Особенности быта и нравов общества.

Картина быта и нравов в разных слоях общества была чрезвычайно пестрой, и достаточно ознакомиться с беглым очерком развития исторических событий, приведенном в начале этой главы, чтобы понять причину этой пестроты.

Легко предположить, что быт и нравы низших слоев общества отличались от образа жизни людей знатных и богатых. И хотя здесь не было выработано каких-то правил этикета и манер поведения, сложившиеся в течение многих десятилетий обычаи соблюдались неукоснительно. Среди них были такие, которые заслуживают упоминания, тем более, что сведения о них имеются в печатных изданиях того времени: ведь Англия эпохи Просвещения - это не только страна Дефо, Свифта, Филдинга, но и страна бурно развивавшейся журналистики. В конце века в стране выходила уже не одна газета, и все имели немалый тираж. Информация, поступавшая со страниц газет, часто имела и деловой, и юридический смысл. Например, первое брачное объявление в газете появилось в 1695 году не где-нибудь, а именно в Англии. На этом следует остановиться подробнее. Дело в том, что в течение долгого времени заключение брака в Англии было очень несложным делом: не было обязательным венчание в церкви, не требовалось даже согласие родителей, достаточно было взаимной договоренности между мужчиной и женщиной. В простонародье еще бытовал обычай «пробных ночей», когда парень посещал спальню девушки в течение некоторого времени, и это не наносило ущерба ее чести, если во время этих посещений ограничивались любезно-

стями, не переходящими в более тесный физический контакт. Об этих визитах обычно знала вся деревня и одобряла попытки молодых людей привыкнуть к обществу друг друга, прежде чем связать себя узами брака. Если в результате молодые люди заявляли о взаимном желании создать семью, брак считался состоявшимся. Если же визиты прекращались, то независимо от того, кто был инициатором разрыва, девушка считалась снова свободной, и ее мог посещать новый претендент. В большинстве случаев заключенный таким образом брак был вполне стабильным союзом, и рожденные в нем дети считались законнорожденными. Но эти обычаи открывали и возможность многоженства: немало проходимцев заводило себе нескольких жен; особенно часто это бывало в среде разъезжих торговцев, имевших по жене в каждом городе, где у них были деловые интересы.

Несложно было и обвенчаться: священника можно было пригласить на дом, где в присутствии свидетелей он совершал обряд венчания, причем это было принято во всех слоях общества. А вот развестись было дорого, так как приходилось нанимать адвоката, оплачивать судебные издержки и т.д. Поэтому возник обычай, который не укладывается в современном сознании: разочаровавшийся в жене муж...продавал ее с аукциона! Происходило это во время ярмарок, на площади, где продавали крупный рогатый скот. Приведенную на веревке жену муж привязывал к столбу и, собрав свидетелей, называл начальную цену. Желающие приобрести «товар» начинали торговаться, и тому, кто давал самую высокую цену, муж передавал жену, которая становилась законной супругой покупателя. Иногда торгами руководил нанятый для этой цели мелкий судебный чиновник, который и объявлял начальную цену. Окончательная стоимость покупки редко превышала три гинеи, о чем свидетельствует газета «Тайме» от 12 июля 1797 года, рассказывая о Смитфилдской ярмарке (обычно цены на жен публиковались в газете, как в наши дни публикуются курсы валют). И это продолжалось чуть ли не до начала XIX века; куда же ушла энергия века Просвещения?!..

Собственно Просвещение как таковое было здесь не виновато. Причиной таких странных деформаций быта и нравов была Ре-

формация. Именно она, утвердив допустимость расторжения брака, не сделала его безусловно достижимым: на пути развода стояли имущественные права супругов. Решение этой проблемы не всегда было под силу даже знатным и богатым, поэтому подавляющее большинство неудачных браков формально сохранялось, а супруги, потерявшие привязанность друг к другу, оставались таковыми лишь по видимости.

Разумеется, каждый находил свое решение создавшейся проблемы в соответствии с теми возможностями, которыми он располагал. Аристократы заводили содержанок, аристократки вступали в связи со светскими ловеласами, и если возникшие отношения становились устойчивыми, но не нарушали личных прав собственности и не наносили ущерба фамильной чести, то не считалось нужным скрывать создавшееся положение. Даже члены королевской семьи позволяли себе иметь метресс, которым в обществе оказывались почти королевские почести. Например, имя фаворитки Карла II Нелли Гвин знала вся страна, ее портреты писали придворные художники. Другой пример - поездка в 1781 году в Париж актрисы Робинсон, любовницы английского наследного принца; отъезд был организован в виде пышного придворного празднества, шумно прославленного газетами; при парижском дворе столь знаменитой гостье был оказан не менее пышный прием. Богатые буржуа, для которых развод мог обернуться существенными финансовыми потерями, а иногда и полным разорением, нашли способ раздельного существования супругов без огласки сложившейся ситуации. Для крупных торговцев существовали дома терпимости, которые они посещали; часто это делалось под видом поездки на дачу. «Уехав» в пятницу, богатый коммерсант проводил в доме свиданий субботу и воскресенье. Понятно, что дома для таких клиентов были обставлены и обслуживались на высшем уровне: здесь были и ресторан, и оркестр, и зал для танцев, и уютно обставленные спальни, а хозяйка являла собой образец воспитанности. Некоторые заведения этого типа приобрели мировую славу: сюда стремились попасть все иностранцы. Одним из таких домов было «банное» заведение некой м-сс Гоудз, где для приятного препровождения времени имелось все - кроме соб-

ственно банных помещений. Клиентов обслуживали вышколенные официанты и горничные, а штат куртизанок состоял из образованных и элегантных девиц.

Городское простонародье посещало заведения попроще; в Лондоне такие дома занимали целые кварталы. В окнах этих домов по целым дням красовались девицы, привлекая клиентуру. В связи с этим возникло одно из правил домашнего этикета для добропорядочных женщин: не следует показываться в окнах собственных комнат - могут принять за проститутку.

Городские низы пользовались услугами уличных проституток, которые во множестве разгуливали по хорошо освещенным улицам Сити и заполняли парк Сент-Джеймс. В Лондоне 80-х годов XVIII века их насчитывалось около пятидесяти тысяч, а формироваться эта «армия» начала еще во время правления Елизаветы. В дальнейшем она пополнялась за счет тех женщин, которых мужья не продали, а просто покинули, оставив без средств к существованию. Не имея возможности прокормить детей, брошенная жена отдавала детишек в воспитательный дом, а сама отправлялась на панель. Так что можно считать судьбу той женщины, которую муж продал на ярмарке, еще вполне счастливой. Тем более, что купивший ее часто официально венчался с приобретенной на рынке женой и тем самым она получала соответствующие гражданские и материальные права.

Городские власти, разумеется, пытались бороться с проституцией. Полиция устраивала облавы, и захваченных девиц помещали в «Приюты святой Магдалины», однако ничто не мешало им по выходе из приюта вернуться к прежнему ремеслу. Не имея сил справиться с проституцией, полиция стала ее использовать в своих целях: поручала девицам шпионить за клиентами, использовала их при вербовке солдат и т.п. В маленьких городах, где образ жизни каждого был у всех на виду, проститутки занимались для прикрытия каким-нибудь ремеслом - шили, вышивали, стирали белье по найму. И хотя все знали, каково подлинное ремесло этой женщины, полиция закрывала на это глаза, не упуская случая использовать ее по своей надобности.

Изображенная картина рисует не столько сами нравы, сколько их двусмысленность, и нельзя сказать, какая из сторон этой картины более привлекательна. Но она затрагивает лишь общественные нравы городской жизни, но не личный мир отдельного англичанина. А частная жизнь английского гражданина была неприкосновенна, закрыта от посторонних глаз и защищена законом, поэтому меньше всего сведений мы имеем именно о ней. Достаточно сказать, что еще в середине XIX века действовал закон, разрешающий кредитору предъявлять своему должнику иск о погашении кредита лишь в будние дни недели, причем лично и только в дневные часы. Поэтому явившемуся с повесткой об иске заявляли, что интересующее его лицо в доме отсутствует, и представитель закона, не смея перешагнуть порог дома, уходил ни с чем, так как вручать повестку полагалось лично в руки адресата. А прятавшийся в течение дня в своем «доме-крепости» должник вечерами и по воскресеньям мог разгуливать по улицам, отправляться в гости, в театр или на концерт, не боясь встреч с представителями шерифа. Известный «денди» граф д'Орсе спасался таким образом от конфискации имущества за долги на протяжении семи лет, пока судебный клерк не проник в его дом под видом посыльного из кондитерской, доставившего пирожные к столу графа. Застигнутый врасплох граф был вынужден принять повестку, и чтобы не являться в суд, на следующий день (а это было воскресенье) уехал в Париж. В суд из Парижа он, естественно, не явился, но поскольку иск был ему вручен, то на его имущество был наложен арест, и затем оно было распродано с аукциона.

Однако у людей существовала потребность в общении, и представители среднего класса стали собираться для встреч со знакомыми или коллегами по бизнесу вне собственного дома, и таким нейтральным местом для встреч стали рестораны. Понемногу у каждого круга лондонских буржуа появились излюбленные рестораны, постепенно превращавшиеся в клубы. Владельцы ресторанов, стараясь закрепить за собой постоянную клиентуру, заботились о комфорте обстановки, качестве блюд, приличном поведении прислуги. Посетители вели деловые беседы, обменивались между собой новостями, обедали или пили чай, играли в кар-

ты и на бильярде. К карточным играм относились очень серьезно, как можно судить по вышедшей в 1742 году книге Эдмонда Хойла «Краткий трактат об игре в вист»; изложенные в ней правила действовали до 1864 года. Понемногу рестораны начали посещать и женщины, если заведение имело добропорядочную репутацию; но без сопровождения мужчины дамы в ресторан не ходили - это было исключено до конца XIX века. Что касается клубов, возникших на месте многих ресторанов, то они предназначались исключительно для мужчин. От случайных посетителей и людей из простонародья такие рестораны защищались высокими ценами, - с одобрения постоянных клиентов. А так как рестораны часто были принадлежностью гостиниц, то вскоре появились и гостиницы высокого класса; это уже были не те постоялые дворы, хозяева которых укрывали у себя дорожных разбойников, а респектабельные заведения, где останавливались и деловые люди, и иностранные коммерсанты. В небольших городах такие гостиницы с рестораном были единственным местом, где можно было собираться для встреч в своем кругу, и они стали превращаться в клубы.

Мелкие буржуа - служащие компаний и городской администрации - были скованы в своем поведении многими запретами, исходящими от начальства. Они были обязаны являться домой с работы в определенный час, под страхом сурового наказания должны были регулярно посещать церковь. По воскресным дням им запрещалось выходить за ворота города. Не имея денег на респектабельный ресторан, они собирались в заведениях попроще - в трактирах, где пили пиво и обменивались сплетнями; в дальнейшем из трактиров выделились известные и в наши дни пабы. В домашнем кругу играли в шашки и простенькие карточные игры, раскладывали пасьянсы.

Самый низкий слой горожан - наемные рабочие, матросы с кораблей, прибывших из плавания или готовящихся к отплытию, люмпены - отводили душу в кабаках, куда заглядывали и проститутки.

Что касается народных праздников и развлечений, то считается, что нигде они не были так развиты, как в Англии. Из семей-

ных праздников самыми большими были свадебные торжества и крестины, обязательно справлялись поминки. В историю вошел обряд, связанный с «тарелкой невесты», на которую складывали подарки. С этой же тарелкой обходили гостей, собирая деньги на оплату музыкантов. Под игру музыкантов пели, танцевали и читали стихи в честь новобрачных. Свадебные торжества продолжались не один день - наутро поздравляли новобрачных с началом супружеской жизни, снова пировали и т.д.

Общенародным праздником до конца XVIII века был день Первого мая, когда толпы молодежи отправлялись в лес для украшения майского дерева и веселились ночь напролет. Еще один ритуал происходил 10 октября - в день Святого Михаила. Деревенские парни, собравшись группами, шли напролом через поля и болота в ближнюю рощу и каждого встреченного по пути подхватывали на руки и качали, подбрасывая в воздух, поэтому люди боялись выходить из домов в этот день. Заканчивалось все пирушкой в роще.

Но самыми большими празднествами сопровождались ярмарки. Особенно славилась ярмарка в день св. Варфоломея. Помимо всех обязательных на массовых праздниках мероприятий - танцев, клоунских зрелищ, шумных игр и выпивок, петушиных и собачьих боев - здесь особо популярна была забава, состоявшая в том, что мужчина и женщина, крепко обнявшись на верху песчаного холма, ложились на землю и скатывались вниз в этом объятии. Желающих исполнить этот трюк находилось великое множество

Во время празднеств понятия о приличиях переставали существовать: вплоть до 1880-го года поведение на праздниках было отмечено бесшабашным весельем, сдобренным разнообразными непристойностями как в словах, так и в поступках. Понятно, что ярмарки были самым широким полем деятельности проституток.

В больших городах, прежде всего в Лондоне, с середины XVII века существовали «сады веселья» - так называемые вокзалы, где ежедневно собиралось но четыре-шесть тысяч человек. Здесь происходили концерты, балы, маскарады, игрались спектакли мелких театров - комедии, фарсы. Вместе с простым народом вокзалы

посещали и молодые люди из других слоев общества и даже светские дамы, скрывавшие лицо под маской. В 1668 году цены на входные билеты подняли, так же, как цены на вина и закуски, преградив тем самым доступ в вокзалы неимущим. Кстати, в России тоже публичные сады в XIX веке назьгаались вокзалами - термин был позаимствован у англичан.

Из танцев в середине XVIII века наиболее популярной была аллеманда, с конца века вошел в моду вальс. В придворных кругах продолжали танцевать менуэт, - единственный танец, который можно было танцевать в кринолине и на высоких острых каблуках.

Но были два вида массовых развлечений, в которых принимали участие люди из всех слоев общества - от аристократов до люмпен-пролетариата. Первым из них были публичные казни, происходившие в Англии до XIX века. В день казни (и даже накануне) площадь вокруг эшафота была набита народом; зрители торчали во всех окнах, выходивших на площадь, и на крышах домов. Богатые и знатные платили немалые деньги за аренду комнат с окном, откуда можно было наблюдать за казнью: присутствовать на казни считалось чуть ли не правилом хорошего тона, особенно, если казнили знаменитого преступника. Маркизы, графы, леди и прочие знатные персоны попадались и в толпе на площади, поскольку не всем хватало комнат с окнами.

Вторым развлечением для всех слоев населения был театр. Ставить Шекспира могли только солидные театры с хорошей труппой, поэтому в большинстве театров играли комедии и фарсы фривольного содержания, и публика бурно реагировала не только аплодисментами, но и репликами из зала, столь же малопристойными, как и тексты пьес. Знатные зрители и дамы в масках сидели в ложах, отгороженных решетками, но многие молодые щеголи присоединялись к «черни» в реакции на спектакль. Но и в солидных театрах обстановка в зрительном зале была далека от благопристойности. Дело в том, что билеты на спектакль не продавали: как только открывались двери театра, собравшаяся перед ними толпа врывалась в зал и каждый захватывал себе то место, которое успел. А деньги собирал в антракте кассир, обходивший ряды

зрителей, поэтому были и такие, кто приходил досматривать спектакль на следующий день после антракта, поскольку это стоило вдвое дешевле. Многие солидные люди посылали занять место своего слугу, и только когда давка успокаивалась, слуга предоставлял место хозяину, а сам отправлялся на галерку; такой слуга именовался «театральным лакеем». Места в ложах занимали получатели специально отчеканенных медалей. Возбужденные штурмом зала зрители продолжали вести себя бурно и во время спектакля. Случалось, что недовольные зрители бросались на сцену избивать актеров, и если тем удавалось убежать, то устраивали погром в театре. Для защиты от возбужденной публики установили вдоль сцены металлические палки с заточенным острием, направленным в сторону зрителей. Но в театрах всегда продавали апельсины, и зрители швыряли их в актеров, стучали тростями и трещали трещотками, свистели; случалось, что в ажиотаже ломали скамейки... Только великому английскому актеру Гаррику, руководителю театра Дрюри-Лейн с 1743 по 1776 год, удалось прекратить эту анархию. Он удалил со сцены зрительские места, ввел освещение рампой, добился порядка в труппе и зрительном зале. Он ввел продолжительные репетиции, характерный грим, исторический костюм. Работая с актерами индивидуально, он создал ансамбль, и общий образ театра в последние 25 лет XVIII века изменился (после Гаррика им руководил Шеридан).

Однако дурная слава еще долго преследовала актерскую профессию. Борцы за высокую нравственность резко порицали театр, объявляя его таким же прибежищем греха, как игорные дома, о чем писал еще автор памфлета 1698 года.

Это не мешало всеобщему увлечению англичан театром - ведь их страна была родиной Шекспира. И в высших кругах аристократии, не желавших присутствовать на спектаклях в публичных театрах, где ничто не мешало буйному поведению зрителей, нашли альтернативу в устройстве любительских спектаклей, тем самым продолжив традицию, сложившуюся еще в XVI веке. На любительской сцене выступали и молодые люди из знатных семей, и приглашаемые профессиональные актеры, и замеченные в пристрастии к актерству люди из кругов, далеких от двора. Так на-

чал свое участие в любительских спектаклях юный сын французского дантиста, работавшего в Англии, Жозеф Тальма. Замеченный придворными ценителями актерского искусства в среде молодежи, развлекавшейся самодеятельными постановками, он стал желанным исполнителем ролей во многих любительских спектаклях, которые затевались в лучших домах Лондона. Понятно, почему в дальнейшем его дарование трагического актера воспринималось как нечто исключительное во французском театре классицизма - ведь путь Тальма на сцену начался с пьес Шекспира.

Начало эпохи Просвещения в Англии датируют 1688-м годом. Оно развивалось в течение следующих ста лет в том спокойном, умеренном духе, который стали считать типичным признаком английского характера. Основными сферами интересов были вопросы экономики и этики, а основным принципом решения вопросов - рационализм. Вопросы религии решались с позиций практицизма: свобода вероисповедания исключала только религиозный фанатизм и воинствующий атеизм. При церквях всех конфессий стали открываться школы для детей соответствующих вероисповеданий. Католические священники по-прежнему соблюдали безбрачие, пасторы англиканских храмов могли иметь семьи. Разросшиеся университеты стали превращаться в университетские города. Рядом с общедоступными школами для всех классов населения существовали закрытые школы для детей из знатных семей, где не только обучали, но и воспитывали детей в духе преданности понятиям чести, прививали им чувства национальной гордости и самоуважения. Так начал формироваться тип английского джентльмена - порядочного человека, умеющего жить в обществе, не нарушая установленных этим обществом законов. Таким образом, определились параметры новых представлений об этикете и о нормах поведения, достойных подражания. В XIX веке этот тип стал популярен настолько, что и сам термин gentleman, и связанные с ним представления о личных достоинствах человека вошли во все европейские (и не только) языки. Они и легли в основу этикетных правил, принятых во многих странах, начиная с XIX века.

ВЕК ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ
В СТРАНАХ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ

Венский конгресс 1814-1815 годов, собравший руководителей стран-победительниц, ставил своей задачей закрепить сложившееся к этому моменту в Европе военно-политическое положение. В основном это удалось: были восстановлены границы Франции 1792 года, провозглашен вечный нейтралитет Швейцарии, утвержден признанный всеми европейскими государствами международный дипломатический этикет. Главным принципом политического устройства государств в Европе был объявлен принцип легитимизма, защищать который обязались все члены образованного конгрессом Священного Союза. Реакционный дух этого Союза не помешал ни новым переворотам и революциям во Франции, ни военным столкновениям союзников между собой, как это бьио в Крымскую войну 50-х годов. Он даже не помешал дальнейшему развитию капиталистической экономики, хотя и несколько затормозил ее. Таким образом, несмотря ни на что, на карте Западной Европы в течение XIX века преобладающей формой политического устройства стала буржуазная (конституционная) монархия; республики, тоже буржуазные, составляли в конце века меньшинство. Но если признавать, что «бытие определяет сознание», то следует видеть и обратное влияние общественного сознания на бытовую культуру: буржуазная психология стала тем фактором, который определял быт и нравы общества в любой из европейских стран, что делало сходным образ жизни в каждой из них с образом жизни в большинстве соседних государств. Были и различия, иногда существенные, но они не мешали взаимному влиянию общественных установлений и способов сосуществования в среде правящих классов всех стран. Так складывались нормы общественного поведения, которые уже можно было называть общеевропейскими, и они распространились даже на Россию, где пока еще власть монарха не была ничем ограничена. В этом процессе сближения и интеграции заметную роль сыграл и такой фактор, как культура, поэтому нельзя не коснуться хотя бы бегло этой темы.

По мере развития науки и искусства в эпоху формирования новых общественных отношений из прежде существовавших классов выделилась и стала заметным явлением в жизни каждого народа интеллигенция, составивший особый слой общества. Поскольку ее представители происходили из самых разных классов, то они могли выражать взгляды и вкусы различных направлений. В результате их обобщения складывались некие общие точки зрения, приемлемые для большинства образованного населения. Так формировалось общественное мнение, с которым стали считаться не меньше, чем с государственными законами, во всяком случае, в тех кругах, которые, не будучи полностью однородными по классовому составу, получили наименование светского общества. Конечно, сформировавшееся таким образом общественное мнение отражало в первую очередь интересы правящих классов, но все же в нем отражались многие объективные процессы культурного развития каждой отдельно взятой страны. И в то же время очевидны многие общие черты в культурах разных стран Европы, равно как и отличия, связанные со спецификой жизненного уклада и общественного строя. Для нас прямой интерес представляет влияние культуры и искусства на манеры общественного поведения людей в ту или иную эпоху.

В качестве примера можно рассмотреть идеологию романтизма, связанную с творчеством таких выдающихся личностей, как английский поэт Байрон и французский драматург и романист Виктор Гюго.

Не вдаваясь в обсуждение вопроса о том, что появилось раньше - романтизм как идеология или «байронизм» как стиль поведения, образ жизни, - отметим лишь хорошо известное увлечение «байронизмом» в кругах светских молодых людей. Но если в творчестве Байрона культ одинокого героя-бунтаря отражал разочарование поэта в окружающей его действительности, содержал протест против реакционной атмосферы второго десятилетия XIX века, то «байронизм» светских бездельников, демонстрировавших разочарование в жизненных радостях, «интересная» бледность их лиц и мрачность взглядов были всего лишь позой, подражанием, желанием привлечь внимание общества, ведущего столь же пус-

той образ жизни, как и сам позер. Романтики вводили широкие брюки, рединготы до пят и не забывали об эффектной булавке в галстуке. Устраивали стилизованные костюмированные балы с оттенком историзма, вроде «Кадрили Марии Стюарт». Но никто, кроме самого Байрона, не пытался помогать борьбе греческого (или какого-то иного) народа за освобождение от чужеземного ига.

Виктор Гюго прожил гораздо дольше, чем Байрон, и был свидетелем многих событий, способных вызвать не только разочарование в результатах революции, но и подвергнуть сомнению правильность избранного ею пути. Романтизм как идеология сформировался после 1794 года, и в его основе был отказ от рационализма классицистов; отсюда увлечение романтиков средневековьем, экзотикой далеких стран. Не избежал этого и Гюго, но его персонажи не просто «необычные герои в необычных обстоятельствах», как Квазимодо и Эсмеральда, а люди, ставшие жертвами жестоких условий жизни (еще конкретнее эта мысль выступает в «Отверженных»). Но что же привнес романтизм в жизнь светского общества Парижа? Мало кто захотел стать «отверженным героем»: только сам Гюго, бежавший от преследований монархистов в Англию, писал ядовитые памфлеты («Наполеон Малый» - о Луи Бонапарте), а по возвращении в Париж защищал от репрессий участников Парижской коммуны. Большинство же выражали свой «романтизм» в том, что носили голубые жилеты с черным галстуком при белой рубашке, а дома, лежа на оттоманках в турецких халатах, шароварах и фесках, курили восточные чубуки и сокрушались о падении нравов. Как говорят, кульминацией романтизма стал красный жилет Теофиля Готье на премьере пьесы Гюго «Эр-нани»...

Конечно, были и исключения, но здесь на память приходят в первую очередь имена женщин-писательниц: мадам де Сталь -противницы Наполеона, Жорж Санд - сторонницы женского равноправия. Самыми яркими явлениями в романтической литературе были поэзия и драматургия, где, прежде всего, вспоминается Эдмон Ростан с его Сирано де Бержераком и пьесой «Романтики», в самом названии которой можно увидеть желание оценить ро-

мантизм как типичное явление времени. Но уже в творчестве следующего поколения поэтов, отмеченном такими яркими именами, как Бурже, Рембо, Малларме, Верлен романтические интонации просматриваются гораздо труднее: они все больше окрашиваются символизмом, который вскоре стал доминирующим направлением в искусстве конца века.

А тем временем создавался тот самый общеевропейский стиль светской жизни, который прочно основывался на капиталистическом производстве и буржуазных принципах отношений в деловой и частной жизни. И этому процессу не мешали ни философские идеи, ни литературные пристрастия, ни классовые столкновения.

Как уже говорилось, с середины века в европейском мужском костюме утверждался английский стиль одежды. Для этого стиля было характерно стирание различий между аристократическим костюмом и костюмом джентльмена из буржуазных кругов общества. Во внешнем облике также не стало различий: все желающие носили бороду, усики. В начале века вошли в моду бакенбарды. В торжественных случаях на голове был цилиндр, каждый день носили фетровую шляпу. Для лета вошла в употребление соломенная шляпа канотье. Широко вошел в употребление пиджак, именовавшийся прежде вестоном. Фрак оставался парадной одеждой. Для выхода на улицу появилось короткое свободное пальто, а для путешествий - плащ покроя «реглан»: однобортный, с пелериной. Появление одежды для путешествий было особенно актуально: начавшееся в 30-е годы строительство железных дорог успешно решило проблему связи между городами, и многие жители стали охотно пользоваться услугами столь надежного вида транспорта, отказываясь от прежде привычного домоседства. С тех же 30-х годов вошел в употребление складной цилиндр к вечернему костюму - шапокляк.

Дальнейшее развитие моды шло по линии упрощения и удешевления одежды. Появились пристегивающиеся воротники и манжеты к рубашкам и манишка, надеваемая на рубашку как деталь, помогающая избегать частых переодеваний. Спустя короткое время воротнички стали целлулоидными - их не надо было

стирать каждый вечер. Костюм-тройка теперь шился из одной ткани. Но к визитке и сюртуку англичане ввели полосатые брюки. Заметим кстати, что визитка с открытой грудью - обязательная принадлежность гардероба светского человека. Там же, в Англии, стали носить и костюмы из клетчатых тканей. Кстати, клетчатые брюки назывались «как у Диккенса»: таково было влияние новой литературы на моду. Основным украшением мужского туалета служили часы на цепочке.

Наконец, дело развития мужской моды увенчалось открытием в 70-е годы магазина готового платья; теперь можно бьшо не иметь личного портного, а выбирать из имеющихся в продаже вещей.

Примечание. Существует широко распространенное мнение, что шерстяное мужское белье, именуемое «егерским», относится к охотничьему костюму. На самом деле в названии этого белья увековечено имя его пропагандиста - доктора Густава Егера, который оценил полезность шерстяного материала для белья с медицинской точки зрения.

С 1870 года начал работу модный дом Редферна, открывшийся на острове Уайт, затем перебравшийся в Лондон, а с 1881 начавший торговлю и в Париже. Он специализировался на изготовлении костюмов для спорта и путешествий. И это бьшо велением времени: спорт давно стал неотъемлемой частью общественной жизни в Англии. Например, в 1867 году были опубликованы «Правила Куинсберри», - составленные легкоатлетом Чембер-сом правила джентльменского поведения спортсменов во время соревнований. Издание этих правил субсидировал маркиз Куинсберри, покровительствовавший боксу, а до первых Олимпийских игр оставалось всего двадцать лет.

Проникновение в Париж английского стиля в женской одежде произошло одновременно, если не раньше. В 1846 году в Париже появился англичанин Чарльз Фредерик Ворт. Начав со службы приказчиком в модном магазине, он вскоре женился на парижанке и открыл свое дело. Примечательно, что первый модельный дом женской одежды Haut Couture открылся в Париже даже раньше, чем подобные дома в Лондоне - в 1857 году и просуществовал

целый век, невзирая на все политические потрясения, происходившие в течение этих ста лет во Франции и во всей Европе. Начиная с 60-х годов, все модные новинки исходили от Ворта. Он был поставщиком императрицы Евгении, одевал трех русских императриц и княгинь Оболенских, Щербатовых, Шуваловых. У него заказывали платья богатые американки и даже знатные дамы из Бразилии и Аргентины. С 1867 года он отказался полностью от кринолина и ввел турнюр. Его же изобретение - трен с системой колец, позволяющих подбирать его при выходе на улицу. Им же предложен принципиально новый вид обуви для улицы - шнурованные ботинки высотой до середины икры, на небольшом каблучке. Подраставшие сыновья Ворта тоже стали работать в фирме отца - один закройщиком, другой - финансовым директором. Дом Ворта стал первым домом, где одежду демонстрировали живые модели, а не манекены. Сенсацией 80-х годов стало платье покроя «сирена» - с длинным корсетом-кирасой, рукавами 3\4, вырезом на груди и треном. В такое платье одета девушка, позировавшая Эдуарду Мане для картины «Бар Фоли Бержер», и одного этого было бы достаточно, чтобы увековечить имя Ворта, как родоначальника модной индустрии. Словом, одеваясь у Ворта, можно было говорить, что одеваешься по парижской моде, что было привычнее, чем ссылка на дом моды англичанина Чарльза Ворта.

Что менялось в манерах поведения светских дам и кавалеров по мере изменения форм одежды? Говоря самыми общими словами, они становились все более простыми. Сложные ритуалы уступали место целесообразным действиям, выражавшим ясные намерения. Чтобы приветствовать друг друга на улице, достаточно было приподнять шляпу и слегка наклонить голову, в помещении поклону часто предпочитали рукопожатие. В знак благодарности также пожимали руку, и только дамам по традиции протянутую руку целовали чаще, чем пожимали. Но даже женщины стали предпочитать в качестве приветствия рукопожатие, в знак чего протягивали руку не тыльной стороной ладони кверху, а «по-мужски», ребром. Различия в манерах были незначительны в странах Европы, и с ними охотно считались, позволяя одним быть, допустим, «англоманами», другим - «вольтерьянцами», а

третьим - «старомодными кавалерами». Это не имело значения, потому что во всех манерах возобладал здравый смысл: важнее было содержание поступка, чем его форма; часто даже простейший жест, отчетливо выражающий намерение, предпочитали вычурным телодвижениям, значение которых было не вполне определенным. Однако трезвый рационализм манер никогда не выходил за рамки уважительного отношения к личности собеседника: за этой гранью начиналось хамство, которое исключалось подавляющим большинством членов светского общества, и тот, кто нарушал общепризнанные границы, становился «персоной поп grata». Добрая или дурная репутация складывалась быстро, и изменить ее было почти невозможно. Поэтому забота о собственной репутации была личным делом каждого, кто не хотел оказаться изгоем общества.

В основе светского поведения лежал известный принцип ненавязчивости: нельзя было обращаться к тому, кому ты еще не представлен, так же, как выслушивать того, кто не был представлен тебе. Только в тех случаях, когда к этому побуждали неотложные обстоятельства и не было другой возможности вступить в общение, позволено было говорить: «Разрешите представиться: я - такой-то, и прошу позволения обратиться к Вам». Но это еще не считалось состоявшимся знакомством, если в ответ не следовало соответствующее предложение: даже после состоявшегося разговора собеседники могли разойтись, как незнакомые люди. Из этого принципа проистекли многие частные обычаи: например, в Англии женщина при встрече с мужчиной кланялась или протягивала руку первой, тем самым как бы давая разрешение обнаружить их знакомство. В противном случае при встрече с дамой, которая не поклонилась первой, мужчина должен был пройти мимо, как бы не узнавая ее. Кстати, английские дамы предпочитали рукопожатие всем другим видам приветствия, из чего вытекал обычай здороваться за руку с детьми и другими членами семьи в «англоманских кругах» России.

Из Англии же распространилась по Европе форма общественных встреч, именуемая раутом. Раут - домашний прием, на который визитеры приходили без особого приглашения, этим он от-

­138

личался от званого вечера. На раут являлись для поддержания светских контактов, обмена новостями, поэтому обычно он собирал многочисленное общество; танцев в программе такого вечера никогда не было, но всегда был ужин. Нередко на раутах применяли угощение «а-ля-фуршетт» (la fourchette - вилка), когда двигавшиеся по залу официанты носили на подносах бокалы с напитками и закуски; каждый гость мог взять для себя с такого подноса желаемое. Являясь на раут, в приемный зал входили в перчатках и со шляпой в руке (трость оставляли в прихожей). Гости свободно перемещались по залу, присоединяясь то к одной, то к другой группе, где обсуждались разнообразные вопросы текущей жизни, новости экономики и политики или городские сенсации; представляться не было необходимости, так как считалось, что все, посещающие данный дом, - люди одного круга. Уйти с раута можно было незаметно, ни с кем не прощаясь - в России это стало называться «уйти по-английски».

Этикетные правила менялись гораздо медленнее, чем манеры бытового повед

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: