Своеобразие эстетической культуры и ее ценностей

Рассуждая о культуре применительно к сфере эстетических и художественных явлений, прежде всего надо прояснить смысл прилагательных «эстетическое» и «художественное» в их отношении к культуре.

Что именно означает эстетическая обработка, эстетическое оформление, одухотворение, облагораживание людьми окружающей среды и самих себя?

Смысл понятия «эстетическое» трактуется теоретиками по–разному. Не будем вдаваться в тонкости их споров. Но при всех исследовательских разногласиях очевидно, что сфера эстетических явлений – это прежде всего сфера красоты и искусства в той мере, в которой оно связано с красотой. Поле «эстетического» в жизни – это область таких взаимодействий человека с миром, при которых возникает или создается своеобразное чувственное переживание красоты или безобразия тех или иных явлений действительности.

В природе подобных чувственных переживаний нет. Они возникают именно в ходе развития культуры. Для того чтобы они появились, чувства людей должны были «обработаться», преобразоваться, чтобы, по выражению К. Маркса, стать чувствами – «теоретиками». То есть чтобы они, не теряя своей физиологической и психологической основы, смогли выйти в область духа и при этом остаться чувствами. Постепенно человек стал способен испытывать чувственное наслаждение от того, что называется красотой, а также отвращение к безобразию и уродству.

Это может быть простое удовольствие, например, от вида и запаха цветка или отвращение, вызванное кучей грязи. Это может быть сложное чувственное переживание трагедии в жизни или искусстве, трагедии как «гибнущего прекрасного». Это может быть эмоциональное неприятие безобразного, проявляющего свою нелепость в комичности ситуации, если уродство относительно безопасно. В этом случае безобразное вызывает смех, а если оно несет в себе угрозу, то насмешка может стать злой (сатирой).

Таким образом, эстетическое взаимодействие человека с миром – это исходно ценностное взаимодействие. И, как для сферы нравственности основной ценностью является добро (в его противопоставленности злу), так и для сферы «эстетического» – красота, или «прекрасное». Уродливость, безобразие не ценности, ибо ценность содержит в себе лишь положительную значимость. Но именно в отношении к безобразному (к разным его модификациям) обнаруживает себя противоположное ему проявление прекрасного. Например, грациозность – грань красоты, а неуклюжесть – уродства. То же самое – с изяществом и грубостью. А если, к примеру, неуклюжесть мила, то она становится специфической гранью красоты как ценности.

Культура в сфере эстетических явлений базируется на возможности появления у человека особых чувственных переживаний: наслаждения красотой и отвращения к безобразию. В общем,

► эстетическая культура – это обработка, оформление, облагораживание, одухотворение человеком среды и самого себя, направленные в сторону чувственного утверждения красоты и отрицания (неприятия) уродства.

Эстетически культурный человек настроен и способен чувственно воспринимать, переживать и создавать красоту в созерцании, действиях, отношениях, в частности, в художественном творчестве. Главное условие наличия и реализации эстетической культуры – так называемый эстетический вкус, т. е. способность человека к различению прекрасного и безобразного, красоты и уродства. Имеется в виду именно чувственное различение того и другого, которое может быть как грубым, так и тонким (утонченный вкус). Эстетический вкус – не просто показатель и критерий эстетической культуры. Он способствует ориентации человека в царстве эстетических ценностей, центральная из которых – красота.

Однако о том, что такое красота, или «прекрасное», мыслители спорят до сих пор. Причем, с одной стороны, они постоянно подчеркивают неоспоримую существенность красоты как одной из высших, абсолютных ценностей жизни и культуры. А с другой – столь же постоянно твердят о ее относительности, изменчивости ее критериев и субъективности оценок. Как говорится в одной пословице, «для одних красота – в волосах, для других – в лысине». Ивтожевремя за красоту умирают и убивают, к ней стремятся, надеются, что именно она поможет спасти мир.

Всем вроде бы известно, что такое красота, но пока никому не удается удачно ее определить, выявить основания, объяснить, почему то или иное явление красиво, а другое – нет. Некоторые эстетики пытались обнаружить основания для объяснения красоты в природе, взятой безотносительно к человеку. Они доказывали, что объективно – сами по себе – красивы кристаллы, кораллы, бабочки, леса и озера. Красивы же они якобы потому, что в них явлена особая природная гармония, выраженная в упорядоченности составных частей, симметричности, пропорциональности и т. д. Однако никакая объективная упорядоченность (симметрия, пропорциональность, соразмерность и т. д.), никакие объективные цветовые или звуковые соотношения сами по себе не выступают в качестве красоты, поскольку, во–первых, симметричное, пропорциональное, соразмерное не обязательно красиво; во–вторых, о красоте вообще не может быть и речи, если нет того, кто способен ее воспринять и оценить. То есть природа без человека не знает ни прекрасного, ни безобразного.

Но красота – это не только субъективная оценка и внутреннее чувственное переживание, ведь воспринимается и переживается нечто, а не ничто. То, что мы называем красотой, порождается и появляется только во взаимодействии человека с миром, его явлениями, ставшими носителями эстетической ценности. Красота – это не только оценка, это именно ценность, т. е. ценностное отношение, особое эстетическое. Как любая духовная ценность, красота порождается в обществе, это ценность культуры. И как любая духовная ценность, реализуется она в жизни конкретных людей, в конкретных ситуациях.

Красота, рассматриваемая в этом плане, в сущности, есть отношение между человеком и каким–либо конкретным явлением. Именно между, ибо субъективное «отношение к» (т. е. отношение человека к явлению, его эмоционально–чувственная оценка) входит в целостное ценностное отношение, в то, что называется «красота как ценность». Как и любая другая ценность, красота может воплощаться по–разному, и носители красоты могут быть разными. Это может быть и математическая формула, и храм, и кристалл, и коралл, и цветок, и лицо или тело человека. Но красота не принадлежит носителям, хотя и опредмечивается в них. Чтобы красота реализовывалась, «проявилась» как ценность, в каждом случае кроме ее носителя необходим и человек, способный «распредметить», чувственно «прочесть», пережить ее. Носитель – это всегда только вещественный знак того, что может выступать как красота, если есть тот, для кого этот знак своеобразно значим, у кого при взаимодействии с носителем может возникнуть чувственное переживание красоты (или как вторичное хотя бы осознание ее присутствия). Переживает красоту, наслаждается ею человек, но переживание и наслаждение возникают лишь во взаимодействии с носителем, значимым для него.

Говорить о красоте математической формулы совершенно бессмысленно, если нет людей, знающих математику и способных испытать чувственное наслаждение от того, что в данном случае выступает как красота. Но, с другой стороны, красота формулы есть только тогда, когда существует сама формула (и ведь не любая красива!). И человеческое лицо, которое воспринимается как красивое (этим человеком, этой эпохой, этой культурой, в этом слое общества), обладает какими–то особенностями, а не просто правильностью черт. Но что же это за особенности? Что такое красота?

Красота – едва ли не самая трудноопределимая ценность.

В общем, красоту можно представить как отношение человека и мира (какого–то явления), выражающее момент предельной очеловеченности, одухотворенности конкретной чувственности человека.

Такое отношение возникает тогда, когда явление в высшей степени значимо, но не утилитарно. В таком случае говорят о «заинтересованной незаинтересованности» (И. Кант), о бескорыстности чувств. Явление оказывается духовно–значимым и в то же время чувственно–привлекательным.

Если мы, например, любуемся фруктами в саду или натюрмортом, на котором они изображены, то удовольствие от вида фруктов может быть совсем не связано с их вкусом или желанием их съесть (получив утилитарное наслаждение). И тем не менее мы стремимся (не все и не всегда) получать наслаждение от созерцания красивых явлений, нас вроде бы волнует лишь их духовно–значимая форма, которую мы чувственно оцениваем. Но это не совсем так.

Дело в том, что в данном случае переживается не собственно форма, а органичность воплощения в этой чувственной форме содержательной духовности самого человека, его «чувственной человечности». Немецкий философ Гегель считал, что, например, для искусства «чувственная внешность в прекрасном, форма непосредственности как таковой есть в то же время определенность содержания…».^[142] Выражаясь его языком, можно сказать о форме, применительно к красоте, что это форма природы, представляющая собой дух, характерная и полная смысла.^[143] Видимо, само наслаждение, переживание красоты как ценности возникает тогда (и потому), когда человек ощущает себя целостным, способным возвысить свои чувства до предельной духовной высоты. В эстетическом отношении особая значимость формы (о которой пишут многие исследователи) как раз и состоит в том, что она становится конкретно–чувственным выражением духовной ценности явления, ставшего носителем красоты (как отношения между ним и человеком, эмоционально оценивающим его). В этом плане очеловечивание мира есть его оформление. И для художника, и для того, кто наслаждается искусством, красотой, форма «бесконечно дорога потому, что она – носительница души, которая тебе одному откроется и расскажет тебе твою».^[144] Возможность возникновения именно такого отношения определяется особенностями и человека, и явления, с которым он взаимодействует. Это явление должно иметь (или обретать) какие–то особые свойства, качества, чтобы стать предметом эстетического отношения, т. е. носителем красоты. В разные эпохи, в разных сообществах это были разные свойства. Человек, взаимодействующий с этим явлением, должен быть эстетически развит, чтобы иметь возможность чувственно оценить эти свойства, пережить их как красоту и испытать наслаждение от нее.

Ведь не только свежая роза может порождать чувственное выражение одухотворенности человека – эстетическое отношение и наслаждение красотой. Например, изящество движений змеи может вызвать то же самое, хотя в других случаях она выглядит гадкой и вызывает только отвращение.

Но вот куча (pardon!) дерьма не вызывает эстетического наслаждения ни у кого. Впрочем, и самая чудесная роза вызовет эстетический восторг только в том случае, если человек не «слеп» (физически или духовно) и настроен на чувственное взаимодействие с цветком.

Хотя вряд ли такое «объяснение» красоты как ценности является исчерпывающим и вряд ли вообще возможно исчерпывающе объяснить и тем более определить красоту, ибо в ней всегда был, есть и будет момент тайны, что–то необъяснимое, противоречащее обычной логике понятий. Что–то, что требует не столько рационального понимания, сколько чувствования, что–то, что лучше выразимо посредством языков искусств, а не науки.

Эстетический вкус человека в известной мере может быть специально развит, воспитан, обогащен. Но все–таки в его основании остается нечто иррациональное, как и вообще в культуре, нечто данное, как говорится, «от Бога». Это, правда, не означает, что о красоте, вкусе и других эстетических ценностях нельзя размышлять, хотя все рассуждения об этом далеко не бесспорны.

Красота все–таки может быть воспринята, пережита и понята прежде всего как полезность, разумность и целесообразность. Во всяком случае попытки понять красоту именно так, т. е. не как целостную ценность, а в первую очередь через ее значимость, очень характерны. Они выражают утилитарно–разумное отношение к эстетическим ценностям вообще и к прекрасному в частности. Г. Гоббс – английский философ Нового времени – считал, что красота – это совокупность свойств какого–нибудь предмета, которые дают нам основание ожидать от него блага. Другие исследователи неоднократно отмечали, что в самых разных обществах эстетически значимым оказывается то, что когда–то было полезно (хотя это и не всегда так). Вообще, красивым в таком случае считается то, что полезно, целесообразно, функционально и удобно. Понимание красоты в качестве целесообразности часто свойственно конструкторам, архитекторам, дизайнерам. Например, некоторые конструкторы высказывали убеждение в том, что красивый самолет – это тот самолет, который хорошо летает. Возможно, это и так для самолетостроения или промышленного дизайна. Совпадение эстетической ценности и функциональности здесь существенно. Но в целом красота несводима к целесообразности, хотя соразмерность, симметричность, пропорциональность и т. д. имеют отношение к переживанию красоты в определенные исторические периоды, когда особенно ценимы (и на чувственном уровне) именно упорядоченность, гармоничность бытия и его фрагментов.

Однако в самых разных культурах существуют представления о красоте, не укладывающиеся в понимание ее как полезности и целесообразности. Эти представления обычно выражаются в неких нормах, канонах, сложившихся стилях, устойчивых групповых вкусах. Например, в одном из африканских племен для людей считалось очень красивым иметь редкие передние зубы. В другом племени девушкам удаляли два передних зуба, потому что только без них девушки могли считаться красивыми. А в третьем (Мозамбике) вождь, лишившийся переднего зуба, считался таким безобразным, что больше не мог быть вождем. Если во всем этом и была хоть какая–то целесообразность, то неизвестно, какая. Да и сейчас мы считаем красивым вовсе не то, что целесообразно, разумно и полезно, а чаще всего то, что стало привычным в связи с жизнью в определенной среде. На уровне нормы красиво прежде всего то, что считается таковым в обществе в соответствии с господствующими вкусами, канонами и общественными идеалами.

В своей самоценности и самостоятельности красота проявляется только в качестве индивидуализированного идеала. При этом прекрасно то, что представлено как красота в индивидуальном переживании, независимо от полезности явления, норм и канонов. Другое дело, что существующая норма, стиль могут быть внутренне приняты и не противоречить индивидуальному вкусу.

Красота как реализуемый идеал – самоценна, и стремление к ней чувственно, личностно. Но личностное, индивидуальное не означает того, что подобного ни у кого нет. Личностное переживание красоты является особым выражением ее общезначимости, ее человеческой ценности. Значимость в этом смысле «не просто полезность», норма и идеал – все вместе оказывается составляющими красоты как высшей ценности. Это возможно лишь в том случае, если норма оказывается индивидуализованной и внутренне принятой, а значимость ощущается как общечеловеческая, действительно высшая целесообразность, а не рассудочная разумность, не примитивная полезность.

Таким образом, красота как ценность культуры является отношением, в котором чувственно выражена человечность (одухотворенность, гуманистичность) человека в его взаимодействии с миром. Ф. Шиллер считал, что «красоту нужно понять как необходимое условие существа человечества».^[145]

В поле эстетической культуры красота – это чувственно выраженное и воспринятое совершенство конкретного объекта, доставляющее человеку удовольствие или наслаждение от его созерцания (в широком смысле видения, слышания). Совершенство порождается в духовном взаимодействии человека и объекта как носителя свойств, выступающих в данной культуре знаками совершенства.

Некоторые эстетики предпочитают говорить не о красоте, а о прекрасном, но прекрасное и есть красота, только в превосходной степени.

Эстетическая культура, во–первых, заключается в способности различать красоту и безобразие (эстетический вкус), а также переживать красоту как ценность. И это свидетельствует об обработанности, оформленности, облагороженности и одухотворенности чувственной природы человека.

Во–вторых, эстетическая культура предполагает способность человека преобразовывать мир, обрабатывая, оформляя, облагораживая и одухотворяя его через создание в нем красоты и преодоление безобразия. Способность эта бывает сконцентрирована и развернута в художественном освоении человеком мира, художественной деятельности и искусстве.

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: