Драко и Панси: ноябрь 1998 года

Панси сидела у Ингрид на маленькой кухоньке.

— Что мне делать? Денег почти не осталось! — она подняла голову и с надеждой посмотрела на женщину.

— Вряд ли я чем-то смогу тебе помочь, Панси, — грустно усмехнулась та. — Могу только предложить поговорить с моим нынешним хозяином. Может, он согласиться взять еще одну официантку!

— А сколько у вас там платят? — тут же поинтересовалась Панси.

Ингрид назвала свою зарплату, девушка тут же встрепенулась:

— За месяц, ну и чаевые, конечно. Они и составляют большую часть заработка.

— Мало — не мало, у хозяина один ответ: не устраивает — уходи, на твое место всегда другая найдется! Но чаевые иногда приличные набегают, а ты еще молоденькая и хорошенькая!

Панси представила себе, как это будет выглядеть: чистокровная волшебница обслуживает грязных магглов. Почему-то Панси считала, что все кто питается в забегаловках, вроде той, где работает Ингрид, грязные и неотесанные мужланы. Ингрид приглашала её зайти к ней на работу, но Панси не захотела. А теперь сама просит устроить её туда работать.

— Послушай, Панси, а может тебе пора перестать морочить голову себе и людям и взять деньги у тех, кто может их дать! — выдала вдруг Ингрид.

— У своих родителей, к примеру, или у родителей твоего мужа! Я, конечно, понимаю, что вы с ним решили самостоятельно, но всему есть предел! Зачем тебе идти работать в низкопробный бар, когда можешь просто поднять трубку и попросить денег у матери или отца?

— Тут не все так просто, — протянула Панси задумчиво.

— Что тут сложного? — фыркнула Ингрид. — Просто преодолей свою гордость и попроси родителей помочь! Или иди работать куда-нибудь официанткой или стриптизершей! Фигура и личико у тебя есть!

— Что вы такое говорите? — ужаснулась Панси.

— Правду говорю или ты думаешь, у нас официанток не лапают? Еще как! Ко мне до сих пор пристают! Иногда так бы и заехала подносом по пьяной морде, да нельзя, уволят! И платят сущую ерунду за такую тяжелую неблагодарную работу! А ты еще раздумываешь! Знаешь, чтобы я сделала на твоем месте? Схватила бы мужа в охапку и бегом просить у родителей прощения за самовольство! А если они настоят, чтобы ты бросила Драко, то тоже соглашайся!

— Потому что единственная ценность твоего мужа — это внешняя красота! Как человек он абсолютно бесполезен. Встречала я таких: из них получаются либо отличные жиголо, либо сутенеры. Ты будешь работать, а он наслаждаться жизнью!

— Неужели? Ведь именно благодаря его самоуверенности вы потеряли все деньги, а теперь он еще и страдалец! И ты, именно ты, должна найти деньги для вашего дальнейшего существования. По-твоему справедливо, что ты пойдешь работать официанткой, а он будет лежать дома.

— Он сейчас болен! А когда поправится, то обязательно найдет работу. И я не хочу больше обсуждать моего мужа! — в голосе Панси появились металлические нотки. — И вам тоже не позволю этого делать в моем присутствии!

Ингрид умолкла, растерянно поглядывая на мгновенно преобразившуюся девушку. Перед ней сидела уже не заплаканная девушка, ищущая помощи, а гордая молодая тигрица, готовая защищать своего детеныша до конца.

— Извини, — пробормотала она. — Я действительно хотела как лучше!

— Мне точно не станет лучше, если я буду вместе с вами оскорблять своего мужа! — сверкнула глазами Панси.

Обе замолчали, потом Ингрид первой нарушила неловкое молчание:

— Спросите, — ответила та и добавила. — И извините меня! Просто, когда кто-то говорит о Драко в таком тоне, я всегда страшно злюсь.

— Ладно, буду знать! Но и ты подумай о моих словах насчет родителей! Один телефонный звонок и ваши проблемы решены!

— Телефонный звонок мне точно не поможет, — усмехнулась Панси. — Не у моей мамы, ни у родителей Драко нет телефона.

— Нет телефона? — искренне удивилась Ингрид. — Мне кажется, что сейчас телефоны есть почти у всех. Тогда напиши им письмо. Оно, правда, это займет больше времени.

— Спасибо за совет и за помощь. Я пойду к себе.

Вид у неё был столь задумчивым, что Ингрид поняла это так, что она уже раздумывает, как выпросить у родителей прощения.

Вернувшись домой, Панси тут же заглянула в спальню, Драко по-прежнему лежал на кровати. Ей показалось, что он спит, но тут же открыв глаза, муж спросил:

— Что у неё тоже нет денег. И вряд ли она сможет нам помочь.

— Я же говорил, что это плохая идея: просить денег у этих магглов, — Драко попытался присесть, но, скривившись, опустился обратно на кровать.

— Очень больно? — с тревогой спросила Панси.

— Почти терпимо, если не шевелиться! Что будем делать?

— Не знаю, — опустила голову Панси. В горле образовался ком, слезы почти выступили на глазах, но она усилием воли сдерживала их. — Я на минутку, — и бросилась в ванную.

Там включив воду на полную мощность, Панси, наконец, позволила себе разрыдаться. Сев прямо на пол, она горько плакала, утешаясь лишь тому, что муж почти не понимает всей отчаянности положения.

«Что же нам делать? Или правильней, что мне делать?»

В голове Панси метались сотни решений: от самых фантастичных до вполне реальных. Но все они требовали чьей-то помощи. Было ясно, что сама она не справиться. Даже если случиться чудо и хозяин Ингрид возьмет её на работу, то это мало решит их проблемы. Нужно что-то радикальное или точнее нужна сразу большая сумма денег, чтобы продержаться до того, как они с Драко найдут себе работу.

«Но Драко не хочет работать на магглов!» — неожиданно вспомнилось ей. И тут же Панси с твердой решимостью решила, что заставит его это сделать. Но позже, а сейчас ей придется попросить помощи. «Но у кого? И Нарцисса и мама, наверняка, под наблюдением министерства». Панси мысленно перебирала всех, кто может ей помочь из тех, кто остался на свободе. И остановилась на Блейзе Забини. Друг Драко, достаточно богатый, чтобы дать им необходимую сумму. «Остается только надеяться, что он сейчас дома, а не путешествует где-то по Европе! А если путешествует?» Панси решительно встряхнула головой, тогда она обратится к той, что многим ей обязана.

Выйдя из ванной, Панси с облегчением увидела, что Драко спит уже по-настоящему, взяв сумку, Панси тихонько вышла из квартиры, осторожно закрыв за собой дверь.

— Миссис … Забини, — Панси запнулась, она напрочь забыла фамилию последнего мужа матери Блейза. — Здравствуйте, я Панси Паркинсон, — девушка назвалась девичьей фамилией, рассчитывая, что так её быстрей узнают.

— Здравствуйте, миссис Панси Паркинсон-Малфой, — холодно ответила торчавшей в камине голове, невероятно красивая и очень ухоженная женщина. И выжидающе посмотрела на Панси.

— Я хотела бы увидеть Блейза! — Панси испытывала огромную неловкость, стоя на полу перед камином в одном из волшебных баров Лос-Анджелеса.

— Я бы тоже, — равнодушно бросила Диана Альдебур-Забини-Грейтон-Макадиллан-Грейсман. — Но, к сожалению, мой сын сейчас в отъезде, путешествует по Европе. Всегда хотел, знаете ли, увидеть Париж, Рим и прочее. И как только ситуация с войной разрешилась, уехал.

— А вы не знаете где он сейчас? — неуверенно спросила Панси.— Мне очень срочно нужно поговорить с ним!

— Нет, — взгляд красивых карих глаз равнодушно скользнул по слизеринке, Диана даже не потрудилась присесть на один уровень с Панси, и разговаривала с ней сверху вниз. Девушка ощутила себя жалкой попрошайкой, но мысль об оставшемся дома Драко, придала ей силы выдержать это унижение до конца.

— Может быть, вы запишите наш с Драко адрес и передадите Блейзу, что мы хотим его видеть, только, — Панси запнулась, но продолжила, — аппарировать к нам нельзя, ему придется прийти по-маггловски!

Женщина молчала, презрительно глядя на неё. Панси торопливо произнесла адрес.

— Вы не запишите? — настойчиво полуспросила-полупотребовала девушка.

— У меня хорошая память, но на вашем месте, миссис Малфой, я бы не рассчитывала на моего сына. У нашей семьи нет желания нарушать законы. А мой сын вернется домой только в марте следующего года.

— Но вы все-таки передадите ему? — умоляющий взгляд каре-зеленых глаз встретился с яркими карими глазами матери Блейза. И впервые та немного смутилась, но тут же покачала головой.

— Вряд ли я увижу его в ближайшее время! До свидания, миссис Малфой.

Панси исчезла в зеленом огне камина. Женщина отвернулась от камина и только тут заметила маленького домового эльфа.

— Тинки, ты что здесь делаешь? — вскрикнула она.

— Хозяин прислал меня сказать, что он не будет сегодня ужинать дома. Он уезжает к друзьям.

— Не будет? Я специально отменила все приглашения, чтобы поужинать с сыном, а его не будет?! — женщина, не обращая внимания на сжавшегося эльфа, стремительно понеслась в комнату к сыну.

— Что это значит?! — спросила она, ворвавшись в спальню сына.

— Ничего особенного! Приехал Эдвард из Франции, мы устраиваем маленькую холостяцкую вечеринку.

— Кто такой Эдвард? — холодно, с трудом сдерживая ярость, спросила Диана.

— Эдвард Стармант, он учился в Дурмстранге, да и вряд ли ты его знаешь! — равнодушно пожал плечами сын. В эту минуту он был очень похож на свою мать, только цвет кожи был очень темный, почти черный на фоне белоснежной кожи Дианы. Сын чернокожего и белой женщины, Блейз был красивым мулатом, его внешность взяла лучшие черты от рас родителей, и он столь же привлекал внимание окружающих, как и его мать.

— Я спрашиваю, кто такой Эдвард, что ради него ты отменяешь наш семейный ужин? — снова спросила мать.

— Мой приятель. И сразу добавлю, вечеринка с ним гораздо интересней очередного скучного семейного ужина с тобой.

Поняв, что сына не запугать, Диана сменила тактику и жалобно посмотрела на сына:

— Но я так хотела поговорить с тобой! — в глазах её засверкали слезы. Казалось, она с трудом сдерживает рыдания.

— Мама, перестань, мне отлично известно, что ты прекрасная актриса! И меня не проведешь этими ложными рыданиями.

— Ты не прав, сынок! — Диана перестала сдерживаться, и слезы потекли из её красивых глаз. Но даже плача, эта женщина умудрялась оставаться красивой.

— Мам, что тебе от меня надо? — устало спросил Блейз.

— Я хочу наладить с тобой отношения, настоящие отношения! Чтобы ты относился ко мне как к матери, а не как к досадному препятствию в твоей жизни.

— А разве не так ты относилась ко мне все эти годы? Да и сейчас ты не жаждешь знакомить меня со своими любовниками. Еще бы, почти взрослый сын отлично выдает твой истинный возраст!

— У меня нет любовников! У меня остался только ты!

— Браво, мама! Очень драматично! Теперь я должен броситься к тебе в объятия и мы вместе расплачемся?! Только я уже не маленький мальчик, оставленный на нянек и прислугу. Я вырос! Мне больше не нужна мать. Ты опоздала!

— Жестоко?! Жестоко отсылать сына из дома каждый раз, когда знакомишься с очередным мужем. Обещать маленькому мальчику, что вы будете вместе и постоянно менять его на очередного любовника. Сколько мужей у тебя было, мама? Семь! Отличная цифра, а в промежутках были богатые любовники. И только на меня у тебя никогда не было времени! А теперь ты вдруг воспылала ко мне материнскими чувствами?! Только мне они больше не нужны, — четко проговаривая каждое слово в последней фразе, Блейз в упор смотрел на мать.

Та опустила взгляд, и сын направился к выходу, женщина вскинула голову:

— Если ты сейчас уйдешь, то не узнаешь того, что я могу тебе рассказать!

Блейз взялся за ручку двери и Диана продолжила:

— Что ты можешь рассказать мне о Драко Малфое?

— Кое-что! Но сначала ужин и условие таково, что ты ведешь себя прилично: никаких подколок и оскорблений.

— Ты меня шантажируешь? — карие глаза Блейза почернели от ярости.

— Ты меня вынуждаешь, — не отводя прямого взгляда, ответила мать. И примирительно добавила.— Один маленький НОРМАЛЬНЫЙ семейный ужин! Больше я ничего не требую.

— Думаю важная, только помни о моем условии, — Диана хотела потрепать сына по волосам, но тот был гораздо выше её, и она просто провела рукой по плечу сына. Тот вздрогнул от этой простой, но слишком неожиданной для него ласки.

— Что же ты все-таки задумала? — прямо спросил Блейз.

— Ничего, — покачала головой мать. — Я просто хочу стать твоим другом…

Панси устало выпрямилась, хозяин уже показывал что-то знаками:

— Еще пять минут! — заверила она его и вернулась к камину.

Через несколько секунд головокружений её голова очутилась в камине очень знакомой комнаты:

— Панси?! — в возгласе удивление, радость и что-то еще, что Панси не смогла опознать. Да и не хотела терять зря время, это был последний шанс, следующим шагом оставалась только мама.

— Нет, — покачала головой бывшая подруга и вдруг бросилась к камину. — Прости меня, Панси. Я не должна была так поступать, но я так испугалась… — Миллисента разрыдалась. Её лицо некрасиво скривилось и пошло красными пятнами, она всхлипывала. Панси показалось, что все это немного театрально, но Миллисента всегда была склонна драматизировать и играть.

— Миллисента, ты можешь мне помочь? — решительно прервала её всхлипывания Панси.

— Драко сильно избили и отобрали все наши деньги. Нам сильно нужны деньги. Ты сможешь нам одолжить?

Миллисента помедлила с ответом, а потом выдохнула:

— Да, конечно! Скажи мне ваш маггловский адрес.

— Ты сможешь сегодня же аппарировать в Лос-Анджелес? Мы бы встретились с тобой через пару часов. Просто вдруг за нашей квартирой следят!

— А вдруг следят за тобой? — испуганно спросила Миллисента.

— Да, мне действительно пора. Давай встретимся в маггловском кафе справа от бара «Три косули», это один из волшебных баров в «Волшебном тупичке» Лос-Анджелеса с выходом к магглам. Я буду ждать тебя там до пяти часов вечера. Хорошо?

Панси с облегчением вытянула голову из камина и вышла на улицу, кинув еще одну монету бармену.

Через пять минут она уже сидела за столиком в указанном кафе.

— Вам что-нибудь принести? — тут же подлетела к ней официанта.

— Простой воды, пожалуйста, мне нужно кое-кого подождать, — мило улыбнулась ей Панси. Официантка недовольно посмотрела на неё, но, оглядев клиентку и оценив приблизительную стоимость её одежды, принесла требуемое, а потом выкинула из головы странную посетительницу.

Меж тем Панси ждала свою подругу, убеждая себя, что все будет хорошо. Она получит деньги, и будет экономить. И Драко тоже заставит.

Через два часа дверь, когда входная дверь в очередной раз хлопнула, Панси увидела Миллисенту. Та чуть ли не бросилась к ней в объятия.

— Я принесла! — с гордостью произнесла она, когда они, обнявшись, вновь устроились за столиком Панси.

— Черный кофе, два, — надменно сказала Миллисента, едва обратив на ту внимания. Что-что, а обращаться с прислугой она всегда умела:

— Рассказывай, что произошло за то время, что мы не виделись! — потребовала она.

— … И мы остались совсем без денег и работу я тоже не смогла найти.

— А ребенок? — помолчав, спросила Миллисента.

— Я сделала аборт, — коротко ответила Панси. — И думаю, что правильно поступила. Представь, если бы сейчас я была бы еще и беременна?! — горько усмехнулась она.

— Ты ведь жалеешь? — проницательно заметила подруга.

— Сейчас это не имеет значения, — немного резко ответила Панси, она пожалела, что сказала Миллисенте правду об аборте. «Надо было соврать о выкидыше!» — с опозданием подумала она. — Сколько ты принесла? — спросила она, переводя тему на то, что её сейчас интересовало больше всего.

— Много! — усмехнулась Миллисента. — Тебе хватит, — и, вытащив увесистый сверток из сумки, протянула его Панси. — Кстати, ты в курсе, что нарушаешь условия освобождения, беря мои деньги? — холодно, чуть ли не официально, спросила она.

— Да, — Панси так обрадовалась деньгам, что сначала даже не обратила внимание на то, что в кафе вдруг стало тихо. Словно все посетители разом замерли. Впрочем, именно так оно и произошло.

— Панси Малфой, вы арестованы за нарушения условий освобождения! И будете немедленно отправлены в Азкабан. За нарушение условий освобождений вы проведете определенный судом срок в Азкабане! — вдруг раздалось прямо над ухом Панси, сразу спустив её с небес на землю.

Панси перевела удивленный взгляд на молодого мужчину с холодным равнодушным взглядом, а потом на Миллисенту.

— За него! Он с самого начала должен был стать моим, а ты? Ты всегда только притворялась моей подругой, а сама только использовала меня.

— Еще не известно, кто кого использовал! — опомнилась вдруг Панси, решив, что не позволит этой предательнице увидеть её отчаяние. — А что будет с моим мужем? — обратилась она к мракоборцу.

— Он не нарушал условий, поэтому он останется жить здесь один! — равнодушно ответил тот. — Пойдемте, не стоит задерживать людей.

Панси, оглядевшись по сторонам, заметила, что остальные посетители в кафе замерли. Встав, она направилась к выходу, специально не обращая больше внимание на сидевшую за столом Миллисенту. Мракоборец шел следом и перед тем, как выйти за дверь он снял общее заклинание с посетителей кафе.

Миллисента осталась сидеть за столиком одна.

Драко не находил себе места от беспокойства, Панси ушла еще утром, а уже было почти шесть часов вечера.

— Где же ты? — простонал он вслух. Самое тяжелое было то, что он почти не мог передвигаться самостоятельно, иначе бы уже отправился её искать. Днем забегала Ингрид, но, узнав, что Панси куда-то делась, ничего не сказала, только пообещала проведать его вечером и накормить. Но Драко совершенно не хотел есть, он хотел знать, где его жена.

— Это не Панси, — тут же решил Драко. — У неё свои ключи, — да и дверь за Ингрид он не смог встать и закрыть. — Открыто, — крикнул Драко, надеясь, что его услышат. Крик вышел слабым, но его все же услышали, и кто-то вошел. По шагам Драко определил, что точно не Панси, слишком тяжелыми и полновесными они были. И он решил, что Ингрид прислала Боба. Но это был не сосед, в дверях спальни появилась Миллисента.

— Здравствуй, Драко! — мягко улыбаясь, сказала она.

— Привет! Что ты делаешь в Лос-Анджелесе? — хмуро спросил тот.

— Да нет! Я просто счастлив, что ты здесь! — саркастично заметил Драко. — Просто боюсь, что нам с Панси сейчас не до гостей, — какая-то мысль тут же пришла ему в голову. — Ты виделась с ней?

Миллисента отрицательно качнула головой, но Драко уже понимал, что она врет:

— Тогда откуда ты узнала наш адрес? Или квартиру Малфоев уже внесли в список достопримечательностей волшебного Лос-Анджелеса?

— Ты все такой же! — улыбнулась Миллисента. — Даже избитый до полусмерти ты язвишь, как и в школе. Я так люблю тебя!!! — вдруг заявила она.

Драко молчал, с интересом, словно перед ним невиданный зверек, разглядывая признавшуюся девушку.

— А что ты хочешь от меня услышать? — усмехнулся Драко. — Я давно это знаю, но ты для меня всего лишь подруга моей любимой женщины. И больше ничего!

— Но мы были друзьями! — с отчаянием заметила Миллисента.

— Тебе хотелось так думать, но я всегда терпел тебя только из-за Панси, — безжалостно заметил Драко и откинулся на подушку.

— Но я люблю тебя и сейчас, когда Панси больше нам не мешает, мы можем быть вместе! — воскликнула Миллисента.

— Мы с тобой? — переспросил Драко, девушка с надеждой кивнула. — Милллисента, ты последняя женщина на свете, с которой я захотел бы построить любовные отношения. Я скорей бы переспал бы с Грейнджер, чем с тобой. На неё хотя бы не так противно смотреть! — презрительно добавил он.

— Ты делаешь мне больно! — с горечью ответила девушка.

— Ты сама на это напросилась, когда явилась предлагать себя женатому мужчину. И заметь, мужчине, любящему свою жену и счастливому в браке!

— Она тебя не любит, иначе бы она никогда бы не убила твоего ребенка! — злобно скривилась Миллисента. — Или ты с легкостью простил ей этот аборт?... О, прости, я забыла, кажется, Панси упомянула, что я не должна тебе этого рассказывать! Ну что ты теперь скажешь, счастливый муж?

— Что? — Миллисента опешила от этого заявления.

— Я сказал: убирайся вон, грязная сука! Если ты еще когда-нибудь переступишь порог моего дома, я тебе придушу! — Драко был слаб, но серые глаза горели ненавистью. Ему оставалось только бессильно сжимать кулаки, сожалея, что он настолько слаб, что не может даже пощечин надавать этой нахалке.

— И ты не хочешь узнать, где твоя обожаемая женушка? — ехидно спросила Миллисента. В её глазах стояла тоска и горечь, она понимала, что проиграла. Драко Малфой, он и сейчас остался таким же, как и в школе: злым и жестоким.

Драко хранил молчание, лишь желваки на щеках выдавали, как он зол.

— Она не вернется сюда! НИ-И-И-КОГДА! — с почти физическим наслаждением добавила Миллисента, с радостью увидев сверкнувшую на миг в глазах Драко боль и растерянность. — А ты умрешь здесь с голоду! Один!!! Великий и неповторимый Драко Малфой подохнет, как собака, в мире магглов.

— Пшла вон! — сквозь зубы бессильно процедил Драко.

Миллисента развернулась и пошла к выходу, плечи её поникли, она шла, тяжело шаркая ногами, как человек, потерявший все на этом свете. Впрочем, для неё все было именно так. Сегодня она навсегда потеряла и единственную подругу, и последнюю надежду на любовь Драко.

Как только за Буллстроуд закрылась дверь, Драко бессильно откинулся на подушку.

— Что же ты натворила, Панси? — бессильно спросил он вслух.

Вопрос, ответ на который не требовал большого ума. Панси попыталась добыть денег от единственной оставшейся на свободе «подруги», а та спокойно сдала её министерству.

«Нужно немедленно сообщить матери, пусть нанимает адвоката, может быть, он еще сможет освободить Панси». Занятый мыслями об освобождении жены, Драко даже не подумал порицать ту за аборт. Проблем им и так хватало. Тут Буллстроуд промахнулась, это лишь добавило вины самому Драко, ведь Панси пошла на это ради них обоих.

— Скорей бы пришла Ингрид, — прошептал Драко. — А пока придется придумать, как сообщить маме о несчастье с Панси. Хотя может быть министерство и само сообщит матери Панси о случившемся? Надеюсь, она догадается сообщить маме. А та и сама сообразит использовать их адвоката для освобождения.

… — И что было потом? — рассмеялся Блейз. Ужин был почти закончен, они сидели рядом в маленькой столовой, называемой Малой. Блейз уже и не помнил, когда последний раз они пользовались ею.

— А потом все ученики, находившиеся поблизости, покрылись волосами, даже носы были в шерсти.

— Эти мародеры были нечто! — усмехнулся Блейз. — А как их звали?

— Джеймс Поттер, да-да тот самый, Сириус Блэк, Питер Петтигрю и Римус Люпин, — ответила мать. Её голос дрогнул, когда она перечисляла имена.

— Ты наверняка была влюблена в кого-то из них? — не удержался от поддразнивания сын.

— В Джеймса и Сириуса была влюблена половина учениц. Но Поттер всегда бегал только за Лили Эванс, а Сириус… он был бабником, ни с одной девушкой долго не задерживался, — она замолчала.

Блейз рассматривал мать сквозь прозрачный край бокала, сегодня она предстала перед ним в новом свете. И он начал понимать, почему столько мужчин сходят по ней с ума. Обаятельная и умная, при этом невероятно красивая и эффектная женщина. В свои тридцать восемь она выглядела лет на двадцать пять даже при ярком освещении, а уж сейчас при свечах на все двадцать и казалась скорей его старшей сестрой, чем матерью.

— Мам, ты любила отца? — вдруг задал он всегда интересовавший его вопрос.

Диана, держа в руке бокал с белым вином, пристально посмотрела на сына:

— Блейз, ты готов услышать правду о моем браке с твоим отцом?

— Я уже взрослый! — Блейз почти не помнил отца, ему было всего два года, когда того случайно убили при очередном нападении пожирателей на улице. Он знал отца только по фотографиям.

— Я не любила твоего отца, — грустно ответила Диана.

— Но почему? Он вытащил твою семью из нищеты, заваливал тебя драгоценностями.

— Он… — Диана замялась, а потом решительно продолжила. — Твой отец бил меня. Первый раз это случилось в брачную ночь, он жестоко избил меня за то, что я не была девственницей. Утром мне залечили все ушибы и синяки, а следующей ночью он выбивал из меня имена моих любовников.… Не смотри на меня так, Блейз! Я была красива, но не была шлюхой. До твоего отца у меня было всего два любовника. Первый не имел никакого значения, это произошло из-за того, что я слишком много выпила. После этого я до сих пор не пью в компании чужих мужчин.

— А второго я любила! Или думала, что любила! Во всяком случае, мне было больно потерять его, хотя поняла это только после первой брачной ночи. Сначала я очень обрадовалась, что выхожу замуж за богатого человека, который боготворит меня.

— Да. Сначала мы стали просто друзьями, тайными друзьями, я стыдилась его бедности и простоты. А потом в один прекрасный день поняла, что хочу его. Он знал, что у нас нет будущего, и что я выйду замуж только за богатого человека. Так что у нас было только два месяца тайной любви до того, как меня обручили с твоим отцом.

— Он, как только в газетах появилось объявление о моей помолвке, Римус предложил мне выбор! И я выбрала деньги и твоего отца.

— Пока жила с Кристофером я сожалела об этом каждый день, — честно ответила мать.

— Да, он рассказал мне об этом после того, как я первый раз его поцеловала. Но к тому времени я уже была по уши влюблена в него и мне было все равно. Правда, себя я тогда убеждала в том, что это просто животная страсть.

— Он был просто взбешен, что моя душа ему не доступна и отыгрывался на моем теле. Как же я его боялась и ненавидела! Когда его убили, я была просто счастлива… — она осеклась, увидев выражение лица сына. Подбежав к сыну, она опустилась перед ним на колени. — Прости меня, Блейз! Я не должна была открывать тебе правду! Столько лет я хранила это внутри, и сегодня меня вдруг потянуло на откровенность. Прости меня! — умоляюще прошептала она, склонив голову на колени сына.

— Ты поэтому отослала меня из дома после смерти отца? — прошептал он.

— Да, сначала ты был живым напоминанием о твоем отце. А потом было уже поздно! Ты возненавидел меня, в твоих глазах всегда была непокорность и ненависть. И я струсила, мне стало проще отсылать тебя из дома, чем наладить с тобой нормальные отношения. Иногда мне казалось, что ты начинаешь оттаивать, но потом все начиналось сначала. И я вновь отсылала тебя. Прости меня! Если сможешь!

— Но зачем все эти мужья? Отец был богат! Ты была обеспеченной вдовой!

— Не была! — призналась мать. — Твой отец был почти разорен перед смертью, нам достался только этот дом и куча долгов. И через два месяца я вышла замуж за друга твоего отца Тайлера Грейтона. Он и погасил все долги твоего отца. Он был хорошим человеком и я была ему благодарна.

— В твоем голосе слышатся нотки из старых газетных сплетен. Клянусь самым святым для меня, я была ни при чем. И по завещанию я получила лишь небольшую часть его денег, остальное он разделил между своими детьми.

— Тебя послушать так тебе не везло каждый раз, когда ты выходила замуж? — усмехнулся Блейз.

— Нет, в последующих замужествах я учла свои ошибки, и теперь мы очень богаты.

— Ты богата, — заметил Блейз. — Я-то имею право только на этот дом.

— Ты мой сын и имеешь право на все. К тому же на твое имя открыт сейф в Гринготтсе и он регулярно пополняется. Так что ты абсолютно не зависим от меня, — Диана подняла голову и посмотрела сыну прямо в глаза. — Я окончательно потеряла тебя своей откровенностью?

— Не знаю, мне надо все это переварить. Это слишком много для меня, — Блейз осторожно встал. Диана тоже поднялась с пола.

— Сегодня здесь была Панси Малфой. Ей нужна твоя помощь. Она просила тебя срочно приехать.

— Почему ты мне сразу не сказала? Почему не позвала?

— Я не хотела, чтобы ты связывался с министерством. Мы держим нейтралитет, а помощь им противозаконна.

— Мне плевать на это, — вскипел Блейз. — Я немедленно отправляюсь туда. Их адрес? — потребовал он.

Вместо ответа Диана подошла к старинному буфету и достала что-то из ящика. Потом протянула сыну расческу, бумажный сверток и лист бумаги.

— Это портал, настроенный на волшебный квартал Лос-Анджелеса, не стоит рисковать с аппарацией на такие расстояния, в свертке маггловские деньги, а на листке адрес Малфоев. Извини, что задержала с этими разговорами, палочка у тебя с собой? — сын кивнул, и Диана направила волшебную палочку на расческу и произнесла. — «Портус».

Расческа вспыхнула голубоватым светом, и Блейз почувствовал, что его куда-то уносит…

Когда Гермиона вернулась домой с работы, на кухне было пусто, а из гостиной раздавался веселый смех и голоса, среди которых она различила и мужской.

Войдя в гостиную, первым кого она увидела был Шон, сидевший рядом с Бетти. Разговор тут же прервался.

— Гермиона, — обрадовалась Бетти. — А мы тут ждем тебя. У нас гость! — она многозначительно посмотрела на неё.

Гермиона смутилась, но постаралась не подать виду.

— Да, мы встречались на дискотеке, — ответила Гермиона.

— Ясно, пойдемте ужинать, — Катрин встала и первая направилась к выходу. За неё ушел Шон. И только Гермиону Бетти остановила в дверях.

— Представляешь, он сам пришел, — возбужденно прошептала она ей. — Я думаю это из-за тебя!

— Вряд ли, — снова смутилась Гермиона. — Может он хочет снова с тобой встречаться?

— Нет, — уверенно покачала головой Бетти. — Мы вполне мирно расстались еще до моего отъезда. Он здесь только из-за тебя. Смотри, не упусти свой шанс. Он — супер! За ним все девчонки бегают! После ужина я попрошу его пойти в кино и ты пойдешь с нами. Вот там и не теряйся — прояви активность!

— Не знаю, — засомневалась Гермиона. — Мне, кажется, это мужчина должен проявлять активность.

— Э-э-э, подруга! С такими принципами ты можешь до старости прождать! Сейчас время активных девушек, используй свой шанс.

Гермиона ничего не ответила, просто повернулась и вышла из гостиной.

— Отличный фильм, — Бетти сладко потянулась и зевнула. — О, я уже и спать хочу! Ну что домой или ты нас еще куда-нибудь пригласишь? — насмешливо спросила она Шона.

Тот вопросительно посмотрел на Гермиону, та отрицательно покачала головой.

— В следующий раз, — не глядя на Бетти, ответил Шон и улыбнулся Гермионе.

— Лучше в пятницу и в «Бездну», давненько я там не была, — Бетти села на заднее сидение автомобиля Шона. — Гермиона, ты садись впереди! — почти приказала она. — А я тут, как королева, одна поеду.

На переднем сидении воцарилось неловкое молчание.

«Немедленно скажи что-нибудь!» — приказывала себе Гермиона, но, кроме идиотских тем о погоде, Гермиона не понимала о чем можно с ним поговорить. Ей хотелось поразить Шона, но чем? О работе — она не была уверенна, что ему интересно выслушивать об их новой концепции рекламы детского питания. О погоде — глупо, да и что о ней говорить-то?

Пока Гермиона украдкой поглядывая на Шона, пыталась придумать, о чем поговорить, тот спокойно вел машину, ловко лавируя между другими машинами, скорость была большая,

— У тебя красивая машина, — наконец нашлась Гермиона. — Только я совсем в них не разбираюсь, как называется эта марка?

— А что стало с «ягуаром»? — вдруг поинтересовалась Бетти.

— Продал, — коротко ответил Шон, глаза его помрачнели, когда он поймал в зеркале заднего вида ухмыляющееся лицо Бетти:

— Та была круче! Эта какая-то слишком солидная для тебя.

— Времена меняются, — пожал плечами Шон. — Теперь мне больше нравится респектабельность и спокойствие, — он снова улыбнулся Гермионе.

Та внимательно слушала их разговор, смотреть на Шона прямо она почему-то боялась и глядела на его руки, сжимающие руль.

«Какие красивые руки!» — Гермиона вдруг представила, как этими длинными пальцами Шон начинает её ласкать и, вспыхнув, … смущенно отвела от них взгляд.

— Ну-ну, — рассмеялась тем временем Бетти. — Я отлично помню, каким ты был респектабельным!

Гермионе показалось, что при этих словах Шон был готов вспылить, но, увидев её внимательный взгляд, он «проглотил» злость.

— А тебе нравится работать официанткой, Бетти? — спросил он насмешливо.

— Я не официантка, — надулась та. — Я младший менеджер в крупной компании!

— Вся твоя работа сводится к тому, что ты варишь и раздаешь начальству кофе. Разве ты об этом мечтала? — саркастически осведомился он.

— Я тоже с этого начинала, — торопливо заметила Гермиона. — Это только первая ступень. Я уверенна, что Бетти скоро начнет заниматься чем-то другим, — она повернулась к «сестре» и ободряюще улыбнулась ей.

— Я не собираюсь всю жизнь подавать кофе, — проигнорировав её слова, резко ответила Бетти. — Только в отличие от некоторых, я не занимаюсь синекурой в компании отца, притворяясь важным человеком, а действительно работаю! — глаза девушки сердито пылали.

— Успокойся, Бетти, Шон совсем не хотел тебя обидеть. Правда? — она вопросительно заглянула парню в глаза. Глаза, которые она сегодня впервые смогла рассмотреть, оказались темно-карими, почти черными. Раньше Гермиона не понимала выражения «глаза, затягивающие, словно глубокий омут», но сейчас наяву ощутила это на себе. Глаза Шона притягивали к себе, словно околдовывая. Она смущенно опустила взгляд, отметив про себя, что Шону достаточно посмотреть ей прямо в глаза, и она уже смущается, словно школьница на первом свидании.

— Да, — коротко согласился с ней Шон. — Извини, Бетти, я был не прав. Уверен, что скоро тебе доверят что-нибудь важнее варки кофе. Они просто еще не знают всех твоих талантов! — многозначительно заметил он.

Бетти хотела ответить что-то, но, поймав в зеркале взгляд Шона, промолчала.

Остаток пути все молчали. Гермиона надеялась, что Шон назначит ей свидание, но он молчал. Сама она так и не решилась этого сделать поэтому, когда Бетти, буркнув на прощание: «Пока», вышла из машины, Гермиона лишь вопросительно посмотрела на Шона, но тот, улыбнувшись, сказал:

— До встречи, — согласилась Гермиона, мысленно ругая себя за нерешительность. Но уроки мамы, с детства внушавшей ей, что «девушки не должны сами вешаться на шею парням», не позволяли ей сделать первый шаг самой. И она просто вышла из машины и пошла к дому.

— Ну что договорились о встрече? — нетерпеливо спросила Бетти, едва Гермиона переступила порог.

— Нет, — ответила Гермиона. — Он ничего не сказал.

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: