Папство и Французская революция

В начале Французской революции папой был Пий VI. В 1775 году он начал свой понтификат с буллы, в которой подверг резкой критике философов, выступавших за установление нового общественного и политического порядка. Поэтому с самых первых дней революции папа всячески старался воспрепятствовать ее развитию. Ко времени принятия французским правительством "Гражданского устройства духовенства" его отношения с Римом обострились до такой степени, что переговоры вряд ли были возможными. В отместку за поддержку папой консерваторов французское республиканское правительство стремилось ослабить позиции папского престола, и это стало одной из причин появления "культа Разума". В самом Риме французские агенты подрывали авторитет папы, распространяя республиканские идеи. В 1798 году французская армия захватила Рим, провозгласила республику и объявила, что папа лишается светской власти в городе. Пий VI умер год спустя, находясь фактически в плену у французов.

Затем кардиналы собрались в Венеции под покровительством противника Французской республики австрийского императора Франца II и избрали Пия VII. Приход к власти Наполеона смягчил напряженность в отношениях между новым папой и Францией, и в 1801 году между ними было достигнуто соглашение. Хотя Наполеон не отличался особой религиозностью, он не видел необходимости тратить силы на борьбу с папством, и восстановленный на престоле Пий VII получил несколько лет относительно спокойной жизни. В 1804 году он отправился в Париж на коронацию Наполеона императором, во время которой Наполеон выхватил корону из рук папы и возложил ее себе на голову, продемонстрировав тем самым свое нежелание принимать властные полномочия от церкви. В следующем году императорские войска вторглись в Италию и в 1808 году захватили Рим. Папа отказался бежать и отлучил от церкви всех, кто проявил насилие в отношении его самого или церкви. Французы взяли его в плен, и свободу он получил только после падения Наполеона. Он вернулся в Рим, где первым его официальным решением стало прощение противников.

Пий VII умер в 1823 году, через два года после смерти Наполеона, и его сменил Лев XII. Время правления Льва и его преемников Пия VIII и Григория XVI было мирным периодом. Но память о Французской революции постоянно побуждала их к политическому и богословскому консерватизму, и они неоднократно пресекали попытки католиков оказать поддержку республиканским и демократическим идеям. Наиболее известной фигурой, подвергшейся осуждению, был французский богослов Фелисите Робер де Ламенне, упорно сопротивлявшийся попыткам Наполеона использовать церковь в собственных целях. После долгих духовных поисков Ламенне пришел к выводу, что абсолютные монархии всегда подвергаются искушению использовать церковь в своих целях и что поэтому христианам надо поощрять движения за ограничение власти абсолютных монархий. Происходить это должно при поддержке папства и под его руководством. В рамках этого широкого политического проекта папы должны отстаивать свободу слова, ибо она сыграет роль провозвестника нового порядка. Ламенне был убежден, что, если папы возглавят это движение, церковь сможет затем претендовать на подобающее ей место в новой социальной иерархии. До этого момента Ламенне выступал как защитник церкви против абсолютистских правительств, не уважающих ее прерогативы, и Лев XII хотел даже сделать его кардиналом. Но когда Ламенне начал ратовать за союз папства с политическим либерализмом, он потерял всякую поддержку в Риме, где еще не изгладилась память о Французской революции. Он отправился в Рим в надежде убедить папу в разумности своего плана. Но Григорий XVI, который в то время был папой, осудил его идеи в двух энцикликах. Тогда Ламенне покинул церковь, унеся с собой много других идей в том же роде.

Тем временем в Италии крепло национальное движение. Значительная часть итальянских патриотов надеялась, что папство станет центром, вокруг которого будет складываться новое объединенное государство. Но страх пап перед всем, что имело хотя бы малейший намек на подрывную деятельность, и желание нравиться тем самым монархам, которые стремились не допустить объединения Италии, вскоре лишили папство всякой поддержки со стороны итальянских патриотов.

Понтификат Пия IX (1846-1878), самый продолжительный в истории, был для папства парадоксальным временем. Самый большой парадокс заключался в том, что одновременно с принятием догмата об их непогрешимости папы потеряли светскую власть. Революция 1848 года дала о себе знать и в Риме, где в следующем году была провозглашена Римская республика. Изгнанный из города папа смог вернуться туда лишь после вмешательства французов. Вместо того чтобы продолжить начатые республиканцами реформирование и либерализацию, Пий IX по возвращении на престол попытался править как абсолютный монарх. Кроме того, он вступил в конфликт с Кавуром, крупным государственным деятелем Пьемонтского королевства, поставившим цель объединить Италию. В конце концов 20 сентября 1870 года войска вновь созданного Итальянского королевства захватили папские государства. Хотя папы в течение долгого времени отказывались признать новую реальность, эти события ознаменовали конец их светской власти, так как она распространялась теперь всего на несколько дворцов, которые им предоставила Италия, в частности на Ватикан. Примерно в то же самое время Бисмарк в Германии принимал меры по ограничению власти церкви, и его примеру следовали другие европейские державы. Таким образом, при понтификате Пия IX папы лишились политической власти, достигшей высшей точки развития в XIII веке при Иннокентии III.

Теряя власть, Пий IX в то же время пытался укрепить ее - пусть даже хотя бы только в религиозных вопросах. Так, в 1854 году он провозгласил догмат о непорочном зачатии Девы Марии. Согласно этому догмату, сама Мария, будучи избранной стать матерью Спасителя, была ограждена даже от тени греха, в том числе первородного. Этот вопрос католические богословы обсуждали в течение многих веков, так и не сумев прийти к согласию. Но самый знаменательный факт с исторической точки зрения состоит в том, что, провозгласив этот догмат официальным учением церкви, Пий IX стал первым папой, который самостоятельно, без участия собора, сформулировал догмат. В определенном смысле булла "Ineffabilis", провозгласившая догмат о непорочном зачатии Девы Марии, была попыткой прощупать, как на это отреагирует мир. Булла не встретила больших возражений, и тем самым была подготовлена почва для провозглашения непогрешимости папы.

Тем временем папа не прекращал борьбы с новыми политическими идеями, распространявшимися в Европе и в Америке. В 1 864 году он выпустил энциклику "Quanta cura" с приложением - "Силлабус" или, "Перечень заблуждений нашего времени", содержавшим восемьдесят утверждений, которые католики должны отвергать. Содержание некоторых из этих пунктов показывает, каких принципов придерживалось папство в XIX веке. Неверно:

13) что методы и принципы, на основании которых схоласты прошлого строили свое богословие, несовместимы с современными потребностями или с научным прогрессом;

15) что каждый человек волен принимать и исповедовать ту религию, которая ему кажется наиболее соответствующей его разумным представлениям;

18) что протестантизм - просто иная форма той же самой христианской религии и что в нем можно быть столь же угодным Богу, как и в истинной католической церкви;

21) что у церкви нет права провозглашать в качестве неоспоримого догмата, что ее вероучение - единственно правильное;

24) что церковь не имеет права использовать силу или что она не обладает светской властью...

30) что неприкосновенность церкви и ее служителей основывается на гражданском законе;

37) что законно учреждать национальные церкви, отделенные и независимые от римского понтифика;

38) что произвольные действия пап способствовали разрыву между восточной и западной церквами;

45) что руководство школ, в которых молодежь учится в христианском государстве, за единственным и частичным исключением семинарий, может и должно находиться в руках гражданских властей, чтобы к управлению этими школами, разработке программ обучения в них и присвоению степеней, а также подбору и подготовке учителей не допускались никакие другие организации;

47) что установление надлежащего порядка в обществе требует, чтобы государственные школы, доступные для детей всех слоев общества, а также все общественные институты занимались преподаванием литературы и науки и образованием молодежи без участия церкви и без ее сдерживающего влияния, чтобы молодежь подчинялась только гражданским и политическим властям и вела себя в соответствии с воззрениями гражданских должностных лиц и общепринятыми в данное время нормами;

55) что церковь должна быть отделена от государства, а государство от церкви;

77) что в наше время нельзя более считать правильным, что католическая религия должна быть единственной государственной религией, и что всякая другая религия должна быть исключена;

78) что следует считать достойным похвалы, что в некоторых католических странах иммигрантам разрешается открыто проводить богослужения по их собственным обрядам;

79) что ошибочно мнение, согласно которому, если всем религиям предоставить гражданскую свободу и разрешить открыто выражать свои взгляды и идеи, какими бы они ни были, это будет способствовать нравственному и интеллектуальному разложению и распространению такого бедствия, как индифферентизм;

80) что римский понтифик может и должен примириться и согласиться с идеями прогресса, либерализма и современной цивилизации.

Итак, в последние десятилетия XIX века папство открыто противостояло таким новым идеям, как отделение церкви от государства, свобода слова и государственный контроль за работой школ. В то же время папа настаивал на незыблемости своего авторитета и подчеркивал, что неповиновение ему приведет к печальным последствиям. Кульминации все это достигло на I Ватиканском соборе, прошедшем под руководством Пия IX. В "Pastor aeternus" собор провозгласил догмат о непогрешимости папы:

С верностью сохраняя полученное от начала христианской веры предание, во славу Бога, нашего Спасителя, для возвеличивания христианской религии и спасения христианского народа, с одобрения святого собора, мы учим и провозглашаем раскрытое свыше откровение: когда римский понтифик говорит ех cathedra, то есть когда он проводит служение пастыря и учителя всех христиан в силу своей высшей апостольской власти, он дает определение учению о вере или морали, которому должна следовать вселенская Церковь, и с Божьей помощью, обещанной ему святым Петром, обладает непогрешимостью, которой божественный Искупитель пожелал наделить Свою Церковь при определении учения о вере или морали; таким образом, эти определения не подлежат изменению и обсуждению в Церкви²⁵.

Это - официальное заявление о непогрешимости папы, как ее понимает католическая церковь. Важно отметить, что в тексте говорится о непогрешимости папы не во всех случаях, а только в тех, когда он выступает "ех cathedra" ("с амвона"). Эти слова были включены в официальный текст, дабы отвести возражение тех, кто заявил бы, что папа Гонорий, например, был еретиком. В ответ можно было бы сказать, что Гонорий действительно придерживался ложного учения, но что он не выступал с ним "ex cathedra". Как бы там ни было, из более чем шестисот присутствовавших епископов 522 проголосовали за, двое - против и более ста воздержались. (После принятия этого решения папа воспользовался предоставленной ему властью только один раз. Это произошло в 1950 году, когда Пий XII провозгласил догмат о телесном вознесении Девы Марии, согласно которому в конце земной жизни Мария была телесно взята на небо.)

Провозглашение непогрешимости папы вопреки ожиданиям не произвело особого волнения. В Нидерландах, Австрии и Германии некоторые представители католицизма порвали с Римом и основали старокатолические церкви. Но в целом протесты и критические выступления были сдержанными - потерявшее политическую силу папство уже не казалось таким несокрушимым, как прежде. В давней борьбе между галликанами и ультрамонтанами (см. главу 18) конечную победу одержали последние. Но эта победа стала возможной благодаря тому, что папство в значительной степени утратило ту силу, которой раньше опасались галликане. Догмат о непогрешимости папы был принят 18 июля 1870 года, а 20 сентября Рим сдался армии Итальянского королевства. Пий IX объявил себя пленником короля Виктора-Эммануила и отказался признать новый порядок. Ведь папы теряли Рим много раз до этого, и всегда кто-нибудь вмешивался, дабы возвратить его папскому престолу. Но на этот раз никто не вмешался, и в 1929 году Пий XI наконец признал то, что было фактом в течение уже более полувека.

Пия IX сменил Лев XIII, который тоже занимал папский престол очень долго (с 1878 по 1903 год). Учитывая политическую ситуацию в Италии, Лев XIII, продолжавший отстаивать право на светскую власть в Риме и близлежащих районах, объявил, что католики не должны принимать участия в избирательной кампании. Этот запрет, остававшийся в силе вплоть до начала XX века, по сути лишал католиков возможности участвовать в процессе формирования итальянского государства. В то же время, проводя такую консервативную политику в Италии, Лев не видел необходимости проявлять особое упорство в других странах. Так, ему удалось достичь молчаливого соглашения с Германией, в результате которого были отменены некоторые из враждебных католикам постановлений, принятых Бисмарком. Во Франции Третья республика тоже приняла ряд антиклерикальных законов, но папа решил, что разумнее всего проводить примиренческую политику. В 1892 году он даже посоветовал французскому духовенству прекратить сопротивление республиканскому строю, хотя всего несколько лет назад в булле "Immortale Dei" он объявил, что демократия несовместима с церковной властью. Таким образом, Лев XIII хотя и признавал необходимость принимать во внимание новые реалии и современные понятия, тем не менее понимал роль папы в том же ключе, что и Пий IX, и не отказывался от мечты о католическом обществе, основанном на принципах, сформулированных папством.

Это явствует из наиболее значительного документа времен понтификата Льва - "Rerum novarum", буллы, которую он обнародовал 15 мая 1891 года. В ней он затронул тему, которую до него поднимали очень немногие папы: отношения между трудящимися и их работодателями. Булла показывает, что Лев прекрасно сознавал несправедливость, порожденную пропастью между "огромными богатствами немногих и крайней нищетой народных масс". Поэтому пришло время "определить взаимные права и обязанности богатых и бедных, капитала и рабочей силы". Их взаимоотношения стали тем более нетерпимыми после исчезновения в последнее время рабочих организаций, в результате чего "небольшие группы очень богатых людей получили возможность надеть на массы бедных трудящихся ярмо, мало чем отличающееся от рабского". Ошибочно думать, что отношения между богатыми и бедными могут выливаться только в классовую борьбу, но тем не менее защита интересов бедных заслуживает особого внимания, поскольку у богатых есть множество способов защитить себя своими силами, тогда как бедные могут рассчитывать только на защиту государства. Поэтому необходимы такие законы, которые гарантировали бы права бедных. В частности, это относится к праву каждого трудящегося на заработок, позволяющий содержать себя самого и свою семью, не будучи вынужденным работать сверх разумной меры. Все это необходимо, поскольку "Бог на стороне обездоленных".

С другой стороны, это не означает, что взгляды социалистов правильны, ибо частная собственность и возможность ее наследования - право, установленное Богом. Более того, существующие в общественном устройстве различия объясняются, по крайней мере частично, естественными различиями между людьми. Таким образом, призыв папы сводился прежде всего к тому, чтобы богатые проявляли милосердие. Это означает, что никто не обязан урезать средства, необходимые ему для жизни или даже для сохранения определенного жизненного статуса. Вместе с тем, обеспечив эти свои потребности, "человек обязан отдавать нуждающимся остаток". Бедным же не следует ненавидеть богатых, они должны помнить, что бедность - вполне почетное положение и что добродетельная жизнь ведет к материальному благополучию.

Лев хорошо понимал, что благотворительности и любви недостаточно для установления справедливых отношений в обществе, поэтому он призвал всех христиан защищать бедных, а также выступил за создание профсоюзов для защиты прав трудящихся. Учитывая, что эти права подразумевают справедливую оплату труда, разумную продолжительность рабочего дня и право беспрепятственно исповедовать католическую религию, Лев призвал создать католические профсоюзы, заявив, что в таких союзах не будет ненависти и расколов, которые возникают, когда бедность отделена от религии. Резюмируя свою позицию, он заявил в булле: "Злободневны и вопрос современности - положение рабочего класса... Но христианские работники легко решат его, создавая ассоциации, подбирая разумных лидеров и продвигаясь по пути, проложенному их предками с большой пользой для себя и для общества".

Эта энциклика дала новый импульс многим католикам, уже искавшим решение проблем, поставленных промышленной революцией и ростом капитализма. Некоторые из тех, кого булла побудила к действиям, впоследствии пришли к выводу, что предложенные в ней решения были слишком упрощенными. Другие выступали против профсоюзного движения на том основании, что Лев имел в виду католические союзы, а не какие-то другие. Таким образом, булла "Rerum novarum" хотя и ознаменовала начало современного католического профсоюзного движения, вместе с тем продемонстрировала противоречивое отношение Льва к проблемам и требованиям современного мира.

Такая же противоречивость проявилась и в его отношении к современным научным исследованиям. Лев открыл архивы Ватикана историкам, так как был убежден, что результаты исторических исследований укрепят авторитет церкви. Но в булле "Providentissimus Deus", признав большое значение исторического исследования Библии, он в то же время предостерег против использования его результатов для ослабления авторитета Библии или церкви. В результате на разные разделы энциклики могли ссылаться как сторонники большей свободы критического анализа Писания, так и их противники.

Льва сменил Пий X (1903-1914), возглавлявший католическую церковь вплоть до начала Первой мировой войны. Он проводил гораздо более консервативную политику, чем Лев, и черпал вдохновение у Пия IX. Результатом стал еще больший разрыв между основными течениями современной мысли и обществом, с одной стороны, и католичеством - с другой. Следуя указаниям папы, Конгрегация священной канцелярии (бывшая инквизиция) издала декрет, осуждавший тех, кто осмеливался применять новые методы исследования к изучению Писания или богословских вопросов. Это были так называемые модернисты, наибольшей известностью среди которых пользовались француз А. Луасси, англичанин Джордж Тирелл и немец Герман Шелл. Вскоре после этого в энциклике "Pascendi Domini gregis" Пий X утвердил действия Священной канцелярии. В результате многие модернисты покинули церковь, а среди остававшихся в церкви католиков росло число тех, кто перестал обращать особое внимание на указания понтифика.

В заключение можно сказать, что в период между Французской революцией и Первой мировой войной христианство, как протестантское, так и католическое, столкнулось с новыми политическими, экономическими, социальными условиями, новой духовной атмосферой. В целом протестантизм искал возможности, позволившие бы учесть новые реалии, тогда как католичество следовало противоположным путем. Разумеется, в этом общем правиле было много исключений. Тем не менее одним из последствий такого положения дел стало то, что к началу Первой мировой войны протестанты и католики отдалились друг от друга, как никогда раньше. Протестанты относились к католической церкви как к пережитку прошлого, а католики были убеждены, что протестантизм подтвердил свой еретический характер, капитулировав перед вызовом, брошенным современным миром. И пока такая картина сохранялась, надежд на сближение двух ветвей западного христианства было очень мало.

Развитие более совершенных средств связи значительно облегчило работу по донесению Благой Вести и распространение благотворного и многообещающего влияния западной цивилизации, но в то же время сближение разных народов и рас - следствие этого прогресса - сделало возможным более стремительное распространение тенденций, враждебных Царству Христа.

ВСЕМИРНАЯ МИССИОНЕРСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ, Эдинбург, 1910 год

По размаху географической экспансии XIX век сравним только с XVI веком. Но если XVI век был великой эпохой католической экспансии, то в XIX веке аналогичную роль сыграл протестантизм. Хотя общие последствия этого широкомасштабного предприятия до сих пор не совсем ясны, бесспорно, что с точки зрения истории христианства самым важным событием XIX века стало образование подлинно вселенской церкви, в которую влились народы, представляющие все человеческие расы. Вместе с тем необходимо оговориться, что все это происходило в условиях развития колониализма и экономического империализма, оставивших свой отпечаток и на жизни церкви.

В начале XIX века вполне можно было считать, что эпоха европейского колониализма уже прошла пик своего развития. Такое представление было тем более оправданным в отношении западного полушария, где в предшествующие столетия европейская экспансия добилась особенно впечатляющих успехов. Но после завоевания независимости Соединенными Штатами у

Британии в Америке не осталось других колоний, кроме Канады, нескольких островов в Карибском море и сравнительно небольших владений в Центральной и Южной Америке. Французы потеряли Гаити - до того времени свою самую плодоносную колонию. А Испании пришлось отказаться от всех своих американских земель, за исключением Кубы и Пуэрто-Рико, которые она тоже потеряет на стыке веков. Кровавые события, связанные с наполеоновскими войнами, казалось, положили конец европейской гегемонии в мире.

Но произошло как раз противоположное. Наполеоновские войны побудили Британию обратить внимание на колонии, принадлежавшие ее противникам. Когда Наполеон стал хозяином европейского континента, Британия выжила благодаря превосходству своего флота. Самые мощные ее эскадры защищали страну от вторжения, а другие занимались перехватом судов, обеспечивавших торговые связи наполеоновской Европы - Франции, Испании, Португалии и Нидерландов - с заморскими колониями. Англичане привыкли получать плохие новости о сражениях с Наполеоном на суше и хорошие с моря, где их корабли причиняли ему большие неприятности. Когда война закончилась, в руках Британии оказались несколько бывших французских и голландских колоний.

Эти события вписывались в общий контекст колониальной экспансии XIX века, основной движущей силой которой была промышленная революция. Для технологического развития промышленного производства требовалось все больше капиталовложений и рынков сбыта. Какое-то время в качестве рынков сбыта вполне хватало неразвитых в промышленном отношении регионов Европы. Но затем индустриальным державам пришлось искать иные возможности, и они нашли их в Латинской Америке и в Азии.

В Латинской Америке это вылилось в "неоколониализм". Как только бывшие испанские колонии добились независимости, Великобритания, Франция и Соединенные Штаты повели борьбу за новые рынки сбыта. Поначалу иностранные компании интересовали главным образом города. Но к 1870 году они уже сражались за контроль над сельскохозяйственной продукцией, производимой во внутренних отдаленных районах. В новых условиях требовались уже не столько рынки сбыта, сколько сырье для промышленного производства. Алчный взгляд обратился на то, чего раньше почти не замечали, и значительная часть иностранного капитала теперь вкладывалась в строительство и эксплуатацию железных дорог, портов и перерабатывающих предприятий. Эти капиталовложения делались с согласия и при поддержке стоявших у власти крестов, размеры и ценность земельных владений которых значительно возросли. Иностранный и национальный капиталы заключили союз, интересы которого отстаивали олигархические правительства, в свою очередь получавшие от них поддержку. Ввиду крепости этого союза радикальные изменения в социальных и политических структурах происходили редко.

В Азии европейская промышленная революция приводила к аналогичным последствиям, хотя там колониализм принимал обычно более традиционную форму военных завоеваний и открытого политического господства. Поначалу западные развитые державы довольствовались открытием новых рынков. Однако осуществлению экономических интересов каждой из них мешали политическая нестабильность в регионе, слабость местных правительств и конкуренция других таких же держав, что раз за разом побуждало эти страны к военному вмешательству и к прямому захвату власти.

Колонизация черной Африки, до тех пор проходившая относительно медленно, ускорилась в последние десятилетия столетия, когда Европу охватила империалистическая лихорадка. Многим тогда казалось, что великая держава обязательно должна иметь заморскую империю. К тому времени Великобритания, Франция и Нидерланды уже обладали такими империями, и теперь в яростную борьбу за захват любого клочка земли включились Бельгия, Италия и Германия.

Это стало возможным благодаря еще одному следствию промышленного развития: росту военной мощи. Западные державы располагали оружием, с помощью которого они могли разгромить гораздо более сильные в численном отношении армии. Даже такие гордые и многочисленные народы, как китайцы и японцы, были вынуждены склониться перед странами, которые в ином случае можно было бы считать второразрядными. В Африке и Азии политическую независимость удалось сохранить лишь очень немногим народам, но даже им пришлось отказаться от экономической независимости. Китай и Японию, например, которые никогда не были полностью завоеваны западными странами, буквально принудили открыть торговлю с Западом. Впервые в истории мир стал большим экономическим рынком.

В западном мире многие понимали смысл происходящего. Одни выступали против конкретных колониальных предприятий на том основании, что они противоречат национальным интересам. Другие - главным образом христиане глубоких убеждений - протестовали против жестокого обращения с коренными жителями некоторых колонизированных районов. Но в целом колонизаторы были убеждены, что их дела оправдываются полезностью их цивилизаторской миссии для местного населения. По их представлениям, Бог вложил блага западной цивилизации и христианской веры в руки белых - европейцев и североамериканцев, - дабы они поделились ими с остальным миром. Выполнение этой задачи было "бременем белого человека": донести до всего мира блага индустриализации, капитализма, демократии и христианства.

Для таких представлений были определенные основания. Медицинское обслуживание, например, дошло до многих отдаленных районов и спасло огромное число жизней. Торговля и промышленное развитие повысили благосостояние во многих частях света и по этой причине получили поддержку со стороны некоторых слоев местного населения. Но в то же время все это вызывало недовольство широких народных масс, лишавшихся земли, приводило к разрушению многих культурных традиций, веками скреплявших общество, и к увеличению разрыва между уровнем жизни богатых и бедных во всем мире. Во всяком случае, расовое и культурное высокомерие, лежавшее в основе всего этого предприятия, не могло не вызвать антиколонизаторской реакции, проявившейся в середине XX века.

Все эти события и идеи оказали глубокое влияние на церковь. Однако взаимоотношения между колониальными властями и миссионерами были очень сложными. Часто выдвигается обвинение, что миссионеры были агентами колониализма, но это не совсем так, поскольку некоторые из них выступали против колониальной политики в целом, а многие критиковали различные ее аспекты. Не совсем соответствует действительности и утверждение, что миссионеры вошли в дверь, открытую колониализмом, - многие из них действительно работали в колонизированных странах, но во многих других случаях миссионеры добирались до районов, в которых до них не появлялись ни торговцы, ни колонизаторы. Кроме того, миссионерская работа часто вступала в противоречие с политикой колониальных властей и с коммерческими интересами, так как возникало опасение, что религиозные конфликты могут повредить торговле. Суть в том, что колониальная экспансия Запада - в частности, протестантского Запада - совпала по времени с миссионерской экспансией и что эти два движения в одних случаях помогали, а в других мешали друг другу.

Одной из самых существенных характеристик миссионерского предприятия XIX века было образование миссионерских обществ. Одни из них набирали членов из какой-то определенной конфессии, другие ломали конфессиональные границы. Все общества были добровольными, поскольку церкви, как правило, не оказывали миссиям материальной поддержки. Предтечами движения были Общество распространения христианского знания, основанное в 1698 году, и Общество распространения Евангелия в зарубежных странах, основанное в 1701 году. Оба они были англиканскими и какое-то время проводили работу в основном среди британских эмигрантов. В XVIII веке под влиянием пиетистов, моравских братьев и методистов были созданы несколько других подобных организаций. Но расцвет миссионерских обществ наступил в конце XVIII века и продолжался в течение всего XIX века. В 1792 году благодаря усилиям Уильяма Кэри, которого часто называют "отцом современного миссионерства", было основано Общество частных баптистов по распространению Евангелия среди язычников (позднее название сократили, и оно стало называться Баптистским миссионерским обществом). Три года спустя, отчасти по примеру баптистов, методисты, пресвитериане и конгрегационалисты создали Лондонское миссионерское общество. Церковное миссионерское общество, основанное в 1799 году, набирало членов среди евангельского крыла англиканской церкви. Создавались также другие общества с более конкретными целями, такие как Британское и зарубежное библейское общество, основанное в 1804 году. Затем движение распространилось на другие страны, и вскоре протестантские миссионерские общества появились в Нидерландах, Швейцарии, Дании, Германии и в некоторых других странах. Во Франции существовали как протестантские, так и католические общества. В Соединенных Штатах конгрегационалисты основали Американский совет представителей зарубежных миссий. Когда один из этих миссионеров, Адонирам Джадсон, стал баптистом, для помощи ему и другим миссионерам было организовано Баптистское миссионерское общество, послужившее в конечном счете основанием для создания Американской баптистской конвенции.

Появление этих обществ указывает на еще одну характерную черту миссионерского движения XIX века: широкую его поддержку. Раньше в течение столетий миссионерская работа проводилась при официальной поддержке государства. Но в XIX веке большинство западных правительств почти или совсем не имели официальных связей с миссионерским движением. Британская Ост-Индская компания в течение многих лет пыталась удалить миссионеров с находившихся под ее властью территорий. Большинство европейских правительств и Соединенные Штаты занимали нейтральную, а в некоторых случаях - отчасти враждебную позицию по отношению к работе миссионеров и ее целям. По крайней мере теоретически миссионеры могли рассчитывать только на ту защиту, которая предоставлялась их согражданам, занятым другими делами. Но самое разительное отличие от современного миссионерского движения касалось финансовой поддержки. Средства для работы выделяли лишь немногие правительства и немногие церкви. Не имея поддержки со стороны гражданских властей и церкви, миссионеры были вынуждены обращаться к общественности, благодаря помощи которой миссионерские общества начали расти и распространяться.

Таким образом, впервые за много столетий миссионерская работа привлекла широкий интерес членов церквей. Разумеется, и тогда многие не обращали на этот вопрос никакого внимания. Но все, у кого было такое желание, и стар и млад, могли вносить свой вклад в проповедь Евангелия в дальних странах. Со своей стороны, миссионерские общества доносили сведения о том, что происходило в самых отдаленных районах Азии и Африки, и это становилось одним из основных источников информации и учебных материалов о других странах и культурах.

Важную роль во всем этом играли женщины. Во многих конфессиях, как в Соединенных Штатах, так и в Европе, женщины организовывали собственные миссионерские общества и собирали средства и продовольствие для работы за рубежом. Поначалу все миссионеры были мужчинами, хотя многие из них были женаты и брали жен с собой. Но вскоре стало ясно, что женщины могут играть большую роль в зарубежных миссиях. Некоторые женские миссионерские общества начали посылать собственных миссионеров. У католиков такими миссионерами были обычно монахини, и на миссионерском поле они занимались примерно той же работой, что и на родине, - обучением, уходом за детьми и престарелыми и так далее. У протестантов же женщины начали заниматься делами, которые дома им были запрещены, такими как проповедование и организация церквей. (В условиях подспудного расизма того времени казалось вполне приемлемым, что женщины имеют над "аборигенами" власть, которой сексизм лишал их у себя дома.) В конечном счете пример этих женщин и известия о достигнутых ими успехах побудили других женщин в Европе и в Соединенных Штатах требовать возможности делать то же самое. Таким образом, миссионерское движение стало одним из источников феминистского движения среди западных протестантов.

Наконец, еще одним важным последствием миссионерского движения был дух сотрудничества между разными конфессиями. Соперничество, казавшееся вполне естественным в Европе и в Соединенных Штатах, стало камнем преткновения для миссионерской работы в Индии или в Китае. Поэтому многие миссионеры, а вслед за ними и их обращенные, предпринимали меры для устранения преград, отделявших конфессии одну от другой. Некоторые миссионерские общества начали приглашать работников из разных конфессий. Трудившиеся на миссионерском поле постоянно направляли усилия на то, чтобы доносить общее свидетельство и избегать конкуренции. Таким образом, экуменическое движение, во всяком случае - среди протестантов, одним из своих корней уходит в миссионерский опыт XIX и XX веков.

В течение многих веков воображение Европы завораживали древние цивилизации Дальнего Востока. В средние века из книги в книгу кочевали неясные слухи о странных обычаях и необычайных чудовищах. Затем Марко Поло и другие путешественники рассказали о сказочных богатствах дворов Китая и Индии. В XVI веке португальцы открыли в этом регионе постоянные торговые базы, и вскоре подобными опорными пунктами стали пытаться обзавестись и другие европейские страны. Торговые интересы и необходимость их защищать часто приводили к военным и политическим завоеваниям, и к началу Первой мировой войны в Азии и в Тихом океане осталось очень немного стран, не подпавших под колониальное управление. Хотя это не всегда происходило в согласии с колониальной политикой, тем не ме

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: