Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Что происходит с другими классами современного буржуазного общества





Помимо рабочего класса и капиталистов в буржуазном обществе, как известно, есть еще и другие классы и прослойки: крестьяне, городская мелкая буржуазия (ремесленники, кустари, мелкие торговцы), интеллигенция, служащие. По своей численности и по роли в общественной жизни эти так называемые «средние (или промежуточные) слои» составляют значительную силу. Что же происходит с ними в условиях современного капитализма?

Идеологи реакционной буржуазии утверждают, будто идет процесс постепенного расширения «средних слоев» за счет всех других классов. Общество будто бы постепенно становится обществом одного, «среднего слоя», положение которого непрерывно улучшается. Тем самым, заявляют реакционные теоретики, капиталистическое общество освобождается

 

 

от классовых антагонизмов, становится обществом «социальной гармонии».

Факты действительности начисто опровергают эту пропагандистскую версию. Они говорят, в частности, о том, что развитие государственно-монополистического капитализма несет значительной части «средних слоев» прямое разорение.

Это относится прежде всего к самостоятельным мелким производителям (так называемым старым «средним слоям», т. е. тем, которые существуют в качестве своего рода пережитков докапиталистического способа производства и соответствующих ему форм обмена) — крестьянам, ремесленникам, кустарям и т. д.

В Западной Германии, например, за период с 1949 по 1958 г. разорилось более 200 тыс. крестьянских дворов. В США число ферм уменьшилось за 1940 — 1954 гг. на 1315 тыс. История, таким образом, убедительно подтверждает марксистский вывод о том, что в силу всеобщего закона накопления капитала собственников средств производства становится все меньше, а людей, вынужденных жить наемным трудом, — все больше,

В условиях государственно-монополистического капитализма массовое разорение мелких самостоятельных производителей — уже не только результат конкуренции с крупным капиталом. С помощью целого ряда государственных мероприятий (регулирование цен, кредитов и т. д.) монополии сознательно ускоряют этот процесс, держат курс на ликвидацию мелких производителей или их полное подчинение. Известно, что все большее число мелких производителей и торговцев остается «самостоятельным» лишь номинально: их средства производства фактически принадлежат кредиторам, банкам, крупным компаниям.

Если прослойка мелких производителей непрерывно разоряется и вымывается, то для интеллигенции, служащих и других прослоек, составляющих так называемые новые «средние слои», характерен противоположный процесс. Рост техники наряду с разбуханием аппарата управления (как в экономике, так и государственного) ведет к быстрому увеличению численности и удельного веса служащих, инженерно-технических и научных кадров, бухгалтеров, специалистов по торговле и рекламе, наконец, работников печати, просвещения, искусства и т. д.

Но положение этих растущих социальных слоев также изменяется к худшему, прежде всего потому, что труд основной массы интеллигенции по мере роста ее численности непрерывно обесценивается, утрачивает свой прежний привилегированный характер. Особенно наглядно об этом свидетельствует пример служащих. В 1890 г.среднее вознаграждение

 

 

служащего в США было почти в 2 раза больше средней заработной платы рабочего. В 1920 г. этот разрыв сократился до 65%. А в 1952 г. средний заработок служащего составлял лишь около 96% среднего заработка рабочего. Жалкое вознаграждение за свой труд получают учителя, многие группы научных работников и представителей ряда других специальностей.

Изменения в положении работников умственного труда, однако, не исчерпываются этой материальной стороной дела.

Характерное явление — утрата большинством из них, включая и так называемых лиц свободных профессий (адвокаты, врачи, деятели науки и искусства и т. д.), своей самостоятельности. Все большая часть людей умственного труда переходит на работу по найму, т. е. попадает в число тех, кто непосредственно эксплуатируется капиталистическими корпорациями. Это ведет не только к ограничению свободы профессиональной деятельности интеллигенции, представителей которой заставляют служить самым низменным интересам монополистических клик, но и к росту удушающего политического контроля. Различные реакционные мероприятия, характерные для политики монополий: репрессии, унизительные проверки «лояльности» — обрушиваются всей своей силой не только на передовую часть рабочего класса, но и на интеллигенцию. О том, насколько тяжело это отражается на ее положении, дают представление следующие слова Альберта Эйнштейна — знаменитого ученого, которому пришлось быть очевидцем разгула реакции вначале на своей родине, в Германии, а затем в США, куда он эмигрировал, спасаясь от фашистских преследований: «Если бы я вновь был молодым человеком и должен был выбирать профессию, я бы не пытался стать ученым или преподавателем. Я предпочел бы стать водопроводчиком либо лоточником в надежде найти ту скромную меру независимости, которая еще возможна в нынешних условиях». Каково же должно быть положение ученых в современном буржуазном обществе, если даже крупнейшие из них мечтают о том жалком подобии «независимости», на которое там еще может рассчитывать водопроводчик и лоточник!

Говоря о «средних слоях», надо, правда, помнить, что к их числу относят и такие социальные группы, которые в настоящее время верой и правдой служат реакционной буржуазии: верхушку чиновничества, высших служащих корпораций, привилегированные слои интеллигенции и др.

Но эти группы составляют лишь незначительную часть «средних слоев», и по их позиции никак нельзя судить о всех промежуточных классах и прослойках. Ибо, если брать «средние слои» в делом, противоречия, разделяющие их и

 

 

правящую клику монополистов, по мере развития государ-ственно-монополистического капитализма становятся все более острыми, глубокими и непримиримыми.

В этом смысле политическая позиция «средних слоев», их место в классовых отношениях буржуазного общества в нашу эпоху принципиально меняется.

Было время, когда большая часть «средних слоев» (зажиточная часть крестьянства в развитых капиталистических странах, мелкие предприниматели и торговцы и т. д.) содействовала устойчивости власти господствующей буржуазии.

Сегодня как старые, так и новые «средние слои» в своей массе не укрепляют, а, наоборот, ослабляют позиции правящих клик буржуазии — монополистов. Ибо по своему положению и интересам эти слои, вопреки тому, что утверждают буржуазные и реформистские идеологи, все в большей степени становятся противниками монополий, естественными союзниками рабочего класса.

Пытаясь исказить картину классовых отношений, реакционные теоретики старательно запутывают также вопрос о господствующем классе, утверждая, будто в современном буржуазном обществе власть и влияние капиталистов идут на убыль. Капиталисты, говорят они, утратили или во всяком случае утрачивают свое господствующее положение; они без всякой революции, «мирным путем» сходят с общественной арены.

В чем же такие теоретики — от откровенных апологетов монополий и до ревизионистов включительно — усматривают упадок господства капиталистов?

Прежде всего в том, что якобы исчезает капиталистическая собственность, заменяемая собственностью многих акционеров, принадлежащих к самым разным классам общества, и тем самым совершается «революция в доходах», уравнивающая жизненный уровень населения.

Но в данном случае под новым ярлыком «народного капитализма» пропагандируется по сути дела очень старая, давно раскритикованная Лениным теория «демократизации» капитала путем выпуска мелких акций. Что касается «революции в доходах», то вместо нее фактически происходит дальнейшая поляризация богатств; пропасть между горсткой миллиардеров и массой обездоленных становится все шире и глубже.

В тех же США в 1956 г., по официальным данным, около 5,5 млн. семей, общей численностью в 1720 млн. человек, получили меньший совокупный доход, чем чистая прибыль 17 крупнейших монополий!

Доказывая «исчезновение» класса капиталистов, реакционные теоретики поднимают шум также вокруг налогов на сверхприбыль и наследство, утверждая, будто они ведут к

 

 

«мирному» переходу частной собственности во владение всего общества. Формально эти налоги действительно высоки, достигая 50 и более процентов суммы прибыли. Но, во-первых, корпорации нашли десятки способов уклонения от налогообложения. А во-вторых, взимаемые с них суммы возвращаются им с лихвой тем же государством через систему сверхприбыльных правительственных заказов и всевозможных льгот, словом, с помощью всего механизма государственного вмешательства в экономику, о котором шла речь выше. Не удивительно, что даже самые рьяные защитники монополий не могут привести ни одного факта, когда бы монополист разорился, а его имущество перешло в общественное владение из-за налога.

Широкое хождение в буржуазной пропаганде получила на протяжении последних десятилетий и теория «революции управляющих», согласно которой подлинная власть над экономикой (а следовательно, и политикой) якобы переходит в буржуазных странах от тех, кто «формально» ею владеет, к тем, кто фактически управляет (директора, служащие правлений и исполнительных советов корпораций, высший технический персонал и т. д.). Эти люди, по словам реакционных теоретиков, составляют новый правящий класс, действующий в интересах всего общества.

Что касается роли капиталистов в производстве, то она действительно изменяется — владельцы собственности утрачивают последние полезные функции, передавая их наемным служащим. Это еще один довод в пользу экспроприации капитала и перехода к социализму. Но эксплуататорскую природу капитализма это отнюдь не меняет.

Ведь подлинная власть над производством остается у владельцев, а не у тех, кто от их имени руководит технологическим процессом, организует учет, снабжение, сбыт продукции и т. д. Инженеры и служащие монополистической компании не могут сместить ее владельцев или заставить их отказаться от части прибылей в пользу рабочих. Зато владельцы, как и сто лет назад, могут смещать и нанимать инженеров и служащих, диктовать им свою волю.

Есть, конечно, среди крупных служащих трестов и такие, которые действительно обладают значительной властью: президенты крупных акционерных компаний, председатели правлений и исполнительных советов и т. д. Но это на деле те же капиталисты, только получающие часть прибылей под видом жалованья.

Таким образом, тех изменений в положении класса капиталистов, о которых шумят буржуазные теоретики, реформисты и ревизионисты, просто нет в природе. Это, однако, не значит, что в положении буржуазии не произошло за последние десятилетия никаких изменений.

 

 

Такие изменения, несомненно, есть. Главное из них — дальнейшее расслоение этого класса. Буржуазия, конечно, и раньше не представляла собой монолитного целого. Но в современную эпоху ее расслоение принимает принципиально новые формы.

Горстка монополий, подчинившая себе государственную машину, поднимается все выше не только над обществом, но и над классом капиталистов. «Выбиться» в число власть имущих, т. е. владельцев крупнейших концернов и трестов, становится почти невозможным не только для рядового человека, но и для среднего капиталиста, каким бы ловким и оборотистым он ни был. Во главе общества вместо сменявших одна другую группировок буржуазии становится несменяемая и фактически безответственная клика монополистов, опирающихся на узкий круг непосредственно связанных с ними высших служащих корпораций и представителей бюрократической и милитаристской верхушки.

В результате разорение становится уделом все большей части мелких и средних предпринимателей. Процент «смертности» принадлежащих им фирм временами бывает настолько высок, что отдельные буржуазные экономисты сравнивают его с процентом детской смертности в колониях. Для такого предпринимателя все острее становится проблема самого его существования как представителя привилегированного класса.

Мелкие и средние предприниматели в этих условиях оказываются в парадоксальном положении. С одной стороны, они сегодня, как и полвека назад, остаются эксплуататорами, извлекая прибыль за счет труда наемных рабочих. С другой стороны, их самих угнетают и грабят всемогущие тресты и корпорации.

Государственно-монополистический капитализм, таким образом, не только усиливает расслоение в среде буржуазии, но и ведет к расколу в ее рядах: по одну сторону оказывается всесильная монополистическая верхушка, а по другую — масса средних и мелких капиталистов, составляющих большинство этого класса. Тем самым социальная база господства монополистического капитала сужается еще больше.







Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.