В ЧЕМ СОСТОИТ СУЩНОСТЬ И НАЗНАЧЕНИЕ ИСТИННОЙ НАУКИ

Наукой люди называют либо ту самую важную на свете науку, по которой человек узнает, как ему надо жить на свете, либо все то, что лестно знать человеку и что может, или иногда и не может, пригодиться ему. Первое знание – великое дело, второе – большей частью пустое занятие.

Есть два несомненных признака истинной науки: первый, внутренний – тот, что служитель науки не для выгоды, а с самоотвержением исполняет свое призвание, и второй, внешний – тот, что произведение его понятно всем людям.

Жизнь всех людей нашего времени такова, что девятьсот девяносто девять тысячных всего народа постоянно заняты физическим трудом и не имеют ни времени, ни возможности заниматься науками и искусствами. Одна же тысячная этого народа, живущая, освободивши себя от физического труда, составила соответствующие своим требованиям науку и искусство. Спрашивается: каковы по своему качеству должны быть наука и искусство, возникшие при таких условиях?

Дело жизни всякого человека: становиться лучше и лучше. И потому хороши только те науки, которые помогают этому.

Ученый тот, кто знает очень много из всяких книг; образованный тот, кто знает все то, что теперь в ходу между людьми; просвещенный тот, кто знает, зачем он живет и что ему надо делать. Не старайся быть ни ученым, ни образованным, старайся быть просвещенным.

Если в действительной жизни иллюзия лишь на мгновение искажает действительность, то в отвлеченной области заблуждение может господствовать целые тысячелетия, может надеть свое железное ярмо на целые народы, заглушить самые благородные порывы человечества и с помощью своих рабов, обманутых им, заковать того, кого не смогло обмануть. Оно – враг, с которым вели неравную борьбу мудрейшие умы всех времен, и достоянием человечества сделалось только то, что они отвоевали у него. Если говорят, что истины надо доискиваться даже там, где не предвидится от нее никакой пользы, потому что польза может оказаться и обнаружиться там, где ее и не ожидали, то надо еще прибавить, что с таким же рвением надо выискивать и искоренять всякое заблуждение даже там, где не предвидится от него никакого вреда, потому что вред заблуждений легко может оказаться и когда-нибудь обнаружиться там, где его не ожидали, ибо каждое заблуждение таит в себе яд. Нет заблуждений безвредных, а тем более почетных и священных. В утешение же тем, кто посвящает свою жизнь и силы благородной и трудной борьбе с заблуждениями какого бы то ни было рода, смело можно сказать, что хотя до появления истины заблуждение и будет делать свое дело, как совы и летучие мыши – ночью, но что скорее совы и летучие мыши запугают и загонят солнце туда, откуда оно взошло, чем прежнее заблуждение вытеснит познанную и отчетливо и до конца высказанную истину и займет беспрепятственно ее свободное место. Такова сила истины: победа ее трудна и тяжка, но зато, раз она одержана, ее уж не вернешь назад.

С тех пор как живут на свете люди, всегда у всех народов были мудрецы, учившие людей тому, что нужнее всего знать человеку: тому, в чем назначение и потому истинное благо каждого человека и всех людей. Только тот, кто знает эту науку, может судить о важности всех других.

Предметов наук бесчисленное количество, и без знания того, в чем состоит назначение и благо всех людей, нет возможности выбора в этом бесконечном количестве предметов, и потому без этого знания все остальные знания становятся, как они и сделались у нас, праздной и вредной забавой.

Со всеми людьми, обращающимися к науке нашего времени не для удовлетворения праздного любопытства и не для того, чтобы играть роль в науке, писать, спорить, учить, и не для того, чтобы кормиться наукою, а обращающимися к ней с прямыми, простыми, жизненными вопросами, случается то, что наука отвечает им на тысячи разных очень хитрых и мудреных вопросов, но только не на тот один вопрос, на который всякий разумный человек ищет ответа: на вопрос о том, что я такое и как мне жить.

Изучать не нужные для духовной жизни науки, как астрономия, математика, физика и т.п., так же как пользоваться всякими удовольствиями, играми, катаниями, прогулками можно тогда, когда эти занятия не мешают делать то, что должно; но нехорошо заниматься пустыми науками, так же как и удовольствиями, когда они мешают настоящему делу жизни.

Сократ указывал своим ученикам на то, что при правильно поставленном образовании в каждой науке надо доходить только до известного предела, который не следует переступать. По геометрии, говорил он, достаточно знать настолько, чтобы при случае быть в силах правильно измерить кусок земли, который продаешь или покупаешь, или чтобы разделить на части наследство, или чтоб суметь распределить работу рабочим. «Это так легко, – говорил он, – что при небольшом старании не будешь затрудняться ни над каким измерением, хотя бы пришлось измерять всю землю». Но он не одобрял увлечения большими трудностями в этой науке, и хотя сам лично знал их, но говорил, что они могут занять всю жизнь человека и отвлечь его от других полезных наук; тогда как они ни к чему не нужны. По астрономии он находил желательным знать настолько, чтобы по небольшим приметам узнавать часы ночи, дни месяца и времена года, уметь не потерять дорогу, держать направление в море и сменять сторожей. «Эта наука настолько легка, – прибавлял он, – что доступна всякому охотнику, всем мореплавателям, вообще всякому, кто хочет сколько-нибудь ею заняться». Но доходить в ней до того, чтоб изучать различные орбиты, описываемые небесными телами, высчитывать величину планет и звезд, их отдаленность от земли, их движения и изменения, – это он крайне осуждал, потому что не видел в таких занятиях никакой пользы. Он был такого низкого мнения о них не по неведению, так как сам изучил эти науки, а потому, что не хотел, чтоб на излишние занятия тратились время и силы, которые могли быть употреблены на самое нужное человеку: на его нравственное совершенствование.

Следи за тем, чтобы чтение многих писателей и всякого рода книг не произвело смутности и неопределенности в уме. Следует питать свой ум только писателями несомненного достоинства. Излишнее чтение развлекает ум, отучает его от самостоятельной работы. Поэтому читай только книги старые, несомненно хорошие. Если когда-нибудь явится желание перейти на время к другого рода сочинениям, не забывай никогда возвращаться опять к прежним.

Читайте прежде всего лучшие книги, а то вы и совсем не успеете прочесть их.

Лучше никогда не читать ни одной книги, чем читать много книг и верить во все то, что там написано. Можно быть умным, не читая ни одной книги; веря же во все, что написано в книгах, нельзя не быть дураком.

В писательстве повторяется то же, что в жизни. Большинство людей неумно и заблуждается. От этого разводится так много плохих книг, так много писательского сора среди хорошего зерна. Такие книги только отнимают у людей время, деньги и внимание.

Плохие книги не только бесполезны, но вредны. Ведь девять десятых всех книг только затем и печатают, чтобы выманить деньги из людских карманов.

И потому лучше вовсе не читать тех книг, про которые много говорят и пишут. Людям надо стараться прежде всего прочесть и узнать самых лучших писателей всех веков и народов. Эти книги надо читать прежде всего. А то и вовсе не успеешь прочесть их. Только такие писатели нас поучают и образовывают.

Плохих книг никогда не прочтем мы слишком мало, а хороших никогда не удастся прочесть слишком много. Плохие книги – нравственный яд, только одуряющий людей.

Суеверия и обманы мучат людей. Избавление от них только одно: истина. Истину же мы познаем и сами собою и через мудрых и святых людей, живших до нас. И потому для доброй и хорошей жизни нужно и самому искать истину и пользоваться теми указаниями истины, которые дошли до нас от прежних мудрых и святых людей.

Одно из могущественнейших средств познания истины, освобождающей от суеверий, состоит в узнании всего того, что в прошедшем сделано человечеством для познания вечной, общей всем людям, истины и выражения ее.

Каждый человек может и должен пользоваться всем тем, что выработал совокупный разум человечества, но вместе с тем должен своим разумом проверять данные, выработанные всем человечеством.

Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не одной памяти.

Только когда мы совсем забудем то, чему учились, мы начинаем истинно познавать. Я ни на волос не приближусь к познанию предмета до тех пор, пока буду смотреть на предмет так, как научили меня смотреть. Чтобы познать предмет, я должен подойти к нему, как к чему-то совершенно неизвестному.

От учителя мы ждем, что он сделает из своего слушателя сначала рассудительного человека, затем разумного и, наконец, ученого.

Такой прием имеет ту выгоду, что если ученик и не достигнет никогда последней ступени, как это обыкновенно и бывает в действительности, он все-таки выиграет от обучения и станет более опытным и умным, если не для школы, то для жизни.

Если же этот прием вывернуть наизнанку, тогда ученики схватывают что-то вроде разума, прежде чем в них выработается рассудок, и выносят из обучения заимствованную науку, которая только как бы приклеена, но не срослась с ними, причем их духовные способности остаются такими же бесплодными, как и раньше, но в то же время сильно испорченные воображаемой ученостью. В этом причина, почему мы нередко встречаем ученых (вернее, обученных людей), которые обнаруживают очень мало рассудка, и почему из академий выходит в жизнь больше нелепых голов, чем из какого-нибудь другого общественного класса.

Наука не в школах. В школах – чопорное тупоумие невежд. Наука в книгах и в личном самостоятельном труде над приобретением знаний из книг и из жизни, а не из школы, где никогда со времени изобретения книгопечатания не оставалось из науки ничего, кроме плесени.

Характер школьного преподавания – сухое, тупоумное педантство. Это почти неизбежно так по самой сущности дела. Кому не надоест 10-20 лет толковать год за год все одно и то же? Учитель, профессор почти всегда занимается своим делом с отвращением и, для облегчения своей тоски, заменяет науку простой формалистикой. А вдобавок обыкновенно и глупеет от глупой скучности своего ремесла.

Во всех сословиях встречаются люди с умственным превосходством, хотя часто без всякой учености. Натуральный ум может заменить почти всякую степень образования, но никакое образование не заменит натурального ума, хотя и имеет перед таким человеком преимущество богатства знания случаев и фактов (сведения исторические) и определение причинности (естественные науки) – все в правильном, легком обозрении; но он от этого не обладает более правильным и глубоким взглядом на настоящую сущность всех этих событий, случаев и причинностей. Неученый, со своей проницательностью и быстрым взглядом на все, сумеет обойтись без этих богатств. Один случай из его опыта научит его большему, чем какого-нибудь ученого тысячи случаев, которые он знает, но хорошенько не понимает, потому что малое знание того неученого – живое.

Напротив того, многие знания обыкновенных ученых мертвы, так как они состоят если не совсем в пустых словах, то часто только в отвлеченных понятиях, которые получают свое значение только по мере разумности и высоты понимания вопроса, свойственного рассуждающему. Если же понимание это очень скудное, то рассуждениям такого рода свойственно, как банку, ассигнации которого в десять раз превышают наличный фонд, прийти под конец к банкротству.

Я люблю мужиков: они недостаточно учены, чтобы рассуждать превратно.

Как много ненужного чтения могли бы мы избегнуть при самостоятельном мышлении!

Разве чтение и учение одно и то же? Кто-то не без основания утверждал, что книгопечатание если и способствовало более широкому распространению учености, то в ущерб ее качеству и содержанию. Слишком много читать вредно для мышления. Величайшие мыслители, встречавшиеся мне среди ученых, которых я изучал, были как раз наименее начитанными.

Если бы людей учили, как они должны мыслить, а не только тому, что они должны мыслить, – недоразумение было бы предотвращено.

Грехи, соблазны и суеверия задерживают, скрывают от человека его душу. Чтобы раскрыть для самого себя свою душу, человеку нужно делать усилия сознания; и потому в этих усилиях сознания главное дело жизни человека.

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: