Глава 28. Противостояние открытия

Во тьме виднелся бледно-зелёный свет, и перед ним кто-то стоял.

Она находилась в подвале 3-го Гира, и свет располагался в центре.

— Это дистанционное управление для Богов Войны?

Мойра 1-я открыла путь в этот громадный подземный склад. Внутри твёрдых коробок хранились запчасти кукол и Богов Войны, и некоторые пакеты были помечены как еда.

Мияко запоздало осознала, что значит для горничных использование ингредиентов, купленных снаружи вместо еды, собранной внизу. Она кивнула в молчаливой благодарности и снова осмотрелась.

…Я видела к северу от входа громадную тёмную область.

Её глаза привыкли к темноте настолько, что она, сдвинувшись с места, не спотыкалась и не натыкалась на предметы.

После двух или трёх шагов, она засеменила быстрее и вскоре перешла на бег.

Она откинула волосы назад и прибыла к объекту. Это действительно был Бог Войны. Его громадный каркас покрывала бледно-голубая броня и толстые защитные пластины.

Мияко заметила, что Бога Войны рассекли пополам.

Рухнувшее туловище расщеплял неглубокий диагональный удар. Когда она обошла ему за спину, чтобы оценить урон, то заметила, что из неё нечто было вырвано. Там теперь находилось лишь пустое пространство.

Мияко приблизилась и попыталась заглянуть в повреждённую часть.

Она притронулась к броне и глянула в вырванный кусок. Если основываться на том, что она видела в Тифоне, здесь должен был находиться кокпит.

Мияко проверила рассечение, и увидела, что оно лишь диагонально зацепило удалённую часть. Кокпит, скорее всего, избежал урона. Однако за своё пребывание здесь она кое-что узнала о Богах Войны.

— Любой урон по Богу Войны возвращается пилоту.

Если туловище так эффектно перерубили, пилот должен был умереть.

Заглядывая в повреждённый участок, Мияко заметила нечто странное.

Она гадала, что это, и затем произнесла свои мысли вслух:

Это оно. Дыра оказалась на удивление глубокой.

Она подняла взгляд и снова осмотрела урон. Дыра была около трех метров в глубину. Она могла определить, что удалили цельный блок, поскольку внутренняя структура имела гладкую поверхность, предназначенную для переноса чего-то.

На спине также находился каркас, созданный для поддержки кокпита.

Мияко проверила, и действительно, спину Бога Войны соорудили с выступом.

Она припомнила спину Тифона. Это не так бросалось в глаза из-за крыльев, но она выпирала практически так же.

Мияко вспомнила о сегодняшнем дне кое-что ещё. Мойра 3-я говорила, что остальных Богов Войны сделали дистанционными, не изменяя кокпит.

Пробегая по рабочему мосту, она видела их спины.

Мияко осознала, что это беспокойство. Это тревога от столкновения с тем, чего она не могла предугадать.

Она вздрогнула от понимания и начала пятиться.

Но когда Мияко убрала левую руку, синяя бронированная панель отреагировала. Небольшой участок брони слегка опустился и затем снова приподнялся. К тому времени, как она осознала, что это переключатель, под её левой рукой появился свет.

По броне прокрутилось письмо. Она не узнала зелёные символы, но могла их прочесть.

Появление письма сопровождалось минутным дрожанием бледно-голубого Бога Войны. Он начинал запускаться.

И словно продолжая процесс, прокрутилось большее письмо.

У него не было кокпита, поэтому ничего удивительного.

Однако письмо на этом не закончилось. Оно растворилось, и появились новые символы.

Увидев имя, которое он отобразил, Мияко ахнула. Так вот почему блок кокпита размещался так глубоко.

Не оставляя ничего позади, вернулись тьма и тишина.

Будто отступая от аппарата перед своими глазами, Мияко шагнула назад.

Едва лишь сила наполнила её плечи, на одно из них легла ладонь.

На краю этого шума по волнам легко шагали два человека.

Один носил рубашку и хлопчатобумажные штаны, тогда как второй был длинноволосым и носил рубашку с короткими рукавами и кюлоты. Тот, что в штанах, пригладил свои зачёсанные назад волосы.

— Синдзё-кун, ты это впервые дурачишься в волнах?

Удерживая в одной руке сандалии, она избегала надвигающихся волн, преследовала убывающую волну и порой негромко вскрикивала, когда намеренно позволяла воде омыть свои ноги.

— Саяма-кун, со мной это впервые. А, я уже вся мокрая.

Вот как? — Задумался Саяма. — Мне нужно сохранить этот комментарий для будущего использования.

Нахлынула громадная волна и почти достигла её стоп. Убегая от неё, Синдзё засмеялась и прижалась к нему.

Она без колебания схватила его под руку, поэтому он беззвучно обратился к океану.

Затем он глянул на руку, за которую держалась Синдзё, и увидел там толстую пачку распечаток.

Он неожиданно осознал, что она смотрела ему в глаза, и её радость сменилась спокойствием.

— Э-эм, прости, что я так сильно увлеклась. …Ты размышлял о том, что мы ранее обсуждали?

— Да, — ответил он, возвращаясь мыслями назад.

Синдзё подразумевала разговор, на который они потратили свободное время после ужина. Основные силы Отряда Левиафана одолжили одну из мужских палаток и прошлись по документам, полученным днём.

Чтобы не дать кому-то за пределами палатки услышать, они общались в основном через письмо, и Хиба тоже принял участие. Микаге не покидала женскую палатку и поэтому не присоединилась к ним.

— У всех были документы, которые они могли прочесть, и которые не могли, да?

— Казами могла прочесть меньше всех, потому что имеет наименьшую связь с каким-либо из Гиров. Сибил-кун тоже молчала, но она определённо просмотрела большую часть.

Саяма держал документы, переместив их в правую руку, поэтому Синдзё не нужно было от него отстраняться.

Он пролистал их пальцами, и со щелчком запястья разложил.

— На ранних стадиях Второй Мировой Войны, у Департамента Национальной Безопасности имелись сведения о мирах с 1-го по 8-й. Они обладали минимумом информации о 9-м и 10-м, и решили отложить разбирательства с 5-м и 7-м. 5-й был миром воздушных механических драконов, так что они решили подождать, пока сами не разработают соответствующее оружие. 7-й попросту отталкивал их врата, поэтому они ничего не могли сделать.

— И так основные силы Департамента Национальной Безопасности сосредоточились на мирах с 1-го по 4-й, 6-м и 8-м.

Он остановился и протянул их в её сторону так, чтобы письмо осветил лунный свет.

— Тут оказывается можно читать под луной. А в Акигаве такое случается лишь изредка.

— Вместо того чтобы сказать, что здесь всегда так, будет лучше заявить, что это нормальное состояние мира.

— 1942 год, Главный Представитель Департамента Национальной Безопасности, Изумо Зен, 27 лет, лейтенант — 6-й Гир.

«Директор Технологического Отдела, Ооширо Хиромаса, 36 лет, лейтенант — 2-й Гир.

Директор Охранного Отдела, Хиба Рютецу, 23 года, старшина — 3-й Гир.

Директор Специального Отдела, Саяма Каору, 25 лет, лейтенант — 4-й Гир.»

— Заместитель Директора Специального Отдела… Синдзё Канаме, 24 года, главный старшина — 8-й Гир.

— Консультант, Зигфрид Зонбург, 27 лет, лейтенант — 1-й Гир.

«Консультант, Кинугаса Тэнкё, 64 года. Он не отвечал ни за один Гир.»

— Несмотря на наличие официальных позиций, выглядит так, что они, по большей части, были боевым подразделением со специальными способностями. Они являлись небольшой элитной группой, почти как мы сейчас.

— Нам и вправду стоит себя так превозносить?

— Точное суждение о себе — это хорошая вещь, Синдзё-кун.

Саяма пролистал документы и нашёл нечто наподобие хронологии.

Это оказалась запись Синдзё Канаме о 8-м Гире. Скорее всего, она изначально писалась от руки, но почерк напрочь был лишён индивидуальности, потому что его оцифровали и напечатали.

Даже так, это важные сведения. Текст сообщал, что жизненные формы 8-го Гира состояли из телесных тканей, совершенно нехарактерных для Лоу-Гира. Рапорт сообщал, что они по виду не отличались от камня.

— 8-й звучит как мирный Гир, — прокомментировала Синдзё.

— Если восприятие времени существа отличается, оно по иному примет участие в войне. Между Гиром людей и Гиром камней, последний будет вынужден вести себя в основном в роли зрителя. Записи сообщают похожее о 4-м Гире, который населяли растения. Хотя и не до такой степени, как Лоу-Гир, эти два мира не воспринимались как враги или, по крайней мере, откладывались до поздних этапов Концептуальной Войны.

— Этот Синдзё и твой дед, выходя на контакт с 4-м и 8-м, наверняка пытались ухватить истинное состояние Концептуальной Войны.

Припоминая записи о своём деде, Саяма ощутил боль в груди, но в его правой руке находились документы, а левую заняла Синдзё. Я должен стерпеть, — сказал он себе, перед тем, как вздохнуть.

— Такое место не идет моему деду. 4-й Гир был миром, где пересекались три кольца земли. Солнце находилось в центре, и внутренние стены колец покрывали бурные реки. Мой старик что, спал?

— Я уверена, это действительно существовало. …Тут говорится, что твой дед испытывал трудности в общении с Древесным Змеем Мукити, из-за того, сколько времени на это уходило. — Она горько улыбнулась. — Вроде как на один ответ уходило несколько часов, поэтому позже он эволюционировал в более скоростные растения.

— Должно быть, благодаря тому опыту эта обезьяна и стала такой раздражительной. Как бы там ни было, жаль, что ничего в записях не затрагивает период после дней Департамента Национальной Безопасности.

— Да. Мы не знаем, что произошло с Синдзё Канаме.

Документ о 8-м Гире обрывался на половине, и внизу значилось следующее:

— 21-е июля 1945. Я поручил продолжение исследования Саяме Каору.

— Похоже, он заболел. В документе 4-го Гира говорится: начиная с 25-го июля, я займусь исследованием 8-го Гира вместо госпитализированного Синдзё Канаме.

— Кто знает? Но этот Синдзё Канаме мог быть твоим дедушкой или каким-то другим родственником.

Её лицо было совершенно серьёзным, и она словно обращалась сама к себе.

— Нам не следует себя обнадёживать. Синдзё довольно распространённая фамилия, и этим сведениям шестьдесят лет. Если в 1942-м ему было 24, то сейчас будет 87. А значит, в моё рождение ему должно быть около семидесяти. Можно вполне вместить в этот период два поколения.

— И если хоть однажды родилась дочь, фамилия «Синдзё» оборвётся.

— Да. Увидев имя Синдзё, я уже в прошлом несколько раз испытывала кратковременную радость, — добавила она. — Но всё же интересно, что с ним случилось. Тут говорится, что его госпитализировали, и мы знаем, что он был в Департаменте Национальной Безопасности, но не в UCAT, да? Так вдруг его болезнь…

— Даже если в этом всё дело, ты всё ещё здесь, Синдзё-кун.

Синдзё на это содрогнулась, и он проговорил прямо к взгляду под её поникшими бровями:

— Что бы там не случилось, я сейчас смотрю на тебя, так что не переживай.

Она опустила голову, перед тем, как неожиданно произнести:

Синдзё лихорадочно произнесла его имя и дотронулась до левой стороны его груди.

— В чём дело, Синдзё-кун? — спросил он, ощутив прикосновение её ладони. — С чего вдруг хватающий за грудь массаж сердца? Если ты собираешься это делать, то можно смелее и чувствительнее!

— Перестань делать около трёх скачков логики за раз!.. Э-эм, мы разговаривали всё это время о твоём деде, так разве твоя грудь не болит?

— Не делай так. Я не хочу, чтобы ты пострадал.

— У меня такое чувство, что в последнее время ты меня не слушаешь.

— Э? — Она задумчиво наклонила голову и глянула на небо, подбирая слова. — Н-ну, в таком случае мы квиты.

Она вздохнула, и чтобы убедиться, что никого нет рядом, огляделась по сторонам.

— Ох, ну… Я просто подумала, что мы далеко ушли.

— Далеко. Мы можем быть на противоположной стороне от лагеря.

Отдалённые огни мерцали уже не от Сикоку. Они исходили с севера.

— Это полуостров Кодзима. Огни от промышленных комплексов Мидзусимы довольно организованы. К тому же, за ним, судя по всему, продолжается ещё один остров, но эти наверняка от Моста Сэто. Мы не увидим его днём, но огни должны осветить его ночью.

Глядя в направление, куда он указывал, Синдзё прозвучала равнодушно.

Она слегка обняла тело через рубашку и снова оглянулась.

— Это только между нами, но ты сказал, что сейчас на меня смотришь, помнишь?

Синдзё медленно расслабила руки и потянулась к одежде.

В следующий миг её кюлоты сползли вниз на песчаный пляж.

Повернув на него взгляд, она залилась краской, но затем медленно расстегнула пуговицы на груди рубашки.

— Это не потому, что ты сказал, но… ты посмотришь на меня?

Под луной находилось громадное белостенное здание.

У его южной стены виднелось три человека. Они все были женщинами, и двое из них взирали на третью.

Третья носила красный костюм и уставилась перед собой. Её пронзительные глаза сперва повернулись к блондинке в костюме горничной. Она приоткрыла уста, покрытые красной помадой.

— Мойра 1-я, ты осознаёшь последствия своих действий? Внизу расположено множество секретного оборудования, и ты пропустила туда постороннего.

— Да, я понимаю, Госпожа Гиес. Однако таково было желание Госпожи Мияко.

Гиес повернулась направо к Цукуёми Мияко, темноволосой женщине рядом с Мойрой 1-й.

Она посмотрела ей в глаза, и Мияко хмуро ответила на её взгляд.

…Она определённо в курсе, что не совладает с моими боевыми способностями.

Гиес не понимала, но ситуация складывалась в пользу боевой автоматической куклы.

Однако она не стала этого выказывать и снова обратилась к Мойре 1-й.

— Ты хочешь сказать, что перекладываешь вину на Цукуёми Мияко?

Мойра 1-я ответила без промедления, и Мияко резко подняла взгляд, но до того, как протестующий вид женщины мог привести к словам, горничная с улыбкой продолжила.

— Мои решения всецело на моей ответственности. Я помогла Госпоже Мияко, потому что сама того желала. Я сделала это ради себя.

— Ты говоришь, что у тебя теперь имеется чётко определённый хозяин? Как лидер Мойр ты тысячелетиями работала во имя всех и каждого, но ты избрала эту женщину всего за несколько дней?

Она улыбнулась на своём ответе, и это сообщило Гиес, что её способность формировать выражения значительно возросла. Гиес задумалась, отчего это произошло.

— Мойра 1-я, ты заняла позицию, отличную от 3-го Гира Господина Аполлона, не так ли?

Гиес вытащила из своего костюма меч, и Мияко инстинктивно встала перед Мойрой 1-й с раскинутыми руками:

— Ты что вообще делаешь?! Разве вы не заодно?!

— Именно поэтому я и должна так поступать. Машину, утратившую свою цель, следует ликвидировать или отправить на обозрение в музей. И Мойра 1-я, почему ты не заступаешься за эту женщину? Если она твой господин, твой долг её защищать.

— Так и есть, но я счастлива, что Госпожа Мияко за меня заступается.

— Автоматические куклы не могут чувствовать «счастье».

— Но я могу проводить ассоциации. Автоматические куклы являются машинами, но мы понимаем, что для нашего господина целесообразно извлекать нашу функциональность по максимуму и относиться к нам бережно, чтобы мы дольше прослужили. Отсюда, мне лишь необходимо ассоциировать счастье с улыбками и действиями, которые мы принимаем для подтверждения существования нашего господина. — Она с улыбкой продолжила. — Если мы сделаем это в достаточной степени, наше доверие к господину возрастёт, и мы должны быть счастливы постоянно.

— Значит, ты меня ранее обняла, потому что твой измеритель доверия зашкалило?

— Госпожа Мияко, В-вам не следовало об этом упоминать.

Мойра 1-я поместила ладони на плечи Мияко сзади.

— Теперь, — сказала она, наконец выйдя вперёд. — Премного Вам благодарна за вашу заботу, Госпожа Мияко. Этого более чем достаточно. Я позабочусь об остальном.

Гиес наблюдала, как Мияко с неохотным видом отступила назад.

— Не смотри на меня так. Когда она так говорит, какой у меня выбор, кроме как позволить ей всё уладить?

— У меня нет подобной эмоции. К тому же, с тех пор, как Господин Аполлон пробудился пять лет назад, к нам относились довольно бережно. У меня нет претензий.

— Да, но Господин Аполлон не даёт нам ничего делать. Вы никогда не хотели снять проклятье, наложенное на него?

— Не говори этого, Мойра 1-я! — рефлекторно воскликнула Гиес.

— Бесполезно. Госпожа Мияко уже осознала, что Господина Аполлона окружает тайна.

Не может быть, — подумала Гиес, как раз перед тем, как услышала голос Мияко.

— Причина, по которой богатенький мальчик не может отсюда уйти, связана с Тифоном и тем Богом Войны в подвале? — Она вздохнула и почесала затылок. — Когда я проверила сегодня спину Тифона, то увидела на консоли кокпита имя. Там говорилось «Артемида». Но Артемида, которую я видела, определённо была каким-то привидением, шагающим сквозь здание. Сомневаюсь, что она может пилотировать Тифона. К тому же… консоль Бога Войны в подвале выдала имя Артемиды в качестве второго пилота.

— Почём мне знать? Я не настолько умна, чтобы сразу придумать ответ. Но как Бог Войны в подвале, так и Тифон связаны с именем «Артемида». А ещё с Тифоном есть некоторые странности. — Она сложила руки на груди и глянула на Гиес. — Когда раздавило Мойру 2-ю, я снова взглянула на Тифона и кое-что приметила. Сегодня ремонтировали лоб и правую руку. Именно в эти места Аполлон и поранился вчера, когда упал с холма. Что с этим такое?

Её механический разум пришёл к заключению, что это опасно. Здесь лежал один из секретов 3-го Гира.

…Этот секрет необходим для дальнейшего существования 3-го Гира!

Если его раскроют, основание, которому они служили, пошатнется.

Атакой был прямой укол. Воздух прорезала серебряная линия и расколола темноту ночи.

Однако звук, который она произвела, был не пронзанием плоти или треском костей.

Гиес осознала, что меч в её руке переломился.

Почему? — Гадала она, но ответ лежал у неё перед глазами.

На её предполагаемый вопрос ответил глубокий мужской голос:

— Ты забыла обещание, данное Лоу-Гиру? Ты обещала с ними поговорить, если они поместят этот меч туда, где, по их мнению, находится наша база.

— Я бы не прочь тоже это узнать, — пожала плечами Мияко. — Я поняла, что с богатеньким мальчиком что-то происходит, но что? Как Бог Войны в подвале и Тифон связывают этого дурачка?

— А что если Господин Аполлон на самом деле этого хочет, Госпожа Гиес?

— Когда вчера он кричал на Госпожу Мияко, я впервые за долгое время увидела в нём столь сильные эмоции. Насколько я помню, это впервые с момента пробуждения Тифона пять лет назад. Нечто подобное мы не смогли вызвать у него за все пять лет.

— Я не хочу заставлять моего господина восклицать в негодовании!

Но Мойра 1-я лишь с мирной улыбкой произнесла:

— Я прошу прощения, Госпожа Гиес, но Господин Аполлон улыбался после того спора. И подобную улыбку мы не видели за все эти пять лет. Это улыбка, которую он выдавал перед тем, как 3-й Гир начал противостояние в Концептуальной Войне. Вот к какому заключению я пришла.

Автоматические куклы не могут лгать, так что это должно быть правдой.

…Эта женщина напомнила Господину Аполлону о чувствах, которые мы не могли ему дать?

— Почему ты смогла вытащить улыбку из Господина Аполлона?

Мияко шагнула вперёд, нахмурившись и наклонив голову.

— Разве ты этого не осознала сама, споря и улыбаясь с ним? Мы провели вместе с ним пять лет, и всё же не смогли вызвать у него естественную улыбку. Он нередко улыбается, но характер движений лицевых мышц указывает на то, что за этими улыбками нет силы.

— Может, ваше служение совсем дрянное. Вдруг он не может улыбаться, потому что вы чересчур неуклюжи.

— Эм, Госпожа Мияко, но это наша работа, — возразила Мойра 1-я.

Приблизившись к Гиес, уголки губ Мияко исказились.

Она уже находилась на близком расстоянии. Если Гиес вытащит меч, остальные не успеют её остановить, но сначала она должна кое-что сказать.

— Человек, как ты вызвала у Господина Аполлона это выражение лица?

— Всё просто. Я слишком сильно шарахнула его по башке, и у него слетела крыша.

Гиес потянулась к спине своего костюма, но увидела, как Мияко уже отклоняется назад.

Атака стала для неё полной неожиданностью. Гиес не переключилась в боевой режим, поэтому её единственной защитой являлось оборонительная мембрана кожи и скелетная структура. К сожалению, защитной мембраны было недостаточно, чтобы подавить вибрацию.

Колебания достигли искусственного черепа, и её мозг ощутил опасность. Чтобы предотвратить отправку вибрацией случайных команд через нервную систему, Гиес выключила проводку. На повторное подключение ушло всего мгновенье, но во время вмешательства она не могла двигаться.

Мгновением позже сработало подключение, и она вернула чувства зрения, слуха и осязания.

Но Мияко держала её за шиворот и приложила пустую левую ладонь к собственному лбу.

— Этот богатенький мальчик просто что-то с чем-то, если улыбался, получая раз за разом такие удары. Скажи-ка мне, Гиес. В чём его секрет?

— Почему? Почему ты так сильно хочешь знать?

Мияко отвела взгляд и, заметив, что Мойра 1-я заглядывает на неё сбоку, торопливо произнесла:

— Ох, но… ну… Я не хотела сказать, что совсем ничего. Что-то есть. Просто…

— Ну… Вы знаете цвет глаз богатенького мальчика? Тот жёлтый? У Тифона иногда такой же цвет, не так ли?

— Да, такое бывает, — ответила Гиес. — Пускай и кратковременно.

Услышав это, Мияко ослабила напряжение. Её плечи опустились, она вздохнула и глянула на остальных.

— Слушайте. Только никому не рассказывайте. …Честно говоря, я и сама толком не въезжаю, но у меня такое чувство, что этот цвет глаз для меня очень важен.

— Что ты имеешь в виду? Если тебе хочется такого цвета глаз, то можешь поменять свой… За что ты так, сестренка!!

Сопроводив взглядом, как тащат Мойру 3-ю, Мияко повернулась к Гиес.

— Ответь мне это, — начала она. — У богатенького мальчика всегда был такой взгляд? Ну, знаешь… такой слабый.

— Нет. Это произошло, когда 3-й Гир начал превращать людей в Богов Войны для боя, и он остался совсем один.

— Он был силён. Он был добр, и ему предназначалось стать королём, но… это у него отобрали.

— Он был убит дочерью предательницы и членом вашего Гира. Бог Войны снизу — пережиток того.

— Бессмыслица какая-то. Аполлон был убит? Но тот дурачок жив.

Гиес не ответила ничего, но Мияко продолжила говорить.

— Так вот в чём проклятье? Что-то поддерживает его жизнь, одновременно его связывая? Оно движет Тифоном и не даёт ему покинуть это место?!

Едва Мияко воскликнула это имя, она услышала шум. Это был низкий стон, походивший на дрожь земли.

Заявление Эгеона заставило её повернуться на восток, где теперь осветился лес. Дверь ангара распахнулась, и от свечения оттуда появилось нечто.

Когда она парила над травой перед зданием, её мягкие движения напоминали танец.

Её выражение лица застыло на грани плача, она обнимала себя руками, ветер развевал её волосы, и она глядела в небо.

Она открыла рот и выдала голос, принявший форму вопля и крика.

Но в то же время из ангара раздался ужасающий крик, и за ним последовала громадная белая фигура.

Когда они все затаили дыхание, Тифон остановился перед Артемидой.

Белый шестикрылый Бог Войны потянулся к ней и поднял на ладонь.

Он взирал на небо. Гигантские глаза бледно сияли, и они повернулись к луне, плывущей в ночных небесах.

Тифон поместил Артемиду на плечо и снова взревел.

С этим глубоким механическим голосом, гигант вознёсся в небо.

На фоне ветреного порыва Гиес прикрыла глаза, но всё равно заметила, что Мияко продолжает держать её за шиворот и поднимает взгляд к небесам.

Ветер закрутил листья в воздухе, но в небе виднелась только луна.

Гиес понадобилось несколько секунд, чтобы сделать вывод, что вопрос предназначался ей.

Но не успела она ответить, как Мияко снова спросила:

— Это не имеет значения. Ответь мне, человек. Почему ты так сильно сосредоточена на Тифоне?

— Ну, — пробормотала Мияко, глядя в ночное небо. — Как и Аполлон, я раньше была сильной. И недавно я кое-что поняла. Правда в том, что тогда я тоже была слабой, и что я сильная сейчас. И к этому пониманию меня привёл тот цвет глаз.

— Да, вот в чём всё дело, — она отпустила воротник Гиес. — И вот почему я так заинтересована в этих глазах. Мне хочется знать, могу ли я что-нибудь сделать, даже если это нежелательно.

Так же как и сказала Мойра 1-я, она ассоциировала слова Мияко с собственными желаниями.

Было неясно, осознавала ли Мияко или нет, но суждение Гиес об Аполлоне совпадало с суждением Мияко о себе.

Это означало, что с Мияко произошло нечто похожее на то, что случилось с Аполлоном.

— Мияко, несмотря на различие в Гирах и короткое время, что ты его знаешь, ты ближе к нему, чем кто-либо из нас?

Мияко не смотрела в сторону Гиес, поэтому кукла поднялась и стала рядом с женщиной.

— Преследовать Тифона. Когда Тифон звереет, долг Гекатонхейров его остановить. И раз уж на то пошло, мы позволим тебе это всё увидеть. Поэтому, идём с нами. И… — Она кивнула. — И если после всего увиденного, ты пожелаешь что-то сделать, я предпочту тебе доверять!

Этот цвет пускался в танец девушкой в белом купальнике, которая плескалась в море.

Омываемая волнами до колен, она расплёскивала их ладонями, медленно кружилась и всячески наслаждалась собой. Её движения колыхали чёрные волосы, а тёмный всплеск воды достигал её кожи и одежды, покрывающей её грудь и нижнюю часть тела.

Когда она заговорила, голос полнился удивлением и восторгом.

— Ха-ха! Саяма-кун, ночью дно и в самом деле холодное.

У него на голове сидел Баку, и сброшенная одежда Синдзё неряшливо лежала рядом.

С одним приподнятым коленом он не отрывал от неё взгляда.

Синдзё завалилась назад, но до того, как её спина достигла воды, на неё выплеснулась волна. Она затонула в неожиданном холоде и напоре.

Она лихорадочно встала и расправила слегка влажные волосы.

Полный провал, — подумала она, повернувшись к Саяме.

Она развела руки, словно показывая своё тело.

— Как я выгляжу? Я боялась, что белый не особо отличается от обычного нижнего белья или боевой формы.

— Бояться нечего, Синдзё-кун. Купальники совершенно иной породы. Ты выглядишь очаровательно.

— Раз ты не делал никаких странных замечаний, я в самом деле рада это слышать.

Но в то же время Синдзё со смущенным видом обняла своё тело. После купания ей стало немного холодно.

…Вообще-то, пока в воде находишься оно и не так холодно кажется.

Зачерпывая волны и расплескивая воду по коже, она подумала, что это странно.

— Волны такая диковинная вещь, Саяма-кун. Интересно, как они работают.

— Ветер, приливы, отливы и непрерывное наложение движений образуют цикличность волн.

Но она всё равно улыбнулась, не самому ответу, а тому, как быстро он пришёл.

Пока Саяма закапывал Баку в песок по самую шею, эта улыбка вызвала у него вопрос.

— Нет. Я просто подумала, что у тебя всегда есть ответ на любой мой вопрос.

— Я столь щедрый на слова лишь когда дело касается тебя, Синдзё-кун.

— Спасибо, но не нужно меня так выделять. — На этих словах она прищурилась. — Это может и не совсем то, что я чувствую… но ты должен продолжать Путь Левиафана и продолжать говорить, даже если меня с тобой больше не будет.

— Как зловеще. Тебе не следует говорить о подобных вещах.

— Почему? В Лоу-Гире нет концепта, делающего слова материальными.

— Возможно и нет, но моя мать говорила, что мы отправляемся на встречу с кем-то важным, а затем только она к нему и отправилась.

В лунном свете его лицо выглядело белым, но Синдзё заметила, что его правая рука на груди.

Она осознала, что направила их разговор в нежелательное русло.

Намереваясь взять его за руку в лунном свете, лучше увидеть лица друг друга и устранить недоразумение быстрее слов, Синдзе торопливо двинулась к нему.

Но песчаная земля, размытая морем, была рыхлой, и убывающая волна оттянула её ноги.

— К тому же, автоматическая кукла известная как №4 определила собственную смерть и действительно умерла, как только её определение было воплощено.

— И в то же время, здесь нет концепта, наделяющего слова силой.

Пересекая волны, Синдзё хотела добавить «не правда». Она не знала о его матери, но могла ответить о №4.

— Это не может быть правдой, Саяма-кун, если ты будешь брать всё на себя, то… А!

Убывающая волна заставила песок под её стопами обвалиться, и она споткнулась вперёд.

Вода была всего лишь по колено, но волна накатила сверху, и Синдзё опустилась на дно. Тёплое море и песок щекотали её руки, локти и колени, оттягивая назад.

Синдзё быстро поднялась и села на песчаную землю под водой.

Она выплеснула солёную воду изо рта. В глазах щипало, но от растирания их руками станет только хуже. Она стряхнула воду с волос, тогда как новая волна нахлынула до талии и затем пошла на убыль.

Едва Синдзё подняла голову и открыла глаза, то обнаружила, что Саяма стоит прямо перед ней.

Он вошёл в океан по щиколотку прямо в туфлях и одежде. Он был как обычно невозмутим, и Баку сидел у него на голове.

— Ты в порядке, Синдзё-кун? Тут на пляже камни и ракушки, ты нигде не поранилась?

— Не о чем беспокоиться, — он сделал неглубокий вдох. — Это произошло сразу же после моего странного заявления. Совсем другое дело, если бы что-то случилось с тобой.

…То, что произошло с его матерью и №4 очень много для него значит.

Она хотела ему сказать, чтобы он так не думал, но знала, что всё не так просто.

Вместо этого, она потянулась к его правой ладони. Эту руку он всегда подносил к левой стороне груди.

Синдзё ухватила его ладонь и потянула к себе.

Прошло несколько секунд, но Саяма в итоге кивнул в ответ.

Его невозмутимое лицо сменилось небольшой улыбкой, и он промолвил:

— Сказать это один раз едва ли отменяет то, что ты говорила до этого, Синдзё-кун.

— Т-тогда, я скажу это второй раз: давай всегда будем вместе. Если хочешь, я могу сказать в третий и четвертый раз.

Саяма кивнул и потянул её за руку, помогая встать.

Он окинул взглядом её влажное тело, и она решила предположить, что Саяма проверяет, нет ли ушибов. Чувствуя благодарность, она обернулась.

Вдали виднелись огни Окаямы. За ними сияли огни Моста Сэто, и, как ранее объяснял Саяма, они наверняка тянулись до самого горизонта.

— Твои родители защитили огни этого города от Великого Кансайского Землетрясения, не так ли?

— Вернее будет сказать, что они позволили им остаться. …Или, возможно, они не смогли добиться даже этого.

Он сделал глубокий вдох и глянул в том же направлении.

— Мои родители определённо были частью ИАИ и, по-видимому, они также работали на UCAT, но у меня нет особо желания вспоминать былое. Много всего случилось, и воспоминания, которые я желаю отринуть, на деле гораздо сильнее. Но… думаю, в отличие от моего деда, мой отец был покорным человеком.

— Великое Кансайское Землетрясение в 1995-м создает точку разделения для всего этого, — сказал он. — Старик сказал, что эпицентр находился в Бабеле, древней башне, содержащей отрицательные концепты этого мира. В ту ночь моих родителей позвали на помощь, и мой отец не вернулся. Моя мать говорила лишь то, что он попал под вторичный урон. Однако… я не знаю, что действительно произошло.

— Ты помнишь, что я сегодня говорил? Мы до сих пор многого не знаем об этом землетрясении. Вот к чему я веду. Мы знаем, что вызвало землетрясение, но мы не знаем, что вызвало активацию отрицательных концептов.

— Р-разве это не просто совпадение, или от чего-то, о чём мы пока не знаем?

— Да. К примеру, вмешательство Армии или группы, которая им предшествовала.

Что если активация отрицательных концептов была целенаправленным действием некой группы?

— Это значит, та группа активировала отрицательные концепты по какой-то причине? Скажем, для разрушения Лоу-Гира?

Могло произойти сражение, и отрицательные концепты не были полностью активированы.

— Выходит, твой отец и остальные пытались их остановить?

— Нам по-прежнему недостает информации, чтобы узнат<

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: