Ораторское, публицистическое и педагогическое мастерство Исократа. «Панегирик».

Исократ был не первым и не последним в ряду афинян, стремившихся с помощью пера "лечить" больную демократию, но он создал для этого новые средства, соот­ветствовавшие потребностям момента. Деятельность Исократа в об­ласти "политии" и риторики открывает эпоху эллинизма.

Специалисты-историки прямо говорят о переориентации культу­ры, в рамках которой творит Исократ: "Ораторское искусство, фи­лософия, исторические сочинения заняли в ней ведущее место, от­теснив на второй план драму и лирику.

Не обладавший природными данными трибуна Исократ не был "дейст­вующим", практическим оратором. Он стал моралистом и, следова­тельно, наставником, теоретиком, т.е. аналитиком, и, наконец, жур­налистом, создателем жанровых форм политического руководства (инструкции), открытого письма, обличения или панегирика в со­временном понимании этого слова.

Моралист и наставник, Исократ создает в 392—352 гг. до н.э. школу красноречия, которая стала крупнейшим риторическим цен­тром Эллады. Обучение в школе Исократа продолжалось три-четыре года, но стоило около 1000 драхм (100тыс. руб), что было доступно только очень состоя­тельным людям. Глава школы не уставал повторять, что обучение искусству красноречия закладывает фундамент образования, фор­мирует профессиональные навыки для деятельности любого рода.

Искусство составления речей квалифицируется им как философия; педотрибика — один из двух элементов педагогики —должна заботиться о теле человека, а философия — заниматься его душой. Образование такого рода помогает ученикам одновременно совершенствовать те­ло и душу (Isocr., Antid., 50, 81, 185). Поэтому в его школе физиче­ские упражнения, занятия сценической речью, пластикой соседст­вуют с общеобразовательными предметами. Ведь оратор никогда не знает, на какую тему ему придется говорить, и поэтому знания из области физики и истории, математики и биологии, астрономии и мифологии, литературы и экономики нужны ему как воздух. По­стижение законов развития слова и построения речи для Исократа не самоцель, а универсальный инструмент для понимания мира че­ловека и активного воздействия на него. Особое внимание уделяет­ся при этом политической сфере, в которой философия и политика выступают равными партнерами.

Для всей греческой литературы характерно искание не новых тем, а новых трактовок. В частности, конечно, новизна трактовки понимается и как новизна словесного выраже­ния. Исократ выставляет это требование в своей программной речи "Против софистов", где он говорит, что наиболее искусным ка­жется тот человек, который, говоря на тему, уже использованную ранее, сумеет найти в ней другими не сказанное. Еще яснее эта мысль выражается в "Панегирике" (Isocr., Paneg., 4, 8): "...речи от­личаются тем свойством, что можно об одном и том же говорить на разные лады и старую тему излагать по-новому".

Исократ действительно мно­го внимания уделял форме своих сочинений. Он первым разграни­чивает речь поэтическую и собственно прозаическую, каковой и является ораторская проза.

Итак, способ выявления логической связи между предметами стал новым достижением в публицистиче­ской практике Исократа. Антитезы и параллелизмы прежних орато­ров оттачивали интеллектуальную наблюдательность, стимулирова­ли работу ума, четко распределяли объекты по группам. Теперь оратор соотносил в своей речи не только отдельных людей, а целые государства, целые системы человеческого общежития и тем дости­гал грандиозной силы впечатления.

Вторым звеном той технологии, которая помогала осуществить Исократу главные функции ораторской прозы — назидание и уве­щевание, было благозвучие. Стремление к совершенству порождает продуманную и выверенную до мелочей композицию, ⁴ а также искусную периодичность речи.

Наконец, Исократ отказался от обилия тропов и риторических фигур, введенных Горгием, и стал следовать литературным нормам, выработанным Лисием и ставшим общеупотребительными в наибо­лее образованных слоях общества.

наряду с традиционной аргумен­тацией — моральной и политической — он вводит еще один вид дока­зательств — экономический.

Понимание роли экономических процессов в формировании по­литических убеждений и принципов внешней политики выделяет Исократа из ряда современников и заставляет нас признать его первенство в попытке создания аналитической публицистики. Обширная сеть бинарных оппозиций, присущих технике убеж­дения Исократа-журналиста, позволяет ему свободно манипулиро­вать сознанием своих читателей, предлагая им "новейшие" трактов­ки того, что в политике нравственно, а что нет.

+ хрестоматия»Панегирик». (выступление на Олимпийских играх по поводу внешней политики гос-ва, 3 выхода из сложившейся ситуации- Афины на пороге войны с Македонией- лучше объединится с ней и сохранить свою культуру)

Все эти принципы нашли свое отражение в речи Исократа под названием “Панегирик” (“речь на всеэллинском собрании”) - прославление Афин, опубликованной непосредственно перед заключением 2-го Афинского морского союза.

“Панегирик”. Вступление (эффекты!): разговор об актуальности и мастерстве оратора - эффект значимого, давно назревшего вопроса: “Если предыдущая речь не возымела нужного воздействия, то нужно потрудиться над ней снова, дабы избежать войн, междоусобиц и прочих разногласий… Только тогда должен молчать оратор, когда дело уже сделано.”

“Панегирик” основная часть (эффекты!): чтобы убедить (Афины со Спартой против персов - экспансия на восток - империалистические идеи Исократа), повлиять на “мнение большинства” - обращение к славному прошлому Афин, к великим предкам: “Там возникли законы, там решают дело судом…”; “они не междоусобствовали, а сражались с общим врагом”. “Я обращаюсь к знатокам” - тоже ход.

Доказательство-заключение:

1) Исократ ставит в “П.” вопрос политический, значит здесь можно говорить о речи, как о средстве воздействия (в д. случае - политического и социального) на сознание аудитории, а это свойственно, в основном, публицистике.

2) Недаром же “Панегирик” стал образцом многих политических речей и был особенно актуален в авторитарных контекстах действительности - тоже свойство его эффективности как свойства воздействия на м. сознание.

10) Ораторское и публицистическое мастерство Демосфена. Полемика Демосфена и Эсхина в речах «О предательском посольстве» и «О венке». (+см. пункт 13 и лекции про несчастный и сложный путь заикающегося Демосфена)

Исключительно любопытно, что все обвинения Демосфена носят моральный характер, так как фактов у него нет. Вместо них оратор то и дело бранит соперника, использует выгодные ему прорицания богов, клянется и божится. Демосфен прибегает к приему петериции, примешивая к пафосу высокой аргументации низкий жанр инвективы, бранных слов, низкопробных выражений в адрес родителей, по поводу происхождения и порочащих любовных связей, актерских провалов (Эсхин был актером). Речь его вообще часто пестрит разного рода солеными выражениями и острыми словечками.

Эсхин в ответной одноименной речи отходит от привычной риторической схемы и выигрывает процесс небольшим количеством голосов.

Речь «О преступном посольстве» произнесена перед судом спустя три года после процесса «Против Тимарха», летом 343 г. до н. э. Обвинителями Эсхина выступили Демосфен и Тимарх. Хотя фактически Демосфен обвинял Эсхина в государственной измене, но формально процесс был возбужден по обвинению за должностные преступления (в связи с неудовлетворительным отчетом).

По свидетельству древних, Эсхин был оправдан небольшим количество голосов, благодаря вмешательству и защите Евбула.

Содержание

Афиняне, воевавшие с Филиппом, послушались, наконец, Аристодема, Неоптолема и Ктесифонта, убеждавших заключить с Филиппом мир. Они отправили два посольства: первое — для переговоров о мире, второе — для принятия клятв. Демосфен и Эсхин принимали участие и в том и в другом. И вот, когда они возвратились из второго посольства — из того, что было отправлено для принятия клятв, — Демосфен и Тимарх обвинили Эсхина в недобросовестном выполнении обязанностей посла. Эсхин, прежде чем начался процесс о преступном посольстве, обвинил Тимарха в распутстве и таким образом навлек на него бесчестие; теперь же он защищается против Демосфена. Некоторые утверждают, что обе речи были только написаны, но не произнесены и что не хватило лишь тридцати голосов, чтобы Эсхин был осужден. Тем не менее, он был оправдан благодаря заступничеству демагога Евбула. Правда, ему не удалось разубедить всех в своей приверженности к Филиппу, как об этом свидетельствует сам Эсхин во вступлении и Демосфен в речи «О венке». В первой части вступления, в начале, он призывает судей к благожелательности: он чернит своего противника и выдвинутое тем обвинение, он указывает на величину грозящей ему опасности и на лживость наговоров, возводимых на него. Во второй части он набрасывает тень на достоверность дела, о котором говорится в обвинении, и уверяет — достаточно убедительно и так, как если бы слушатели и сами знали об этом, — что все это ложь. Это также преследует цель опорочить противника. Равным образом и то, что следует, имеет целью возбудить сочувствие к себе и опорочить противника.

С новой силой полемика Демосфена и Эсхина вспыхнула из-за награждения Демосфена золотым венком. Эсхин в обвинительной речи “Против Ктесифонта о венке” говорит о вопиющих, по его мнению, нарушениях процедуры награждения и стремится убедить судей, что Демосфен как человек и политик не достоин такой награды. Демосфен ответную оправдательную речь “За Ктесифонта о венке” начал с последнего пункта обвинения, то есть принялся восхвалять себя. В речи он допускает и сознательное переиначивание, и прямую подтасовку фактов, отвечает на брань Эсхина такою же бранью и в итоге уверенно выигрывает процесс.

11Система устной коммуникации в Древнем Риме. Возникновение и особенности ораторского искусства в Древнем Риме. + Древнегреческое и древнеримское красноречие: сходства и различия.

Изначально римское государство было государством землепаш­цев и воинов, народа, смотревшего на мир глазами рассудочного практицизма и холодной трезвости. Знаменитый греческий культ красоты во всем, восторженное служение ей воспринимались в Риме как некая восточная распущенность, низменное сладострастие и недостаток практицизма. По сравнению с эллинским миром, даже в смысле географии сориентированным на более культурный Вос­ток, Рим был чисто западной цивилизацией прагматизма и напора. Это была культура иного типа, цивилизация индивидуальностей, но не коллектива.

Принцип соревнования ("агонистический"), столь характерный для античности, содействовал положительному направлению ее нравственности, побуждая каждого человека к совершению подви­гов в смысле доблести и добродетели" ².

Деловой и в то же время "отрицательный" характер римского менталитета определяет характер отношений римлянина с красно­речием. Воинственный народ не мог обходиться без полководцев и вождей, обращавшихся к войску и к народу в минуты тяжких испы­таний. Но в римской ментальности никогда не присутствует культ чистого слова, звуковой гармонии, наслаждения искусностью гово­рящего. "...Как на войне римлянин служит своему отечеству с ору­жием в руках, так в мирное время он служит ему речами в сенате и народном собрании.

Собственно о красноречии республиканского Рима мы знаем, преимущественно, благодаря рассказам Цицерона и немногим цита­там в сочинениях других авторов. Нам известны имена знаменитых политических деятелей (в республиканском Риме — синоним ора­тора), но речи их до нас не дошли, поскольку вплоть до Юлия Цезаря не было традиции ведения сенатских протоколов. Утилитар­ность римского красноречия сыграла печальную роль в его истории.

Политическое устройство Древнего Рима требовало развития практического красноречия главным образом в его политической форме. Государственные решения и законы начиная с 510 г. до н.э. (изгнания династии Тарквиниев) принимались чаще всего коллегиально, на заседаниях сената. Ораторские способности играли заметную роль в продвижении идей во время сенатских прений.

Пожалуй, самым значительным оратором республиканского Рима был защитник плебеев Гай Гракх, прославленный Цицероном, не­смотря на противоположность политических взглядов. Интересную сравнительную характеристику ораторской практики аристократов, возглавивших борьбу плебеев за свои права, братьев Тиберия и Гая Гракхов дает Плутарх в жизнеописаниях "Агид и Клеомен и Тиберий и Гай Гракхи": "Выражение лица, взгляд и жесты у Тиберия были мягче, сдержаннее, у Гая — резче и горячее, так что, и вы­ступая с речами, Тиберий скромно стоял на месте, а Гай первым среди римлян стал во время речи расхаживать и срывать с плеча тогу... Гай говорил грозно, страстно и зажигательно, а речь Тиберия радовала слух и легко вызывала сострадание. Слог у Тиберия был чистый и старательно отделанный, а у Гая захватывающий и пышный" ⁵.

Начав­шись декларативной простотой в знаменитом афоризме Катона Старшего Rer tene, verba sequentur — "Придерживайся сути дела — слова найдутся", искусство оратора в республиканском Риме долж­но было стремиться к пышности и изощренности. Если греческое искусство говорить родилось из восторга неискушенного человека перед красотой и мастерством иноземного (см. выше — сицилий­ского) слова, поскольку красота угодна богам, то римляне, строгие и деловые, по-военному не рассуждающие, использовали речь по прямому назначению. Поэтому путь греческой риторики лежал от нагромождения красивостей и сложности к простоте, изяществу и гармонии — определяющим принципам греческой культуры. Про­стые до наивности души римлян были насмерть поражены греческой красивостью, поэтому их путь противоположен — от упроще­ния к нагромождению, азианству.

В основании политических речей римлян лежала инвектива, черта, характерная для архаических обществ, когда идея еще не отделена от своего носителя: развенчание личности политического противника есть развенчание его идей. Примеры инвектив мы встречаем в ораторской практике строгого консерватора, защитника олигархии Марка Проция Катона, Присутствуют они также в речах народного трибуна Гая Гракха. Другой отличительной чертой римского красноречия был грубо­ватый юмор, всегда привлекавший на сторону оратора симпатии толпы. Наконец, раннее римское красноречие отличалось афористично­стью выражений, которые навсегда запомнили потомки. Тот же Ка­тон во фрагменте "За раздел добычи между воинами" бросает: "Частные воры влачат жизнь в колодках и узах, общественные — в золоте и пурпуре" ⁸.

12Ораторское мастерство Цицерона. Цицерон как политический оратор. «Речи против Катилины» в контексте ораторской деятельности Цицерона.

Вся громкая слава римской риторики может быть обозначена одним звучным именем — Марк Туллий Цицерон. Выдающийся оратор и политический дея­тель, писатель, философ, автор трактатов на темы морали и воспи­тания, он стал олицетворением целой эпохи в римской истории и самой значительной фигурой в латинском красноречии вообще. Ораторский талант, по мнению Цицерона – это большая подвижность ума и фантазии, которые способны быстро находить материалы, составлять речь пышно, украшать ее, крепко и надолго запоминать. Ораторская практика Цицерона является воплощением в жизнь его стилистических концепций, которые обусловили создание виликий оратором своего неповторимого стиля.

С давних пор известно, что речи судебных ораторов непременно должны касаться таких глобальных категорий общественного уст­ройства, как законность и беззаконие, справедливость и несправед­ливость, нравственность и имморализм, свобода и необходимость... Громкие политические процессы, к которым так стремился Цицерон, затрагивали не только интересы, но и карьеру, и даже вопрос о жизни и смерти тех людей, что находи­лись у власти и обладали громадным могуществом. В деле Росция Цицерон принужден был говорить о состоя­нии дел в государстве, где "разучились не только прощать проступ­ки, но и расследовать преступления" (I, I, 3) ² Это непростое дело скромного провинциала, нашедшего могущественную покровитель­ницу в римской матроне Цецилии, родственнице Суллы, в действи­тельности было тяжбой между представителями старинных римских родов, утративших при Сулле свое влияние, и безродными ставлен­никами диктатора.

Речь Цицерона "В защиту Сеста Росция из Америи" построена по всем правилам ора­торского мастерства — с жалобами на молодость и неопытность защитника (IV, 9), увещеванием судей (V, 12), прямыми речами от имени обвиняемого (XI, 32), опровержением доводов обвинения. Кстати, в развенчании утверждений обвинителя Гая Эруция, дока­зывавшего, что Росций — отцеубийца, Цицерон прибегает к грече­скому искусству этопеи, опиравшемуся на характеристику обвиняе­мого, который не мог бы совершить столь ужасного поступка.

Двадцатисемилетний Цицерон уже твердо убежден, что нет в мире высшей ценности, чем справедливое государственное устройство, одним из элементов которого является демократический суд. Едва достигнув минимального возраста, предписанного законом для заня­тия государственных должностей, он был избран квестором (76 г. до н.э.), а в следующем 75 г. до н.э. получил в управление остров Сицилию. Строгое исполнение обязанностей и личное бескорыстие Цицерона запомнились сицилийцам, и когда они попытались возбу­дить дело о вымогательстве против наместника Сицилии Гая Верреса, выбор пал на молодого адвоката. Дело осложнялось тем, что Цицерон в этот год претендовал на должность эдила, а его против­ника Верреса поддерживали оба высших магистрата. Но он берется за дело против коррупции на всех уровнях власти и побеждает, в том числе и с помощью остро­умия.

Цицерон обладает каче­ствами философа, политика, теоретика, практика, и должен стать тем, кого сам впоследствии назовет «блюститель и попечитель государства». Его идеал "согласия сословий" сформулиро­ван в трактате "О государстве". Политические воззрения Цицерона сводились к идеалу общест­венного равновесия; ему хотелось удовлетворить требования всех социальных сил, включенных в конфликт гражданской войны; его преклонение перед законностью и традицией не позволяли ему вес­ти политическую борьбу с соперниками на равных.

Цицерон был лучшим писателем своего времени, но ему не дано было стать политическим вождем.

Для того чтобы сплотить все сословия на защиту государства, Цицерон-консул воспользовался призраком анархии. Под конец 63 г. до н.э. ему удалось раскрыть политический заговор Катилины, целью которого было свержение законной власти. Достоверно мы можем утверждать только то, что 8 ноября 63 г. до н.э. в храме Юпитера Статора Цицерон выступил перед римским сенатом с первой речью "Против Луция Сергия Катилины", в кото­рой не содержалось почти никаких доказательств обвинения, но ко­торая являла собой шедевр ораторского искусства. Цицерон начи­нает свое обвинение серией патетических риторических вопро­сов: "Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим тер­пением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды?" И далее риторический вопрос дополняется вы­разительной анафорой. Нагнетаемое перечислением, эмоцио­нальное напряжение разрешается выразительным и скорбным афо­ризмом: "О времена! О нравы!", за которым следует не менее выра­зительная антитеза: "Сенат это понимает, консул видит, а этот человек еще жив." Цицерон переходит к исто­рическим аналогиям. Историческая аналогия — излюбленный метод Цицерона, поскольку его идеальное государство, как и у предшествующих греческих аналитиков (ср. Исократ), находится в прошлом. Мудрые предки должны послужить образцом неразумным потомкам. История — учительница жизни. Само же обвинение про­тив Каталины, опирающееся на чистую эмоцию. теряется в этой обойме исторических и правовых доводов.

Из речи, произнесенной консулом, ясно одно — Катилина за­мыслил "резню и поджоги".Главным доказательством замы­слов служит преступный характер обвиняемого. В дальнейшем Цицерон доводит и антитезу до оксюморонного сочетания, создавая ил­люзию всенародной поддержки собственной вражды к Катилине и необходимости его изгнания из Города.Но факти­ческих обвинений против Каталины нет. Они заменены предсказа­ниями (XIII, 33), сравнениями (XIII, 31), божбой ("клянусь Геркуле­сом" — VII, 17), метафорами и прочими стилистическими красотами. Сторонникам Цицерона удалось перехватить письма, которые к Катилине везли из Рима послы галльского пле­мени аллоброгов. Цицерон арестовал оставшихся в Городе заговор­щиков Лентула Суру, Цетега, Габиния и Статилия и доложил о происшедшем народу в Третьей катилинарии. Собравшийся 3 де­кабря сенат лишил Суру звания претора, объявил Цицерона "отцом отечества" и назначил благодарственное молебствие богам за спа­сение государства. 4 декабря сенат объявил заговорщиков врагами государства, а 5 декабря в храме Согласия сенаторы решали вопрос о казни арестованных. Цицерон выступил с Четвертой катилинарией в поддержку предложения Децима Силана о казни без суда ре­шением консула, наделенного чрезвычайными полномочиями (senatus consulum ultimum). Он, консул, "отец отечества", "спаситель государства", претерпевший на этой стезе многочислен­ные труды и свершивший все ценой опасностей, еще не догадывал­ся, что пик его политической карьеры пройден и теперь его путь лежит под уклон.

Как рассказывает Плутарх, "в ту пору влияние и сила Цицерона достигли предела, однако же именно тогда многие прониклись к не­му неприязнью и даже ненавистью — не за какой-нибудь дурной поступок, но лишь потому, что он без конца восхвалял самого себя.

13 Творческий путь Демосфена и Цицерона: сходства и различия.

Еще в античности возникла традиция сопоставлений Цицерона с Демос­феном, которой воспользовался Плутарх в "Сравнительных жизне­описаниях". «Божество, с самого начала, как мне представляется, создав Демосфена и Цицерона по одному образцу, не только характеру того и другого сообщило много сходного, - как, например, честолюбие, любовь к свободе, определившая их путь на государственном поприще, робость пред лицом опасностей и неприятелей, - но к этому основному сходству прибавило немало повторяющихся случайностей. Вряд ли удастся найти двух ораторов, которые - оба - от ничтожества и безвестности поднялись бы к силе и величию, враждовали с царями и тираннами, лишились дочерей, были изгнаны из отечества, вернулись с почетом, снова бежали и, попав в руки противников, простились с жизнью тогда же, когда умерла свобода их сограждан. И если бы между характером и случаем, словно между художниками, устроить состязание, трудно было бы решить, чем в большей мере определяется подобие этих мужей - чертами их нрава или жизненными обстоятельствами.

Демосфен все без изъятия, чем наградили его природа и упорный труд, отдавал ораторскому искусству, убедительностью и силой превосходя своих соперников в судах и собраниях, пышностью и внешним великолепием - самых блестящих краснобаев, а точностью и мастерством - софистов. Цицерон, необыкновенно образованный, разносторонний и неутомимо совершенствовавшийся оратор, вместе с тем оставил немало собственных философских сочинений в духе учения академиков, и даже в судебных его речах ясно ощущается желание выставить напоказ свою ученость.
Виден в речах и характер каждого из них. Красноречие Демосфена, чуждое каких бы то ни было прикрас и забав, - это сама сила и сама внушительность, и отдавало оно не светильней, как язвил Пифей, но свидетельствовало о безупречной трезвости, о глубоких раздумиях и о суровом, желчном нраве, который был известен всем. Напротив, Цицерона страсть к острословию сплошь и рядом доводила до шутовства. Желая насмешить слушателей, он и в суде говорил о предметах, требующих полной серьезности, тоном недопустимого легкомыслия. По-видимому, и вообще, по натуре своей, Цицерон был склонен к веселью и шуткам - лицо его всегда было ясно, на губах играла улыбка. А с лица Демосфена не сходила печать раздумий и напряженной заботы, и потому враги, как сообщает он сам, называли его брюзгой и упрямцем.
Из сочинений обоих видно также, что один хвалил себя сдержанно, неназойливо и не ради самой похвалы, но лишь имея в виду иную, более высокую цель, в остальных же случаях бывал осмотрителен и скромен, тогда как буйное хвастовство Цицерона выдает безмерную жажду славы. В Народном собрании и в государственных делах влияние обоих было огромно, так что даже военачальники и полководцы искали у них поддержки, у Демосфена - Харет, Диопиф, Леосфен, у Цицерона - Помпей и молодой Цезарь, как свидетельствует сам Цезарь в своих воспоминаниях, посвященных Агриппе и Меценату.

Власти, приводящей в движение каждую из страстей и раскрывающей все дурные черты человеческой натуры, у Демосфена никогда не было, и с этой стороны он нам неизвестен, ибо ни одной важной должности не исполнял; даже силами, которые он собрал для борьбы с Филиппом, командовали другие. Напротив, Цицерона посылали квестором в Сицилию и правителем в Киликию и Каппадокию, А в самом Риме, избранный консулом, но, в сущности, получивший для борьбы с заговором Катилины ничем не ограниченную власть диктатора. (Ср. В основании политической позиции Демосфена лежит все тот же древний этический кодекс человека-гражданина, сформулированный с помощью сократовско-платоновской диалектики и ставший "десятью заповедями" как судебной (Лисий), так и политической риторики. В соответствии с этим кодексом смертельным врагом по­лисного устройства является тирания.)

И само изгнание для одного, уличенного в мздоимстве, было позором, а другому стяжало прекрасную славу, ибо он пострадал без вины, избавив отечество от злодеев. Поэтому за Демосфена никто не заступился, тогда как, скорбя об участи Цицерона, весь сенат переменил одежды, а позже отказался обсуждать какие бы то ни было дела, пока народ не разрешит Цицерону вернуться. Но зато Цицерон провел изгнание в бездействии, праздно сидя в Македонии, а у Демосфена и на пору изгнания приходится немалая толика трудов, принятых во имя и ради государства.»

Древние любители афоризмов заметки о Цицероне на­чинали так: "Тебя, Марк Туллий, Демосфен предвосхитил в том от­ношении, что ты не первый оратор, а ты его уличил в том, что он не единственный" ¹

В об­ласти использования амплификации (т.е. увеличение, раздувание) Цицерону нет равных; недаром спустя сто лет известный ритор Квинтилиан, сопоставляя стили Демосфена и Цицерона, говорил, что у первого "ничего нельзя со­кратить", а ко второму "ничего нельзя прибавить".

Видимо, суть Демосфеновой славы таилась не в мастерстве ак­терской подачи, а в публицистической мощи идей, изложенных в доступной большинству форме. Все тот же Плутарх рассказывает о насмешках современников над стремлением Демосфена озвучивать только хорошо продуманные речи: "...очень трудно было услышать Демосфена, говорящим без подготовки, но, сидя в Собрании, где народ часто выкрикивал его имя, он никогда не выступал, если не обдумал и не составил речь заранее. Над этим потешались многие из вожаков народа и искателей его благосклонности. (Ср. Цицерон- от мастерства речи оратора зависит успех дела).

15. Жанры протожурналистики в Древнем Риме.

По отношению у древнегреческой древнеримская культура в целом и литература в частности является вторичной. Римское красноречие утилитарно, его идеал тесно связан с политическим идеалом. Поэтому в Риме преобладало политическое красноречие, расцвет которого пришелся на первый век до Р.Х. - время падения республики, гражданской войны, установления империи. В эту эпоху прославились такие политики - ораторы, как Гай Гракх, Сервилий Сульписий, Гортензий, Марк Антоний, Марк Порций Катон - младший. Самым знаменитым римским оратором являлся, безусловно, Марк Туллий Цицерон (106 - 43 гг. до Р.Х.)

Помимо устного красноречия в Риме получает развитие предвосхищенный еще Исократом жанр письма, который не практиковался в Элладе. Богатые римляне, уезжая в отдаленные провинции, оставляли в Риме своих рабов или нанимали свободных людей, которые знали грамоту и регулярно сообщали в письмах своим хозяевам о том, что делается в столице. Порой один такой человек работал на нескольких корреспондентов и был таким образом, по сути, прообразом информационного агентства, принцип работы которого строится на сборе информации и ее рассылке потребителям.

В обязанности таких корреспондентов входила беготня по городу и собирание любой информации о происшествиях, скандалах, несчастных случаях и тому подобных событиях. Вся эта болтовня была занимательной, но малоинформативной, поскольку “греков” не пускали в знатные дома и они были далеки от людей, осуществляющих управление государством.

Другую группу корреспондентов составляли лица более осведомлённые в глубинных течениях римской политики - друзья и близкие, люди из сенаторского сословия. Они были вхожи к первым лицам государства и часто посвящались в тайны римской политики. Особо ценились письма людей мыслящих, аналитиков, способных представить целостную картину происходящего, обладающих юмором и хорошим литературным стилем. К таким корреспондентам принадлежал и сам Цицерон, чьи частные письма ещё при его жизни стали достоянием публики усилиями друга и издателя Аттика. Поныне эпистолы Цицерона сохраняют значение памятника исторической и поэтической мысли.

Впрочем, письма древних римлян - не только и не столько источник и получатель информации. У авторов была возможность размышлять в своих письмах и доносить свои размышления не только для конкретных адресатов, но и для широкого круга читателей. Таким образом, сформировавшийся жанр письма говорит и о зарождении публицистики в Древнем Риме.

В пантеоне римских богов была Молва (Fama), которую можно назвать богиней информации. Если верить Вергилию, Молва имела сто глаз и сто ушей, она никогда не спала, все видела и разглашала как правду, так и ложь.

В Риме появляется и прообраз газеты. В 59 году до Р.Х. по указанию Цезаря на глиняных дощечках стали выходить “Acta diurna senatus ac populi” (“Ежедневные протоколы сената и римского народа”), которые со временем разделились на два направления. В “Acta senatus”, которые вывешивались в здании форума,сообщалось о выступлениях в сенате. Это был прообраз элитарной, качественной газеты. “Acta diurna populi romani” выставлялись на площадях, базарах. Там говорилось о городских новостях. С газеты снимали копии, значит, можно говорить о ее тираже. “Acta diurna” отличались лаконичностью и доступностью и явились прообразом современной массовой газеты. Люди, которые собирали материалы для “Acta diurna”, предшественники современных репортеров, назывались диурналисты. Отсюда идет этимология слова “журналист”.

Обе газеты не имели собственного названия, на глиняных дощечках был только текст. И “Acta senatus”, и “Acta diurna” для римлян были не имена собственные, а характеристики.

Уже в Древнем Риме заинтересованные лица стремились использовать газеты в своих целях. Так, например, в официальную хронику включались предсказания, прогнозы погоды и описание уже происшедших атмосферных явлений. Это делалось из политических соображений: языческая религия запрещала начинать важные государственные дела, принимать серьезные политические и военные решения в дни неблагоприятного состояния атмосферы.

Интересна судьба обеих газет. В 15 году от Р.Х. император Тиберий, возмутившись опубликованной критикой в свой адрес, запретил “Acta senatus”. Это было первое в истории мировой журналистики запрещение периодического издания и одно из первых в мире проявлений цензуры. “Acta diurna” просуществовала еще много лет, после разделения в 395 году Римской империи на Восточную и Западную переехала в Константинополь и долгое время выходила там.

16. Возникновение христианской устной и письменной риторической традиции. Риторика раннехристианских проповедей.+ 17. Особенности ораторского искусства Иисуса Христа. Риторика Нагорной проповеди.+ 18. Послания апостола Павла как образец письменной риторики.

Христианская проповедь впитала в себя многие философские и религиозные учения своей эпохи ¹¹. Наряду с философским и религи­озным синкретизмом новое учение творчески осваивает и пропаган­дистские системы уходящего мира, в том числе риторику.

Ранняя христианская риторика, выраженная публицистикой, прежде всего в устной, а затем в письменной форме, является важной и наименее изученной частью античного публицистического наследия. В курсе мировой журналистики христианская проповедь рассматривается не в религиозном, а в публицистическом аспекте - как форма ораторского искусства. Точкой отсчета этой темы является начало длившегося три с лишним года общественного служения Иисуса Христа - 30 год. Особенность изучения ораторского мастерства Христа заключается прежде всего в том, что, в отличие от всех остальных изучаемых ораторов, Христос не написал собственноручно ни одной строчки. Речения Иисуса, так называемые логии, долгое время сохранялись в устной традиции вытверженных на память афоризмов и рассказов. Его речи записаны ближайшими учениками и собраны в четырех Евангелиях: от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна.

Главная цель проповеди Христа состояла в том, чтобы научить людей истинным и нелицемерным понятиям о Боге, воспитать любовь к ближнему, не только просветить ум, но и очистить сердце. В общем виде Христос излагает Свое учение в Нагорной проповеди (5-6 главы Евангелия от Матфея), где, помимо трансформации ветхозаветных законов, предлагается идеальная модель поведения человека. В дальнейшем Христос развивает и конкретизирует высказанные здесь принципы. Его проповеди носят исключительно практический характер.

Логии Иисуса, запечатленные в Евангелиях, коренным образом отличаются от речей героев деяний в греко-римской биографии или историографической литературе. "Чисто семиотической формой на­зидания являются знаменитые евангельские макаризмы (так назы­ваемые заповеди блаженства): "Блаженны нищие духом, ибо им принадлежит царство небесное. Блаженны плачущие, ибо они уте­шатся. Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю.

Своим ученикам Иисус нередко говорит методические, долгие проповеди (например, прощальная речь в 14-16 главах Евангелия от Иоанна), в беседах с простыми людьми предпочитает краткие задушевные речи (например, Евангелие от Матфея, 19, 16-21; от Луки, 7, 40-50).

Для лучшего и образного понимания Своих речей Христос использует притчи, которые отличаются простотой и наглядностью. Притчи были близки слушателям, поскольку имели местный характер, сообразный как с историей и обычаями иудейского народа, перед которым проповедывал Христос, так и с профессиональной деятельностью людей: земледелием, рыболовством, скотоводством, виноделием и т.д.. Образ­ная символическая форма позволяла сделать содержание многознач­ным и, следовательно, более универсальным и менее дидактичным.

Речь Христа исключительно проста и доступна. Он никогда не стремился к внешней красоте речи, не использовал вспомогательные ораторские приемы, но говорил легко, непринужденно и даже безыскусно, несмотря на использование образных выражений и метафор. Многие свои проповеди Христос дополнял различными чудесами: исцелением больных, воскрешением умерших. Эти чудеса служили прежде всего доказат

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: