Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Выдающиеся политические ораторы





 

Греческие историки V—IV вв. до н.э. сохранили в памяти потомков имена отцов-основателей афинской демократии и величайших ораторов Древней Греции, добившихся политического могущества благодаря великолепному дару убеждения. Великим оратором считали Фемистокла, творца морской мощи Афин, "честнейшего" Аристида, ос­нователя и главу Афинского морского союза, и, наконец, вождя афинской демократии Перикла, которого даже его противники на­зывали Олимпийцем за умение потрясать души слушателей с помо­щью слова. Современники Перикла оставили немало свидетельств ораторского мастерства "первого стратега". К примеру, герой коме­дии Аристофана крестьянин Дикеополь в притворном страхе пове­ствует: "Перикл Олимпиец в гневе метал громы и молнии, всю Эл­ладу взбудоражил" 1. В отрывке из комедии Эвполида сохранился другой восторженный отклик: "Он превосходил всех даром слова... Его уста осеняла богиня Пейто — так очаровывала его речь, что из всех ораторов лишь его жало язвило души слушателей..." То, что комедиографы — авторы наиболее публицистичного и злободневно­го жанра греческой литературы — столь любили Перикла, лишний раз свидетельствует о его могуществе и популярности.

Перикл принадлежал к типу ораторов, привлекавших слушателей твердой логикой и уверенностью в правоте, истинности своей пози­ции. Стремление взвинтить чувства и страсти толпы, завоевать себе эмоциональных сторонников было ему чуждо. Стройная логика его речей стала результатом серьезной подготовки. Об этом сообщает Плутарх, утверждая, что на призывы из толпы Перикл нередко от­казывался говорить, ссылаясь на то, что не успел подготовиться 2. В период наивысшего подъема демократии в Афинах популизм был чужд ее вождю.

По рассказам того же Плутарха, на ораторской трибуне Перикл держался спокойно и с достоинством; во время речи выражение его лица почти не менялось, он не прибегал к жестикуляции, выражал­ся сдержанно и никогда не смеялся на трибуне, не смешил народ какими-либо забавными рассказами или выходками.

К сожалению, судить о красноречии Перикла мы можем лишь по отзывам современников, поскольку "ничего писаного, кроме поста­новлений, он после себя не оставил 3. Аристотель в "Риторике" пе­редает лишь несколько "крылатых выражений" Перикла, врезав­шихся в память его слушателей. Например, "Перикл в "Надгробной речи" сказал, что потеря юношества имеет для отечества такое же значение, как если бы из года исчезла весна 4 или "сравнение, ко­торое Перикл делает относительно самосцев, что они похожи на де­тей, которые и берут предлагаемый им кусочек, но продолжают плакать" 5. Платон, не любивший Перикла, тем не менее отзывался о нем, как о "совершеннейшем в ораторском искусстве" 6, а Ксенофонт утверждал, что Сократ сравнивал Перикла с сиренами 7. Неко­торое представление о содержании перикловых речей (а точнее его политики) мы можем почерпнуть из "Истории" Фукидида, где рас­сказчик вкладывает в уста исторического лица три речи, каждая из которых являет квинтэссенцию смысла афинской демократии: "И так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к определенному со­словию, но из-за личной доблести. Бедность и темное происхожде­ние или низкое общественное положение не мешают человеку за­нять почетную должность, если он способен оказать услуги государству" 8. "...только мы одни признаем человека, не занимающегося общественной деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем. Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государственных дел. Напротив, мы считаем неправильным принимать нужное решение без предварительной подготовки при помощи выступлений с речами за и против...

Одним словом, я утверждаю, что город наш — школа всей Элла­ды..." (Fhuc., II, 40, 2; 41, 1). Эти слова, вложенные Фукидидом в уста Перикла, были, по утверждению историка, произнесены на торжественном погребении погибших защитников Афин по завер­шении первого года Пелопоннесской войны. Отдавая дань мужеству и гражданской доблести павших, Перикл прибегает к патетической манере изложения своих идей: "Признав более благородным всту­пить в борьбу на смерть, чем уступить, спасая жизнь, они избежали упреков в трусости, и решающий момент расставания с жизнью был для них и концом страха и началом посмертной славы" (Fhuc., II, 42, 5). Глубокая страстность перикловых речей в изложении Фуки­дида связана с пропагандой идеалов гражданственности и патрио­тизма, обретших новый смысл в условиях демократического госу­дарственного устройства, "...как бы хороши ни были дела частного лица, с гибелью родины он все равно погибнет, неудачные же в счастливом государстве гораздо скорее поправятся, — считает Пе­рикл. — Итак, если город может перенести бедствия отдельных граждан, а каждый отдельный гражданин, напротив, не в состоянии перенести несчастья города, то будем же защищать родину..." (Fhuc., II, 60, 3—4). Вся речь проста и логична, построена на цен­ностях, понятных всем и не требующих ни доказательств, ни осо­бых ухищрений и красот. Хотя, возможно не без вмешательства Фукидида, в речи первого стратега мы встречаем и достаточно рас­пространенные, профессионально выверенные приемы, например градацию: "Ведь тот, кто хорошо разбирается в деле, но не может растолковать это другому, не лучше того, кто сам ничего не сооб­ражает; кто может и то и другое, обладая талантом и красноречием, но к городу относится недоброжелательно, не станет подавать доб­рые советы, как любящий родину; наконец, если человек любит родину, но не может устоять перед подкупом, то он может все про­дать за деньги" (Fhuc., II, 60, 6).

Предводитель партии радикальных демократов Клеон, сменивший Перикла на посту первого стратега, являл собой иной тип оратора и вызвал бесчисленные нападки Аристофана и Фукидида. Как оратор Клеон отличался дотоле невиданной раскованностью поведения на трибуне 9 — свободой жестикуляции и напористостью выражений. "Он отбросил всякую благопристойность на ораторской трибуне, — рассказывает Плутарх. — Он первый, обращаясь к народу, начал кричать, сбрасывать с себя плащ, ударять себя по бедрам, бегать во время речи и тем подал людям, занимавшимся государственными делами, пример того своеволия и пренебрежения к приличию, кото­рое потом привело все в беспорядок и расстройство" 10.

Непристойность поведения Клеона и довольно странная для го­сударственного деятеля манера держаться объяснялись многими факторами, повлиявшими на формирование его политического имиджа. В отличие от Перикла, принадлежавшего к древнему цар­скому роду, из которого происходил и Солон, Клеон был владельцем кожевенной мастерской — ремесленником, который выражал убеж­дения наиболее бедной и наименее образованной части афинского населения — охлоса (от греч. οχλος — народ, толпа, сборище). Чтобы устранить Перикла, традиционно занимавшего центристскую позицию, Клеон обратился к черни, угождая ей по всякому поводу, льстил ее самолюбию. Клеон стал тем типом афинского демагога (букв. δημαγωγεω — руководить народом), который придал, нега­тивную окраску званию народного вождя. Клеон был законченным типом политика, ныне называемого популистом; он пришел к власти в период кризиса афинской демократии и привел народ к трагиче­скому поражению в Пелопоннесской войне, к кровавой тирании Тридцати, к распаду мифа перикловых Афин. Современники и по­томки ненависть к политике Клеона переносили на саму личность политика. Не случайно Фукидид называет его "наглейшим из граж­дан" 11. В представлении европейца имя Клеона обычно ассоциирует­ся с комической маской Кожевника, Пафлогонца — мошенника и плута, нарисованного Аристофаном в прославленной комедии "Всадники", где сам афинский народ предстает в образе выжившего из ума старика Демоса.

Как и в случае с Периклом, мы не имеем подлинных текстов ре­чей Клеона; их смысл излагает Фукидид, чье мнение нельзя считать объективным (об этом сказано выше). Плутарх же повествует о Клеоне спустя без малого шесть веков (I в. н.э.), естественно, со слов современников Пелопоннесской войны. Подобно Фукидиду, он горестно сожалеет о распаде афинской государственности, виновни­ком которого стал и Клеон.

Спустя четыре века в одном из своих знаменитых трактатов об ораторском искусстве прославленный римлянин Цицерон размыш­лял об этом периоде так: "Таким образом, век Перикла впервые принес Афинам почти совершенного оратора. Действительно, вкус к красноречию обычно появляется не тогда, когда основывают госу­дарство, когда ведут войны или самовластие мешает оратору и ско­вывает его дарование. Красноречие — спутник мира, союзник досу­га и как бы вскормленник уже хорошо устроенного общества" (Cic., Brut, 12, 45).


1 Аристофан. Ахарняне, 531.
2 Плутарх. О воспитании детей, 9.
3 Плутарх. Перикл, 8.
4 Аристотель. Риторика, I, 7, 1365 а. Цит. в пер. Н. Платоновой // Ан­тичные риторики / Собр. текстов, коммент. и общ. ред. А.А. Тахо-Годи. М., 1978. С. 99, 134.
5 Там же. III, 4, 1407 а.
6 Платон. Федр, 269 Е.
7 Ксенофонт. Воспоминания, III, 5, 18. Цит. по: Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб, 1993.
8 Фукидид. История / Изд. подг. Г.А. Стратановский, А.А. Нейхард, Я.М. Боровский. М., 1993.
9 О нарушениях Клеоном норм поведения на ораторском возвышении мы можем судить хотя бы по замечанию Аристотеля, создававшего свой труд едва ли не век спустя: "..."говоря, он одновременно шагал" — обнаруживается нрав буйный и грубый." (Arist., Rhetor., Ill, 16, 1417а 9).
10 Плутарх. Никий, 8.
11 Фукидид. История, III, 36.

 

 

Первые учителя красноречия

 

"Греческая художественная проза рождалась в V—IV вв. как своеобразный антипод поэзии, у которой она перенимала тематику и заимствовала художественные средства. Антиподом героического эпоса стали сочинения историков, антиподом поэтических энкомиев — энкомии риторов, восхваляющие мифологических и исторических персона­жей. Ораторская речь предназначалась теперь не только для произ­несения, но и просто для чтения" 1.

Помимо политических деятелей, ораторское искусство в V в. до н.э. активно эксплуатировала новая в афинском обществе группа людей, зарабатывавшая на жизнь интеллектуальным трудом. Это были учи­тели красноречия, сформировавшиеся в недрах софистики, и брав­шиеся обучать за довольно высокую плату тех, кто стремился к об­щественной или государственной деятельности. Большинство "новых учителей" были выходцами из других областей Греции, и древние нормы полисной аттической морали воспринимались ими иначе, чем автохтонами.

"Все софисты учили "ловко говорить", но одни из них занима­лись преимущественно теоретической и практической разработкой общих правил риторики, другие обучали учеников составлению и произнесению политических и судебных речей, третьи учили вести споры," — отмечал крупнейший знаток греческой культуры С.И. Собо­левский 2.

Среди первых древние называли Корака и Тисия — сицилийцев, преподававших в Афинах. Однако как риторы оба они прославились уже на Сицилии, острове, гордившемся именем родины философа Эмпедокла, которого иногда называют родоначальником красноре­чия 3. Из древности дошел до нас рассказ об этом необыкновенном уроженце Акрогента — поэте, естествоиспытателе и жреце, тесно связанном с идеями Гераклита. Обыватель помнил Эмпедокла как человека, добровольно бросившегося в кратер Этны. Последователи и ученики Эмпедокла сохранили память о нем, как о герое, вос­ставшем против тирании и возглавившем в своем родном городе де­мократическое движение. Впервые тирания была свергнута не си­лой оружия, а силой слова, ибо Эмпедокл выступил в роли судебно­го оратора против Фрасибула (466 г. до н.э.). Но, победив против­ника, он отказался от предложенных ему знаков царского достоин­ства. Последователями Эмпедокла и в искусстве говорить, и в при­верженности демократическим принципам по праву считали Корака, Тисия и Горгия 4.

Уже на Сицилии Корак был известным государственным деяте­лем, который, по словам анонимного комментатора, "задумал с по­мощью слова склонить демос к полезному и отклонить от неполез­ного" (N 9, Art. script., A V, 160). Однако он вскоре оставил обще­ственное поприще и. открыл школу, где стал преподавать то, что вынес из судебной практики по поводу имущественных дел, воз­никших после падения сицилийской тирании. Вскоре он выпустил сборник "общих мест" — хрестоматию готовых примеров для заучи­вания, чтобы вставлять их в произносимую речь. Его ученик и со­ратник Тисий завершил работу, создав теоретическое пособие техне (τ’εχνη), которое не содержало примеров, но давало рекоменда­ции относительно самой структуры ораторских выступлений 5.

Любопытный исторический анекдот, связанный с именами Кора­ка и Тисия, прекрасно характеризует время формирования первых риторических школ. "Научившись от Корака искусству говорить, Тисий сам сделался учителем риторики и, полагаясь на свою лов­кость вести судебные дела, не стал платить учителю установленно­го вознаграждения. Корак привлек Тисия к суду. "Скажи мне, Корак, — обратился к своему бывшему наставнику Тисий, — учите­лем чего я объявляю себя?" "Искусства убеждать кого угодно," — отвечал Корак. — "Но если ты выучил меня этому искусству, — продолжал Тисий, — то вот я тебя убеждаю ничего с меня не брать; если же ты меня не выучил убеждать, то и в этом случае я тебе ничего не должен, так как ты не научил меня тому, чему обе­щал". На это Корак возразил: "Если, научившись у меня искусству убеждать, ты убеждаешь меня ничего с тебя не брать, то ты должен отдать мне вознаграждение, так как ты умеешь убеждать; если же ты меня не убеждаешь, то ты опять-таки должен заплатить мне деньги, так как я не убежден тобою не брать с тебя денег". Вместо приговора судьи сказали: "У дурного ворона дурные яйца. Как воро­нята готовы пожрать своих родителей, так и вы пожираете друг друга". (Известная греческая пословица — приблизительный рус­ский эквивалент "Ворон ворону глаз не выклюет"; комизм заключа­ется в игре слов, ибо по греч. корак значит ворон 6 .)

В истории классической риторики имена Корака и Тисия открывают ряд первых учителей красноречия. Так, Квинтилиан писал: "...самые древние руководства составили сицилийцы Корак и Тисий" (Quint. Inst.or., 3, 1, 8). Сходного же мнения придерживались Платон, Ари­стотель и Цицерон. Известно, что учениками Тисия в разное время бы­ли Лисий и Исократ.


1 Миллер Т.А. Основные этапы изучения "Поэтики" Аристотеля // Ари­стотель и античная литературная теория. М., 1978. С. 32—33.
2 История греческой литературы: В 3 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955. Т. 2. С. 227.
3 Norden Е. Die antic Kunstprosa vom Vl.Jahrhundert v.Chr. bis in die Zeit der Renaissance. Leipzig, 1898, Bd. I, S. 18—19.
4 Вот что рассказывает о них Цицерон: "...сицилийцы Корак и Тисий (а си­цилийцы — народ изобретательный и опытный в спорах) впервые составили теорию и правила судебного красноречия именно тогда, когда из Сицилии были изгнаны тиранны, и в судах после долгого перерыва возобновились частные процессы. А до этого никто обычно не пользовался ни методом, ни теорией и лишь старались излагать дело точно и по порядку.

Рассуждения на самые знаменитые темы, которые теперь называются "общими местами", впервые составил и написал Протагор; то же самое сделал и Горгий, сочинив похвалу и порицание на одни и те же предметы, так как главным в ораторе он считал умение возвысить любую вещь похвалой и вновь низвергнуть порицанием" (Cic., Brut, 12, 46—47. Пер. И.П. Стрельниковой).
5 Подр. см.: Миллер ТА. Аттическая проза V в. до н.э. // История все­мирной литературы. М., 1983. Т.1.
6 История греческой литературы. Т. 2. С. 228.

 

 

Горгий и горгианские фигуры

 

Третий уроженец Сицилии Горгий (485380 гг. до н. э.) оказался самым прославленным учеником Эмпедокла. Ряд исследователей считает именно Горгия творцом греческой художественной прозы 1. Прибыв в Аттику в 427 г. до н.э. в качестве посла города Леонтины, терпяще­го притеснения от соседних Сиракуз, Горгий привел в восторг афинскую публику искусными антитезами и рифмованными созву­чиями слов. Так до Горгия в Афинах не говорил никто. В результа­те народное собрание отдало предпочтение этому политическому оратору только за умение красиво выражать свою мысль. В поста­новлении экклесии значилось: немедленно оказать леонтийцам во­енную помощь в борьбе против Сиракуз.

"Нововведение Горгия заключалось не в придумывании приемов (аллитераций, ассонансов, повторов, поэтических фигур, антитез и аналогий) — они были хорошо известны задолго до него — а в той организации словесной ткани, которой он достигал с их помощью. Противопоставление понятий и связанная с этим игра словами пре­вращалась у него в членение речи на симметричные отрезки с соз­нательно подобранной созвучной концовкой. Равновесие частей придавало речи в целом предельную ясность", — пишет Т.А. Миллер 2.

Спустя немного времени окрыленный успехом Горгий переселя­ется в Афины и открывает школу красноречия.

Как можно судить по диалогам Платона "Горгий" и "Федр", при­влекательность речей Горгия для современников заключалась в уме­нии использовать звуковую, музыкальную сторону речи. Именно Горгий впервые внимательно анализирует звуковую организацию словесных приемов, которые используются в заговорах, молитвах, в поэзии, и переносит их в свою речь. Он сам говорит об этом в од­ной из немногих сохранившихся до наших дней речей: "Заклинания, проникнутые божественной силой речи, и радость наводят и печаль отвращают, потому что мощь заклинания, соприкасаясь с человече­ской мыслью, чарует ее, убеждает и переиначивает средствами сво­его волшебства. Существуют же два способа волшебного чародей­ства: чарование духа и обман мысли" 3.

Оба приема — "чарование духа" и "обман мысли" — представляют собой воплощение в реальность основного постулата софистического релятивизма, что вызывает бурную реакцию Платона, обрушившегося на безнравственность и неискренность риторического учения. Не вла­дея знанием об истинном и ложном (ибо софист, по Протагору, скло­няется к принятию кардинально противоположных мнений, каждое из которых имеет равное право на существование), оратор идет на поводу у публики, потакая ее заблуждениям и тем самым принося народу не пользу, а вред. "Риторика не имеет даже права называться наукой, изучающей законы речи, так как форма речи не подчиняется никаким общим законам и определяется только конкретным содержанием речи; риторика есть всего лишь практическое знание, приобретаемое не изу­чением, а опытом. Этой ходячей риторике Платон противоставляет ис­тинное красноречие, основанное на подлинном знании и потому дос­тупное только философу. Познав сущность вещей, философ придет к правильному о них мнению, а познав природу человеческих душ, он правильно внушит свое мнение душам слушателей" 4.

"Чарование мысли", по Платону, есть лишь средство усиления обмана, искусство шамана, "заклинанием своим зачаровывающего рассерженных" 5. Различие взглядов становится очевидным даже на уровне терминов: если в софистике ключевое понятие было связано с лексическим рядом σοφος — σοφια (умение, опытность, ловкость), то у Платона на первый план выступил лексический ряд φιλοσοφος — φιλοσοφια (стремление достичь мудрости). Так с самого возникнове­ния красноречия начинается яростное противостояние риторики и философии, публицистики и науки, не завершенное и по сей день.

Тем не менее Горгий разрабатывает методику воздействия на слушателя. Не случайно именно в его школе было выработано оп­ределение:

Ρητορικη ΄εστιπειθους ‘δημιουργος΄ — риторика — мастер убеждения 6.

Горгий вводит ряд средств, с помощью которых оратор "ведет за со­бой" душу слушателя и услаждает ее (ψυχαγωγια). Античная традиция приписывает Горгию изобретение словесных фигур (греч. σκ’ηματα, лат. figurae), известных у нас под названием горгианских фигур. Собст­венно у Горгия их было три: антитеза ’αντιθεσις) — сочетание членов фразы, находящихся между собой в отношении противоположности (напр. "приятно лесть начинается и горько она кончается"); равночленность — исоколон ‘ισοκωλον — симметрия слогов) — уравнивание ме­жду собой синтаксических членений предложения (см. пример 1 и 3); созвучие окончаний — "гомойотелевтон" ‘ομοιοτελευτον — обычное украшение антитезы ("Была ли она силой похищена, или речами улеще­на, или любовью охвачена?") 7.

Все последующие приемы ораторского искусства включались в перечень фигур, а позднее требовали уже специальной и разветв­ленной классификации.

Платон с пристрастием описывает самоуверенность Горгия, рас­считывавшего на магическую силу красноречия, преподаваемого в его школе. В диалоге "Горгий" герой так говорит о могуществе ора­тора, руководящего толпой: "Если бы в какой угодно город прибыл оратор и врач и если бы в Народном собрании или в любом ином собрании зашел спор, кого из двоих выбрать врачом, то на врача никто бы и смотреть не стал, а выбрали бы того, кто владеет сло­вом... потому, что не существует предмета, о котором оратор не сказал бы убедительнее перед толпою, чем любой из знатоков сво­его дела. Вот какова сила искусства и его возможности... Оратор способен выступить против любого противника и по любому поводу так, что убедит толпу скорее всякого другого; короче говоря, он достигнет всего, чего ни пожелает..." 8 Такая смелость первых со­фистов опиралась на избранный ими способ рассуждения. Т.А. Миллер определяет его как "соотнесение" — единичного, отдельного, с об­щим, целым, а также предметов друг с другом, их противопоставле­ние и соположение. Эти мыслительные операции сами по себе, ра­зумеется, не были новшеством, однако, превращенные в рабочий метод, они легли в основу того специфического описания реально­сти, которое выявляет в предметах сопоставимые (соотносимые) друг с другом грани (мы называем это схематизацией) и которое позволило Аристотелю создать учение о силлогизмах (логических связях) и применить классификацию по родам и видам, а писателям — разработать достаточно жесткий трафарет изображения действи­тельности" 9 Уже с первых шагов античная риторика отличалась продуманной связностью всех частей от больших до мельчайших, системной рациональностью, столь характерной для всей греко-римской культуры 10.

По свидетельству Филострата 11, Горгий вызывал восторг вовсе не как судебный или политический оратор, а как мастер торжествен­ного красноречия (позднее Аристотель назвал этот тип эпидейктическим / Arist., Rhetor., I, III, 2/). Именно Горгию принадлежали поразившие слушателей Олимпийская речь на празднествах в Пифийском храме и надгробное слово в память афинян, павших на войне (обе речи не сохранились). "Вырабатывался специфический новый тип красноречия, предназначенный не для споров и тяжб, а для прославления и уничижения, не для доказательства или опро­вержения фактов, а для их оценивания" 12. Эти речи способствовали не столько выражению симпатий или лести к тому или иному поли­тическому деятелю, но посвящались пропаганде определенной идео­логии или образа жизни.

Главным поприщем, на котором совершенствовал себя мастер парадного красноречия, было умение хвалить. От софистов V в. до н.э. в нескончаемую даль последующих веков тянется нить изо­щренных опытов этого искусства, охватывающего все многообразие предметов от самых ординарных (похвала горшкам, мышам, камеш­кам — ученик Горгия Поликрат) до самых престижных (похвала го­роду, правителю). Умение хвалить предполагало три вещи: умение придать словесной ткани эффектное благозвучие (как хвалить); умение найти в объекте ценность, заслуживающую похвалы (за что хвалить) и умение сделать предмет похвалы близким слушателю (для чего хвалить). Овладевая этим умением, риторы V—IV вв. до н.э. создали непререкаемую норму достоинств стиля и подняли нравст­венные ценности полиса на ту притягательную высоту, на которой они оставались еще многие столетия.

Похвала могла быть основной темой речи, и тогда речь называ­лась энкомием (букв. с греч. — во славу, с целью прославления; в литературе европейского классицизма энкомию соответствует жанр оды) — похвальным словом, а могла быть лишь частью более широ­кой темы, как, например, в эпитафиях (надгробных речах), кото­рые наряду с похвалой включали в себя также и сетования (плач), утешение и назидание. Приемы похвалы отрабатывались, кодифи­цировались, превращались в стереотипы и в таком виде усваивались другими жанрами — судебным красноречием, историографией, по­эзией. Дошедшие до нас сочинения Горгия "Похвала Елене" и "Оправдание Паламеда" как раз являются учебными образцами торжественного красноречия, ибо написаны на мифологический сюжет, и как утверждает сам Горгий в заключительных строках "Елены", есть лишь "игра ума" (πα’ιγνιον — букв. с греч. игрушка;в пер. С. Кондратьева: "Елене во славу, себе же в забаву").

Для своей "Похвалы" Горгий не случайно избирает тему, доста­точно распространенную в греческой культуре середины V в. до н.э. Его старшие современники Геродот (История, II, 115—120) и Еврипид в трагедии "Елена" старались оправдать гомерову виновницу Троянской войны, опираясь на версию Стесихора, согласно которой в Трое находилась лишь тень Елены Спартанской, в то время как верная жена Менелая ожидала мужа в Египте. В отличие от них Горгий не стал изменять мифологическую версию "жизнеописания" Елены, а дал ей новую оценку. Секрет оратора заключался в уме­нии перетолковывать факты и придавать им неожиданную окраску. "Он применил особый прием, который сводился к тому, что явления реальности распределялись по двум противоположным полюсам, и от того, насколько удавалось оратору подвести предмет под опреде­ленную категорию и соответственно поместить его на том или ином полюсе, зависела его оценка. В фокус внимания писателя попадали не изолированные объекты с их частными особенностями, а сразу два предмета, каждый из которых был наделен признаками, прямо противоположными признакам своего напарника. При таком способе изображения на первый план выступили не индивидуальные черты вещей, а то, чем предметы отличались друг от друга. Интерес при­влекала не вещь сама по себе, а то обстоятельство, что она иная, чем другая вещь, и "быть чьей-то противоположностью" делалось ее главной характеристикой, ее главной сущностью. Ни один из двух предметов в этой ситуации не мог быть показан без другого, по­скольку "противоположное" всегда противоположно чему-то и не существует без соотнесенного с ним антипода" 13. В подтверждение ска­занного приведем несколько примеров из замечательного исследования Т.А. Миллер речи Горгия "Елена". «Во вступительной части, прежде чем перейти к главной теме, Горгий фиксирует логический принцип, положенный им в основу дальнейших рассуждений. Это принцип оппо­зиций, в силу которого объект рассматривается в сопряженности со своим антиподом. Оратор предлагает две схемы таких оппозиций: "космос" (украшение, слава) — "акосмия" (то, в чем отсутствует кос­мос) и "хрэ" (должное) — "гамартиа" (ошибочное), "аматиа" (необдуманное). Первая схема классифицирует (подводит под общую категорию) отдельные свойства (качества) разных сторон человеческой жизни от города-государства до тела или слова, вторая — способы их оценивания. Фраза, открывающая "Елену", звучит так:

Славою /космос/ служит городу смелость, телу — красота, духу — разумность, деянию — доблесть, речи — правдивость;

все обратное (энантиа) этому — лишь бесславие (акосмиа/ (1).

Созвучие слов, вынесенных в начало и конец фразы и отличаю­щихся друг от друга лишь отрицательным префиксом, делает про­зрачно ясной полярную противоположность понятий, а строго вы­держанная однотипность перечислений (параллелизм) подчеркивает смысловое единство признаков, входящих в общую категорию кос­мос (слава).<...>

В основной части вместо изложения фактов из жизни Елены Горгий предлагал слушателю взглянуть на нее с совершенно новой стороны. Поведение Елены не описывается в конкретных подробностях, а воспроизводится в виде моделей. Модели, намеченные Горгием, — это схемы взаимодействия Елены и тех вероятных (эйкос) причин, которые толкнули ее на отъезд в Трою...<...>

Приводимые причины включают в себя четыре рода факторов: ирра­циональный (изволение случая /тюхэ/, веление богов, неизбежности /ананкэ/ узаконение); физический (акт насилия); интеллектуальный (убеждение словом); эмоциональный (любовь) (6). Способ реабилитации героини прост и схематичен: устанавливается система зависимости меж­ду антиподами "сильный — слабый", и каждая из причин помещается в разряд "сильных", так что Елена автоматически должна занять место на противоположном полюсе, т.е. в числе слабых или неповинных жертв насилия. Изощренность ораторского красноречия проявляет себя в пол­ной мере в эффектном нагромождении все новых и новых примеров, ил­люстрирующих схему "сильный — слабый". Схема эта преподносится слушателю в сопряжении двойных антитез:


...От природы не слабый сильному препона,<...>
а сильное слабому власть и вождь.<...>
Сильное ведет, а слабое следом идет.<...>

В эту схему контрастных противопоставлений легче всего уклады­валось "иррациональное — человек", и Горгий, анализируя тут же пер­вую из указанных им причин, строил умозаключение, безапелляционно оправдывающее Елену: "Бог сильнее человека и мощью и мудростью, как и всем остальным: если богу или случаю мы вину должны припи­сать, то Елену свободной от бесчестия должны признать" (6). <...>

Игра контрастами, в которой изощрялся Горгий, могла произво­дить ошеломляющее впечатление, и с ее помощью можно было до­казывать вещи прямо противоположные, стоило лишь найти для ис­комого предмета новый ряд оппозиций» 14. Не случайно Горгию при­писывали одно из наиболее релятивистских утверждений софисти­ки: "1) ничто не существует; 2) если есть нечто сущее, то оно непознаваемо; 3) если даже оно познаваемо, то оно не вырази­мо и не изъяснимо" 15. Для того чтобы утверждать и обосновывать позитивные аспекты фактов, метод Горгия оказывался непригодным.

Эту особенность мастерства Горгия отметил еще Исократ, заметив­ший "небольшой изъян" в речи своего предшественника: "...ведь он ут­верждает, что составил похвальную речь Елене, а получилось так, что он произнес защитительную речь о ее поведении. Эти два типа речей строятся не по одной схеме и говорят не об одном и том же, а о прямо противоположном. Ведь защищать следует тех, кого обвиняют в пре­ступлениях, а восхвалять тех, кто выделяется чем-либо хорошим" 16. Во времена Горгия типы красноречия, впоследствии классифицированные Аристотелем, еще существовали в неразрывном единстве, и, может быть, в силу этого знаменитый создатель горгианских фигур не вошел в классический "канон десяти ораторов".

Эксперимент Горгия был дополнен Фрасимахом 17, который ввел по­нятие "период" — сложную синтаксическую конструкцию, придающую речи ясность, ритмичность, законченность. Позднее Аристотель дал та­кое определение периода: "Периодом я называю отрывок (λ’εξιν), имею­щий в себе самом свое начало и свой конец, и хорошо обозримую про­тяженность. Такой отрывок приятен и легок для усвоения; приятен, по­тому, что являет собой противоположность беспредельному, и слушате­лю кажется, что он все время получает нечто завершенное — ведь не­приятно ничего не видеть перед собой и не достигать никакой цели; ле­гок же он для усвоения потому, что хорошо запоминается, а это, в свою очередь потому, что построенный по периодам слог несет в себе число — то, что из всего сущего запоминается лучше всего. Потому и стихи все запоминают лучше, чем прозу: ведь стихотворная мера есть число. Нуж­но также, чтобы мысль (δι’ανοια) завершалась вместе с периодом" 18.

"В софистической прозе период получил членение на отрезки (колоны), в которых естественное дробление речи на такты исполь­зовалось для смысловой дифференциации. Колонам придавалось ритмическое строение, они приобретали плавность стихотворной речи, не образуя, однако, в своей совокупности строгой метриче­ской системы стиха. Таким путем вырабатывался особый стиль ли­тературной аттической прозы... Софисты как никто другой чувство­вали эмоциональную силу искусно оформленной речи. Главным на­правлением их работы был стилистический эксперимент, проба раз­ных словесных возможностей в обработке одной и той же темы, опыт игры со словом безотносительно к предмету речи. Их лозун­гом стало "делать слабый довод сильным и сильный слабым" 19.


1 Там же. С. 229.
2 Миллер Т. А. Аттическая проза V в. до н.э. // История всемирной лите­ратуры. Т. 1.С. 384.
3 Горгий. Елена, 10. Цит. в пер. С. Меликовой-Толстой по изд.: Античные тео­рии языка и стиля / Под общ. ред. О.М. Фрейденберг. М.; Л., 1936. С. 152.
4 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 11.
5 Платон. Федр, 267 CD.
6 Sext. Empir., Adv. rhet., 61. Платон устами Сократа мастерски развенчиваеет этот тезис в знаменитом диалоге "Горгий" (Платон. Горгий, 453—455 а).
7 Созвучия окончаний — гомеотелевты - сопрягали одинаковые по своей грамматической форме слова, расставляя их по концам синтаксических отрез­ков. Подобный способ выражения оценивался как черта приподнятого стиля, на­пример у Горгия: "Они воздвигли трофеи над врагами, Зевсу на украшение, себе же на прославление; они не были незнакомы ни с дарованной им от природы добле­стью, ни с дозволенной им от закона любовью, ни с бранным спором, ни с ясным миром, были благочестивы перед богами своей праведностью и почтительны перед родителями своей преданностью, справедливы перед согражданами своей скромно­стью и честны перед друзьями своей верностью..." (Пер. Ф.Ф. Зелинского). Впо­следствии людям хорошим эстетическим чутьем они казались чересчур торжествен­ными, навязчивыми, утомительными, но никто не находил их смешными. В "Поэтике ранневизантийской литературы" С.С.Аверинцев посвящает виртуозную по уровню филологического исследования главу сопоставлению рифмы, рожденной из духа "диалектики" в греческой риторической прозе, с принятой сегодня по­этической рифмой. (Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997. С. 233—249).
8 Платон. Горгий, 452 D — 459 Е.
9 Миллер Т.А. От поэзии к прозе. Риторическая проза Горгия и Исократа // Античная поэтика. М., 1991. С. 61—62.
10 См.: Гаспаров М.Л. Античная риторика как система // Античная поэтика. С. 7.
11 См.: Памятники поздней античной научно-художественной литерат







Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.