Сдам Сам

ПОЛЕЗНОЕ


КАТЕГОРИИ







Нет. Я сожалею о каждой минуте, проведённой с тобой в разлуке. Я сожалею о каждом шаге, который не приближает меня к тебе.





 

Моя последняя мысль перед сном о том, что ты должна быть в моих объятиях. Нет ни покоя, ни радости в моей пустой постели, где я сплю с тобой только во снах и просыпаюсь, проклиная рассвет.

 

Если бы у меня было право, то я бы запретил тебе отправляться куда-либо без меня. Не из-за эгоизма, а потому что быть без тебя всё равно, что пытаться перестать дышать.

 

Подумай об этом. Каждый мой вздох теперь принадлежит тебе, cariad. И мне остаётся только считать дни до момента, когда я верну их назад, поцелуй за поцелуем.

Уинтерборн.

 

 

Глава 12

 

 

Стоя на коленях перед книжным шкафом в закутке для чтения наверху, Хелен разбирала ряды книг и откладывала те, что хотела упаковать с собой. За три недели, проведённые в Приорате Эверсби, она насобирала целую комнату вещей для своего нового дома. Каждый предмет имел своё значение: шкатулка для шитья из розового дерева, принадлежащая её матери, фарфоровый поднос для туалетных принадлежностей с нарисованной стайкой херувимчиков на нём, детский банный коврик с вышивкой, изображающей Ноев ковчег с животными, и стул для гостиной из красного дерева с треугольным сиденьем, который всегда занимала бабушка по линии матери Хелен, когда приезжала с визитом.

 

Она постоянно пыталась себя чем-то занять, чтобы отвлечься от меланхоличной тоски, которая поселилась в её сердце.

 

– " Hiraeth ", – угрюмо, подумала Хелен. Знакомый домашний уют потерял свою привлекательность, и её привычные занятия превратились в рутину. Даже забота об орхидеях и упражнения на пианино стали утомительными.

 

Как вообще что-то может казаться интересным в сравнении с Рисом Уинтерборном?


Она так мало времени провела с ним, но в эти несколько часов он обладал ею и ублажал с таким пылом, что теперь её однообразные дни просто блекли в сравнении со всем этим.

 

Потянувшись к ряду с журналами об орхидеях матери, Хелен вытащила их и сложила один за другим в обитый парусиной дорожный сундук. Двенадцать тетрадей были обтянуты простой синей тканью, а страницы скорее приклеены к корешку, нежели пришиты к нему. Однако для Хелен они были бесценны.

 

Джейн, леди Трени, заполнила их все сведениями об орхидеях: зарисовками разнообразных видов и описанием индивидуальных особенностей и характеристик. Иногда она использовала журналы в качестве дневника, записывая личные мысли и наблюдения.

 

Чтение этих записей помогли Хелен понять её неуловимую мать намного лучше, чем когда-либо при жизни. В те времена Джейн неделями или месяцами жила в Лондоне, перекладывая воспитание детей на гувернанток и слуг. Даже когда она заезжала в Приорат Эверсби, то напоминала скорее изысканного гостя, нежели родителя. Хелен не могла припомнить случая, когда бы её мать не была идеально одета и надушена, драгоценности не украшали бы шею, уши и запястья, а волосы живая орхидея.

 

Никто бы не подумал, что у леди Трени, чьей красотой и остроумием всегда восхищались в обществе, существовали какие-то заботы. Однако наедине со своими журналами Джейн проявляла себя несчастной, одинокой женщиной, разочарованной тем, что не смогла произвести на свет больше одного сына.

 

" Я была расколота, словно грецкий орех, – писала Джейн после рождения девочек-близнецов. – Даже не успела подняться с постели после родов, а граф уже поблагодарил меня за рождение "ещё двоих паразитов". Ну почему хотя бы одна из них не могла оказаться мальчиком?"

 

А в другой тетради была такая запись:

 

"Малютка Хелен помогает ухаживать за близнецами. Признаюсь, она мне стала нравиться больше, хотя боюсь, что девочка навсегда останется бледным созданием с лицом, напоминающим кроличью мордочку".

 

Несмотря на обидные слова, Хелен сочувствовала Джейн, ведь та была так несчастна в браке с Эдмундом, графом Трени, сложным и лишающим всех иллюзий мужем. Его крутой нрав обжигал либо холодом, либо яростью, крайне редко не доходя до крайностей.

 

Только после смерти матери Хелен наконец-то поняла, почему родители, казалось, всегда нехотя признавали существование старшей дочери.

 

Она выяснила правду, ухаживая за отцом на смертном одре после того, как тот простудился, проведя день на холоде и сырости во время охоты. Эдмунд угасал на глазах, несмотря на все попытки врачей его спасти. Когда граф погрузился в полузабытьё, Хелен поменялась местами с Куинси, его доверенным камердинером, и заняла пост у его постели. Они подавали ему тоник и чай из шалфея, чтобы успокоить больное горло, и делали припарки.

 

– Доктор скоро вернётся, – пробормотала Хелен, обращаясь к отцу. Она осторожно протёрла его подбородок от слюны после приступа кашля. – Его вызвали

в деревню к пациенту, но он сказал это ненадолго.

Приоткрыв слезящиеся глаза, граф проговорил сухим, безжизненным голосом:

 

– Я хочу, чтобы кто-нибудь из моих детей... находился со мной... под самый конец. Не ты.

Думая, что он просто не узнаёт её, она мягко ответила:

– Папа, это я - Хелен. Твоя дочь.


– Ты не моя дочь... никогда ею не была. У твоей матери... был любовник... – весь этот разговор спровоцировал ещё один приступ кашля. Когда он прошёл, граф молча прикрыл глаза, отказываясь смотреть на Хелен.

 

– Это не правда, – сказал Куинси Хелен позже. – Несчастный хозяин бредит из-за жара. Вашей матерью, благослови господь её душу, восхищалось множество мужчин,

 

и его милость сходил с ума от ревности. Вы - истинная Рэвенел, миледи. Не сомневайтесь в этом.

 

Хелен притворилась, что поверила. Но знала, граф сказал ей правду. Это объясняло отсутствие у неё взрывного характера и внешности Рэвенелов. Не мудрено, что родители ненавидели её, она была греховным ребёнком.

 

Во время последнего проблеска здравого ума у графа, Хелен привела близнецов, попрощаться с ним. Хотя она послала и за Тео, он не смог приехать вовремя из Лондона. Когда отец впал в забытьё, Хелен смалодушничала, не в силах заставить близнецов наблюдать за его последними часами жизни.

 

– Нам обязательно здесь оставаться? – прошептала Кассандра, вытирая красные глаза носовым платком, они с Пандорой сидели вместе на маленькой скамеечке у окна. У них не осталось ни одного душевного воспоминания об отце, ни совета, ни истории, о которых девушки могли бы вспомнить и поделиться. Всё, что они могли, это тихонько сидеть и вслушиваться в его слабое, хрипящее дыхание и мучительно ждать, когда он отойдёт в мир иной.

 

– Ему бы всё равно не захотелось, чтобы мы были рядом, – сказала монотонно Пандора. – Отцу никогда не было до нас дела.

 

Хелен стало жалко младших сестёр, она подошла обняла и поцеловала их обеих.

– Я останусь с ним, – пообещала она. – Идите, помолитесь за него и займитесь каким-нибудь тихим делом.

 

Они благодарно удалились. Кассандра задержалась на пороге, украдкой бросив последний взгляд на отца, в то время как Пандора бодро вышла из комнаты, ни разу не оглянувшись.

 

Подойдя к постели, Хелен посмотрела на графа, высокий и худощавый мужчина казался высохшим в сравнении с огромной кроватью. Его лицо было бледным, с сероватым оттенком, шея расползалась и скрывала контуры подбородка. Вся его огромная сила воли выгорела, и теперь жизнь мерцала слабым огоньком. Хелен размышляла о том, что граф, казалось, и так медленно увядал в последние два года после смерти Джейн. Возможно, он по ней горевал. Их отношения были сложными, два человека, связанные разочарованием и обидой, так же, как других связывает любовь.

Хелен осмелилась взять слабую руку графа, которая представляла собой набор вен и костей, облачённый в дряблую кожу.

 

– Мне жаль, что здесь нет Тео, – смиренно проговорила она. – Я знаю, что не та, кого бы ты хотел видеть в последние часы. Я сожалею и об этом тоже. Но я не могу позволить тебе умереть в одиночестве.

 

Когда она закончила, в комнату зашёл Куинси, его тёмные, глубоко посаженные глаза блестели, слёзы катились по его белоснежным бакам на щеках. Без единого слова он занял скамеечку у окна, полный решимости дежурить вместе с Хелен.

 

В течение часа они наблюдали за графом, чьё напряжённое дыхание становилось всё слабее. Пока, наконец, Эдмунд, лорд Трени, не покинул этот мир в компании слуги и дочери, не имеющей ни капли его родной крови.

 

После кончины графа Хелен никогда не осмеливалась заговорить с Тео о её истинном отце. Хотя чувствовала, что он должен был знать. Именно по этой причине Тео не хотел выводить её в свет, а его собственное отношение к ней напоминало пренебрежение отца. Кэтлин и близнецам она тоже не смогла признаться. Пусть в


этом и не было её вины, но Хелен ощущала на себе позор незаконнорожденной. В независимости от попыток игнорировать этот секрет, он тайно угрожал выплыть наружу, словно ложка дёгтя, притаившаяся в бочке с мёдом.

 

Хелен сильно беспокоило то, что она ещё не рассказала об этом Рису. Зная, как сильно ему нравится идея о женитьбе на благородной леди, ей будет крайне сложно признаться в том, что она не Рэвенел. Рис будет разочарован и станет хуже о ней думать.

 

Но всё же... он имеет право знать.

 

Тяжело вздохнув, Хелен упаковала остальные журналы в сундук. Кинув беглый взгляд на пустую полку, она заметила маленький бледный свёрток, втиснутый в пыльном углу. Нахмурившись, она опустилась на локти и потянулась в книжный шкаф, чтобы его достать.

 

Комок пищей бумаги.

 

Усевшись, она осторожно развернула смятый листок и в написанных строчках узнала почерк матери. Слова в предложениях клонились книзу, и промежутки между ними были больше, чем должны быть.

 

Мой дорогой Альбион,

 

С моей стороны глупо обращаться к твоему сердцу, когда я сомневаюсь в его существовании. Почему от тебя не приходит ни слова? Что до твоих обещаний? Если ты меня покинул, не сомневайся, Хелен никогда не будет любима своей собственной матерью. Я наблюдала, как она хнычет в колыбели, и не смогла заставить себя дотронуться до неё. Она должна плакать в одиночестве, без утешений так же, как я сейчас, забытая тобой.

Я не буду соблюдать приличий. Моя страсть не поддаётся здравому смыслу. Возвращайся ко мне, и я клянусь, отослать ребёнка. Я расскажу всем, что она больна

и должна расти в тёплом и сухом климате с няней. Эдмунд не будет возражать, он будет слишком рад её отсутствию.

Ничего не нужно менять между нами, Альбион, до тех пор пока мы осторожны.

 

На этом письмо обрывалось. Хелен посмотрела другою сторону листка, но та была пуста.

 

Она обнаружила, что прижимает мятый прямоугольный лист к полу ладонью. Хелен ощущала пустоту внутри, дистанцируясь от множества чувств, не желая ни признавать их, ни изучать.

 

Альбион.

 

Никогда она не хотела знать имя отца. Но не могла не задаваться вопросом, каким человеком он был. Жив ли ещё? И почему Джейн так и не дописала письмо?

– Хелен!

 

Неожиданный возглас заставил Хелен вздрогнуть. Она машинально подняла голову и увидела, что в комнату вбежала Кассандра.

 

– Почту доставили! – воскликнула сестра. – Из универмага пришёл целый ящик! Лакей заносит его в приёмную внизу. Пошли со мной, мы хотим... – она замолчала, нахмурившись. – У тебя всё лицо красное. Что случилось?

 

– Это из-за пыли от книг, – проговорила Хелен. – Я упаковывала мамины журналы и жутко расчихалась.

 

– Может закончишь с этим позже? Пожалуйста, дорогая Хелен. Мы так хотим открыть твои подарки. На некоторых коробочках надпись: "скоропортящиеся", и мы думаем, что это могут быть конфеты.

 

– Я спущусь через несколько минут, – рассеянно ответила Хелен, незаметно пряча письмо под складкой юбки.


– Помочь тебе с книгами?

 

– Спасибо, дорогая, но лучше я сама. Кассандра вздохнула и мечтательно сказала:

– Ждать так тяжело.

Взгляд Хелен задержался на сестре, она заметила, что Кассандра перестала выглядеть по-детски нескладно и начала удивительным образом напоминать Джейн, её безупречное телосложение, губки бантиком, волосы цвета солнечного света и голубые глаза, обрамлённые густыми ресницами.

 

К счастью, Кассандра была мягче и безмерно добрее их матери. А Пандора, при всей своей проказливой натуре, самая милая девушка на свете. Хвала Господу за близнецов, они всегда были неизменной частью её жизни, источником непоколебимой любви.

 

– Почему бы вам не начать открывать коробки без меня? – предложила Хелен. –

 

Я скоро спущусь. Если кто-то возразит, скажи, что я назначила тебя моим официальным представителем.

Кассандра довольно ухмыльнулась.

– Если там конфеты, я отложу тебе несколько перед тем, как Пандора их все съест, – она выскочила из комнаты с прытью, не подходящей для леди и прокричала, сбегая по лестнице: – Хелен сказала, начинать без неё!

 

Хелен рассеянно улыбнулась, присела на мгновение и задумалась о сундуке с его невидимым бременем секретов и болезненных воспоминаний. Джейн и Эдмунд упокоились навсегда, хотя, казалось, до сих пор могли вредить своим детям из могилы.

 

Но она им не позволит.

Хелен решительно закрыла крышку, обрывая шёпот прошлого. Она взяла незаконченное письмо матери, поднесла к очагу и положила на горстку мерцающих углей. Обветшалая бумага скорчилась от жара, прежде чем вспыхнуть синим пламенем.

 

Хелен наблюдала, пока каждое слово не превратилось в пепел. А затем вышла из комнаты, энергично отряхивая руки от пыли.

 

 

Глава 13

 

 

Настроение Хелен улучшилось, как только она очутилась в весёлой суете приёмной гостиной. Уэст и близнецы сидели на покрытом ковром полу и распаковывали подарочные корзинки и коробки, а Кэтлин расположилась за письменным столом, вскрывая корреспонденцию.

 

– Я всегда думал, что не люблю ухаживания, – сказал Уэст, роясь в корзинке из универмага, – но выходит, что я просто был не той стороной. Во время ухаживания, лучше быть тем, за кем ухаживают, а не наоборот.

 

Уэстон Рэвенел сильно походил на своего брата, такой же привлекательный обладатель ауры порочного шарма, с тем же крепким телосложением. За последние несколько месяцев он неустанно изучал всё, что мог, о ведении сельского хозяйства

 

и производстве молочных продуктов. Бывший повеса никогда не был так счастлив, как после дня, проведённого в компании арендаторов за работой в полях, а затем возвращаясь домой в заляпанных грязью сапогах и бриджах.

– Ты когда-нибудь ухаживал за кем-то? – спросила Пандора.

– Только если был уверен, что леди достаточно умна, чтобы не принять мои ухаживания.


Уэст с лёгкостью поднялся, увидев, что Хелен заходит в комнату.

 

– То есть, жениться ты не хочешь? – непринуждённо спросила Хелен, садясь на никем не занятую кушетку.

 

Улыбаясь, Уэст положил на её колени голубую плоскую коробочку, обтянутую сатином.

 

– Как я могу удовлетвориться лишь одной конфетой, когда их целая коробка? Хелен подняла крышку и её глаза расширились от увиденных сокровищ внутри,

 

здесь были: карамель, сливочный мармелад, засахаренные фрукты, ириски и зефирки, всё это упаковано в обёртки из вощёной бумаги. Её удивлённый взгляд проследовал к наваленной рядом горе вкусностей: копчёная уилтширская ветчина и свиная шейка, упаковка вяленого лосося, горшочки импортного датского масла, консервированное сладкое мясо и мешочек пухлых лощёных фиников. А ещё были: корзинки тепличных фруктов, головки сыра бри в бумажно-белой оболочке, искусные маленькие сырочки, упакованные в сетку, баночки с инжирным вареньем, маринованные перепелиные яйца, бутылки фруктового ликёра, напоминающие по цвету драгоценные камни, который следовало потягивать из крошечных рюмочек, и золотистая консервная баночка с экстрактом какао.

 

– О чём думал мистер Уинтреборн? – спросила Хелен, взволнованно рассмеявшись. – Всей этой едой можно накормить целую армию.

 

– Очевидно, он ухаживает за всей семьёй, – ответил ей Уэст. – Не скажу за всех, но чувствую, что к моему сердцу, он определённо нашёл дорогу.

Из угла комнаты послышался задумчивый голос Кэтлин:

 

– Я одна могла бы съесть целый окорок, – в последние несколько дней она начала испытывать то неутолимый голод, то раннюю тошноту.

 

Уэст ухмыльнулся. Поднявшись на ноги, он поднёс ей стеклянную баночку миндаля.

 

– Это сгодится?

 

Кэтлин приоткрыла крышку и съела один орешек. Она с хрустом сгрызла миндаль, и этот звук раздался по всей комнате. В конечном итоге, найдя их по своему вкусу, Кэтлин с жадностью уничтожила несколько из них, один за другим.

 

Уэст выглядел одновременно изумлённым и немного встревоженным.

– Не так быстро, дорогая, ты подавишься.

Он подошёл к серванту, чтобы налить ей немного воды.

 

– Я умираю с голоду, – запротестовала Кэтлин. – И этот миндаль, как раз то, что нужно, я просто не знала до этого. Мистер Уинтерборн прислал только одну баночку?

– Уверена, он пришлёт ещё, если я попрошу, – пришла на помощь Хелен.

– Правда? Потому что... – Кэтлин вдруг замолчала, сосредоточив внимание на письме в её руке.

 

По спине Хелен поползло предчувствие чего-то ужасного. Она увидела, как узкие плечи Кэтлин сгорбились, будто пытаясь защитить себя от чего-то. Не обращая внимания, невестка неуклюже поставила баночку на стол, очень близко к краю и склянка свалилась на пол. К счастью, приземлившись на ковёр, не разбилась. Но Кэтлин, казалось, даже не заметила, её внимание было сосредоточено на письме.

 

Хелен подбежала к ней, лишь слегка опередив Уэста.

– Дорогая, что случилось?

Кэтлин побледнела, часто и судорожно задышав.

 

– Мой отец, – прошептала она, беспомощно протягивая письмо Хелен. – Я смогла прочитать только первую часть. Не могу думать.

 

Новости не могли быть хорошими. Примерно месяц назад отец Кэтлин, лорд Карбери, пережил несчастный случай на арене для объезда лошадей в


Гленгарриффе, его конь встал на дыбы, и он ударился головой о край опорной балки.

 

Хотя Карбери и выжил после этого инцидента, его здоровье с тех пор пошатнулось.

 

Уэст подал стакан воды, и Кэтлин сжала его своими маленькими ручками, как ребёнок.

 

– Выпей милая, – сказал он тихо. Его озабоченный взгляд встретился с Хелен. – Я позову Девона. Он должен быть неподалёку. Встречается с лесничим по поводу вырубки дуба на восточной стороне.

 

– Нет необходимости его беспокоить, – откликнулась Кэтлин, её голос был напряжён, но спокоен. – Это может подождать до того, как он освободится. Я в полном порядке, – она нетвёрдо поднесла стакан ко рту и с усилием осушила почти половину.

 

Хелен посмотрела поверх головы Кэтлин на Уэста и беззвучно сказала:

Иди.

 

Коротко кивнув, он вышел.

Она вернулась к письму.

– Он умер два дня назад, – пробормотала Хелен, пробегая глазами по строчкам. – Управляющий пишет, что лорда Карбери мучили головные боли и эпилептические припадки со времён несчастного случая. Как-то он отправился рано в постель и умер во сне, – она нежно положила руку на плечо Кэтлин и почувствовала, что по той пробегает лёгкая дрожь от сдерживаемых эмоций. – Дорогая, мне так жаль.

 

– Он был незнакомцем, – сказала тихо её невестка. – Отослал меня на воспитание

к другим людям. Не знаю, что я должна испытывать по отношению к нему.

 

– Я понимаю тебя.

Холодные пальцы Кэтлин легли поверх руки Хелен.

– Я знаю, – сказала она, печально улыбнувшись.

Они ненадолго замерли в таком положении. Пандора и Кассандра неуверенно подошли к ним.

 

– Мы можем чем-то помочь, Кэтлин? – спросила Пандора, опускаясь на колени рядом с её стулом.

 

Посмотрев в искреннее лицо девушки, Кэтлин покачала головой и потянулась, чтобы ближе привлечь её к себе. Кассандра опустилась на колени с другой стороны и обняла их обеих.

 

– Не о чем волноваться, – сказала Кэтлин. – Со мной всё будет хорошо. Как может быть иначе, если у меня лучшие сёстры в мире? – закрыв глаза, она склонила голову

 

и положила её на голову Пандоры. – Мы прошли через столько трудностей вместе за такое короткое время.

 

– Это значит, что мы будем в трауре ещё один год? – спросила Пандора.

– Не вы, – заверила её Кэтлин. – Только я, – вздохнула она. – Располневшая от беременности, неуклюжая и во всём чёрном. Я буду напоминать одну из тех барж, которую грузят отбросами и отправляют в море.

 

– Ты слишком маленькая, чтобы быть баржей, – сказала Кассандра.

– Будешь буксиром, – добавила Пандора.

Кэтлин издала сухой смешок и расцеловала их обеих. Её щёки слегка порозовели.

 

Она поднялась со стула и расправила юбки парой ловких движений.

 

– Нужно много чего сделать, – сказала Кэтлин. – Похороны будут в Ирландии, – она потрясённо взглянула на Хелен. – Я не была там с детства.

 

– Ты не обязана принимать решения прямо сейчас, – ответила Хелен. – Возможно, тебе стоит подняться наверх и прилечь.

– Я не могу, столько вещей нужно... – Кэтлин замолчала, увидев, что Девон вошёл

в комнату.


Он окинул её внимательным взглядом и остановился на мертвенно-бледном лице.

– Что случилось, любимая? – мягко спросил он.

– Мой отец умер, – она очень старалась говорить будничным тоном. – Этого, конечно, стоило ожидать. Мы знали, что он болеет.

 

– Да, – Девон вышел вперёд и привлёк к себе её строгую фигурку, обнимая.

– Я абсолютно спокойна, – сказала Кэтлин, уткнувшись в его плечо.

– Да, – Девон поцеловал её в висок. Его лицо было напряжено от беспокойства, голубые глаза затуманились нежностью.

 

– Я не собираюсь плакать, – её тон был прозаичен. – Он бы абсолютно точно не хотел видеть моих слёз.

 

Девон пригладил её волосы, его большая ладонь наполовину накрыла маленькую головку Кэтлин.

 

– Тогда покажи их мне, – сказал он нежно.

 

Кэтлин спрятала лицо в его рубашке на груди, и её худощавая фигурка, казалось, увяла. Через несколько секунд послышались непрекращающиеся тихие, надломленные звуки. Муж прижался щекой к её голове и привлёк ближе к своему крепкому, дарующему утешение телу.

 

Понимая, что они все становятся свидетелями очень интимного момента, Хелен знаком показала близнецам, чтобы те покинули комнату вместе с ней.

Закрыв двери, Хелен предложила:

– Давайте пойдём в библиотеку и пошлём за чаем.

 

– Жаль, мы не захватили с собой конфет, – расстроилась Пандора.

– Хелен, а что будет дальше? – спросила Кассандра, пока они шли по вестибюлю.

– Кэтлин действительно поедет на похороны в Ирландию?

– Я считаю, она должна поехать, если это возможно, – задумчиво сказала Хелен. – Очень важно попрощаться.

– Но её отец об этом не узнает, – заметила Пандора.

– Не ради него, – пробормотала Хелен, взяв руку младшей сестры и ласково её похлопав. – А ради неё самой.

 

 

Глава 14

 

 

ТЕЛЕГРАММА

МИСТЕРУ РИСУ УИНТЕРБОРНУ

КОРК-СТРИТ ЛОНДОН

 

ТОЛЬКО ЧТО УЗНАЛ: УМЕР ОТЕЦ МОЕЙ ЖЕНЫ, ЛОРД КАРБЕРИ. ХОТЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА И ДАЛЕКИ ОТ ИДЕАЛЬНЫХ, ТВОЁ ПРИСУТСТВИЕ В ГЭМПШИРЕ КРАЙНЕ ПРИВЕТСТВУЕТСЯ.

 

БУДУ ПРИЗНАТЕЛЕН, ЕСЛИ ТЫ ПРИШЛЁШЬ СОЛЁНЫЙ МИНДАЛЬ ДЛЯ ЛЕДИ ТРЕНИ.

 

ТРЕНИ

 

– Фернсби, – резко бросил Рис, отрывая взгляд от телеграммы. – Освободите моё расписание на неделю и закажите два билета на следующий поезд до Гэмпшира. Пусть кто-нибудь сбегает к Куинси и скажет, чтобы он собирал свои и мои вещи. И передайте работнику продуктового отдела, надо упаковать весь солёный миндаль, что у нас есть, в ручную кладь.

 

– Весь?


– Весь до последней банки.

 

Когда секретарь выскочила из кабинета, словно умалишённая, Рис уткнулся лбом в поверхность стола.

Diolch i Dduw, – пробормотал он. Слава богу.

 

Если бы приглашение не пришло в ближайшее время, у него бы не было выбора, кроме как ворваться в Приорат Эверсби, словно армия захватчиков. Он сожалел о смерти отца Кэтлин, но отчаянно хотел увидеть Хелен вновь. Казалось невозможным, что она для него вне досягаемости, когда так сильно ему необходима. Оставалось только ждать, а это выходило у него хуже всего. Хелен писала по три или четыре письма в неделю, рассказывая последние новости о семье и событиях в деревне, о реставрационных работах в доме и об успехах по добыче руды. Она подробно описывала процесс изготовления свечей или сбор выгоночного ревеня, выращенный в теплице. Сдержанные, но вместе с тем весёлые и многословные письма.

 

Он сходил с ума от тоски по ней, был болен ею.

 

Его работа, универмаг, всегда отнимал у него всю энергию, но теперь этого было мало. Рис сгорал от желания, от постоянного зуда под кожей. И не был уверен, являлась ли Хелен болезнью или всё же исцелением.

 

Как выяснилось, следующий поезд отбывал через три часа. Так как подготовить личный вагон времени не оставалось, и подходящего локомотива, куда можно было бы присоединить его, тоже не предвиделось, Рис был счастлив уехать на обычном поезде. Каким-то чудом невозмутимый Куинси умудрился упаковать их чемоданы с такой расторопностью, что они смогли успеть добраться до вокзала вовремя. Если у Риса и оставались сомнения в целесообразности иметь личного камердинера, то они отпали навсегда.

 

В течение двухчасового путешествия от Лондона до станции в Альтоне Рис обнаружил, что наклоняется вперёд, сидя на месте, будто пытаясь придать скорости тяжело идущему локомотиву.

 

Массивный якобинский особняк находился в процессе реставрации ещё с тех времён, когда Девон его только унаследовал. Богато украшенный парапетами и сводчатыми галереями, с множеством рядов дымовых труб, дом обозревал окрестности, словно величественная вдовствующая герцогиня на балу. Обнаружение гематитовой руды в поместье пришлось как нельзя кстати, без вливаний денежных средств особняк разрушился бы окончательно ещё до того, как его успели бы унаследовать следующие поколения.

 

Риса и Куинси встретил дворецкий Симс, который проговорил какие-то слова о том, что так быстро их не ожидали. Камердинер согласился с фактом их поспешного прибытия, и двое слуг обменялись быстрыми сочувственными взглядами, говорившими о трудностях, связанных с безрассудными и требовательными работодателями.

 

Пока Рис беспокойно бродил по приёмной в ожидании появления кого-нибудь, ему пришло в голову, что окружающая его обстановка в данный момент была намного уютнее, чем в его новомодном доме. Он всегда предпочитал всё современное, а старые вещи ассоциировались у него с упадком и безвкусицей. Но увядающие чары Приората Эверсби успокаивали и создавали ощущение радушного приёма. Дело было в мебели, уютно расставленной на цветистом ковре, в книгах и периодических изданиях, разложенных на маленьких столиках, в диванных подушках и пледах, лежащих повсюду. Пара спаниелей забрели в комнату и обнюхали его руки, но выбежали, услышав какой-то отдалённый звук в доме. До него доносился сладкий запах выпечки, возвещающий, что скоро подадут чай.


Рис не знал, чего ожидать от приглашения посетить Приорат Эверсби во время траура. Всё, что он знал о ритуалах по такому случаю, а это было совсем немного, не считая атрибутики, которая продавалась в универмаге, что семьи, только что потерявшие близких, не звали гостей и не принимали приглашений. Выражать соболезнования было принято после похорон.

 

Однако, Куинси, который был сведущ в таких делах и знал Рэвенелов не одно десятилетие, объяснил всю важность такого приглашения.

 

– Как оказывается, сэр, лорд и леди Трени решили относиться к вам, как к члену семьи, несмотря на то, что вы ещё не женились на леди Хелен, – отворачиваясь, он добавил с оттенком неодобрения в голосе. – Новое поколение Рэвенелов не всегда придерживается традиций.

 

Мысли Риса вернулись к настоящему, когда в комнату вошёл Девон.

– Боже, Уинтерборн, – Девон выглядел ошеломлённым и немного уставшим. – Я же только утром послал телеграмму, – но он непринуждённо улыбнулся, как в былые времена, и потянулся, чтобы крепко пожать руку Риса. Казалось, разногласия отошли на второй план.

 

– Как чувствует себя леди Трени?

 

Девон замешкался, будто размышляя, как много стоит рассказать.

 

– Уязвимой, – в итоге признался он. – Она тоскует не по умершему отцу, а по тому, которого у неё никогда не было. Я послал за леди Бервик, она приедет завтра из Леоминстера. Кэтлин будет спокойнее с ней, Бервики приняли её после того, как родители отослали её из Ирландии.

 

– Похороны пройдут там же?

Девон кивнул, слегка нахмурившись.

 

– В Гленгарриффе. Мне нужно её туда отвезти. Не стоит и говорить, что время чертовски неподходящее.

 

– Ты не можешь найти для неё приемлемого компаньона?

– Не в её нынешнем состоянии. Мне нужно быть с ней. У Кэтлин начались утренние недомогания, и сейчас она, как никогда, находится во власти своих эмоций.

Рис задумался над тем, как лучше всего им добраться до места.

 

– Если вы сядете на пароход в Бристоле и доплывёте до Уотерфорда, а потом заночуете в Гранвилле, это очень хороший отель рядом с железнодорожной станцией, то доедете быстрее всего. Если хочешь, я пошлю телеграмму в мою контору, и там обо всём договорятся. Они знают расписание движения всех кораблей

 

и пароходов, прибывающих или отбывающих из Англии вместе со всеми существующими железнодорожными станциями и остановками.

 

– Я был бы очень признателен, – сказал Девон.

Рис молча взял чёрный кожаный саквояж, который он принёс с собой, и передал ему.

 

Приподняв брови, Девон расстегнул замки и, раскрыв сумку, заглянул внутрь. По его лицу расползалась медленная улыбка, когда он увидел две дюжины баночек солёного миндаля, упакованные в слои тонкой обёрточной бумаги.

– Я так понял, леди Трени испытывает слабость к нему? – спросил Рис.

 

– Непреодолимую тягу, – уточнил Девон, продолжая улыбаться. – Огромное спасибо, Уинтерборн. – Закрыв сумку на замки, он дружелюбно добавил: – Пошли в библиотеку, выпьем по бокалу бренди.

 

Рис заколебался.

 

– А где все?

– Уэст в каменоломне и скоро вернётся. Близнецы на прогулке, а моя жена отдыхает наверху. Хелен, скорее всего, в теплице со своими орхидеями.


От мысли, что Хелен одна, неподалёку в теплице, сердце Риса забилось быстрее.

 

Бросив тайный и отчаянный взгляд на каминные часы, он произнёс:

 

– Сейчас четыре часа, не рановато для бренди? Девон скептически глянул на него и тихо рассмеялся.

 

– Боже. Что ты за валлиец? – прежде, чем Рис успел вставить слово, он продолжил: – Ладно. Я отнесу это, – он взвесил сумку в руке, – жене. В награду за твоё великодушие, я не буду интересоваться твоим местоположением, как можно дольше. Но если вы с Хелен опоздаете на чай, ты ответишь. – После паузы Девон добавил: – Она в первой теплице за садом, обнесённым стеной.

 

Рис коротко кивнул. Он весь напрягся, живот скрутило узлом от мысли, как отреагирует Хелен на его появление.

Губы Девона дёрнулись.

– Не стоит впадать в мрачные раздумья, Хитклифф. Она будет рада тебя увидеть. Рис не читал романов, поэтому суть обращения ускользнула от него, однако

 

задело то, что его нервное состояние было очевидным. Молча проклиная себя, он не удержался и спросил:

 

– Она хоть словом обмолвилась обо мне? Брови Девона взлетели вверх.

 

– Словом? Она только о тебе и говорит. Хелен читала книги об истории Уэльса и замучила всех нас рассказами об Оуайне Глиндуре и о чём-то под названием Эйстедвот, – в его глазах сверкнула дружелюбная издёвка. – А на другой день она так фыркала и кашляла, что мы решили, она простудилась, пока не узнали в этих звуках валлийский алфавит.

 

В любой другой ситуации Рис сделал бы какое-нибудь язвительное замечание, но он едва ли заметил усмешку. Ему стало трудно дышать от удовольствия.

– Ей необязательно это делать, – пробубнил он.

 

– Хелен хочет сделать тебе приятно, – возразил Девон. – Такова её натура, и это ведёт нас к кое-чему, что я хочу прояснить: она для меня, словно младшая сестра. Хотя, конечно, я последний, кто должен читать нотации о приличном поведении, но надеюсь, что ты будешь вести себя эти несколько дней как алтарный мальчик.

 

Рис угрюмо на него посмотрел.

– Я был алтарным мальчиком, и могу сказать, что слухи об их добродетели сильно преувеличены.

С неохотной улыбкой Девон развернулся и направился назад в главный холл.

 

А Рис отправился на поиски Хелен. Так как вбежать и наброситься на неё, как безумец, было бы неправильно, он заставил себя идти размеренными шагами. Пройдя через оранжерею и выйдя через задний вход, он пересёк аккуратно выкошенный луг.

 

Извилистая, покрытая гравием тропинка вела мимо насаждений зимних кустарников и древних каменных стен, обвитых вьющимся плющом, чьи стебли сплетались, словно кружева. Сады в поместье были пустынными, промёрзшая земля ожидала часа, когда придёт весна и пробудит её к жизни. Ветер доносил запахи осоки и дыма с горящих торфяников, аромат напоминал ему о долине, где в детстве он жил с семьёй, пока они не переехали в Лондон. Не то чтобы деревня Лланберис со своей каменистой местностью и многочисленными горными озёрами хоть чем-то напоминала эти ухоженные окрестности, но здесь, в Гэмпшире, витал присущий тем местам особенный запах озёр и дождя.

 

Когда он дошёл до ряда из четырёх теплиц, то заметил движение в первой, мимо заиндевелых стёкол проплыла стройная, одетая во всё чёрное фигурка. Его сердце подпрыгнуло, а щёки опалило жаром, несмотря на морозный февральский воздух. Он не знал, чего ожидал или почему нервничал, как мальчишка, встретивший свою


первую возлюбленную. Не так давно, он бы высмеял предположение о том, что неискушённая молодая женщина, даже девушка, сможет привести его в такое состояние.

 

Костяшкой одного пальца он осторожно постучал в стекло. Аккуратно поднявшись на ступеньку, зашёл в помещение и закрыл за собой дверь.

 

Рис никогда до этого не был внутри теплицы. Хелен описывала её в деталях, пока он пребывал в Приорате Эверсби, но его обременяли костыли и гипс на ноге. Он сожалел, что не в состоянии выйти и рассмотреть её, понимая, как много это значит для Хелен.

 

Атмосфера внутри была влажной и тёплой. Казалось, это какой-то другой мир, а не Англия, стеклянный дворец, наполненный блистательными красками и экзотическими формами. Его встретил острый запах земли в горшках и густой зелени, а также тонкий терпкий аромат орхидей и преобладающий запах ванили. Удивлённый взгляд Риса проследовал по рядам высоких растений, столов с орхидеями в горшках и банках, по вьющемуся плющу, растущему на стенах и стремящемуся ввысь к поблёскивающему стеклянному небосводу.

 

Из-за белоснежного цветника появилась стройная фигурка. Глаза Хелен цвета хрусталя сверкнули, отражая свет, а прелестные губы округлились по форме лепестков чайной розы, когда она в изумлении, беззвучно проговорила его имя. Красавица напра







Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...





Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:


©2015- 2024 zdamsam.ru Размещенные материалы защищены законодательством РФ.