Выводы относительно принципов политологии, сделанные на основании сравнения конституций развитых стран.

1. Приведенные примеры показывают, что принципов достаточно много, не два-три, а значительно больше.

2. Очевидно, что едва ли может быть представлен исчерпывающий список политологических принципов.

3. Ранжирование принципов может быть самым различным. Первое место не зарезервировано за одним из принципов, в частности за принципом свободы, который в конституциях США, ФРГ и РФ находится на 5—6 месте.

4. Опыт политической жизни показывает, что ранжирование политологических принципов зависит от конкретных условий. В военные годы на первое место выходит, как правило, принцип обеспечения целостности страны, а не принцип свободы отдельных граждан.

Можно предположить, что в условиях роста различий между богатыми и бедными актуализируется принцип справедливости. Впрочем, в приведенных выше конституциях этот принцип вообще не фигурирует. Таким образом, принципы политологии отличаются по степени своего ранга, которая определяется как конкретными ситуациями, так и теми ценностными акцентами, которые реализуют политические акторы, представители различных стран и, надо полагать, групп людей.

Чтобы пояснить способы обращения с принципами политологии, приведем пример из лингвистики. Человек владеет многими тысячами слов, но в каждой конкретной ситуации он конкретизирует только некоторые из них. Нечто аналогичное совершает человек и с политологическими принципами.

5. Ранговый вес принципов варьируется таким образом, чтобы достигнуть в данной конкретной ситуации максимально благоприятного результата для политических акторов.

6. Вариация принципов и следствий из них позволяет выработать определенную цель, которая должна быть достигнута на практике, или, выражаясь в концептуальном отношении более точно, на стадии аддукции.

7. На стадии абдукции вырабатываются новые принципы.

8. После завершения цикла познания, непременно сопровождающего любые практические акции, производится новое ранжирование принципов, перестройка степеней их рангового веса.

К сделанным восьми выводам следует добавить еще несколько существенных замечаний. Принципы политологии должны иметь специфически политический характер. На наш взгляд, все принципы, приведенные в табл. 4.1, удовлетворяют этому требованию.

Принципы, по определению, являются концептами, которые наделяют смыслом законы и переменные. Непосредственно в конституциях различных стран такая связь не просматривается в деталях. Но в самом ее наличии не приходится сомневаться.

С этой точки зрения утверждение А. С. Панариным принципа субстанциальности представляется спорной акцией. Содержание этого принципа он определяет следующим образом: «Речь идет о человеке как субстанциальном начале, не подвластном ни обществу в наличном его виде, ни историческому прогрессу вообще»[370]. Разъясняя содержание принципа субстанциальности, А. С. Панарин уже во вводном предложении отмечает, что «пожалуй, нет ничего более трудного для сознания, прошедшего марксистскую выучку, чем понятие неотчуждаемых прав человека»[371]. Явно имеется в виду, что, согласно К. Марксу и Ф. Энгельсу, сущность человека не принадлежит ему, а определяется совокупностью общественных отношений. А. С. Панарин подчеркивает самостоятельность человека. В определенном отношении он, бесспорно, прав. Человек не сводим к общественным отношениям. Дело в том, что структурный и атомарный подход дополняют друг друга. При первом подходе человек вторичен по отношению к структуре, при втором — первичен. Подчеркивая второе обстоятельство, А. С. Панарин как раз и вводит принцип субстанциальности.

Но возникает существенный с позиции философии политологии вопрос о соотношении самостоятельности человека с принципами политологии. На наш взгляд, решающее обстоятельство состоит в том, что человек, кем бы он ни был, непременно руководствуется некоторым принципом. А это означает, что он оптимизирует некоторое либо сочетание ценностей, либо отдельную ценность. При указании на некоторые политологические принципы непременно следует называть те ценности, которые оптимизируются. Полагаем, что при характеристике принципа субстанциальности А. С. Панарин не выполняет это требование. Правильно утверждать, что человек в качестве политического актора руководствуется некоторыми принципами. Но само это обстоятельно не генерирует никаких законов, и, следовательно, не является принципом.

Особого внимания заслуживает также вопрос о конкретности принципов. Строго говоря, формулировка любого принципа должна включать указание на те ценности, которые действительно измеримы, и, следовательно, относительно них правомерно выдвинуть требование оптимизации. Если это не делается, то налицо умозрительные рассуждения. Всегда, когда рассуждают, например, о свободе вообще или о справедливости вообще, сохраняется возможность умозрительной ошибки.

1. Политология начинается с принципов, наиболее содержательных политологических концептов.

2. Число этих принципов варьируется, оно не является раз и навсегда заданным.

3. В зависимости от конкретных ситуаций и ценностных установок акторов принципы так или иначе ранжируются.

4. На стадии абдукции вырабатываются новые принципы.

5. Новый поступок предполагает возобновление поиска топ-принципа.

6. Среди принципов есть такие старожилы, которые демонстрируют свою актуальность на протяжении многих веков. Это, в частности, принципы свободы и демократии.

В силу актуальности проблематики принципов для политологической теории продолжим ее обсуждение. На этот раз основное внимание будет уделено принципу равенства, который, по мнению С. Гозэпята, по крайней мере со времен французской буржуазной революции является главной политологической идеей[372].

Принцип равенства в той или иной форме присутствовал уже в иудаизме и в учениях стоиков, откуда он был перенесен в христианство. Во всех этих учениях, равно как и в буддизме, речь шла о солидарности людей, которая в христианстве тождественна требованию возлюбить ближнего. В эпоху буржуазных революций XVII—XVIII вв. требование равенства стало боевым кличем широких масс людей.Речь идет об эмпирическом явлении, которое нуждалось в осмыслении. В отличие от своих античных и средневековых коллег политологи Нового времени стремились защитить права каждой личности, в политическом отношении все люди признавались равноправными. Но как объяснить это равноправие? В ходу были три типа объяснений правового равенства.

1. Согласно Дж. Гоббсу, люди отличаются друг от друга, но если над ними не довлеет непреодолимая могущественная государственная сила, то более слабый и менее умный всегда найдет способ противостоять сильному и умному. Приходится отметить, что этот аргумент бьет мимо цели, ибо он не использует весомые в концептуальном отношении политологические аргументы.

2. Дж. Локк полагал, что все люди от рождения равны. Этот аргумент мало что разъясняет, ведь люди от рождения как раз не равны, а различны, одни черны, другие белы и т.д.

3. «Хотя люди могут быть неравны по силе или способности, — отмечал Ж.-Ж. Руссо, они становятся все равными в результате соглашения и по праву»[373]. Этот аргумент заслуживает всяческого внимания. По сравнению с Гоббсом и Локком, Руссо рассуждает в концептуальном отношении явно более основательно.

Принцип равенства составляет основу эгалитаризма (от фр. égalité — равенство)[374]. Согласно эгалитаризму именно равенство людей обеспечивает процветание общества. Там, где нет равенства, нарастают конфликты, которые приводят к распаду общества. Противники эгалитаризма выступают в основном с позиций приоритаризма (от лат. prioritate — приоритетность), согласно которому отдается преимущество определенным группам людей, часто элитам (элитаризм).

Все авторы, рассматривающие принцип равенства, как правило, отмечают его дискуссионное содержание. Представить его в ясном виде действительно затруднительно. Акцент на равенстве едва ли позволяет избежать уравнительности, которая, как выясняется, никого не устраивает. С другой стороны, отказ от равенства вроде бы неизбежно связан с моральными издержками и в конечном счете приводит к несправедливости. Создается впечатление, что идея равенства при всякой попытке ее развития непременно приводит к скатыванию к двум неприемлемым полюсам, уравнительности и несправедливости. «Золотая середина» между ними, возможно, существует, но, видимо, она неустойчива.

С. Гозепят, стремясь избежать противоречий в характеристике принципа равенства, прежде всего старается не допустить отождествления равенства с идентичностью и некоторым количественным отношением[375]. Во-первых, равенство политических субъектов предполагает не их идентичность, а схожесть. Во-вторых, указывается то качество, относительно которого проводится сравнение. В-третьих, предполагается, что соответствующие количественные параметры совсем не обязательно равны друг другу в количественном отношении. Обездоленным, как правило, следует помогать больше, чем людям, живущим безбедно.

На наш взгляд, введение переменных для характеристики равенства людей является шагом в неверном направлении. Действительно, оказывается, что равенство содержит неравенство. Если Х ₁= 3, а Х ₂= 5, то вряд ли правомерно считать, что Х ₁и Х ₂ равны друг другу. Для них характерна качественная тождественность, но не количественная. Но качество и количество должны рассматриваться в единстве.

Еще один актуальный аспект понимания равенства, также рассматриваемый С. Гозепятом, состоит в том, что оно может рассматриваться в описательном и аксиологическом отношении. Политологи не ограничиваются констатацией равенства или неравенства, а активно выражают свое отношение к нему. А это означает, что равенство понимается как аксиологический концепт. Приходится не без сожаления отмечать, что этот аспект политического дела в термине «равенство» явным образом не учитывается. А жаль. Если бы, например, вместо равенства говорили о равноправии, то политологический анализ стал бы более определенным в аксиологическом отношении. Впрочем, и термин равноправие спорен, по крайней мере в политологии. В нем речь идет о праве, т.е. на место политического ставится правовое. Но проводимый анализ должен быть политологическим.

Дополнительный свет на принцип политического равенства проливают аргументы его критиков, которые содержательно рассмотрены в ряде работ[376].

Аргумент побочного продукта состоит в том, что если исходить из высоких стандартов человеческого существования, например таких как человеческое достоинство и уважение, то само обращение к концепту равенства оказывается побочным актом[377]. Попавшим в беду людям действительно следует помогать. Но в таком случае равенство есть призыв к сокращению разрыва между благополучными и неблагополучными людьми. Оно оказывается реляционным отношением, а не политологическим принципом.

Аргумент бесчеловечности, наиболее энергично развиваемый Э. Андерсон, состоит в том, что сторонники эгалитаризма унижают человеческое достоинство[378]. Если все люди равны по определению, то нет оснований для помощи ни тем, кто попал в беду по своей собственной вине, ни тем, кто страдает природными недостатками, ни тем, кто является жертвой неправильных решений государства. Согласно аргументации Андерсон, эгалитаристы недопонимают исходные основания своей теории. На наш взгляд, она просто-напросто неверно истолковывает позицию эгалитаристов. Она полагает, что они фиксируют неравенство людей вопреки фактам. После этого им не справиться с реальностью. Действительно, любые предлагаемые действия будут в той или иной степени унижать достоинство людей. Вопреки Э. Андерсон, эгалитаристы исходят из принципа равенства. Они признают различное политическое положение людей, полагая, что его негативные черты должны преодолеваться.

Аргумент сложности, также направляемый против эгалитаризма, состоит в том, что его сторонники не учитывают многообразие и сложность сфер справедливости. В конечном счете, как считает М. Уолцер, они сводят все к одному критерию, и, следовательно, оказываются жертвами ложного монизма[379]. Для каждой сферы справедливости есть свои критерии. М. Уолцер даже защищает принцип равенства. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что подлинным критерием различных сфер справедливости неизменно оказывается не равенство, а какой-либо другой критерий, например вознаграждение по заслугам или уровню квалификации. В конечном счете М. Уолцер присоединяется, по сути, к позициям тех критиков эгалитаризма, которые считают равенство побочным продуктом использования некоторых стандартов политической жизни людей.

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: