Глава 17. Полуденное пространство

К западу от Токио находились три горные гряды.

На дальнем севере расположилась горная гряда Окутамы, на юг до холмов Акигавы раскинулась долина Акигавы, и к югу от неё разместились горные гряды Хатиодзи и Такао.

Глубоко в горах Хатиодзи с востока на запад тянулась автомагистраль. Громадная дорога пролегала сквозь южную часть Хатиодзи, давая проход в Каннагаву, поэтому это была удобная область для транспортировки, несмотря на горы.

Давным-давно, Хатиодзи славилось множеством прядильных фабрик. После этого разрослись другие отрасли промышленности, но в горах по-прежнему сохранились остатки устаревших предприятий.

Одно из таких скрывалась там, хотя и занимало обширный участок земли.

Несмотря на то, что предприятие забросили, земля и дорога к нему по-прежнему поддерживались.

В дневной час, когда полуденное солнце пропитывало гору жаром и воздух полнился стрекотанием цикад, на старый участок фабрики вошла небольшая фигура.

То была девушка, одетая в платье сафари и соломенную шляпу.

Неся в правой руке громадную плетёную корзину, она вошла на пустынную площадь перед фабрикой.

Вслед за этим, она подняла левую руку, средний палец которой обрамляла цепочка. Конец цепочки упал ей на ладонь и содержал синий камушек.

Она оглянулась, чтобы удостовериться, что никого вокруг нет, и шагнула вперёд.

В следующий миг её окружение полностью переменилось.

Стрекотание цикад пропало, и в воздухе слабо повеяло смазкой.

Но что гораздо сильнее бросалось в глаза — фабрика перед ней больше не выглядела заброшенной.

Она осталась такой же дряхлой, но её явно до сих пор использовали. Вокруг строения лежали жаростойкие доски, и в тени сидело множество людей в рабочей одежде.

Старый кассетный плеер проигрывал радио-запись с прошлой ночи.

Воспоминания ди-джея об эпохе Сёва служили фоновым звуком для пожилого прораба, дающего собственные комментарии молодым рабочим.

Девушка засеменила к громадному входу фабрики, который стоял распахнутым, но перед этим повернулась к тени здания.

Рабочие радостно подняли руки, но пожилой прораб встал.

— Сино-сан, горячий чай вкуснее всего, пока он не остыл. У тебя есть? Этим ребятам он нужен больше всего. Я не могу позволить дать им вконец истощиться.

Молодые рабочие выдали протестующие стоны, но пожилой прораб утихомирил их взглядом.

— Сино-сан, не балуй их. Они и так уже медлительнее некуда.

— Точно, точно, — согласились с улыбками молодые рабочие.

Сино поставила корзину, вытащила всё ей приготовленное и разложила на развёрнутую скатерть.

Она выложила маринованные в мёде лимоны и бутылки охлаждённой газировки. Конфеты оказались домашнего изготовления. У неё также были бутерброды с арахисовым маслом, довольно тонко нарезанные, но пустой желудок вполне кому-то сгодятся.

Но гвоздем программы был чай и ёкан[3]. Сино разрезала последний, но молодые рабочие начали тянуться к нему до того, как она закончила, и пожилой прораб повысил голос.

— Не жадничайте, ребятишки! И нижний край принадлежит Сино-сан. Даже не вздумайте к нему прикасаться.

Она горько улыбнулась и воспользовалась своим повседневным опытом, чтобы аккуратно разделить ёкан даже для нечётного количества людей.

С нетерпеливо ожидающими рабочими за спиной, она вонзила в каждый кусок по зубочистке.

Большой белый пёс размером ей по пояс нетерпеливо бегал вокруг.

Пёс игриво потёрся о её голову. Он счастливо толкал её за собой и прижимался к ней, но окружающие рабочие прекратили всякое движение.

Она проследила за их взглядами и глянула себе под ноги. От её присевших ног потянулась тень, но только её тень.

При ближайшем рассмотрении на Широ выяснялось, что собака была слегка прозрачной.

На её воротник от шеи ниспадала цепочка. К ней крепился голубой камень, и в данный момент он испускал голубой свет.

— Это беспокойный свет, Сино-сан, — произнес старый прораб. — Но он любит тебя, потому не будь жестокой.

— Я могу общаться и наделять формой разумы различных типов. Это унаследованная мной сила, поэтому она меня не беспокоит. И Широ придёт ко мне, даже если я его не позову. Как он сделал в тот самый раз.

Сино повернулась к входу на территорию фабрики.

За границей Концептуального Пространства находились врата в реальный мир. Врата были открыты, но с одной стороны у дороги лежал камень.

Плоскую плиту, по размерам напоминающую ту, которой накрывают закатанные банки, покрывал мох, но перед ней стояла ёмкость с водой и цветы.

— Когда я впервые выпустила его наружу, я так обрадовалась своему счастью, что выбежала прямо на дорогу. И потом…

— Не переживай из-за этого так сильно, Сино-сан. Широ всё ещё жив. Это его дом, и твоё окружение — его территория.

— Да. Я всё ещё помню, что Микоку мне тогда пообещала. — Она улыбнулась в землю. — Она пообещала, что однажды… однажды создаст мир, который сможет покорить смерть.

Она потянулась рукой к плечу Широ, и пес её облизал.

Она могла его ощутить, но знала, что это не более чем сила её камня. Форма собаки была создана концептуальной силой, которую камень производил через неё.

— Иногда я опасаюсь, что использую эту силу и на всех вас.

— Не волнуйся, Сино-сан. Иногда ты готовишь не очень вкусно, но ты можешь сказать по лицам этих парней, разве нет? Если ты контролируешь нас своим концептом, мы всегда были бы довольны едой.

Она и Широ оглянулись и увидели на лицах нескольких рабочих неловкие взгляды.

Не зная, как отреагировать, она горько улыбнулась, и они сделали то же самое.

— Эм… Когда это случится, прошу, сделайте мне выговор. Так я буду чувствовать себя лучше.

— Но… ну… Как же мы можем… О, прораб! Ты тоже с нами ешь, так что ты это и сделай!

— Не глупи. Я родился во время войны. Понадобится нечто этакое, чтобы я жаловался на еду. К тому же…

Он глянул на восток. Между деревьев виднелся Такао, и ещё дальше просматривался Хатиодзи, окутанный слабым маревом.

— Она приёмная дочь людей, которые нашли применение мне и этой фабрике после того, как казалось, что не осталось никакой надежды. Даже если она предложит мне яд, я его съем.

— Прораб! Вы так говорите, но вы всегда первый в очереди после Сино-сан за ёканом!

— Смотрите внимательней, дурачьё. Мой тест на диабет оказался положительным. Я рискую здесь своей жизнью.

Сино начала гадать, сможет ли она сделать ёкан с низкой концентрацией сахара.

Продолжая глядеть в сторону Хатиодзи, в уголках губ прораба возникла улыбка.

— Ну, всё обернулось довольно забавно. Эта фабрика почти полностью набита людьми из других миров, и я единственный из этого мира. Моя семья думает, что я просто вожусь со старым барахлом, — сказал он. — Между тем Сино-сан, тебе известно, что Хатиодзи, этот город западнее Токио, подвергся бомбардировке во время Второй Мировой Войны?

— Странно, не правда ли? Со всеми этими прядильными фабриками, при кройке одежды во время войны он извергал в воздух дым. От этого, должно быть, они напоминали военные заводы. Ранним утром второго августа 1945-го, 170 В-29-х сбросили 67 000 напалмовых бомб и убили свыше 400 человек. Более восьмидесяти процентов города было сожжено дотла.

Старый прораб потянулся к карману и вытащил сигарету.

Несмотря на топливные и масляные баки вокруг него, он зажёг спичку.

— И это ещё не всё. Пятого августа, когда после бомбардировки снова пустили эвакуационный поезд, его разнёс воздушный налет Грумманов на туннель Такао. Они обстреляли пулемётным огнём набитый толпой поезд и убили около 900.

На своих спокойных словах он вдохнул и выдохнул сигаретный дым.

— Но и после этого не пришло никакой помощи. Даже от того спецподразделения в Окутаме.

— После того, как я услышал о них от Хаджи, я осознал, что с концептуальной силой, которая у них была, они наверняка могли бы что-то сделать. Я знаю, что просто жалуюсь, и у меня теперь семья, но я всё равно думаю, что нужно выразить какой-то протест, — Он улыбнулся, и подхватил сигарету. — Не рассказывай Микоку. По ней и не скажешь, но эта девочка порой бывает слишком отзывчивой.

— Вам не нужно об этом переживать до тех пор, пока Вы сами ничего не расскажете.

— Мне бы хотелось, чтобы Вы как-нибудь показали мне окрестности Хатиодзи.

— Этот молодняк может показать тебе места получше. Разве что ты хочешь, чтобы люди подумали, будто ты присматриваешь за своим дедушкой или вроде того. — Прораб указал в сторону задней части здания. — Что более важно — Микоку вон там. Она тренируется с Тацуми перед тем, как отправиться в Курасики сегодня ночью. Какая ерунда.

— Его вооружение ещё не прикрепили, но он должен быть готов. Он успеет как раз вовремя, чтобы получить то, что вам нужно. Если весь этот молодняк будет выполнять свою работу, то так и будет.

Молодые рабочие протестующе застонали, но Сино заговорила на их фоне.

— Так или иначе, мы ждали этого десять лет. Армия, наконец-то, начинает выдвигаться.

За листвой проглядывалось предвечернее солнце, но яркость его летнего света не угасала.

В резком лесном контрасте света и тени стояло две фигуры.

Пока он без каких-либо усилий продвигался через лес, его длинные золотые волосы развевались за спиной.

За ним следовала женщина с волосами до плеч. Она хмурилась и связала сбоку подол своего белого одеяния.

— Эй, богатенький мальчик, — позвала она мужчину. — Куда ты меня ведёшь?

— Ну, увидишь, — он остановился и не стал к ней поворачиваться. — Мияко, я даю тебе сбежать.

Мияко остановилась у него за спиной, но он всё равно оглянулся по сторонам.

— Всё не так просто. Горничные могут за нами наблюдать.

Он повернулся к ней и улыбнулся, но Мияко не сомневалась, что он лжёт. Улыбка не достигла его глаз.

Должно быть что-то ещё. У них есть автоматические куклы, способные стирать воспоминания, поддерживать воспоминания и управлять гравитацией. Это должно храниться в секрете и то же касается их хозяина.

…Если меня поймают на побеге, только меня и накажут.

Осознав, почему он это делает, она цокнула языком.

— Прошу, зови меня Аполлон, Мияко. Ты дала куклам имена, но по-прежнему обращаешься ко мне дворянским титулом.

— «Богатенький мальчик» это не дворянский титул.

— Правда? — Он приложил руку ко лбу. — Но концепт общего языка сообщает мне, что он ссылается на сына богатой семьи.

— В словах иногда кроются нюансы. Но если ты их улавливаешь, полагаю, это не важно.

Какой безобидный дурачок, — подумала она. — Ну, кажись, это лучше дурочки вроде меня, которая вечно подозрительно косится по сторонам.

У неё было чувство, что Мойра 1-я и остальные обращаются к нему «господин» не исключительно из чувства долга.

…По крайней мере, мне не хочется его обманывать.

— Так что же тебя так разжалобило, что ты решил дать мне шанс побега?

— Проще говоря, от тебя слишком много хлопот.

Это ложь, — подумала она, но постаралась, чтобы её мысли себя не выказали.

— Совсем неудивительно, — пожала плечами она. — Я проигнорировала твои намерения и дала твоим горничным имена. Мне нечего жаловаться, если ты прогонишь меня прочь.

Лицо Аполлона выглядело несколько бледновато.

Возможно, тому виной просто тени деревьев. В конце концов, они лишь шагали вокруг небольшой горы. От такого она никак не могла устать, и он был мужчиной.

— У этого Концептуального Пространства ослабленные границы. Чем дальше ты отходишь, тем слабее становится концепт. Жизнь машин должна быть тут довольно слабой. Окончательная черта в паре метров впереди.

Аполлон вытащил из-под плаща металлический стержень. Он взмахнул им, и тот удлинился в посох.

— Чтобы прорваться сквозь эту линию, держись за это и шагай прямо сквозь неё.

— Не переживай. Я прихватил твой… это кошелек для мелочи?

— Мои извинения. Этот мир использует бумажные деньги, не так ли? Должно быть, у вас острая нехватка ресурсов.

— У тебя, должно быть, острая нехватка мозгов. Смотри внимательно. Если ты возьмёшь эту банкноту и согнёшь часть с лицом так, а потом вот так… Гляди, снизу он улыбается, а сверху плачет.

Она протянула банкноту Аполлону, и он пристально на неё уставился.

Через некоторое время, он развернулся, и его плечи затряслись.

Это был полный провал, — подумала она про себя.

— Если ты хочешь посмеяться над моей глупостью, не сдерживайся, дурачок.

— Д-дело не в этом. Я просто осознал, насколько мягка на самом деле культура Лоу-Гира.

— Если пытаешься быть тактичным, постарайся получше. И это далеко не все мои пожитки.

— Да, я взял и остальное. Вот твоё нижнее бе… гвх!!

Мияко шагнула вперед, ткнула его локтем в бок и выхватила два куска белой ткани. Она стиснула зубы и выплеснула слова в скрюченную покрытую плащом спину.

— Я смотрю, бог солнца Аполлон такой же извращенец, как и рассказывают мифы.

— Ага, и что ты аж слишком хорошо ладишь со своей сестрой. Ты никогда не слышал о моральных устоях?

— У 3-го Гира не было иного выбора. Я единственный, кто оставался со способностью иметь детей, поэтому я пытался делать это с множеством разных женщин, извлекал их концепты и воли в Концептуальное Ядро и превращал их в Богов Войны. …Это всё было по указаниям моего отца.

— Ты просто делал то, что тебе велело начальство? — бросила она в ответ.

…Мы во многом схожи, так что не мне говорить. Вообще, я даже не дошла до того, чтобы выполнять указания начальства. Меня отшили на собеседовании.

Но Аполлон не возражал. Он лишь опустил ресницы и выпрямился.

— Семья не была под запретом, поэтому Артемиду действительно проверили в самом конце.

Фраза «в самом конце» привлекла внимание Мияко. Она любопытствовала, почему он оставил свою сестру напоследок.

…Обычно, разве ты не проверишь такого важного человека перед всеми остальными, чтобы его у тебя не забрали?

Мойра 1-я ей не рассказала, что случилось с Артемидой.

Зевс и остальные вернули дочь Реи, разделили Концептуальное Ядро на две части, передали одну половину Тифону и вторую его оружию, под названием Керавнос. Но во время атаки Лоу-Гира Керавнос был украден. С пропажей половины Концептуального Ядра, 3-й Гир постигло уничтожение.

Она не знала, что произошло с Артемидой, но, похоже, её больше здесь не было.

— Я толком ничего не понимаю, но постарайся и ради своей сестры тоже.

На губах Аполлона образовалась слабая улыбка.

Мияко не знала, почему он лжёт, но понимала, что эта улыбка олицетворяет ложь.

Она подумывала допытываться дальше, но он пытался её выпроводить. Она решила не преследовать правду, потому что была не более чем временным посетителем.

— Постой-ка. Как это место протянет с таким хозяином? Ты можешь использовать этого гигантского белого Бога Войны, ведь так?

— А кто же тогда? Разве ты не единственный человек на этой базе?

Когда дело касалось Тифона, все они смыкали губы. Мияко не получит ответа, спрашивая об этом здесь, поэтому она вздохнула.

— Ну, ты будешь сражаться с людьми из моего мира, разве нет? И ты не остановишься, если я тебя попрошу.

— Нет. У нас есть на то причины. Я уверен, ты в курсе.

Услышав это, Мияко спросила о том, что её интересовало.

На его губах не было улыбки, так что Мияко ему поверила.

Это давало ей причину сбежать. Она ощущала, что, в отличие от него, принадлежала к миру, который ничего не знал о сражении.

— Значит, если ты выиграешь, ты на ней женишься?

Мияко нахмурилась, потому что это прозвучало, будто до него только сейчас дошел сей факт.

— Ты никогда раньше об этом не задумывался? Как ты можешь двигаться дальше, если даже не думаешь о таких вещах?

— Это не я сражаюсь. Должно быть, я особо об этом не думал из-за того, что полагаюсь других. …Но это несколько проблематично. Как только мы выиграем это сражение, я подумывал переехать в другое место. — Он глянул в сторону Курасики. — За этим городом ещё больше городов, гор и океанов, не так ли?

— Ясно, — его лицо смягчилось. — Мой дед говорил мне, что это огромный мир. Я бы не прочь сперва увидеть эти вещи. Я хочу увидеть мир, купаясь в лучах утреннего солнца. Если рядом будет жена — так даже лучше.

— Прекращай уже грезить. Разве это не произойдет только в случае победы?

— Ты видела битву Тифона и того чёрного Бога Войны?

В воспоминаниях Мияко возникла некая сцена. Тифон пролетел в небе мимо чёрного Бога Войны. Тифон неожиданно сменил расположение и нанёс удар другой машине.

В самом конце чёрный Бог Войны атаковал молнией, но Тифон устоял.

— Этот чёрный и вправду такой опасный противник?

— По могуществу он не уступает Тифону. Хотя с чисто механической точки зрения, Тифон сильнее.

— Тогда, чёрному не победить, — сказала она, почёсывая затылок.

Попыталась бы сказать это более разочарованно, — подумала она про себя.

— Хороший вопрос. Я точно не знаю. Но мой дед сказал, что если Тифон однажды будет побеждён этим чёрным Богом Войны, то следует оставить всё Лоу-Гиру.

— Старик любил загадки, да? Мне это не по душе. Так что же ты должен делать? Если этот чёрный Бог Войны победит Тифона и убьёт тебя, 3-й Гир просто продаст себя Лоу-Гиру?

— Ведь никого из людей 3-го Гира больше не останется.

— Рея перешла в Лоу-Гир! Она присоединилась к этому миру. Для нас, чёрный Бог Войны вроде героя, который сталкивается с гигантскими мехами злобной организации.

— Я не уверен, что это значит, но это правда, что она официально известна как житель вашего мира. Но…

Она нарочно не скрывала своё негодование, и Аполлон медленно продолжил.

— В данный момент тот чёрный Бог Войны не может победить Тифона, и всё это в скором времени разрешится. Я бы хотел выиграть, пока возможно, и ныне мы в выигрышной позиции. Разве с этим какие-то проблемы?

— Да нет никаких проблем, дурачок. И если это твоё решение, почему ты вообще говоришь, что чёрный может выиграть, и начинаешь об этом спорить? Прекрати всё запутывать и будь проще. Скажи, что другая сторона сильна, но это не проблема.

Он вернул взгляд с серьёзным выражением лица.

В его глазах стояла такая же желтизна, как и у Тифона той ночью, но эмоции сейчас отличались.

Что это была за эмоция? Ей казалось, что Аполлон знает ответ.

— Ну, как знаешь. Если я останусь тут спорить против мыслительного процесса богатенького мальчика, на это уйдет целый день. …Ты хочешь, чтобы я ушла, да?

— Да, — серьёзность покинула его лицо, и на губах появилась улыбка. — Но я не стану тебя принуждать. Ты упивалась собой, убегая от реальности с горничными, не так ли?

Эти слова подхлестнули её бунтарскую натуру, и сама собой дернулась рука.

Мияко вырвала у него металлический посох и отвернулась спиной.

Если она пройдет вперед с этим посохом, всё закончится. Её одежда была нелепой, и она носила сандалии вместо туфель, но у неё было нижнее белье и кошелек. Если она купит футболку или вроде того, то как-то переживёт. Если кто-то будет на неё странно смотреть, она умела отпугивать людей одним взглядом.

Мияко фыркнула в сторону человека у себя за спиной и начала идти.

После первого шага, её тело само собой подхватило темп.

В её походке не было лишнего напора или вины, поэтому она вздохнула с облегчением и продолжила движение.

Мияко немного засомневалась, когда подумала о Мойре 1-й.

Раздавая горничным имена, она пыталась внести в их среду приятные изменения.

…Но это действительно докучает их господину.

Хозяин этого места замешан в странном конфликте, и он, похоже, не хотел её ввязывать.

Мияко вспомнила свои непрекращающиеся попытки найти работу. Вплоть до последнего момента, она думала о том, что бы делала, если бы присоединилась к той компании, но всегда уходила до того, как всё действительно началось.

Это то же самое, — сетовала она в своём сердце.

Аполлон за ней не последовал. Это её раздражало, потому она ускорила темп.

Это мысль началась с её правой руки, сжимающей посох.

Днём, она непрерывно размахивала мотыгой. Тепло её хватки напоминало боль.

Она использовала мотыгу, чтобы выкапывать грязь, накладывала её в горшки и сажала семена, с которых куклы себе взяли имена.

Их горшки теперь выстроились вдоль южного края белого здания.

В её голове всплыли «наивность», «детская забава» и прочие термины, которые ей то и дело говорили люди.

Но её внимание переместилось на боль в руке.

Автоматические куклы взяли себе имена и хотели их использовать. Чтобы идеально их записать, наверняка лучше всего, чтобы эти имена использовал надёжный человек.

Около шестидесяти лиц, которые она запомнила прошлой ночью, совпадали с таким же количеством имён.

Фиалка, первая кукла, которую назвали, затем спросила об её имени.

Её отец назвал её так, чтобы вокруг неё собралось огромное количество людей. [4]

Она задумалась о собственном имени и имени, которым куклы начали её называть.

На ответ ушло некоторое время. В её голове множество возникало разных мыслей, но она тут же их отбрасывала.

Мияко хорошо умела продираться к ясному ответу. А ещё она хорошо умела сожалеть и прощать.

Она повернула свои остановившиеся стопы назад. Мияко насупилась, стиснула зубы и, вероятно, имела очень мрачное лицо, но она знала, что это для того, чтобы спрятать её истинные мысли.

И даже если она попытается их спрятать, они всё равно никуда не денутся.

— Тут остались кое-какие незаконченные дела.

Мияко развернулась, чтобы сказать кое-что Аполлону. Он пытался её спровадить, поэтому она хотела как-то получить его разрешение остаться.

Он сидел на земле там, где стоял за миг до этого.

Он выглядел так, словно утонул в траве и, похоже, совсем не дышал.

Она двинулась, побежала и поспешила к нему, отбрасывая металлический посох.

Разве на границе Концептуального Пространства должны ослабевать не только машины?

Мияко подбежала и торопливо села рядом с ним. Он обильно вспотел, слабо дышал и его лицо почти полностью побелело.

Когда он выглядел бледным ранее, она не обращала внимания.

На этих словах, ей показалось, будто вся сила покинула её ноги.

Она глянула вниз, и травянистая земля дрожала.

В этот же миг она заметила, что они с Аполлоном находятся рядом с краем обрыва в лесу.

И земля рушилась под ними и в сторону склона.

Некая деревянная комната имела площадь шесть квадратных метров, полки и корзины у стены, весы и холодильник.

Сбоку холодильника значилось: «Недвижимость клана Тамия — никаких изменений».

Это была раздевалка в мужской ванной дома Тамия. Часы на одной из полок показывали 17:50.

Через раздвижную дверь рядом с часами вошла фигура.

Она несла в руках голубую юкату, и была одета в школьную форму.

Чтобы убедиться, что в раздевалке никого нет, она огляделась по сторонам и затем открыла дверь с матовым стеклом в ванную комнату.

За тёплым и влажным воздухом она увидела выложенную плиткой ванную. Место для мытья было около шести квадратных метров, и довольно глубокая ванна оказалась ничуть не меньше. В площади для мытья находилось четыре крана и душа, поэтому она предположила, что её обычно использовали посменно четыре человека.

— Разве обычный дом может себе позволить такую ванную?

Ей была знакома лишь громадная купальня для сотрудников UCAT, и даже большая публичная баня под названием «Вечный Подсолнух», так что она не знала, как судить о купальном помещении клана Тамия.

…Я совсем не ожидала, что проведу ночь здесь.

Изумо и Хиба остались в комнате общежития Саямы и Синдзё, тогда как Микаге и Казами остались в комнате Изумо и Казами. Кто-то предложил позволить Хибе и Микаге разделить комнату, но первый семестр только закончился, и множество учеников ещё не вернулись домой. Изумо и Саяма это обсудили, и пришли к следующему выводу:

— Если заметят, как первогодка и блондинка заходит в комнату прославленного своим идиотизмом Саямы, поползут слухи.

— Глупец. Если заметят, как они вошли в комнату некой неугомонной парочки, люди подумают, что это какая-то новая спальная игра.

После этого, они все остановились на нынешнем распределении.

Микаге выглядела обескураженной, что волновало Синдзё, но, похоже, она немного успокоилась, едва Изумо передал ей дневник из вещей, собранных под разрушенным домом.

Когда Синдзё представила, что дневник сродни её папке, она ощутила облегчение.

— Да уж, — сказала она перед тем, как затворила стеклянную дверь в покинутую ванную.

Она на всякий случай проверила все корзинки для одежды, но они все пустовали. В ванной действительно никого не было.

Кодзи и остальные готовили на кухне ужин для ночной смены.

Она и Саяма поели рано, и Саяма отправился в гостиную читать газету, но в какой-то момент исчез.

Если она хотела безопасно принять ванную, это её шанс. В конце концов, этот дом постоянно находился под влиянием пространства Саямы. Она должна поскорее закончить купание и отправиться спать пораньше, в подготовке к завтрашнему тренировочному лагерю.

Синдзё потянулась к обратной стороне раздвижной двери и поместила на наружный столбик табличку «занято гостем».

После этого, она молча разделась. Она сняла рубашку, штаны, нижнее белье и носки, оголив кожу.

Она потянулась за полотенцем, слабо обняла грудь и продолжила. Она открыла дверь в наполненное паром пространство.

Пар оказался гораздо плотнее, чем в привычных для неё больших банях, и она быстро начала потеть.

Солнце за окном ещё не зашло. В привычных больших банях Синдзё не могла увидеть этот свет. Чтобы убедиться, что никто не сможет подсмотреть, она проверила, что окно закрыто, и даже осмотрела углы ванной на наличие скрытых камер.

Она присела, словно скрывая тело за паром, и подтянула ближайший таз для мытья.

Он оказался довольно тяжёлым, потому что уже был наполнен водой.

Она никого не обнаружила в ванной, но вода почему-то была тёплой. Гадая почему, она присмотрелась к нему поближе.

У края таза маленький зверёк отрабатывал передними лапками порхающие движения кролем.

На издаваемый им тихий плеск Синдзё нахмурилась. Она огляделась вокруг и даже на потолок, но…

Как бы там ни было, Саямы определенно здесь не было, и у неё нет времени для сомнений.

Синдзё громко произнесла самой себе, подхватила другой таз и наклонилась над ванной.

Она глянула вниз и её глаза встретились Саямой, который лежал лицом вверх на дне.

Заметив её с голубых плиток под водой, он поднял руку.

Она даже увидела, как его рот зашевелился в повседневном приветствии.

Саяма ответил на её крик быстрым подъёмом из воды. В воздух поднялись брызги и пар, и он пригладил свои волосы левой рукой.

— Хух. Почему ты кричишь, Синдзё-кун? Ты увидела нечто странное?

— Перед тем как спрашивать, загляни в зеркало!

Саяма повернулся к зеркалу на боковой стене ванной, и затем нахмурился.

После нелепого комментария, он поправил свои мокрые волосы. Он попозировал перед зеркалом, поправил прическу ещё раз и затем проверил форму своего лица под углом.

— Это должно всё уладить. Ты на удивление придирчива к внешности, Синдзё-кун.

— Конечно, — она кивнула и улыбнулась. — Эм, Саяма-кун? Я только что сделала волнующее открытие: ты сумасшедший!

— Это действительно неожиданно. Успокойся, Синдзё-кун. Мы можем уладить это недоразумение. У тебя есть ко мне какие-то вопросы?

— Я бы лучше не спрашивала ради моего здравомыслия, но… почему ты лежал в ванной под водой?

— А, это, — он поднял правую руку, показывая на запястье часы UCAT. — Со времён далекой юности я тренировался задерживать дыхание. Мне по-прежнему далеко до моего лучшего времени.

— Да. Я обычно соревновался с моим дедом. Он говорил, что я не могу подниматься, пока не досчитаю до ста, и затем этот ужасный старик держал мою голову под водой, что я едва не умер. Позже, когда погружался он, я вылил кучу моющего средства, чтобы его стерилизовать. Сцена его буйства в пузырях словно сошла с экранов фильма катастрофы. … Все пожилые люди в наши дни настолько ужасны. К счастью, их количество недавно уменьшилось на один.

— Мне кажется, кое-кто быстро растёт ему хорошей заменой.

— Ха-ха-ха. Не о чем беспокоится. Я из гораздо высшей касты, чем он.

Синдзё казалось, что это достаточный повод для беспокойства, но затем он задал другой вопрос:

— Как странно. Я как обычно поместил её в холодильник.

— Там говорится «Недвижимость Клана Тамия», разве нет? На самом деле он функционирует как сейф. Он раньше стоял на кухне, но ключ потерялся на целых полгода. Содержимое после этого выглядело неописуемо, я тебе скажу.

— Ладно, мне кажется, я понимаю ситуацию. …Я ошибочно рассчитывала от тебя на здравый смысл внутри пространства Саямы.

Осознав, что всё пропало, Синдзё повернулась спиной. Она больше не сможет принять ванну. Она также решила вести себя осторожно у холодильников в доме. С этими решениями её улыбка приобрела натянутость.

Но затем за стеклянной дверью в ванную появилась фигура. Синдзё могла разглядеть только цвет плоти, завернутый в розовое полотенце.

— Яху, Сецу-тян? Я тут, чтобы помыть тебе спинку.

На этих словах в замешательстве, Синдзё неожиданно окутал небольшой ветер.

В мгновение ока её тело поменялось на Садаме.

Она ахнула как раз когда дверь начала открываться.

Она неистово ухватилась за дверь с матовым стеклом, чтобы не дать Рёко её открыть.

— П-проблема не в этом! Э-э, Саяма-кун!! Саяма-кун, эм…

— В чем дело, Синдзё-кун? Это всего лишь Рёко. Тебе незачем так сопротивляться.

— Незачем? Н-но мы не можем позволить ей нас увидеть!

— Сецу-тян? Что значит, вы не можете дать вас увидеть? Вы двое занимаетесь чем-то удивительным?

…Недоразумение! Как я должна это объяснить? Нет, мне лучше избегать всяких объяснений.

Она испытывала трудности с расстановкой приоритетов для различных вещей, и начала колебаться.

— Э? Ну, дело не в этом. Видите ли… Почему ты просто смотришь, Саяма-кун?!

— В последнее время я стал задумываться, не был ли я к тебе ненамеренно груб, Синдзё-кун.

— С-сейчас не время для внезапного проявления чуткости. Прекрати смотреть и подойти сюда!

Рёко начала трясти дверь подобно обезьянке, но Синдзё выдержала.

— Аай, Саяма-кун! Прошу, хватайся! Хватайся и помоги мне!

В следующее мгновение, его руки крепко ухватились… за её зад.

Он твердо сжал её пальцами, пропитанными теплом ванной, и спокойно произнес:

— Синдзё-кун, я ухватился, но что я должен теперь делать? Ты просила о помощи, но я практически ничего не в состоянии поделать из этого положения.

— Саяма-кун, это одна из тех ненамеренных вещей, о которых ты только что упоминал. …Аа! Прекратите, Рёко-сан!

На её крике от раздевалки приблизились новые шаги, и дверь, ведущая к ней, распахнулась.

— Хм? Ты ещё и спрашиваешь, Кодзи? Я хотела помыть Сецу-тяну спинку.

— Тебе известно, что Сецу-кун парень, верно? И он не часть нашей семьи.

— Не глупи, Кодзи, проказник. Если он в нашем доме — он часть нашей семьи.

— Слушай внимательно. У различных семей есть собственные правила, поэтому прошу, когда они здесь, постарайся их придерживаться. Ты не можешь неожиданно навязывать им нашу манеру поведения. Сецу-кун может так никогда больше не прийти.

— Не переживай. Чтобы убедить его вернуться, я прихватила водонепроницаемую камеру. …А! Почему ты её забрал?!

— Чтобы не дать тебе совершить преступление!!

За дверью раздался задумчивый стон Рёко, но она тут же беспечно произнесла:

— Слушай, Кодзи, слушай. Ну, мне кажется, что Сецу-тян во многом как мы.

Но мысли Синдзё не достигли Кодзи. Она услышала его вздох.

— Сестра, ты когда-нибудь слышала о здравом смысле?

— Естественно. Я получила 5 на уроках японского языка.

— В процентной шкале, я полагаю? К тому же, это мужская ванная. Как твой помощник, я не могу позволить президенту подрывать нравы компании.

— Э? Кодзи, ты такой строгий. Я сейчас не на работе, поэтому я тут как личность, а не как президент.

— Хорошо, хорошо. В таком случае, я скажу то же самое, как твой брат. Покинь это место, сестра.

— Нечестно!! Ты хочешь сказать, что позволяешь находиться в ванной молодому господину и Сецу-тяну, но не мне?

— Да, потому что они оба парни! Даже если Сецу-кун из тех, кто нав<

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: