III. Религиозные идеи в алхимии

Рис,112. Основные символы алхимии, Трисмозин. La Toilson d'or (1612),

Habentibus symbolum facilis est transitus (Владеющему символом легок, переход). -

Алхимический verbum magistri из Philosophia reformata Милиуса.

Рис.113. Лунный и солнечный горны, демонстрирующие conjuntcio, союз противоположностей. Mutus liber (1702)

332 Постепенно, в течение восемнадцатого века, алхимия угасла в собственных темных глубинах. Ее способ объяснения -"obscurum per obscurius, ignotum per ignotius" (темнота из тьмы, неизвестное из большей неизвестности) - был несовместим с духом просвещения и тем более с развитием в конце века химии как науки. Но эти две новые интеллектуальные силы лишь нанесли coup de grace алхимии. Ее внутренний упадок начался по крайней мере столетием раньше, во времена Якоба Беме, когда многие алхимики оставили свои перегонные кубы и плавильные тигли и полностью посвятили себя герметической философии. Химики и герметики разделились. Химия стала естественной наукой, тогда как герметическая философия потеряла экспериментальное основание и устремилась к напыщенным аллегориям и пустым спекуляциям, которые поддерживались воспоминаниями о лучших временах'. Это было время, когда разум алхимика совершенно поглотили проблемы материи, а исследующее сознание вступило в противоречие с темной пустотой неизвестного, в котором цифры и закономерности смутно постигались и приписывались материи, хотя на самом деле принадлежали миру психе. Все неизвестное и незаполненное дополняется психологической проекцией; это происходит так, как если бы подоснова психики исследователя отражалась в темноте. То, что он видит в материи или думает, что видит, есть, главным образом, данные его бессознательного, которые он проецирует на материю. Другими словами, он неожиданно встречает в материи (как, по-видимому, присущие ей) определенные качества и потенциальные значения, чью психическую природу он находит полностью бессознательной. Особенно это относится к классической алхимии, когда эмпирическая наука и мистическая философия были более или менее неразличимы. Процесс, который отделил fusika * от mustika, ** произошел в конце шестнадцатого века и вызвал к жизни некую фантастическую разновидность литературы, авторы которой до известной степени сознавали психическую природу своих "алхимистических" трансмутаций. Об этом аспекте алхимии, в особенности о психологическом смысле, дает нам полную информацию книга Герберта Зильберера "Проблемы мистицизма и его символизм". Связанный с ней фантастический символизм графически описывается в бумагах Р.Бернул-ли2, а детальное описание герметической философии можно найти в исследовании Ю.Эволы3. Всестороннее исследование идей, содержащихся в этих текстах, и их история все еще отсутствуют, хотя мы и обязаны розенкрейцерам важной подготовительной работой в этой области.

ПСИХИЧЕСКАЯ ПРИРОДА АЛХИМИЧЕСКОГО ДЕЛАНИЯ

397 Только что приведенный отрывок дает ценную возможность проникнуть в алхимический способ мышления. В этом тексте душа представляет, очевидно, anima corporalis* (рис.91, 208), находящуюся в крови. Поэтому, она может соответствовать бессознательному, если понимать его как психический феномен, который посредничает между сознанием и психологическими функциями тела. По тантрической системе чакр10" эта anima должна находиться под диафрагмой. С другой стороны, она - служанка Божья, или Его представитель, аналог Deus Creator. Некоторые не в состоянии представить бессознательное ничем кроме, как подсознанием, и поэтому испытывают желание поместить рядом или выше него сверхсознательное**. Но такие предположения не занимали наших философов, ибо их учение утверждало, что любая форма жизни, даже самая простая, содержит собственный антитезис, предваряя, таким образом, проблему противоположностей в современной психо-

Душа телесная (лат.) - Прим. перев. Намек на школу Фрейда. - Прим. перев.

логии. То, что говорит наш автор о элементе воздуха, очень важно в этом отношении:

Воздух есть чистый неиспорченный элемент, в своем роде самый достойный, необыкновенно легкий и невидимый, но внутри тяжелый. видимый и твердый. Заключенный в самом себе [inclusus}, он есть дух Всевышнего, который витал над водами до Сотворения, как свидетельствует Святое Писание: "... и полетел, и понесся на крыльях ветра109 Все объединяется [integrae] в этом элементе благодаря воображению огня. ¹¹⁰

398 Чтобы объяснить такое утверждение, мы, очевидно, должны освободить наше сознание от всех современных представлений о природе газов, и рассматривать его чисто психологически. В этом смысле оно связано с проекцией пар противоположностей, таких, как легкий-тяжелый, видимый-невидимый и так далее. Сейчас ясно, что тождественность противоположностей - это характерное свойство каждого психического события в области бессознательного. Таким образом, anima corporalis есть, в то же время, spiritualis, а тяжелая и твердая суть воздуха в то же время является spiritus creator, который витает над водами. И так как "образы всех созданий" заключаются в созидательном духе, так все вещи воображаемы или "рисуемы" в воздухе "силой огня"; во-первых, потому, что огонь окружает трон Бога и является источником, из которого, посредством проникновения огненной anima в дыхание жизни, были созданы или "воображены" ангелы и, нисходя по рангу и качеству, все остальные живые существа"' во-вторых, потому, что огонь разрушает все составные вещи и растворяет их образы в воздухе в форму дыма.

399 Душа, говорит наш автор, лишь частично заключена в теле, точно так же, как Бог лишь частично находится в теле мира сего. Если мы очистим это заявление от метафизики, то оно сведется к тому, что психе лишь частично совпадает с нашим эмпирическим сознательным бытием; на остальное она проецируется и в этом виде представляет или реализует те более великие вещи, которые тело не может уловить, т.е. ввести в реальность. "Великие вещи" (majora) соответствуют "высшим" (altiora), соотносясь со словотворящим воображением Бога, но ввиду того, что эти высшие сущности воображались Богом, они, в конце концов, обрели субстанцию вместо того, чтобы пребывать в состоянии потенциальной реальности, как со-

Рис.140. Мастер вместе с soror mystica. держащие ключи к деланию. Фома Аквинский (псевдо). De alchimia (16 век)

держимое бессознательного. То, что активность души "вне тела" имеет отношение к алхимическому opus, становится очевидным из замечания о том, что душа имеет величайшую власть над телом, иначе великолепное искусство или философия погибли бы. "Ты можешь задумать великое," -говорит наш автор, - поэтому твое тело может воплотить это в жизнь - с помощью искусства и Божьим соизволением (Deo concedente). такова была постоянная формула алхимии.

400 imaginatio, как его понимали алхимики, это и вправду ключ, который открывает тайны opus (рис. 140). Теперь мы знаем, что это был вопрос представления и воплощения тех "более значительных" вещей, которые душа, выступая от имени Бога, воображала бы творчески и extra naturam* или, говоря современным языком, вопрос реализации той части содержимого бессознательного, которая находится вне природы, т.е. не принадлежит нашему эмпирическому миру, и, стало быть, a priori имеет архетипный характер. Место или среда воплощения - это не разум и не материя, а та промежуточная область реальности, которая может быть выражена адекватно только с помощью символа. Символ не абстрактен, и не конкретен, ни рационален, ни иррационален, ни реален, ни нереален. Он всегда есть и то и другое: он - поп vulgi**, он - это аристократическая озабоченность того. кто выделяется из нее, избранный и предопределенный Богом с самого начала.

Рис 141. Мастер с книгой у алтаря На заднем плане пшеничное поле (аллегория opus) и coniunctio, оживляющее sol и luna. - Kellcy, Tractatus de Lapide philosophorum (1676)

Вне природы, мира (лат.) - Прим. nepfe. " В данном случае: не для черни (лат.) - Прим. перев

Рис.142. Последовательность стадий алхимического процесса. Alchymia (1606) (Пояснение смотрите на следующих страницах)

В explicatio locorum signatorum*, Либавий дает следующее "объяснение" этого рисунка (рис. 142):

ВВ Два коленопреклоненных титана или Атланта, поддерживающих руками сферу.

С Четырехглавый дракон, из чьего дыхания формируется сфера. Четыре качества огня: первое - пасть изрыгает воздух, второе -тонкий дым, третье -дым и огонь, четвертое - чистый огонь.

D Меркурии с серебряной цепью, к которой прикованы лежащие звери.

F Одноглавый дракон. Е и F означают одно и то же: флюид Меркурия, что и есть materia prima камня.

G Трехглавый серебряный орел, две головы которого склонены, а третья изливает белую воду, или флюид Меркурия, в море, которое обозначено Н.

I Изображение ветра, направляющего дыхание духа spiritus в море, находящееся внизу.

К Изображение красного льва, истекающего кровью, что льется из его груди в находящееся под ним нижнее море для того, чтобы море окрашивалось, так, как если бы оно было смесью серебра и золота, белого и красного. Те, кто с самого начала обнаружил три [принципа], относят это изображение к телу, душе и духу, или к крови льва и клею орла. Поэтому, поскольку они принимают три [принципа], у них есть двойной Меркурий. Те, кто принимают два [принципа], имеют только один [Меркурий], который рождается из кристалла или из незрелого металла философов.

L Поток черной воды, как в первоначальном хаосе, представляет put-refactio. Из него поднимается гора, черная внизу и белая вверху, так что серебряный поток стекает вниз с вершины. Это изображение первичного растворения и свертывания (коагуляции) и получающегося в результате второго растворения.

М Вышеупомянутая гора. NN Головы черных воронов, выглядывающих из моря.

О Серебряный дождь падает из облаков на вершину горы. Иногда это представляет питание и очищение Лето Азотом, иногда второе растворение, посредством чего элемент воздуха выделяется из земли и воды. (Земля представлена в виде горы, а вода - это жидкость вышеупомянутого моря).

РР Облака, из которых [падает] роса или дождь и питающая влага.

Q Видение неба, где дракон лежит на спине и пожирает свой хвост:

RR Эфиопы, мужчина и женщина, поддерживающие две высшие

сферы. Они сидят на большой сфере, и вместе представляют nigredo второй операции во втором разложении.

SS Море чистого серебра, представляющее флюид Меркурия, посредством которого тинктуры соединяются.

Т Лебедь, плывущий по морю, изливающий молочную жидкость из клюва. Сей лебедь суть белый эликсир, белый мел, мышьяк философов, вещество общее обоим ферментам. Он должен поддерживать верхнюю сферу спиной и крыльями.

XX Солнце погружается в море, т.е. в воду Меркурия, куда также должен стечь эликсир. Это приводит к настоящему затмению солнца и оно должно возжечь радугу по обеим сторонам, что предполагает павлиний хвост, который позже проявится в свертывании

YY Затмение луны, которое сопровождается радугой на каждой стороне, а [также] в самой нижней части моря, куда луна должна погрузиться. Это изображение белой ферментации. Но оба моря должны быть во мраке.

а Король, облаченный в пурпур, в золотой короне, с золотым львом перед ним. В руке у него красная лилия, а у королевы белая лилия.

b Королева в серебряной короне поглаживает белого или серебряного орла, стоящего перед ней.

с Феникс на сфере сжигает себя, множество золотых и серебряных птиц взлетают из пепла. Это знак преумножения и возрастания.

401 Основой алхимии является делание (opus*). Часть этой работы имеет практический характер, собственно, operatic. которую можно представить как последовательность экспериментов с химическими веществами. По моему мнению. совершенно безнадежно пытаться упорядочить этот безмерный хаос веществ, правил и процедур. Редко когда мы в состоянии получить даже приблизительное представление о том, как проходило делание, какие материалы использовались и какие результаты были достигнуты. Читатель, как только подходит к наименованиям веществ, теряется в непроницаемой тьме -они могут обозначать все, что угодно. А используются как раз наиболее часто употребляемые вещества, такие, как ртуть, соль и сера, алхимическое значение которых составляют тайну искусства. Более того, никто не должен даже на мгновение вообразить, что алхимики всегда понимали друг друга. Все они жаловались на неясность текстов, и часто обнаруживали неспо-

Труд. работа (лат.), в алхимическом смысле - деяние - Прим перев.

Рис. 144. Слепа три мастера в библиотеке. Справа мастер, или его помощник, работает в мастерской. -Maicr, Tripus aureus (1618)

собность понять даже собственные символы и символические изображения. Например, уже упомянутый Михаэль Майер обвиняет Гебера, классический авторитет, в полной неясности, заявляя, что необходим Эдип, чтобы разрешить загадки "Gebrina Sphinx."' Бернард Тревизский, другой знаменитый алхимик. зашел так далеко, что назвал Гебера обскурантом и Протеем, который обещает ядро, а дает скорлупу.

402 Алхимик прекрасно осознает, что пишет смутно. Он признает, что скрывает свою цель, но нигде - насколько я знаю -не говорит, что может писать иначе. Из этого следует необходимое утверждение о том, что либо его принуждали к мистификации по той или иной причине, либо он на самом деле хочет открыть истину, но не может явно и точно объяснить, что есть prima materia или lapis.

403 Глубокая тьма, которой покрыта алхимическая процедура, происходит из того, что хотя алхимик и был заинтересован в выполнении чисто химической части делания, но использовал

Рис. 145. Мастерская и зал красноречия. sapientiae (1604)

ее, чтобы придумать номенклатуру психических трансформаций, которые в действительности пленяли его. Каждый истинный алхимик создавал для себя более или менее индивидуальный комплекс идей, состоящий из изречений философов и из разнообразных аналогий основных концепций алхимии. Вообще - то эти аналогии привлекались отовсюду. Более того, писались специальные трактаты, чтобы снабдить мастера материалом для создания аналогий.2 С точки зрения психологии. алхимический метод представляет собой беспредельную амплификацию. Amplificatio всегда используется, когда рассматривается некоторое неясное переживание (опыт), которое лишь смутно прочерчивается и должно быть увеличено и развито путем включения в психологический контекст для того, чтобы быть понятым целиком. Вот почему в аналитической психо логии мы обращаемся к амплификации при интерпретации

снов, ибо сон содержит слишком слабый намек для понимания до тех пор. пока он не обогатится средствами ассоциаций и аналогий и, таким образом, не расширится до необходимого понимания. Такое amplificatio составляет вторую часть opus, и понималось алхимиком как theoria. Первоначальной теорией была так называемая "Герметическая философия", но достаточно рано она была расширена путем ассимиляции идей, заимствованных из догм христианства. В самом начале алхимия на Западе унаследовала фрагменты герметики в основном из арабских источников. Непосредственное знакомство с Corpus Hermeticum произошло во второй половине пятнадцатого века, когда греческая рукопись попала в Италию из Македонии и Марсилио Фичино перевел ее на латынь.

404 Виньетка (рис.144) на титульной странице Tripus aurens (1618) иллюстрирует двойственность алхимии Рисунок делится на две части.' В правой изображена мастерская, где человек. одетый лишь в короткие штаны, занят огнем, в левой - биб-

лиотека, где совещаются аббат5, монах6 и мирянин7. В середине, на очаге, треножник с круглой колбой, в которой заключен крылатый дракон. Дракон символизирует духовидческий опыт алхимика, когда он работает в мастерской и "теоретизирует". Сам дракон есть monstrum - символ, объединяющий хтоническое начало змеи и воздушное начало птицы. Это, как говорит Руланд,9 вариант Меркурия. Но Меркурий -это божественный крылатый Гермес (рис. 146), проявляющийся в материи, бог откровения, владыка мысли и верховный проводник души. Жидкий металл, argentum vivum - "живое серебро", ртуть - был чудесным веществом, которое прекрасно выражало природу utilbwn *: то, что сверкает и оживает. Когда алхимик говорит о Меркурии, подразумевая ртуть, он имеет в виду миросозидающий дух, заключенный в материи. Дракон, вероятно, самый древний графический символ в алхимии, о котором есть документальные свидетельства. Он появляется как ouroboroz, кусающий свой хвост, в Codex Marcianus (рис. 147), датируемый десятым или одиннадцатым веком,10 вместе с надписью: en to pan (Единое во всем)." Снова и снова алхимики повторяют, что opus происходит из одного и снова приводит к одному12 что он цикличен подобно дракону, кусающему свой хвост (см. рис. 20, 44, 46, 47). Из этих соображений opus часто называли circulare (круговорот) или еще rota

Рис.148. Меркурий в виде кадуцея, объединяющего противоположности. Figurarum Aegyptiorum secretarum (манускрипт, 18 век)

(колесо) (рис. 80). Меркурий присутствует в начале и в конце делания: он есть prima materia, caput corvi, nigredo: как дракон, он пожирает себя и, как дракон, умирает, чтобы возродиться как lapis. Он - это игра цвета в cauda pavonis и разделение на четыре элемента. Он суть первоначальный гермафродит, который разделился в классическом братско-сестринском дуализме и воссоединяется в coniunctio, чтобы проявиться снова в лучистой форме lumen novum*, в камне. Он одновременно жидкий и металлический, материальный и духовный, ледяной и огненный,13 ядовитый и целебный -символ, объединяющий все противоположности (рис. 148).1/1

405 Все эти идеи были присущи алхимии с древнейших времен. Зосима, писавший в третьем столетии н.э., цитирует одного из старейших авторитетов алхимии в своем трактате "Касательно искусства и его толкования",15 а именно Останеса,16, который принадлежит древнейшей истории и был известен уже Плинию. Его знакомство с творчеством Демокрита, еще одним древнейшим автором алхимических сочинений, скорее всего, относится к первому веку до н.э.17 Этот Останес, как сообщается, говорил:

"Подойди к водам Нила и здесь ты найдешь камень, который имеет дух [ pneuma ]. Возьми его, расколи и извлеки его сердцевину: ибо душа [ yuch ] его в сердцевине ¹⁸ [рис.149]. [Дополнительная вставка в тексте рукописи:] Так, говорит он, ты обнаружишь этот камень, в котором находится дух, относящийся к возгонке ртути [ exudrargurwsiz ].19

406 Метафора Ницше в "Заратустре", "в камне дремлет мой образ", говорит о том же, но иными словами. В античности материальный мир был наполнен проекциями тайн психики, которые проявлялись как тайны материи, и оставались таковыми вплоть до упадка алхимии в восемнадцатом веке. Ницше с его исступленной интуицией пытался вырвать тайну сверхчеловека из камня, в котором она так долго спала. Проблема заключалась в сходстве этого дремлющего образа, который он надеялся воплотить в сверхчеловеке, с тем, что на языке античности мы можем скорее назвать божественным человеком. Но иначе было с алхимиками:

Рис.149. Страждущий король prima materia, из сердца которого дети-планеты получают свои короны - "La Sagesse des anciens" (манускрипт, 18 век)

они искали чудесный камень, скрывающий тонкую душевную сущность, для того, чтобы добыть из него ту субстанцию, которая пропитывает все вещества -сам камнепронизывающий "дух" - и в процессе расцвечивания преобразует все основные металлы в благородные- Эта "духовная субстанция" похожа на ртуть, которая таится в руде и должна быть сначала перегнана, если ее необходимо снова получить in substantia. Владелец этого проникающего Меркурия (рис.150) может "проецировать" его на другие вещества и преобразовывать их из несовершенного в совершенное состояние.20 Несовершенное состояние подобно сонному, вещества находятся в нем как "спящие, скованные в Гадесе" (рис.151), и как бы пробуждаются от

Рис 150. Проникающий Меркурий. -"Speculum veritatis" (манускрипт, 17 век)

смерти для новой и прекрасной жизни посредством божественной тинктуры, извлеченной из "вдохновляющего" камня. Совершенно ясно, что здесь мы имеем тенденцию не только локализовать в материи тайну психической трансформации, но. в то же время, использовать ее как theoria для осуществления химических превращений.

407 Именно Ницше совершенно верно показал, что никто не должен ошибочно принимать сверхчеловека за образец духовного или морального идеала, ибо тинктура или божественная вода далеко не всегда оказывает целебный или облагораживающий эффект, но может воздействовать и как смертельный яд, который поражает другие тела так же, как пневма проникает и пропитывает камень.-'2

408 Зосима был гностиком, и находился под влиянием Гермеса. В своем послании к Теосебии он рекомендует "кратер" как сосуд трансформации: она должна, говорит он, торопиться чтобы очиститься в кратере)1'

409 Этот кратер соотносится с божественным сосудом, о котором Гермес говорил Тоту в трактате, озаглавленном о кратер-''1. После

Рис. 151. Заключенные в преисподней. - Izquierdo. Praxis exercitiourum spiritualium { 1695)

сотворения мира Бог наполнил этот сосуд nous* (nouz = пневма) и послал его на землю как крестильную купель. Таким образом, Бог даровал человеку, который желал освободиться от своего природного, несовершенного, сонного состояния anoia (или, как мы могли бы сказать, недостаточного сознавания). возможность погрузиться в nous и, таким образом, приобщиться к высшему состоянию evvoia ***, то есть к свету или высшему сознанию (рис.159) Nous, таким образом, суть вид bafeion ****, красителя или тинктуры, которая облагораживает основные вещества. Его функция в точности эквивалентна настойке экстракта камня, являющегося также пневмой, и, как и Меркурий, обладает двойным герметическим смыслом искупающего психопомпа ²⁵ и ртути (рис.152).

410 Вполне понятно, что Зосима проецирует на материю основные идеи своей мистической или гностической философии. Когда мы говорим о психологической проекции, мы должны всегда помнить, что бессознательный процесс продолжается лишь до тех пор, пока остается бессознательным. Зосима, как и другие алхимики, был убежден, что его философия полностью приложима к материи, где происходят процессы, подтверждающие его философские допущения. Вследствие этого он стремился производить опыты на самой материи, добиваясь полной идентичности между ее поведением и процессом в своей собственной психе. Но так как упомянутая идентичность находится в бессознательном, Зосима не способен сообщить об этих процессах больше, чем остальные. Для него ясно, что они не только служат переходом, но и являются мостом, соединяющим психические и материальные проявления в нечто единое, так что "то, что находится внутри, находится и вне". Явления бессознательного, хотя и избегают области сознания, все же проявляются то во снах, то в видениях, то в фантазиях. Идея пневмы как Сына Божия, который нисходит в материю ²⁶, а затем освобождает себя от нее, чтобы принести исцеление и спасение всем душам, порождает характерные особенности проецирования содержимого бессознательного (рис.153). Это содержимое представляет автономный комплекс, отделенный от сознания, живущий собственной жизнью в психическом

Разум, ум (греч) - Прим.перев. Безумие, безрассудство (греч) - Прим.. перев.

Рис.152. Вверху - Сатурн, пожирающий своих детей, и окропляемый Меркуриевой водой (lac virginis, vinum ardens). Внизу - возрождение в купели. - Фома Аквинский (псевдо), De alchimia (манускрипт. 16 век)

Рис.153. Мастер, вынимающий гомункулуса, "сына философов", из сосуда Гермеса. - Kelley, Tractatus de Lapide philosophorum (1676)

не-эго и постоянно проецирующий себя всякий раз, когда он каким-либо образом констеллируется, т.е. привлекается родственными объектами во внешнем мире. Психическая автономия пневмы27 подтверждается неопифагорейцами; в соответствии с их взглядами, душа была поглощена материей, и только разум - nous - остался в первозданном состоянии. Но сам nous находится вне человека: это его демон. Едва ли кто-то может сформулировать свою автономность более адекватно. Nous, видимо, должен быть идентичным с богом Антропосом: он появляется рядом с демиургом и является противником планетных сфер. Он разрывает круг небес и обращается к земле и воде (то есть готовится проецировать себя в элементы). Его тень падает на землю, а образ отражается в воде. Это воспламеняет любовь стихий, и он сам настолько очаровывается отраженным образом дивной красоты, что охотно склоняется к пребыванию в нем. Но едва лишь он поставил ногу на землю, как Физис заключает его в страстные объятия. От этих объятий рождаются первые семь существ - гермафродитов. '2h. Семь - очевидная аллюзия на семь планет и, соответственно, -металлов (рис.154, 155 см. рис.21, 79), которые в алхимическом смысле порождаются гермафродическим Меркурием. 411 В провидческих образах, подобных образу Антропосу, пытающемуся разглядеть свое отражение, выражен весь феномен проекции автономного содержимого бессознательного. Такие мифические изображения, похожие на сны, рассказывают нам

Рис.154. 155. Король с шестью планетами или металлами: обновленный король filius philosophorum. которому поклоняются шесть планет. - Kelley. Traclatus de Lapide philosophicorum (1676)

о том, что имела место проекция и что именно проецировалось. Это, как показывают современные доказательства, был nous. божественный демон, Богочеловек, пневма и т.д. Поскольку аналитическая психология придерживается реалистической точки зрения, то есть основывается на том, что содержание психики реально, то все эти образы олицетворяют те бессознательные компоненты личности, которые могут наделяться высшими формами сознания, трансцендирующими сознание обычного человека. Опыт показывает, что такие образы всегда выражают высшие качества или свойства, которые еще не осознаются: действительно, очень сомнительно, могут ли они быть присвоены эго в истинном смысле слова. Для неспециалиста проблема присвоения может показаться надуманной, но в практической работе она имеет огромное значение. Неверное присвоение может вызвать опасную инфляцию, которая не кажется опасной неспециалисту лишь потому, что у него нет представления о вытекающих из нее внутренних и внешних потрясениях.29

412 Здесь мы сталкиваемся с содержимым, которое, вплоть до настоящего времени, очень редко прилагалось к какой-нибудь человеческой личности. Одно величайшее исключение -Христос. Как uioz touanqrwpou, Сын Человеческий, и как qeou uioz,

Рис.156. Диада (день и ночь): символическое представление соответствия между зодиаком и человеком. - Tres Riche s Heures du due de Веrry, (манускрипт, Шантильи, 15 век)

Рис.157. Анима Меркурия - "Figurarum Aegyptiorum secretarum" (манускрипт, 18 век)

Сын Божий, он воплощает Богочеловека, а как инкарнация Логоса, посредством оплодотворения пневмой, он является аватаром божественного nouz.

413 Таким образом, христианская проекция воздействует на непознанное в человеке, или на непознанного человека, который становится носителем "страшных неслыханных тайн" 31) С другой стороны, языческая проекция простирается далее человека и действует на непознанное в материальном мире, непознанная субстанция которого, как и искомый человек, каким-то образом заполняется Богом. И если в христианстве божественность воплощается в человеке низкого положения, то в "философии" она скрыта в непривлекательном камне. В христианской проекции descensus spiritus sancti* ограничивается живым, телом. Избранного, человека и Бога одновременно, тогда как в алхимии нисхождение осуществляется прямо в мрак неживой материи, чья низшая область, согласно неопифагорейским воззрениям, находится под властью зла.3' Зло и материя вместе составляют Диаду, дуализм (рис.156). Это сущность женской природы, anima mundi, женская Физис, которая жаждет объятий Единого, Монады, доброй и совершенной 3'- Юстиниан Гностик описывает ее как Эдем, полу-деву. полу-змею.33 (рис.157) Она мстительно состязается с пневмой, ибо в образе демиурга, второй формы Бога, он вероломно покинул ее. Она -"божественная душа, заключенная в элементах", спасти ее - задача алхимии.3'''

414 В настоящее время все эти мифологические картины представляют драму человеческой психе в отдельной части сознания, показывая человека одновременно и как нуждающегося в искуплении, и как искупителя. Первая формулировка христианская, вторая - алхимическая. В первом случае человек уступает необходимость своего спасения автономной божественной фигуре и предоставляет ей процесс искупления, в действительности являющимся aqlon или opus. в втором -человек берет на себя обязанность нести искупительный opus и приписывает состояние страдания и последующей нужды в искуплении anima. mundi, заключенной в материи.3''

415 В обоих случаях искупление есть действие (рис. 158). В христианстве это жизнь и смерть Богочеловека, который необыкновенным пожертвованием принес примирение с Богом человеку, молившему о спасении и погрязшему в материальности. Мистический эффект самопожертвования Богочеловека распространяется на всех людей, хотя эффективен он лишь для тех, кто верует или одарен божественной милостью; но в павликианской трактовке он имеет всеобщий характер и распространяется даже на нечеловеческие создания вообще, которые, в их несовершенном состоянии, ожидают спасения подобно обычному естественному человеку. Благодаря определенной "синхронистичности" событий, человек, носитель души, погру-

* Нисхождение духа снятого (.лат.) -Прим перев

Рис.158 "Мельница Хозяина". Слово в форме свитка льется на мельницу четырьмя Евангелистами для того. чтобы появиться в потире в качестве Молодого Христа. (Ср Иоанн 1:14: "И Слово стало плотию..."). - Верхняя часть алтаря церкви в Померании (15 век)

женной в мир и плоть, потенциально породнился с Богом в момент, когда он, как Сын Марии, вошел в нее, virgo terrac* и представительницу материи в ее высшей форме; и, по меньшей мере, потенциально, человек полностью искупляется в момент, когда вечный Сын Божий возвращается к Отцу после свершения жертвенной смерти.

416 Идеология этой mysterium предвосхищается в мифах об Осирисе, Орфее, Дионисе и Геракле, и в концепции Мессии древнееврейских пророков3*'. Это предвидение возвращает нас к первобытным героическим мифам, где покорение смерти всегда является важным фактором.37 Заслуживают внимания также проекции Аттиса и Митры, более или менее сравнимые с христианскими. Христианская проекция отличается от всех

этих проявлений таинств искупления и преображения наличием исторической фигуры личности Иисуса. Мифическое событие непосредственно воплотилось в нем и таким образом вошло в царство мировой истории как уникальное историческое и мистическое явление.

417 В фигуре божественного героя Сам Бог борется со своим собственным несовершенным, страдающим, живым созданием;

он даже принимает его страдания на себя и этим актом жертвования совершает opus magnum, aqlon * спасения и победы над смертью. Что касается действительного осуществления этого совершенно метафизического труда, то человек бессилен сделать что-либо по-настоящему решительное. Он взирает на своего Искупителя, полный веры и доверия, и делает то, что может, путем "подражания"; но таким образом он никогда не достигнет момента, когда сам станет Спасителем - или, по меньшей мере, своим собственным спасителем. Лишь полное подражание и воссоздание Христа в верующем могло необходимым образом привести к такому заключению. Но об этом не может быть и речи. Если бы такое приближение случилось, Христос воссоздал бы себя в верующем и заместил бы его личность. Мы должны были бы удовлетвориться таким положением, если бы оно не противоречило существованию Церкви. Образование Церкви означает вечное продолжение жизни Христа и его жертвенной функции. В officium diviпит**, или в бенедектинском выражении opus divinum***, жертва Христа, искупительный акт, постоянно повторяется, в то же время до сих пор оставаясь уникальной жертвой, которая свершалась и свершается снова и снова самим Христом как во времени, так и вне его. Этот opus supernaturale представлен в таинстве Мессы. В этом ритуальном акте, священник, можно сказать, излагает мистическое событие, но настоящим действующим лицом является Христос, который жертвует собой везде и всегда. Хотя его жертвенная смерть произошла во времени, она имеет вневременное значение. С точки зрения последователей Фомы, Месса не реальное immolatio (жертвоприношение) тела Христова, а "воспроизведение" его жертвенной смерти.38 Такой интерпретации было бы достаточно, если бы она не относилась к пресуществлению подносимых субстанции,

* Состязание, деяние, подвиг (греч.) - Прим.. перев

хлеба и вина. Эти подношения означают жертвование, sacrificium, буквально "делание священного". Этимология немецкого слова для жертвования, Opfer, темна; оно происходит либо от offerre, "предлагать", либо из operari - "действовать", "быть активным". В его древнейшем смысле, operari Deo означает служить богу или приносить ему жертву. Но если Opfer есть opus, то это гораздо больше, чем oblatio*, приношение таких скромных даров, как хлеб и вино. Оно должно быть действенным актом, придающим словам, которые произносит священник, каузальное значение. Слова посвящения (qui pridie quam pateretur, etc}** надо, следовательно, воспринимать не просто как представление, а как causa efficiens*** пресуществления. Вот почему иезуит Лессиус (ум. в 1623 году) называет слова посвящения "мечом", которым закалывается жертвенный агнец.39 Так называемая теория жертвоприношения (резни, заклания) играет важную роль в литературе о мессе, хотя она и не стала общепринятой из-за ее несколько предосудительных последствий. Может быть яснее всего греческий ритуал, как его описывал архиепископ Николай Кабасилас из Фессалоник (ум. около 1363г).40 В первой (подготовительной) части мессы хлеб и вино помещаются не на главный алтарь, а на proqesiz,

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: