонимать утверждение Аристотеля, что не только время в целом, но и каждый его промежуток слагается из прошлого и будущего? Не означает ли это, в частности, что применительно ко времени не действуют законы арифметики, а может быть и логики (ведь одни промежутки могут составлять части других, а в каждом из них как бы фиксированные места должны занимать прошлое и будущее)? В-третьих, бесконечно ли время (как думал Аристотель) или оно, подобно обычной вещи, имеет своё начало и конец? Последнее утверждает современная физика (прежде всего, теория относительности и теория происхождения Вселенной в результате Большого взрыва).

На наш взгляд, ответ на последний вопрос может быть таким: начало времени помыслить логически непротиворечивым образом, очевидно, невозможно, так как само начало чего-либо мыслится нами лишь через категорию времени (нечто возникло в такое-то время). В отношении времени это означает необходимость помыслить время в то время, когда времени ещё не было, другими словами, начало времени в лучшем случае оказывается вовсе не началом, а каким-то “продолжением” времени либо совершенно иным временем, “временем в квадрате” (и так далее до бесконечности!).

С другой стороны, если прошлого и будущего, как утверждает Аристотель, “уже” или “ещё” нет, то время, по существу, суживается до настоящего. Настоящее же, как выражается Аристотель, “едва существует”, оно – миг, т. е. перестает существовать в одно мгновение. Время, таким образом, оказывается не только не бесконечным, но теряет даже свою конечную величину и неумолимо стремится к нулю. При понимании бытия в духе элейских философов (как чего-то неподвижного, неизменного и не подверженного гибели) и при такой интерпретации времени, Время не есть бытие, а следовательно, как бы и не существует, так как небытия по Пармениду нет. Правда, Аристотель трактует в духе Парменида и материю, также рассматривая её в силу её подвижности, изменчивости и неоформленности как почти что небытие.

Вместе с тем время, по нашему мнению, в чём-то подобно бытию, по крайней мере, тесно связано с ним. Ибо бытие как таковое невозможно мыслить непротиворечиво без (или вне) категории времени (если конечно всё же исходить из допущения существования времени, из того, что бытие длится), так как это означало бы, что было время, когда бытие уже было, а времени ещё не было (почти апория Зенона!)… Данная фраза логически абсурдна. Невозможно одновременно (!) говорить о бытии – “было”, а о времени – “не было” и при этом иметь в виду одно и то же время, один и тот же его промежуток. Но это, в свою очередь, означает, что и о времени нельзя сказать, что оно “было” и уже не есть или что оно “будет”, но ещё не есть, – оно, как и бытие, “есть” всегда, а следовательно, и всё сразу, т. е. существует в парменидовском смысле, в том же смысле, что и Парменидово бытие.

Проведенный анализ позволяет утверждать, что время, относится к разряду объектов (таких, как, например пространство, движение или бытие), которые, по меньшей мере, с трудом мыслятся логически непротиворечивым образом; попытка помыслить их нередко приводит к возникновению апорий. Конечно, чисто абстрактно, в духе современной математики, можно рассматривать время, например, как рефлексивное множество, которое, как известно, равносильно своему собственному подмножеству, является подмножеством самого себя. И в рамках такого подхода решать проблему соотношения времени, прошлого и будущего. Однако вряд ли разумно рассматривать время как множество элементов, состоящее из трех подмножеств, наша интуиция противится такому пониманию. Время – это, скорее, континуум, тотальность.

Один из парадоксов времени был сформулирован Дж. Э. Мак-Таггартом [184]. Суть этого парадокса подробно анализируется, например в [8]. В частности, Мак-Таггарт обращает внимание на следующее обстоятельство: “…Утверждение о (событии) М – что оно есть настоящее, будет прошлым и было будущим – означает, что М есть настоящее в момент настоящего времени, прошлое в некоторый момент будущего и будущее в некоторый момент прошлого. Но каждый момент, подобно каждому событию, является прошлым, настоящим и будущим. И так возникает сходная трудность. Если М есть настоящее, то не существует момента прошлого времени, в который оно является прошлым. Но моменты будущего времени, в которые оно является прошлым, оказываются равным образом моментами прошлого времени, в которые оно не может быть прошлым” [8, с. 38]).

Заметим в этой связи, что выражения “ было будущим” или “ будет прошлым” позволяют, например, полагать, что в определенном смысле будущее было раньше прошлого (парадокс!), хотя обычный смысл употребления этих терминов предполагает нечто обратное.

Возвращаясь к парадоксу Мак-Таггарта, отметим, что из анализа временн о го ряда событий вытекает, что любое фиксированное “событие М оказывается и событием настоящего, и событием прошлого, что противоречиво” [8, с. 39]. Отсюда Мак-Таггарт делает вывод о нереальности времени. Этот вывод связан с тем, что рассуждая в духе Парменида, Мак-Таггарт противоречивое рассматривает как несуществующее. Напомним, что с позиции Парменида, существует только то, что мыслимо, а противоречивое немыслимо.

Почему возникают указанные парадоксы? Какова их природа?

Появление парадоксов может быть связано либо с действительной противоречивостью самого феномена времени, либо с его неверным пониманием, либо с тем, что применяемая к нему логика или онтология не отвечают его природе. Примером возможности последнего является, с одной стороны, неприменимость традиционной логики к описанию квантово-механической реальности (как известно, квантовая механика была создана только после того, как к описанию соответствующей реальности была привлечена разработанная в 1920 году трехзначная неклассическая логика Я. Лукасевича. Без последней невозможно было бы, в частности, создать атомную бомбу), а с другой – обращение некоторых современных физиков-теоретиков к восточной философии, ибо, по их мнению, категориальный аппарат европейских философских школ, скорее всего, не адекватен реальности квантово-механического мира. (Заметим в скобках, что многозначные логики, как и древнеиндийские, не признают логического закона исключенного третьего.)

К подобным парадоксам, возможно, приводит “вещная” интерпретация времени (проявившаяся уже в процитированном выше тезисе Аристотеля), в рамках которой время мыслится как вещь, хотя и очень своеобразная.

Существуют ли ещё какие-либо трудности или препятствия при попытке помыслить время как некую вещь, вещь среди вещей? Очевидно, да. Ибо отношение между вещами и временем подобно отношению между вещами и бытием. Суть последнего отношения хорошо передается с помощью знаменитой дилеммы Эриха Фромма: “ быть или иметь?”, сформулированной в работе [167]. Эта дилемма демонстрирует некоторую полярность, противоположность бытия как такового и совокупности вещей. Подобная противоположность существует, скорее всего, также между вещами и временем. По-видимому, время по своей природе “ближе” к бытию, нежели к единичным вещам и их совокупностям.

Не рассматривает время как вещь также А. Бергсон, по крайней мере, он утверждает это относительно настоящего и будущего. Отождествляя время с длительностью, с потоком, с процессом, А. Бергсон пишет, что лишь “приходя к концу составляющего сущность его потока, психический факт становится вещью, которую уже можно сразу представить себе” [19, с. 136].

Сформулированная выше концепция Аристотеля основывается, на наш взгляд, на его отношении ко времени как к вещи среди вещей. Но вещь, как она понималась Аристотелем, есть форма, отягощенная материей, т. е. нечто, ведущее пространственно-временной способ существования. Поэтому не случайно время он определяет как число движений небесной сферы. Небесная сфера, очевидно, выступает здесь в роли материи времени, а число её движений – в роли формы времени. Однако, само понятие движения неявно уже включает в себя категорию времени. В результате, возникает логический круг.

В этой связи, зададимся ещё одним вопросом: для какого мира строил свой логический формализм Аристотель – для мира чувственно-воспринимаемых материальных вещей или для мира идеального, не видимого, а только мыслимого? Известен ответ: Аристотель создает подходящий инструмент для изучения видимого, материального мира. Логика Аристотеля была специально им создана для описания мира вещей, для выявления сущности или (что для Аристотеля одно и то же) формы последних. Эту же логику он применил для анализа сущности времени.

Традиционная логика определенным образом учитывает параметр времени. Для доказательства этого можно сослаться, в частности, на сформулированный Аристотелем закон непротиворечия. В этом законе говорится, что не могут быть истинными две противоположные мысли об одном и том же предмете, взятом в одном и том же отношении и в одно и то же время. Это означает, что в разное время эти противоположные мысли могут быть истинными. Однако, как видно из самой формулировки закона, этот закон Аристотель относит к предметам или событиям. Время же мыслится им в этом законе, на наш взгляд, не как один из предметов или событий, а как необходимое условие, при котором имеет место бытие (становление) этих предметов и событий. Всё сказанное полностью относится также к логическому закону исключенного третьего. В этой связи может возникнуть вопрос, а подпадает ли под действие этих законов само время? Может ли время “временить” самое себя?

Небезынтересной в этой связи нам представляется позиция Гераклита, который выделил в бытии (первоначале) две стороны: мир вещей (текучее) и некий Логос (неизменный Закон, разум этого мира), рассматривая их как внешний и внутренний аспекты одного и того же единого целого. (Для сравнения укажем на мифологическую точку зрения на бытие: в мире есть центр – мировая гора (или дерево), то есть некая твердь, неподвижная и неизменная единица, и окраина мира, которая выступает как граница с Хаосом, полностью неустановленным и неопределенным (беспредельным) многообразием, с Ничто; сам мир – это Космос, упорядоченное и ограниченное целое, имеющее материально-духовную природу.) Гераклит, таким образом, различал вещи и нечто им противостоящее, но в то же время с ними связанное и выступающее как их закон и условие. Время, с его точки зрения, выступает как одно из внутренних условий существования множества вещей, как закон и способ их существования. Рассматривается не как одна из вещей в их текучести и противоборстве, а относится к сфере неизменного и единого Логоса, закона бытия этих вещей.

Смешение вещи и субстанции (в том числе времени) идет, по-видимому, от пифагорейцев (и Ксенофана), которые сущности вещей или первоначала стали рассматривать как вещи, но только особого рода.

Поднятая Аристотелем проблема, по сути, представляет собой проблему существования не времени как такового, а вещей во времени, то есть проблему существования того, что имеет пространственно-временной способ существования.

О существовании вещей во времени свидетельствует, в частности, наш язык: о вещах принято говорить, что они “были”, или они “есть”, или они “будут”. И когда мы говорим “прошлое”, или “будет такое время”, мы имеем в виду не самое время, а вещи, события… Невозможно сказать (и помыслить), что само время “было”, или “есть”, или “будет”, так как это означало бы, что время существует во времени, и что оно есть некое “событие”, реальное или воображаемое! А где тогда существует “второе” время? В-третьем? Прошлое, настоящее и будущее – это характеристики вещей, проявления способа их существования. Отнесение этих категорий к самому времени – следствие чрезмерного схематизма нашего сознания и, скорее всего, неправомерно.

В рамках же такого “предметно-ориентированного” сознания время – это вещь, однако крайне своеобразная и даже противоречивая, ибо одна часть этой “вещи” “была” и её уже не существует, другой же части пока не существует, она ещё будет. Как же тогда существует временн о е “целое”, если в нём нет частей (точнее, ещё или пока нет)? Можно ли указать на какую-либо иную вещь, которая могла бы существовать столь же странным образом и не исчезнуть? Или прошлое и будущее – это не части, а виды времени? Или прошлое и будущее на самом деле не существуют, как доказывает, например, Мак-Таггарт?

Идеи времени и пространства, как известно, неразрывно связаны с идеями движения и изменения. Мысля “будущее время” мы, на самом деле, мыслим будущую совокупность вещей, состояний мира, возникнувших вследствие вечного движения, а не самое время как некую особую вещь. Само же время, вероятно, есть всё сразу, целиком. Для сравнения: говоря о “пройденном пути”, мы мыслим его как определенную область пространства, которую мы уже “прошли”, мыслим его как целое, как реально существующее и как то, что можно пройти (при желании) ещё не раз… Но говоря о “жизненном пути” мы мыслим некий “отрезок” времени или временной интервал, который вновь “пройти” нам, очевидно, уже не удасться. Мысля так, мы подразумеваем, что время безвозвратно прошло. Но это неверно. Время не проходит. Это означает, что “жизненный путь” не “был” – а “есть”, что он состоялся… “Прошел” не жизненный путь, а нечто другое – совокупность вещей. Жизненный путь – это процесс, и неважно он уже пройден или ещё нет, это движение во времени. (Вообще, любое движение есть движение не только в пространстве, но и во времени.)

С другой стороны, мы привыкли мыслить время как единство прошлого, настоящего и будущего, ибо небезосновательно считаем, что эти “части” неразрывно связаны друг с другом, примерно так же, как корни, крона и плоды дерева: первых мы “уже” не видим, а третьих – “ещё”. Но дело в том, что по крайней мере функционально все это уже есть, здесь и сейчас. Таким образом, части времени неразрывно связаны друг с другом и каким-то образом сосуществуют. Однако, получается, что они сосуществуют неким парадоксальным образом: они одновременны и неодновременны, существуют и в тоже время не существуют в одном и том же отношении и в одно и то же время*.

Парадокс, возможно, разрешается тем, что прошлое, настоящее и будущее не могут существовать ни одновременно, ни не одновременно, так как сами они суть время. Парменид осознал это применительно к бытию и не рассматривал бытие как вещь, имеющую пространственно-временой способ существования: о бытии, согласно Пармениду, нельзя сказать, что оно “было” или что оно “будет”. Но он отверг на этом основании сам пространственно-временной способ существования подлинной реальности. Эта трактовка бытия и времени оказала сильное влияние на всё дальнейшее понимание европейской рациональности.

Можно сказать, что часть пути ещё не пройдена, но это не означает, что этой части пока нет: в этой фразе утверждается совсем иное – что есть, существует и такая часть пути, которая пока не пройдена. То же можно сказать и относительно времени: будущее уже есть, просто оно ещё не пройдено… вещами (наступило и не наступило), но обязательно будет пройдено (будущее всегда становится настоящим, а затем и прошлым,

*Впрочем, такой способ существования, кажется, уже не является чем-то уж очень исключительным. Например, электрон с точки зрения современной физики одновременно является корпускулой, частицей и не является ею, выступает как волна. Для объяснения такого своеобразного способа существования физики сформулировали необычный принцип – принцип дополнительности. Но нам ничто не препятствует применить его в отношении Времени.

как говорится, по определению; но не будущее как таковое, а будущее каждой конкретной вещи, пока, конечно, не наступит срок этой вещи не быть).

Время очень необычный объект: хочется сказать, что одна часть его находится в будущем, а другая в прошлом, но это неверно, это иллюзия, кажимость обыденного сознания. Его части, скорее, – это само будущее и само прошлое (если вообще можно помыслить время как нечто, имеющее части). Ибо время не может находиться во времени, тем более выступать как часть самого себя (если, конечно, “будущее” – это часть времени, а не нечто иное, от времени отличное). Это означало бы, что само время существует в пространстве и во времени. Но можно ли утверждать, что время имеет пространственно-временной способ существования? Если решиться действительно задать себе этот вопрос, то ответ на него оказывается очевиден: время не существует в пространстве и во времени.

Говоря, что будущее является частью времени, мы, по сути, утверждаем, что частью времени является такое время, которого еще нет. Но если будущее – это часть времени, то оно каким-то образом всё же должно существовать, ибо несуществующее не может быть частью существующего. Аристотель предложил для такого типа существования термин “потенция”. С этой точки зрения будущее существует не актуально, а лишь потенциально.

Существуют, правда, и другие модели времени, прежде всего физические. Например, связанные с интерпретацией квантовомеханических объектов. Традиционно считается, что все объекты естествознания существуют в пространстве и времени. Однако, в квантовой механике, в силу специфики её объектов, установление причинных законов (связей) не представляется возможным, можно определить только вероятности квантово-механических состояний. В этой связи, как пишет В. Депперт, “становится проблематичным понятие предмета, определенного в пространстве и времени, и вполне возможно, что необходимо принять точку зрения Дж. А. Уилера, согласно которой пространство и время не могут более оставаться фундаментальными понятиями” [53, с. 263]. По сути дела, здесь обосновывается возврат к онтологии Архимеда, не использовавшего параметр времени при формулировании своих законов природы.

В. Депперт обосновывает точку зрения на время как на мифологическое представление, некритически перенесенное в науку и переработанное там в научное понятие. По его мнению, сложившееся ещё в рамках мифологического сознания представление о пространстве, времени и законе природы выступают в качестве основы нормативных установлений современного естествознания. Согласно этому представлению, как пишет В. Депперт, “все события и процессы во всеобъемлющем пространстве протекают во времени, увлекающем с собой всё происходящее, по законам природы. Таким образом, обоснование нормативных установлений естествознания опирается на представления о едином пространстве, едином времени и единой всепроникающей регулярности природы, которые, будучи едиными, охватывают всё остальное как всеобщее” [там же]. Мифичность этого представления обосновывается тем, что оно соответствует сформулированному В. Деппертом “критерию идентификации мифических представлений”, в соответствии с которым мифическим объявляется всякое представление, связывающее воедино единичное и общее. В самом деле, “каждое отдельное пространство есть вместе с тем общее пространство, каждое отдельное время есть вместе с тем общее время, и каждый единичный закон природы есть вместе с тем общая регулярность. Единичное и общее сплавляются здесь в единство представлений”. Это означает, что “в самом центре естественнонаучного понимания мира – в обосновании нормативных установок такого понимания – находятся мифические формы мышления” [там же, с. 263-264]. Разрушение мифогенных идей в науке, по В. Депперту, возможно через анализ понятий времени и пространства [там же, с. 268].

В. Депперт сформулировал своё, на наш взгляд, достаточно интересное объяснение тому факту, что в ходе анализа категории времени нередко возникают противоречивые высказывания. Причина – именно в мифической природе этой категории, которую ошибочно принимают за понятие. По указанной причине, обречены на провал “все попытки априорного обоснования пространства и времени, …как и попытки обосновать их с помощью апостериорных средств…”, поскольку в мифогенных идеях общие представления не отделены от частных [там же]. Необходимо, по его мнению, провести различение между логико-гносеологическим и онтологическим понятиями пространства и времени. Концепции пространства-времени Ньютона или Эйнштейна, по В. Депперту, основаны на онтологических понятиях. “Онтологические понятия пространства и времени помещают природу в рамки физических теорий ” [там же, с. 269].

С точки зрения современных физических представлений, мир является системой, состоящей из множества подсистем. И если отказаться от мифогенной идеи об одном времени и об одном пространстве, то окажется, что каждая система обладает собственным физическим временем. Впрочем, сделать это окажется, по меньшей мере, трудно, если верить выводам К. Хюбнера, который установил, что “эмпирическое… разделение между мифом и наукой не может быть осуществлено…” [170, с. 257].

Кроме того, “физические шкалы времени” не являются единственно возможными даже в естествознании. Помимо них существуют “исторические шкалы”. Они моделируют время в таких науках как геология, биология, космология и других. Принципиальное отличие исторических шкал состоит в том, что в них прошлое выделяется однозначно, тогда как в физической шкале прошлое, настоящее и будущее однозначно выделить невозможно. Это связано с тем, что в физической шкале времени любое событие на этой шкале может служить “осью ориентации” – условной линией, отделяющей будущие события от событий прошлого [8, с. 31].

Это означает, что согласно физической модели времени, разделение событий на будущие, прошлые и настоящие является условным и определяется произвольным выбором. Физическая модель времени не знает становления, а следовательно, и течения времени. Хотя еще Аристотель обращал внимание на особый статус будущего, отличающий будущее от прошлого и настоящего. В чем-то сходную позицию занимал Гоббс, указывавший, что “только настоящее имеет бытие в природе, прошедшее имеет бытие лишь в памяти, а будущее не имеет никакого бытия” [43, с. 62].

Таким образом, вопрос о том, является ли время фундаментальной характеристикой нашего мира, остается до настоящего времени открытым. По крайней мере, физики по-разному отвечают на этот вопрос. Некоторые исследователи полагают, что в современной науке имеются указания на существование вневременн ы х объектов. Например, доказывается, что вакуум – это особое состояние материи, для характеристики которого не могут быть применены понятия части и целого, пространства и времени, сознания, причинности и т. д. Это означает, что понятие времени не является предельно общим даже для физического мира. Примечательным в этой связи является ответ на вопрос, который в одном из своих устных выступлений дал выдающийся физик-теоретик, известный специалист в области релятивистской космологии Я. Б. Зельдович. Вопрос состоял в том, какими свойствами обладало время в период, предшествовавший т. н. Большому взрыву. По мнению Я. Б. Зельдовича, после Большого взрыва произошли резкие качественные изменения в свойствах материи. Не исключено, что до Большого взрыва материя, по его мнению, находилась в таком состоянии, что для его описания необходимы совершенно другие категории, чем те, которыми мы пользуемся в современном естествознании. Это относится, в частности, к категориям пространства и времени. Ответ Я. Б. Зельдовича в методологическом плане имеет принципиальное значение. Не следует уж слишком расширительно мыслить возможности того категориального аппарата, который мы используем для характеристики своего, “обжитого”, в каком-то смысле локального мира.

Отвлечённо можно поставить вопрос даже таким образом: если бы у времени были совершенно другие свойства, то мог бы человек жить в таком мире? Ответ состоит в том, что в этом “новом” времени субъект, если он вообще в нём мог бы появиться, по меньшей мере, должен был бы обладать сознанием и телом с совершенно иными свойствами. Рассмотрим модель такого “альтернативного” времени. Представим себе модель времени, на которой точками обозначаются события, но расположены они уже не на прямой и даже не на окружности, на которой нет особых точек, а на кривой, подобной “восьмёрке” и допускающей пересечения. В таком мире, где происходящие во времени события расположены на линиях, допускающих пересечение, человек, по-видимому, жить не смог бы, т. к. в точке пересечения нет однозначности, а следовательно, нельзя однозначно использовать представления “раньше – позже”. Именно поэтому время лучше всего моделируется при помощи таких линий или иных топологических структур, на которых нет “особых точек”. Топология с ними практически не работает и стремится “убрать” все особые точки.

Если исходить из того, что в реальном физическом мире время также реально существует и обладает целым рядом свойств, то логично предположить, что у него могут быть и такие свойства, которые нам пока не известны и на данном этапе ещё не стали предметом исследования. Тот факт, что человек способен осуществлять свою жизнедеятельность в мире, в котором имеется время именно с такими свойствами, свидетельствуют в пользу справедливости антропного принципа.

Основу антропного принципа составляет утверждение о том, что объяснения всех законов природы должны учитывать факт существования человека и человечества: если бы мир был устроен по-иному, мы просто бы не появились бы на свет и обсуждать его устройство было бы некому.

Так называемый антропный принцип (АП), декларирующий наличие взаимосвязи между параметрами Вселенной и существованием в ней разума, несколько десятилетий назад выдвинул Б. Картер. Формальный толчок началу дискуссии о месте человека во Вселенной дало обсуждение проблемы совпадения больших чисел – странной численной взаимосвязи параметров микромира (постоянной Планка, заряда электрона, размера нуклона) и глобальных характеристик Метагалактики (её массы, размера, времени существования). Эта проблема поставила вопрос: а на сколько случайны параметры нашего мира, насколько они взаимосвязаны между собой и что произойдёт при их незначительном изменении? Анализ возможного варьирования основных физических параметров показал, что даже незначительное их изменение приводит к невозможности существования нашей Метагалактики в наблюдаемой форме и несовместимо с появлением в ней жизни и, соответственно разума (библиография по данной проблеме обширна).

Взаимосвязь между параметрами Вселенной и появлением в ней разума была выражена Б. Картером в двух формулировках – сильной и слабой. Слабый АП лишь констатирует, что имеющиеся во Вселенной условия не противоречат существованию человека: “Наше положение во Вселенной с необходимостью является привилегированным в том смысле, что оно должно быть совместимо с нашим существованием как наблюдателей” (1). Сильный АП выдвигает более жёсткую взаимосвязь параметров Вселенной с возможностью и необходимостью появления в ней разума: “Вселенная (и, следовательно, фундаментальные параметры, от которых она зависит) должна быть такой, что бы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей” (2).

Можно сформулировать два крайних предположения обосновывающих АП: 1) разум в нашей Метагалактике явление абсолютно случайное, которое стало возможным лишь благодаря маловероятному, но реализованному совпадению многих независимых физических параметров; 2) наличие биологической и социальной форм движения закономерное следствие развития Вселенной, а все её физические характеристики взаимосвязаны и взаимообусловлены таким образом, что с необходимостью вызывают появление разума. А это последнее обстоятельство, в свою очередь, странным образом созвучно аристотелевской идее о связи разума с существованием времени…

Каков же итог? Время по-прежнему остается чрезвычайно загадочным и интригующим объектом. Возможно, что его описание каким-то одним определенным образом окажется столь же неполным, как описание света только через понятие “волна” или только через понятие “частица”. Возможно, потребуется несколько описаний, находящихся в отношениях взаимной дополнительности, чтобы сколько-нибудь полно описать аспекты временн о й реальности. Мы надеемся, что хотя бы часть той мозаики взглядов, мнений и концепций по проблематике времени, которая была представлена в нашей книге, будет использована в дальнейших размышлениях и исследованиях в области темпорологии.

В заключение представим возможные вопросы читателей и ответы авторов на них.

Читатель: С какого именно анализа следует начинать изучение времени?

Авторы: Прежде всего, следует различать обыденные (расхожие) представления о времени от его научного и философского постижения. Ребенок в раннем возрасте овладевает языком, но это не значит, что он знает язык, теорию языка, на таком уровне, как специалист лингвист. Ребенка можно в раннем возрасте научить операции счёта, но это ещё не математика!

Читатель: Но как совершить переход от обычного понимания времени к научному и всегда ли нужно совершать такой переход?

Авторы: История философии и науки убеждает, что все великие ученые и философы в той или иной степени уделяли внимание проблеме времени. В некоторых специальных науках проблеме времени также уделяется большое внимание. Например, лингвисты отмечают, что отражение понятия времени в языке – это одна из сложнейших проблем языкознания. В психологии существенное значение имеет проблема психологического времени [32], причем при рассмотрении этой проблемы психологи используют наследие многих философов, в том числе работы Аристотеля. Логики недавно выделили внутри своей науки специальную отдельную область и назвали её "временн а я логика".

Данные примеры свидетельствуют, что исследователей может интересовать не весь "феномен времени целиком", а отдельные функции категории времени. Когда К. Маркс писал, что к экономии времени сводится, по сути, вся экономия, он рассматривал время, прежде всего, как ресурс [99]. При системном представлении феномена времени, время так же можно рассматривать как ресурсную систему. В языкознании и логике фиксируется внимание на другой функции времени, на том, что время может выполнять функцию отражения. В зависимости от того, какими проблемами хочет заниматься исследователь, он может выделить те или иные свойства и функции времени как объект для специального изучения.

Читатель: Можете ли Вы указать наиболее перспективные, но в какой-то степени и конкретные темы в изучении времени?

Авторы: Нам представляется актуальным вопрос о том, как соотносятся между собой категории "время" и "информация". Много специальных тем возникает при рассмотрении проблемы "Время и искусство". Конечно, жизненно важно научиться ПОНИМАТЬ, что такое время. Это будет способствовать бережливому отношению к этому ценнейшему ресурсу.

Читатель: Может быть, существует специальный учебник по " темпорологии ", где все основные проблемы, относящиеся к феномену времени, изложены с должной полнотой и на таком языке, который доступен специалистам различного профиля?

Авторы: Насколько нам известно, такого учебника не существует. Но литературы по проблеме времени очень много. В Англии выходит даже специальный журнал под названием "Общество и время". В 1993 году в нём была опубликована статья А. П. Левича, в которой дан обзор публикаций ученых нашей страны по проблемам, относящимся к социальном времени за период с 1980 по 1990 годы. Целый ряд работ мы перечисляем в списке литературы.

Мы рассматриваем книгу, которую вы держите в руках, как доступное читателям разных специальностей введение в философскую и научную проблематику времени в связи с современным развитием философской и научной мысли и надеемся, что эта книга окажется полезной нашим читателям.

1. Абдуллаев А.Ш., Новик И.Б. Информационная физика: её гипотетическое обоснование и перспективы. Препринт. М., 1990.

3. Авени Э. Империя времени. Календари, часы и культура. Киев, 1998.

4. Аксенов Г.П. Времявластие. О Валерии Муравьеве и его философии // Вопросы философии, 1992, №1.

5. Акчурин И.А. Развитие понятийного аппарата теории самоорганизации // Саморганизация и наука: опыт философского осмысления. М., 1994.

7. Алексеев С.А. Время и его преодоление // Цит. по: Хрестоматия по философии. Учебное пособие. М., 1997.

8. Анисов А.М. Время и компьютер. Негеометрический образ времени. М., 1991.

9. Аристотель. "Об истолковании" // Аристотель. Соч. в 4-х томах. Т. 2. М., 1978.

10. Аристотель. Категории // Аристотель. Соч. в 4-х томах. Т. 2. М., 1978.

11. Аристотель. О софистических опровержениях // Аристотель. Соч. в 4-х томах. Т. 2. М., 1978.

13. Аристотель. Поэтика. Соч. в 4-х томах. Т. 4. М., 1978.

15. Аристотель. Топика. Соч. в 4-х томах. Т. 2. М., 1978.

16. Аристотель. Физика // Аристотель. Соч. в 4-х томах. Т. 3. М., 1978.

17. Барг М.А. Эпохи и идеи. Становление истории. М., 1987.

18. Белавин В. А., Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Новые типы связи пространства и времени в сложных структурах // Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практика – 1999. М., 1999.

19. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания. Собр. соч., т.1. М., 1992.

20. Бергсон А. Творческая эволюция. Минск, 1999.

21. Бергсон А. Философская интуиция // Новые книги по философии. СПб., 1912. Цит. по: Хрестоматия по философии. М., 1997.

22. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М., 1994.

24. Блауберг И. И. Анри Бергсон и философия длительности // А. Бергсон. Творческая эволюция. Минск, 1999.

25. Борисов Е. Феноменологический метод М. Хайдеггера // Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск, 1998.

26. Боэций. “Утешение Философией” и другие трактаты. М., 1990.

27. Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии человека. М., 1988.

29. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. В 3-х тт. М., 1986.

30. Бродель Ф. Структура повседневности. Т.1. М., 1986.

31. Василевский В. Г. Политическая реформа и социальное движение в Древней Греции в период ее упадка. СПб., 1869.

32. Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психи

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: