Теория толкования закона и его значение

Первое, что должен усвоить каждый, кто хочет сделаться юристом-практиком, это умение обращаться с законами и вообще с источниками права. Без такого умения он будет не в силах ступить самостоятельно ни шагу: юрист, не знающий как находить, толковать и применять законы, столь же беспомощен как врач, не приобретший навыка в исследовании больных и назначении лекарств.

Настоящее сочинение имеет целью служить пособием для молодых юристов, желающих овладеть искусством применения источников действующего права на практике. Этому искусству автор посвятил специальное теоретическое исследование.*(1) Здесь сделано извлечение из указанного исследования с некоторыми поправками и дополнениями соответственно поставленной себе автором задачи, именно: исключен весь так называемый ученый аппарат, а взамен того добавлены параграфы о сущности процесса применения юридических норм на практике и о критике подлинности источников нашего действующего права. Кроме того, при изложении приемов критики, толкования и применения норм приведены попутно мнения по этим вопросам Сената и примеры из его практики.

Применение на практике законов, как и других юридических норм, заключается в подведении частных случаев жизни под предусматривающие их в общей форме постановления. Это подведение имеет вид силлогизма, в котором большой посылкой служит законодательная норма или ряд норм, а малой - фактические обстоятельства данного конкретного случая, а вытекающее из них с логической необходимостью заключение дает ответ на возникший и подлежащий разрешению юридический вопрос.

Положим, для примера, что Иванов, подравшись с Петровым, разорвал ему платье. Адвокат, к которому обратится Петров за советом, или судья, у которого он предъявит иск к Иванову о вознаграждении за убытки, должны будут справиться с гражданскими законами и подыскать в них статью, на основании которой можно было бы разрешить это дело.

Поступив таким образом, они получат следующий силлогизм.

Малая посылка. Иванов причинил своими действиями убыток Петрову в размере 25 рублей.

Большая посылка. По статье 684 т.Х, ч.I Свода законов "всякий обязан вознаградить за вред и убытки, причиненные его деянием или упущением".

Заключение. Иванов обязан уплатить Петрову 25 рублей.

Как видно из этого примера, для того, чтобы построить силлогизм, нужно иметь две посылки. Но они в очень редких случаях даны вполне готовыми. Обыкновенно их приходится добывать: малую посылку посредством юридического анализа фактических обстоятельств данного конкретного случая, большую - посредством толкования и логического развития юридических норм.

Посмотрим сначала, как добывается малая посылка.

Всякий конкретный случай, возникающий в жизни и требующий подведения под юридические нормы, слагается из большего или меньшего числа элементов. Некоторые из этих элементов имеют юридическое значение, так как закон связывает с ними те или иные последствия; другие же элементы такого значения не имеют, являясь юридически безразличными. Поэтому, прежде всего, необходимо разложить подлежащий разъяснению случай на его составные элементы и выделить из них те, которые имеют юридическое значение. В этом и состоит юридический анализ фактических обстоятельств.

Положим, например, что Петров, обращаясь за советом к адвокату, рассказывает следующее: "Вчера в 12 часов ночи, выйдя с Ивановым из иллюзиона и направляясь в ресторан, чтобы поужинать, мы заспорили с ним о причинах неудачной войны с Японией и дошли до такой степени раздражения, что пустили в ход кулаки, причем Иванов левой рукой разорвал мне пиджак, за который я на днях заплатил портному Миллеру 15 рублей. Могу ли я взыскать с Иванова эту сумму?".

Чтобы ответить на вопрос Петрова, адвокат должен, прежде всего, отделить в его рассказе юридические элементы от бытовых, но имеющих юридическое значение. Для этого ему нужно оценить с юридической точки зрения каждое из обстоятельств, указанных Петровым. Так, рассказанный им случай произошел ночью. Представляет ли это обстоятельство какую-либо важность в юридическом отношении? Если бы речь шла о краже, то представляло бы, потому что ночная кража наказывается строже (ст.170. Устава о наказаниях). Но для вопроса о вознаграждении за убытки время причинения их безразлично. Далее, Петров говорит, что он шел из иллюзиона. Это тоже неважно: если бы он шел из театра или из дому, от этого юридическое существо дела ничуть не изменилось бы. Равным образом не имеют никакого юридического значения причина ссоры, причинение убытка левой, а не правой рукой, покупка пиджака у портного Миллера, а не где-либо в ином месте и пр. Устранив все эти чисто бытовые, юридически безразличные обстоятельства, адвокат остановился бы только на том факте, что Иванов причинил убыток Петрову, разорвав ему платье. Вот юридическое зерно, заключающееся в рассказе Петрова; все остальное бытовая шелуха, не имеющая никакой цены в глазах юриста.

Нетрудно заметить, что юридический анализ схож с медицинским диагнозом. Подобно тому, как врач выбирает из целой массы болезненных симптомов, на которые жалуется пациент, только несколько существенных и по ним распознает болезнь, так и юрист отделяет от бытовых элементов конкретного случая юридические и из них строит юридический казус.

После того, как конкретный случай, подлежащий разрешению, подвергнут анализу, и, таким образом, получена малая посылка силлогизма, юристу нужно заняться отысканием соответствующей ей большой посылки. Ареной для поисков должно служить то положительное законодательство, постановления которого необходимо применить к данному случаю. Эти поиски могут привести к одному из двух результатов. Иногда большая посылка прямо выражена в одном или нескольких постановлениях закона. Так было в приведенном выше примере, где вопрос о вознаграждении за убытки, причиняемые одним лицом другому, прямо разрешен 684 ст. Гражданских законов. В таких случаях остается только истолковать найденную норму, т.е. выяснить ее действительный и точный смысл. Но нередко бывает, что самые тщательные поиски остаются безуспешными, и что в законодательстве нет постановлений, которые могли бы послужить готовой посылкой. В таких случаях большая посылка должна быть логически выведена из наличных норм. Этот прием добывания большой посылки можно назвать логическим развитием норм.

Но как толкованию, так и логическому развитию норм должна предшествовать еще одна операция предварительного характера. Прежде чем применять найденную норму, необходимо убедиться, что она подлинно норма, т.е. имеет юридическую силу, и установить ее точный текст. В этом состоит критика подлинности норм.

Итак, применение законов на практике обнимает четыре операции: 1) юридический анализ конкретных случаев, подлежащих разрешению; 2) критику подлинности норм; 3) толкование норм и 4) логическое развитие их.

Первая из этих операций не нуждается в специальном исследовании. Чтобы уметь отделять юридически существенные обстоятельства от чисто бытовых, нужно только быть знакомым с юридическими понятиями, а это знакомство приобретается изучением правоведения, т.е. юридическим образованием. Никаких особых правил, которыми следовало бы руководствоваться при юридическом анализе, нет. Существует только одно общее правило: нужно отбросить все обстоятельства, которые с точки зрения действующего права не имеют значения.

Совершенно иное следует сказать относительно критики, толкования и логического развития норм. Эти операции несравненно сложнее; они должны быть производимы по специальным правилам, а установить эти правила можно только посредством подробного исследования сущности и отличительных свойств каждой из названных операций. Особого внимания по своей важности и трудности заслуживают приемы толкования, и так как в литературе существует мнение о невозможности и даже ненужности выработки для них каких-либо точных правил, то необходимо выяснить значение рациональной теории толкования и указать материал, из которого она может быть построена.

Критика подлинности норм имеет целью удостоверения в том, что правило, которое подлежит применению в данном случае, действительно является юридической нормой, т.е., во-первых, что оно снабжено обязательной силой, и во-вторых, что текст его именно таков, каким был санкционирован. Деятельность критики, поэтому, слагается из двух процессов: из проверки юридической обязательности нормы и из установления ее подлинного текста. Первый процесс именуется высшей критикой, а второй - низшей.

1. Высшая критика проверяет юридическую обязательность норм. Так как только те нормы обладают обязательной силой, которые исходят от уполномоченной к изданию их власти и составлены ею согласно определенному законом порядку, то задача высшей критики состоит в том, чтобы удостовериться, что лицу или группе лиц, от которых исходит данная норма, действительно принадлежало право издавать такого рода нормы; и что она издана с соблюдением необходимого порядка. При отсутствии обоих этих условий или даже одного из них, никакая норма не может быть признана обязательной. Если, напр., административная власть издает распоряжение, выходящее за пределы ее компетенции или если законодатель высказывает свое юридическое мнение частным образом, вне порядка, установленного для издания законов, то такие акты не имеют обязательной силы для граждан.

Но юридические нормы не вечны, с течением времени, с изменением обстоятельств, ввиду которых они изданы, они отменяются или заменяются другими. Поэтому удостоверившись, что данная норма издана с соблюдением установленного законом порядка, необходимо еще справиться, не была ли она затем отменена позднейшей нормой.

Деятельность высшей критики, следовательно, сводится к применению соответствующих постановлений публичного права относительно порядка составления, издания и отмены законов и вообще юридических норм.

От этих постановлений зависит и сам объем применимости высшей критики к различным категориям норм. Так, например, в большинстве государств законы признаются обязательными, раз они опубликованы в установленном порядке, и никакая иная проверка их обязательности подчиненными органами не допускается; напротив, в других государствах правом проверки пользуются суды.

2. Когда высшая критика окончена, когда подлинность и юридическая обязательность нормы доказана, тогда наступает очередь низшей критики, которая должна проверить правильность текста нормы во всех его частях.

Подлинный текст нормы, т. е. тот акт, на котором имеется подпись ее автора, редко бывает в обращении, по большей части граждане знакомятся с содержанием норм по печатным и писаным копиям. Так как в этих копиях могут встречаться всякого рода ошибки, искажения, описки, опечатки, пропуски, перестановки слов, неверные знаки препинания и т.д., то, чтобы установить правильный текст, необходимо сверить данную копию с оригиналом. Так, например, если официальная копия какого-нибудь циркуляра административной власти оказывается несходной с подлинной рукописью, то лица, чьих прав касается циркуляр, могут указать органу власти, исполняющему его, на ошибку в копии и потребовать применения подлинного текста.

В другом положении находятся нормы, подлинники которых не поступают в обращение, и которые объявляются гражданам путем напечатания в официальных изданиях. В этом случае официальная копия вполне заменяет подлинный текст, так что проверять и исправлять ее по тексту имеет право только тот орган власти, которому поручено обнародование норм, если, разумеется, конституционные законы данного государства не предоставляют этого права еще и другим органам.

Итак, критика подлинности норм состоит в сличении копий с оригиналом (низшая критика) и в применении постановлений публичного права, касающихся порядка издания норм (высшая критика).

Как только подлинность и обязательная сила нормы установлены, а правильность ее текста во всех частях проверена, роль критики оканчивается: она выполнила все, что требуется от нее, как от предшествующей толкованию деятельности.

Существует, однако, в литературе мнение, что к области критики относится еще и проверка правильности самого подлинного текста. Дело в том, что и в оригинале, т.е. в первоначальном тексте, встречаются ошибки всякого рода, начиная от простых описок и кончая погрешностями в способе выражения мысли, носящими обыкновенно общее название редакционных промахов. Все эти ошибки, по мнению некоторых авторов, могут и должны быть исправляемы посредством критики текста.

Никто, кроме уполномоченной к тому власти, не вправе вносить какие бы то ни было изменения в подлинный текст норм. Раз этот текст установлен или официально удостоверен, он подлежит лишь толкованию, но не исправлению.

Притом исправление подлинного текста, по самому существу своему, не может быть делом критики, предыдущего толкования процесса. Чтобы исправить копию закона; не нужно понимать смысла его, а достаточно сличить внешнее начертание слов. Даже лицо, совершенно не знающее языка, на котором написан закон, в состоянии произвести подобное сличение и установить подлинный текст. Иначе говоря, низшая критика является механической деятельностью и не зависит от понимания смысла закона. Напротив, заметить какую-либо неправильность в подлинном тексте, хотя бы даже самую грубую и явную, решительно нельзя, если не сделать попытки понять закон, т. е. не истолковать его. Положим, например, что в подлинном законе имеется такая опечатка: вместо "муж и жена" сказано "муж или жена". Чтобы заметить опечатку в оригинале, нужно раньше истолковать закон. Только тогда, когда толкование откроет какую-либо погрешность в тексте закона и тем установит несоответствие между мыслью законодателя и формой ее словесного выражения, тогда возникнет вопрос, как выйти из затруднения и чему отдать преимущество: мысли или словам, духу закона или его букве? А это - один из основных вопросов учения о толковании законов.

Отсюда видно, что как обнаружить какую-либо погрешность в подлинной норме, так и показать, в чем именно она состоит, а равным образом и устранить вызванное ей затруднение, можно только путем толкования. Поэтому вопрос о всякого рода промахах в подлинном тексте законов выходит за пределы низшей критики и относится к области толкования, представляя собой один из случаев несоответствия между содержанием и формой законов.

Не нужно думать, что по существу совершенно безразлично называть ли рассматриваемую деятельность критикой или толкованием. Критика отличается от толкования не только по имени, являясь деятельностью совершенно иного рода. С одной стороны, она приводит в окончательном результате к изменению текста. Сверив копию закона с подлинником и найдя в ней ошибку, мы исправляем текст копии. Точно так же следовало бы поступать и с подлинником, если бы признать его подлежащим критике. Между тем подлинный текст норм неприкосновенен. С другой стороны, на критику не распространяются правила, имеющие силу для толкования. Вследствие этого назвать устранение несоответствия между мыслью и словами законодателя критикой, значит, иными словами, объявить эту деятельность свободной от правил толкования, иной раз стеснительных.

Противоположный взгляд, допускающий исправления опечаток и редакционных промахов в подлинном тексте, мотивируется следующим образом: судья обязан руководствоваться не буквой закона, а действительной мыслью законодателя, но так как несоответствие между буквой и мыслью не всегда может быть устранено посредством толкования, то следует допустить исправление текста закона путем критики.

Несомненно, что судья, да и каждый гражданин обязан руководствоваться не буквой закона, а мыслью законодателя. Но какою мыслью? Не той, которой законодатель таил про себя, но совершенно не выразил в законе, а той, которая так или иначе выражена им в утвержденном и опубликованном тексте закона, ибо обязательную силу имеет для судей и для граждан не всякая мысль законодателя, а только облеченная в форму закона. Раскрытие этой именно мысли законодателя составляет задачу толкования закона. Следовательно, если буква закона, вследствие ли редакционного промаха, или по какой бы то ни было другой причине, не соответствует действительной мысли законодателя, скрытой в законе, то это несоответствие должно быть устранено посредством толкования. Для критики же не остается в данном случае места: исправлять промахи в подлинном тексте согласно мысли законодателя, действительно заключающейся в нем, нет надобности, раз толкование уже раскрыло эту мысль; изменять же текст согласно той мысли, которой законодатель абсолютно не выразил, а только хотел выразить, нельзя, ибо это значило бы самовольно возводить в законе то, что не имеет его силы.

Ошибки в самом оригинале могут быть исправляемы одним лишь автором его, т.е. законодателем, а никак не подчиненными органами или частными лицами, для которых оригинал закона - неприкосновенная святыня, подлежащая только толкованию.

Пробел в действующем праве имеется, как было показано, тогда, когда для какой-либо категории случаев: или 1) вовсе нет нормы, или 2) существует норма, но совершенно темная и непонятная, или 3) существует несколько норм, находящихся между собою в непримиримом противоречии, или 4) установлена норма, страдающая неполнотой (частичный пробел).

Этот вопрос разрешается различно по отношению к разным категориям дел и разным органам государственной власти.

I. Согласно основному началу уголовного права, преступлениями считаются только те действия, которые запрещены законом под страхом наказания (nullum crimen sine lege). Все остальные являются непреступными, дозволенными, а потому и не подлежащими уголовному преследованию и наказанию. Отсюда следует, что нормы уголовного права не допускают логического развития, т.е. что они должны быть применяемы только к тем случаям, которые ими прямо предусмотрены, и что пробелы в них не могут быть восполняемы судами. Это положение признано и нашими действующими законами. Так, ст.12 Устава уголовного судопроизводства, воспроизводя правило 9 статьи Устава гражданского судопроизводства и предписывая "в случае неполноты, неясности или противоречия законов основывать решение на общем смысле законов", опускает слова "и недостатка" и таким образом не дозволяет уголовным судам разрушать дела, при отсутствии закона, по общему смыслу законов. В соответствии с этим ст.771 угол. суд. предписывает судам оправдывать обвиняемого, когда приписываемое ему деяние "признается не воспрещенным законами под страхом наказания". Этим постановлениям не противоречит и сохранившееся в Уложении о наказаниях разрешение судам в случае, если в законе не установлено определенного наказания за данное преступление, приговаривать виновного "к одному из наказаний, предназначенных за преступления, по важности и роду своему наиболее с ним сходные" (ст.151), так как это правило расширяет власть суда лишь при определении наказания за преступления, но не дает ему права признавать преступными такие деяния, которые прямо законами не предусмотрены. Другими словами, ст.151 имеет в виду аналогию наказания, но не аналогию преступления. Да если бы ст.151 и противоречила 12 и 771 ст. Устава уголовного судопроизводства, то ее нужно было бы считать отмененной ими, как законами позднейшими.

Несмотря, однако, на ясный смысл приведенных постановлений и на полное соответствие их самому существу карательной деятельности государства, уголовный кассационный департамент Сената допускает распространение норм Уложения о наказаниях на прямо не предусмотренные, но сходные с предусмотренными случаи.

Пример. "Помещение в повременном издании, вопреки ст. 11 прил. к 114 ст. Устава о цензуре и печати, официального от правительства опровержения с изменениями, либо примечаниями их текст, или с приведенными в том же самом номере возражениями является деянием, которое, хотя и не предусмотрено статьей 1033 Уложения о наказаниях, по буквальному ее содержанию, но по значению своему и свойству заключающихся в оном признаков преступности, может быть приравнено, как вполне сходное, к деянию, указанному в сей статье, а потому, согласно с точным смыслом 161 ст. Уложения о наказаниях, и должно быть подведено под действие означенного выше карательного закона" (1910 N 21). Другие примеры см. в издании Уложения о наказаниях проф. Таганцева под 151 статьей.

Новое Уголовное уложение (1903 г.) устраняет возможность логического развития своих постановлений, определяя в ст.1 понятие преступления как "деяния, воспрещенного, во время его учинения законом под страхом наказания".

2. Административные учреждения и должностные лица, встретясь при исполнении законов с пробелом в них, обязаны, как и в случае неясности закона, обращаться за указанием к своему начальству, которое либо разъясняет их недоумение, либо, при наличности действительного пробела, в свою очередь, обращается к высшему начальству. Таким путем дело доходит до министров или Сената, которые также не вправе заполнить собственной властью обнаружившийся пробел, а обязаны возбудить вопрос о дополнении или изменении закона в законодательных учреждениях (ст.468 и 474 Общ. губ. учр.; ст.154 и сл., 160 и сл., 171 и сл., 176 Учр. мин.; ст.199 и сл. Учр. сен.).

3. Гражданские суды не имеют права прибегать в случае затруднений при применении законов к помощи высших инстанций. Этот путь для них закрыт, они обязаны самостоятельно находить выход из затруднений, как при неясности законов, так и при недостаточности их. Но восполнение пробелов в законодательстве может быть совершаемо ими различными способами.

А. Первый из них состоит в том, чтобы, не найдя нужной для разрешения данного случая нормы в системе действующего права, заимствовать ее из какого-либо другого права, которое имело бы значение вспомогательного (субсидиарного) источника права. Этот способ употребляется при применении норм местных законов, именно Прибалтийского края и Бессарабии.

В Прибалтийском крае действуют разные земские и городские права (лифляндское, курляндское, эстляндское и др.), причем для каждого отведена особая территория. В случае пробела в праве какой-либо территории применяются соответствующие постановления вспомогательных прав: местного земского и общерусского.

Свод гражданских узаконений губ. Прибалтийской, т.1, введ., ст. XIII. В каждой из вышепоименованных территорий применяются прежде всего действующие в ней особенные узаконения, потом, где сие постановлено, местное земское право, служащее в виде вспомогательного. Лишь в том случае, когда ни особенное право, ни вспомогательное не разрешают вопроса, принимаются в соображение Общие гражданские узаконения.

В Бессарабии (кроме Аккерманского и Измаильского уездов*(17) имеет силу действовавшее в ней до присоединения к России право (шестикнижие Арменопуло, сборник Донича и Соборная грамота Маврокордато 1785 г.). Пробелы в нем восполняются постановлениями общерусского законодательства.

Т. Х, ч. 2 Св. зак., изд. 1857 г. Гл. VII. О гражданском судопроизводстве в Бессарабской области.

Ст.1606: "В тяжебных делах принимаются в основание законы края, а в тех случаях, где оные окажутся недостаточными, принимаются и законы русские..." То же: 130 ст., т. II, ч. 2 Св. зак. 1867 г.

Реш. гражд. касс. деп. 1902 г. N 9: "Вопрос о том, в каких случаях подлежат применению местные законы Бессарабской губернии и в каких - общие законы, подробно разобран в решении гражд. касс. департ. 1900 г. N 72, разъяснившем, что хотя ныне в Своде законов ст. 1606, Х т,. 2 ч. и 130 т. II ч. 2 изд. 1857 г. уже не имеются, но что статьи эти исключены из Свода законов лишь кодификационным порядком, самые же законоположения, изложенные в этих статьях, никакими новыми законами не отменены, что потому в Бессарабской губернии общие законы, изложенные в 1 ч. Х т., подлежат применению только тогда, когда местные законы оказываются недостаточными". Так же: 1910 N 65 и 74.

1909 N 35: "Под недостаточностью закона следует понимать совершенное отсутствие законодательного определения на данный случай, как, например, по совершенно неизвестному законодательству Бессарабии начала XIX в. вопросу о перевозке по железным дорогам".

Б. Возможен и другой выход из затруднения; придать значение вспомогательного источника права юридическим обычаям. Это и сделано с нашим законодательством в известной мере по отношению мировым и заменяющим их низшим судам.

Устав гражданского судопроизводства, ст.130. При постановлении решения мировой судья может, по ссылке одной или обеих сторон, руководствоваться общеизвестными местными обычаями, но лишь в том случае, когда применение местных обычаев дозволяется именно законом, или в случаях, положительно не разрешаемых законами.

Ст.1501. Гминный суд при постановлении решения может, по ссылке одной или обеих сторон, руководствоваться общеизвестными местными обычаями...

Правила Уст гр. суд. ч. 1889 г., разд.2, ст. 88....По ссылке одной или обеих сторон, ему (земскому начальнику или городскому судье) предоставляется руководствоваться общеизвестными местными обычаями, но лишь в том случае, когда применение местных обычаев дозволяется именно законом или в случаях, положительно не разрешаемых законами.

В 130 ст. Устава гражданского судопроизводства два слова возбуждают сомнение: "положительно" и "могут".

Выражение "случаи, положительно не разрешаемые законом" страдает двусмысленностью вследствие двусмысленности слова "положительно". Если это слово понимать в смысле "прямо", то "случаями, положительно не разрешаемыми законом", будут такие, которые прямо не предусмотрены законодателем, т.е. для которых он не установил нормы. Если же слову "положительно" придать значение "совершенно", то смысл разбираемой фразы будет иной: она станет означать случаи, не разрешаемые ни прямым законом, ни по общему духу законодательства, т.е. такие случаи, для которых нельзя не найти нормы в наличном законодательстве, не извлечь ее из других норм посредством логического развития их.

Второе толкование приводит к следующим результатам. С одной стороны, согласно ему оказывается, что сам законодатель признал существование случаев, абсолютно неразрешимых на основании закона. Между тем ст.10 Устава гражданского судопроизводства грозит общим гражданским судам наказанием, если они уклонятся от разрешения какого-либо дела "под предлогом неполноты, неясности, недостатка или противоречия законов". Это значит, что тот же законодатель не допускает возможности таких случаев, которые нельзя было бы разрешить на основании действующего законодательства. С другой стороны, если бы мировым и заменяющим их судам дозволялось применять обычаи только тогда, когда данное дело абсолютно неразрешимо на основании закона, то этим судам не пришлось бы обращаться к обычаям никогда, ибо всякое дело они могли бы разрешить если не по точному разуму, то по общему смыслу законов, подобно тому, как это делают общие суды. Ввиду несостоятельности второго толкования нужно принять первое и под "случаями, положительно не разрешаемыми законом" разуметь те, которые не предусматриваются прямо наличными нормами законодательства и не могут быть разрешены путем одного толкования этих норм, без помощи логического развития. Так толкует 130 ст. и Сенат.

"По точному смыслу приведенной статьи закона, для допустимости применения обычая необходимо, чтобы или в самом законе содержалось дозволение руководствоваться в данном деле обычаем, несмотря на существование в законе таких постановлений, на основании которых дело также могло бы быть разрешено, или же, напротив, в случае отсутствия в законе всякого постановления, на основании которого могло бы быть разрешено дело" (гражд. 1904 N 16).

"Никакое дело не может быть разрешаемо на основании обычая в том случае, когда для разрешения спора имеется положительный закон" (70 N 39). Так же: 78 N 225; 84 N 105; 1905 N 15 и др.

Другая двусмысленность заключается в слове "могут". Его можно понимать двояко: "имеют право" или "обязаны".

Второе мнение является более правильным и согласным как с целью 130 ст. Устава гражданского судопроизводства, так и с существом судейской власти. Дозволяя низшим судам применять, "по ссылке одной или обеих сторон, общеизвестные местные обычаи", законодатель, очевидно, хотел дать гражданам право устраивать свои отношения согласно выработавшимся в их среде обычаям и требовать применения этих обычаев, если они не парализуются прямыми предписаниями закона. С другой стороны, всегда, когда закон постановляет, что судьи имеют право что-либо делать при наличности известных условий, они обязаны осуществлять это право, раз имеются налицо необходимые условия. Если, например, в ст.4 Устава гражданского судопроизводства сказано, что суды "могут приступать к производству гражданских дел не иначе, как вследствие просьбы о том лиц, до коих дела эти касаются", то отсюда вовсе не следует, что, получив такую просьбу, суды вольны приступить к производству, но вольны и не приступать: нет, они имеют право и в то же время обязаны начать дело.

Такому пониманию 130 ст. не препятствуют употребленные в 88 ст. Правил о производстве судебных дел и в мотивах к 130 ст. выражения "судье предоставляется" и "ему предоставлено", так как эти выражения, толкуемые в связи с предписанием 9 ст. Устава гражданского судопроизводства ("все судебные установления обязаны решать дела по точному разуму действующих законов" и т.д.), означают, что низшим судам дано право, при отсутствии прямого закона для данного случая и по просьбе сторон, применять обычаи. Но это право, как и все прочие свои процессуальные права, суд обязан осуществлять, когда имеются налицо установленные для этого законодателем условия.*(18)

К такому заключению пришел и Сенат, отказавшись от противоположного взгляда, которого первоначально придерживался.

"Местные обычаи в указанных в ст. 130 Устава гражданского судопроизводства случаях заменяют собой законы. Вследствие сего должно прийти к тому заключению, что применение местного обычая в тех случаях, в коих оно дозволено законом, столь же обязательно для мирового судьи, как и применение самого закона" (1878 N 225).

Но для применения обычаев мировыми судьями необходимы еще два условия: чтобы тяжущиеся стороны или хотя бы одна из них сослалась на местный обычай, и, кроме того, чтобы она удостоверила существование этого обычая (76 N 25, 80 N 174, 85 N 3, 91 N 86, 96 N 116 и др.). Если же этих условий нет налицо, то мировые судьи обязаны руководствоваться законами, т. е. восполнять встречаемые в законодательстве пробелы на основании "общего смысла законов" (ст.9 Устава гражданского судопроизводства).

В. Законодатель может дозволить применение нескольких вспомогательных источников права в известной последовательности. Так, коммерческие суды должны разрешать дела прежде всего на основании торговых законов: в случае недостаточности этих законов, они должны обращаться к гражданским законам; при невозможности же разрешить дело и на основании гражданских законов, им дозволено руководствоваться торговыми обычаями и своими решениями по однородным делам.

Устав торговый. Ст.1. Права и обязанности, проистекающие из сделок и отношений, торговле свойственных, определяются законами торговыми. В случае недостатка этих законов применяются законы гражданские и принятые в торговле обычаи*(19)

Устав судопроизводства торгового. Ст.327. Решения коммерческого суда утверждаются на законах; в тех же случаях, на кои нет точных и ясных законов, дозволяется принимать в основание торговые обычаи и примеры решений, в том же суде последовавших и вступивших окончательно в законную их силу.

Таким же образом должны поступать и окружные суды в тех случаях, когда они разрешают торговые дела за отсутствием в данной местности коммерческого суда.

"Хотя по 28 ст. Устава гражданского судопроизводства в тех местностях, на которые не простирается ведомство суда коммерческого, спорные дела, относящиеся к торговой подсудности, выдаются общими судами на основании Устава гражданского судопроизводства, но приведенная статья относится к формам и обрядам судопроизводства и потому не освобождает гражданские суды от обязанности при разрешении торговых дел руководствоваться торговыми обычаями в пределах, указанных в 1714 (327) ст. Уст. суд. торг." (80 N 63).

По отношению к окружным судам Прибалтийских губерний это положение установлено самим законом (прил. к 1805 ст. Устава гражданского судопроизводства, п.18).

Г. Судам может быть указан и такой путь: восполнять пробелы с помощью наличного материала законодательства, т.е. извлекая из существующих норм другие, явно не выраженные, но логически вытекающие из них. Это - наиболее правильный и целесообразный способ. В самом деле, применяя его, суды, во-первых, остаются в пределах действующего, т.е. надлежащим порядком санкционированного и обнародованного законодательства и, во-вторых, руководствуются приемами общечеловеческой логики, всеми людьми сознательно или бессознательно применяемыми. Следовательно, они пользуются материалом, знание которого для каждого гражданина обязательно, и средствами, которые всем известны и доступны. Благодаря этому, решения судов могут быть проверены как высшими судебными инстанциями, так и специалистами-юристами. Возможность такого контроля служит гарантией против судейского произвола.

Извлечение новых норм из существующих представляет собой логическое развитие их.

Наше законодательство предписывает этот способ восполнения пробелов в праве общим гражданским судом (ст.9 Устава гражданского судопроизводства), обязывая их "в случае неполноты и недостатка закона" основывать решения "на общем смысле законов". Как мы видели, общий смысл законов обнаруживается из всей совокупности его постановлений и из лежащих в их основе общих принципов, которые иногда, прямо выражены в виде особых норм, но гораздо чаще могут быть добыты из них посредством логических выводов, т. е. посредством логического развития наличных норм.

Д. Существует еще один способ восполнения пробелов в законах: предоставить судам и вообще подчиненным органам право создавать недостающие нормы самостоятельно, по своему усмотрению и разумению. Такое дозволение давалось различными законодателями в разных формах: одни дозволяли судьям разрешать не предусмотренные в законе случаи по справедливости, другие - по общим принципам права, третьи - на основании принципов естественного права. Новое швейцарское гражданское уложение разрешает суду, при отсутствии подходящих к разбираемым делам постановлений в законах, применять обычное право, а за недостатком обычаев разрешать дела согласно таким нормам, какие он сам установил бы, если бы был законодателем, следуя при этом мнениям, освященным теорией и судебной практикой (§ 1).

Но давать судам такое право весьма опасно. Объективного, всеми признанного критерия справедливости не существует, а принципы права вообще и естественного права в частности являются спорными, так что дело сведется к полному и бесконтрольному судейскому усмотрению, от которого недалеко и до произвола. Судья может, прикрываясь личиной справедливости или сомнительными юридическими принципами, безнаказанно злоупотреблять своей властью в угоду одной из тяжущихся сторон или под давлением начальства.

Но даже если судьи будут действовать вполне добросовестно, то и в таком случае исполнение ими законодательной функции не может принес<

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: