Тема 4. Методологические аспекты структурализма.

Начиная с 70-х годов ХХ столетия внимание философской общественности было привлечено к зарождающемуся новому типу философствования во Франции, получившему название структурализм. В это время во Франции безраздельно господствовал экзистенциализм и новая философия формировалась в противостоянии «философии существования», в итоге потеснив ее на философском Олимпе. Сторонники структурализма выступили против субъективизма и иррационализма, характерного экзистенциализму, с позиций объективизма и рационализма. В отличие от экзистенциалистов представители структурализма не придавали никакого значения отдельному индивиду, а в духовном творчестве выявляли главным образом объективные механизмы, определявшие культурное творчество европейского человека, в виде устоявшихся надындивидуальных структур.

Философский структурализм имеет свою предысторию. Он вырос на идеях теоретической лингвистики, которые разрабатывали Ф. Де Соссюр, Н. Трубецкой, Р. Якобсон. Основателем структурализма в лингвистике по праву считается швейцарский языковед, специалист по индоевропейской группе языков Фердинанд де Соссюр (1857-1913). Исходные принципы структурной лингвистики или лингвистического структурализма были сформулированы им в изданном посмертно труде «Курс общей лингвистики» в 1916 г. Подход Соссюра к языку состоял в утверждении, что «единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя» как система знаков. Включенное в эту систему слово выявляет, по Сосюру, всю свою смысловую полноту не путем выяснения его истории, а путем выявления его соотношений с другими элементами системы – словами. Взятый в единовременном срезе в определенный момент своего существования, язык как система образует совокупность составляющих его взаимосвязанных элементов, что является синхроническим измерением системы. Рассмотрение же всех предшествующих состояний языка в соотнесении с его нынешним состоянием, рассматривается как диахроническое измерение системы или его история.

Из знаковой природы языка Соссюр сделал вывод, что язык является важнейшей из знаковых систем по сравнению с другими как лингвистическими, так и нелингвистическими семиотическими системами, поскольку он выступает в роли интерпретатора. Другими словами, всякая неязыковая система знаков делается доступной человеческому пониманию только при условии переложения ее на человеческий язык. Второй особенностью сосюровского структурализма является предложенная им процедура выявления значения знака. Соссюр обратил внимание на то, что порождение значения лингвистического знака, т. е. слова или термина, определяется его окружением. Это привело Соссюра к выводу, что «в языке нет ничего, кроме различий», что знак «означается» лишь соотносясь с чем-то иным, отличным от него, или, говоря языком лингвистов, образуя оппозицию другому знаку. Особую роль в становлении лингвистического структурализма сыграли деятельность Пражского лингвистического кружка, созданного в 1926 г., а также две главные школы в лингвистике: копенгагенская школа глоссемантики и иельская школа дескриптивизма.

В 50-60-е годы происходит распространение метода структурной лингвистики на другие смежные научные области, в частности литературоведение, этнология, психология, социология, фольклористика и др. Структурализм становится методом гуманитарных наук. Структуры в той или иной мере всегда были объектом изучения. Но структурализм не только сделал структуры объектом исследования, но и поставил задачу разработки специального научного аппарата для проведения подобных работ. Подход к объекту изучения с позиций структурализма предполагает, во-первых, выявление системы внешних связей этого объекта, во-вторых, реконструкцию собственной внутренней структуры объекта. Эти методологические принципы сближают структурализм с системными исследованиями. Но эти методы формировались относительно независимо друг от друга и распространялись на разные области наук. Так, сферой приложения структурализма явились гуманитарные науки, а системных исследований – технические науки, естествознание. Близок структурализм со структурно-функциональным анализом в социологии. Однако с помощью структурно-функционального анализа исследуется социальная деятельность, а структурализма – процесс общения людей посредством различных знаковых систем.

Структурализм как метод основывается на ряде теоретических принципов, носящих философское содержание. Прежде всего, он опирается на гипотезу о наличии в многообразных явлениях культуры некоторых общих логических структур. Предполагается, что эти структуры не лежат на поверхности и потому могут быть открыты в результате глубинных исследований явлений. Второй принцип заключается в признании того, что все явления культуры суть продукты сознательной и бессознательной деятельности людей, поэтому их структуры есть структуры психической или духовной деятельности людей, проявляющиеся через практические действия. Третий принцип состоит в утверждении, что вся духовная культура так или иначе формируется через язык и в языке, строится по образу и подобию языка, поэтому фундаментом всей духовной деятельности является знаково-символическая, языковая деятельность человека. Исходя из этих принципов делается следующий вывод: структуры, лежащие в основе культурного творчества человека, являются бессознательными, языково-символическими, языковыми или речевыми структурами; они детерминируют сознательную мыслительную деятельность человека, его социальную и индивидуальную практику. Эти структуры сформировались на заре человечества в результате общения людей друг с другом и природой. Коренящиеся в бессознательном структуры воспроизводятся человеком. Поэтому люди оказываются обезличенными, они действуют не в силу собственного выбора, а как бы опредмечивая глубинные бессознательные структуры.

Развиваясь в рамках отдельных гуманитарных дисциплин как методология, структурализм не стремился занять место философского учения. В работах структуралистов отсутствует прямое обсуждение проблем бытия, т. е. онтологии, нет систематически изложенной теории познания, учения об истине и другие важные философские вопросы. Однако, не желая того, структурализму сразу же пришлось столкнуться с такими философскими проблемами, как «сознание», «субъект», смысложизненные вопросы и др. Эти проблемы активно обсуждались представителями экзистенциализма и персонализма, в частности, среди французских философов, где и самоопределился структурализм как современное философское направление. В полемике с ними структурализм выявил свое философское содержание.

Структурализм принадлежит к сциентистски ориентированным антропологическим течениям западной философии ХХ века. Для структурализма человек – это не субъективное состояние сознания, а культура, т.е. совокупность всех родов деятельности – искусства, науки, религии и т. д. Отсюда познать человека – это значит изучать культуру, т. е. нечто объективное, через раскрытие глубинных исходных структур, коренящихся в знаково-символической природе языка. Структуры «заданы», остается открытым вопрос о том, какой конкретный семиотический и экзистенциальный смысл они несут в себе.

Становление структурализма как философского направления началось с этнолога и социолога Клода Леви-Строса (р.1908), который обратился к изучению жизни первобытных племен и характерного для них мифического мышления. Его первая экспедиция была связана с изучением африканского племени Намбиквара, которое нашло отражение в работе «Семейная и общественная жизнь племени Намбиквара «(1948), затем последовала защита докторской диссертации и публикация на ее основе работы «Элементарные структуры родства» (1949). Когда вышли в свет эти произведения мало кто мог предположить, какой широкий резонанс они вызовут, а слово «структура» станет основанием для названия нового философского направления во Франции под названием «французский структурализм». Среди других трудов ученого выделяются «Печальные тропики» (1955), «Первобытная мысль» (1962) и др.

Согласно К. Леви-Стросу, «всякая культура может рассматриваться как ансамбль символических систем, к которым прежде всего относятся язык, брачные правила, искусство, наука, религия». Наибольшее внимание Леви-Строс уделял исследованиям первобытного мифического мышления, которое и в наше время играет значительную роль в жизни некоторых народов, находящихся еще на стадии родового строя. Он показал наличие общей структуры в мифах различных племен и народностей, никогда не общавшихся между собой, и установил, что несмотря на их кажущуюся произвольность, существует совпадение и по сути дела «одни и те же мифы воспроизводятся с буквальной точностью в разных районах мира».

Этот вывод вытекал у Леви-Строса из убежденности, что бытие первично по отношению к сознанию. Этнолог видел в мифах логический инструмент разрешения фундаментальных противоречий, возникающих в жизни первобытного общества. А поскольку на всех континентах проблемы первобытного существования совпадали в своей сути, то и мифы как логическое средство их разрешения должны были совпасть. Вопреки распространенному мнению, утвердившемуся благодаря исследованиям Л. Леви-Брюля, о том, что существует качественное отличие в мышлении первобытных народов в сравнении с современными, Леви-Строс на основе собственных исследований пришел к выводу, что нет качественного различия между первобытным мышлением и мышлением нынешних развитых народов. «Логика мифического мышления, - писал он, - кажется нам столь же взыскательной, как и логика, на которой основывается позитивное мышление, и в сущности мало от него отличается. Ибо различие в меньшей степени касается интеллектуальных операций, чем природы вещей, над которыми производятся эти операции». Этот вывод ведет к признанию принципиальной тождественности всего человеческого мышления и имеет огромное антропологическое, философское и политическое значение. Утверждение о существовании «неизменных способностей», присущих мышлению всего человеческого рода, подрывает основу для всякого рода рассуждений об интеллектуальной неполноценности тех или иных человеческих рас.

Одним из видных представителей французского структурализма является Мишель Поль Фуко (1926-1984), философ, историк культуры и науки. Как создатель концепции «археологии знания», Фуко имеет прямое отношение к проблемам философии науки. Будучи автором таких работ как «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук» (1966), «Археология знания» (1969), Фуко не считал себя историком науки. По его словам, «археология наук» не исследует возникновение и смену тех или иных научных или философских понятий, концепций и теорий, а изучает те правила и нормы научного языка (научной речи или научного дискурса), система которых является предпосылкой и детерминирующим фактором образования некоторых существенных для данной эпохи научных дисциплин.

Дискурс (от англ., фран. – discourse) – в переводе буквально «речь», «беседа», «разговор», «рассуждение». В современной философии термином «дискурс» обозначают речь или текст, имеющие научное или философское содержание. При этом обязательно подразумевается их обращенность к слушателю или читателю. Понятие дискурса связано с молчаливым признанием того, что наш познавательный аппарат имеет социальную природу, но не в том смысле, что он есть родовое достояние человека или что он сформировался в процессе взаимодействия людей, а в том смысле, что само значение составляющих его научных понятий и категорий социально обусловлено, выражает некоторое общественное отношение к тем или иным сторонам действительности.

Для своего исследования Фуко выбирает три области знания: знания живых существ, знание законов языка и знание экономических факторов. В этих трех областях, несмотря на огромное различие между ними, он выявляет некоторый структурный изоморфизм, о существовании которого представители этих наук даже не подозревают. Фуко разъясняет, что его исследование является прежде всего синхронистическим, т. е. она направлено на описание того, что есть общего в различных сосуществующих областях знания. Причем Фуко, как и другие структуралисты, отказывается от каких-либо ссылок на субъект познания. «Я пытался исследовать научные дискурсы, - пишет философ, - не с точки зрения говорящих индивидов и не с точки зрения формальных структур того, что они говорят, но с точки зрения правил, которые коренятся в самом существовании такого дискурса».

В работе «Слова и вещи» Фуко вводит понятие эпистемы, которое характеризует типичное для определенной эпохи «эпистемологическое поле», в котором происходит формирование знания. Эпистемы Фуко определяет как «основополагающие коды любой культуры, управляющие ее языком, ее схемами восприятия, ее обменами, ее формами выражения и воспроизведения, ее ценностями, иерархией ее практик». Фуко подчеркивает, что в культуре в данный момент всегда имеется лишь одна эпистема, определяющая условия возможности любого знания, проявляется ли оно в теории или незримо присутствует в практике. Понятие эпистемы вызывает ассоциацию с понятием парадигма, введенного Т. Куном. Но «эпистема» – понятие более широкое, оно характеризует не принимаемые учеными данного периода основные идеи той или иной науки и существующие в ней принципы научного объяснения и теории, а самые общие правила и предпосылки научного познания, одинаково действующие в разных областях знания и культуры.

М. Фуко выделил для своего анализа три области знания – знание о языке, о живых организмах и об экономических отношениях в обществе. Эти три области формировались, утверждает он, в соответствии с тремя эпистемами, действовавшими соответственно в эпоху Возрождения, в классический период науки и в современную эпоху. Поскольку в самом общем виде проблема познания есть проблема соотношения слов и вещей, можно сказать, что три эпистемы различаются между собой именно пониманием этого соотношения. По его мнению, в эпоху Возрождения научный дискурс подчинялся принципу сходства слов и вещей. В классический период в нем господствовал принцип репрезентации, согласно которому знак (слово) непосредственно представляет вещь в пространстве мышления. Здесь категория сходства уступает место категориям тождества и различия, определяющим порядок вещей и мыслей.

В современную эпоху основное отношение слов к вещам усложняется еще больше, порядок сменяется историей как основной идеей знания. Факторами же, определяющими связь слов и вещей, выступают труд, жизнь и язык. Соответственно этому возникает политическая экономия, биология и филология. Речь идет не о естественной истории, а прежде всего об историческом бытии человека. Именно оно становится посредствующим звеном между словами и вещами в различных формах дискурса. При этом сама история понимается, во-первых, как эмпирическая наука о происшедших событиях и, во-вторых, как коренной способ бытия, предписывающий судьбу всем эмпирическим существам и нам самим. В таком ее понимании история, говорит Фуко, стала «неминуемой для человеческой мысли».

Как это конкретно выглядит применительно к выбранным областям знания? Так, наука о живых организмах (биология), занимавшаяся ранее распределением организмов по клеткам классификационной таблицы, сменяется наукой о жизни как процессе, протекающем во времени, имеющем начало и конец. Учение о богатстве, его распределение и обмене (экономика) превращается в анализ процесса человеческого труда, создающего стоимость товаров (политэкономия). Наконец, всеобщая грамматика уступает место филологии как науке о языке в его историческом развитии и функционировании.

Для эпистемы ХIХ-ХХ вв., отмечает Фуко, характерно то, что все концентрируется вокруг проблемы человека. «Вплоть до конца ХVIII века человек не существовал, - пишет он. –Не существовал, как не существовали ни сила жизни, ни плодотворность труда, ни историческая толща языка. Человек – это недавнее создание, которое творец всякого знания изготовил своими собственными руками не более двухсот лет назад …. Верно, что естественные науки рассматривали человека как род или как вид: свидетельство тому – спор о расах в ХVIII веке …. Однако в эпистемологическом смысле человек, как таковой, не осознавался». Хотя, конечно, Фуко знает, что философия всегда видела в человеке едва ли не главный предмет своих исследований. Но человек понимался как природное существо, его природа выступала как вечная и неизменная. Лишь Кант ввел время как неотъемлемый элемент структуры человеческого сознания.

Только в ХIХ веке некоторые философы обратили пристальное внимание на факт конечности человеческого существования, а в ХХ веке у экзистенциалистов этот факт был сделан отправным пунктом философствования и оценки всей человеческой деятельности и ее результатов. Фуко считает, что мысль о конечности человеческого бытия пронизывает все знание, за исключением точных наук.

С центральным положением человека в современном мышлении Фуко связывает и возникновение гуманитарных наук. Он утверждает, что гуманитарные науки возникли тогда, когда в западной культуре появился человек, а вместе с тем и потребность не только размышлять о человеке, но и по возможности изучать его в качестве своеобразного культурного явления. Особенность гуманитарных наук Фуко усматривает в том, что их предметом являются не различные стороны бытия человека, как таковые, а скорее то, как человек представляет их себе. Такими науками Фуко считает психологию, социологию, историю культуры, историю идей и наук и др. Он видит их отличительную черту в том, что они «вовсе не стремятся к установлению формализованной дискурсии; напротив, они погружают человека … в конечность, в относительность, в перспективу, в бесконечное действие разъедающего времени».

Начиная с ХIХ века, говорит Фуко, обнаруживается историчность человека. Этим и объясняется то, что «история образует среду гуманитарных наук». Строго говоря, Фуко даже не признает их подлинными науками, скорее он видит в них такие области знания о человеке, которые в наибольшей степени насыщены философским содержанием.

Постструктурализмом обозначают ряд подходов в социально-гуманитарном познании, сформировавшихся в 70-е - 80-е годы ХХ столетия и связанных с критикой и преодолением структурализма. К постструктуралистам относят Жака Деррида (1930-2004), Жиля Делёза (1925-1995), Феликса Гваттари (1930-1992), Жана Бодрийяра (р. 1929), Жана-Франсуа Лиотара (1924-1998), позднее творчество Ролана Барта (1915-1980) и Мишеля Фуко (1926-1984) и др. Его возникновение было обусловлено событиями мая-июня 1968 года во Франции, когда активизировалась студенческая молодежь и леворадикальная интеллигенция, выступив против существующих общественных порядков. Стало очевидно, что популярные философские направления (в том числе структурализм и экзистенциализм) не смогли ни предвидеть, ни объяснить причины массовых революционных выступлений, в связи с чем упал престиж социально-гуманитарных наук. Объективистский подход структурализма к человеку и культуре в целом себя не оправдал. Как тогда говорили во Франции: «Структуры не выходят на улицы». На фоне происходящего формируется убежденность в том, что за рамками структуры как законосообразности, статической упорядоченности находится что-то главное, а именно: история, случай, шанс, событие, власть и т. д. Реальностью объявляется не структура, а текст («нет ничего, кроме текста» (Деррида)) или политика («все в конечном счете – политика» (Делёз)), ставится задача создания новой онтологии – «неометафизики». Ее единой основой объявляется желание как главная сила, от которой зависят все проявления индивидуальной и социальной жизни. Желание – это непреложная, предельная, не редуцируемая реальность, определяющая все неструктурное в структуре. Один из ведущих специалистов по структурализму и постструктурализму Н.С. Автономова отмечает, что переход от программы структурализма к постструктурализму отчетливо прослеживается в эволюции творчества М. Фуко, который от «археологии знания» 60-х годов переходит к «генеологии власти» 70-х и в конце жизни в 80-е годы к «человеку вожделеющему», «желающему».

Для понимания методологических ориентиров постструктурализма необходимо прежде всего отметить критику западноевропейской метафизики за ее поклонение логосу, признание репрезентации как основы мышления, необходимости концептуального аппарата. Понятия, с точки зрения постструктуралистов, не могут претендовать на схватывание объекта, осмысление реальности. Сообразно с таким аконцептуализмом меняется характеристика человека. Если в структурализме субъект был носителем и защитником знания, то в постструктурализме он «безумец, колдун, дьявол, ребенок, художник, революционер, шизофреник, слуга беспорядка» и т. д., т. е. человек, мышление которого зыбко, неустойчиво, бессистемно и безосновно. Однако не ясно, как может функционировать мысль без понятий? Как мы можем оспорить претензии разума, если не в формах самого разума?

Несмотря на энергичную критику структурализма, постструктурализм также как и структурализм обращается к анализу культуры как тексту, меняя однако сам подход к анализу. Постструктурализм не выявляет структуры, наоборот, в тексте его интересует все, что находится за ее пределами и прежде всего контекст, который не интересовал структуралистов. Другими словами, постструктуралисты обращают внимание на совокупность индивидуальных явлений и черт, которые стоят за текстом и определяют его. Это динамика, изменчивость, все случайное, иррациональное в человеческих действиях, которые не фиксируются структурным анализом.

Хотя постструктурализм не определился с явной программой, по мнению Н.С. Автономовой, можно выделить несколько положений, которые определяют его как культурное явление. Во-первых, представление о человеке. Исходным в понимании человека берутся несистемные, неструктурные явления, проявляющиеся в его субъективности, воли и, главное, в желании, которое является универсальной формой бытия человека, обеспечивает его коммуникации с окружением с целью реализации его волевого стремления к доминированию над этим окружением. Сознание человека описывается не логически упорядоченной структурой, а хаотической картиной желаний, устремлений, лишь частично определяемых его социальным и культурным опытом.

Во-вторых, трактовка отношения к обществу. С точки зрения постструктуралистов, общество и культура – это поле тотального проявления отношений «власть-подчинение». «Власть» конкретно существует как воля к доминированию, как стремление к упорядоченности, структурированности, устойчивости, единству. Она реализует себя на всех уровнях человеческих взаимоотношений и прежде всего как «язык власти» и «власть языка». Постструктурализм видит свою задачу в противопоставлении «власти» множественности и разобщенности.

В-третьих, отношение к тексту. Оно отличается как от герменевтической, так и собственно структуралистической позиции. Так, Деррида предложил «деконструкцию» текста, его фундаментальную «разборку» на элементарные формы во всех планах: композиционном, сюжетном, стилистическом, психологическом, и затем последующую «сборку». Последняя представляет собой интерпретацию, выявляющую то, что внесено в этот текст конкретно контекстом, желанием его создателя, того, что сам автор не видит или умалчивает, но что обнаруживает себя как «след»дискурса власти. Для постструктурализма важны в тексте не его структурные элементы, а то уникальное, несистемное, маргинальное, что реализовалось в тексте помимо сознания и понимается интуитивно. Интерпретация текста с позиций постструктурализма – это понимание в нем того, что к самому тексту прямо не относится, того, что в нем «вынесено за скобки» и выводит за пределы самого текста в мир желаний. Такое понимание есть всегда процесс, по Дерриде, «различание», но не результат. Для постструктурализма важны элементы, из которых собран текст, конструктивные механизмы, технология создания текста.

В-четвертых, нетрадиционное понимание знака. Знак есть не указание на какой-либо предмет или смысл, а наоборот, указание на его отсутствие. Знак и смысл превращаются в постструктурализме в фикцию, симулякр. Бодрийяр выделяет четыре исторических этапа превращения знака в симулякр, сменявшие друг друга от Возрождения до современности: 1) знак, обозначающий реальность; 2) знак, искажающий, маскирующий реальность; 3) знак-фикция, не связанная никак с обозначаемой реальностью; 4) знак и язык как собственное объективно существующее пространство, не связанное ни с человеком, ни с действительностью. С позиций постструктурализма знак ничего не означает или означает лишь самого себя, но при этом в человеческом общении он сохраняет свойство симулякра, детерминируя человека. Знак становится полем, где реализуется дискурс власти.

В-пятых, отношение к метафизике и науке. Объективность, логичность, верифицируемость научного познания рассматриваются постструктурализмом как фикция и симулякр, порожденные опорой на авторитет, выступающий как власть. Однако он не предлагает для преодоления этой традиции ничего кроме попыток «деконструктивной» переинтерпретации. Постструктурализм пытается противопоставить философии и науке культуру, понимая последнюю как свободную стихию творчества, игры, реализации желания, рождения феноменального текста, размывает границы между ними и считает, что традиционная философия и наука уходят в прошлое.

Постструктурализм рассматривается в одних случаях как теоретическая предпосылка формирования постмодернизма, в других - как вариант постмодернизма. Это вполне уместно, так как многие видные постструктуралисты рассматриваются и как постмодернисты, например, Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Ж. Делёз и др. Кроме названных, можно назвать имена постмодернистов Жоржа Батая (1897-1962), Поля Вирильо (р. 1932), Юлию Кристева (р. 1941) и др.

Постмодернизм – направление современного философствования, называемое постнеклассической философией. Его представители относят себя не только к «пост-современной» философии, но и к «пост-философии» вообще. Философский постмодерн радикальным образом пересматривает саму философию. Он отказывается от подразделения философии на онтологию, гносеологию и др. области, не признает возможности конституирования в современной ситуации метафизики как таковой, отрицает бинарные оппозиции, в частности, субъект-объект, внутреннее-внешнее и др.

Тем не менее, постмодернизм, как отмечает белорусский философ А.А. Грицанов, формирует свою парадигму, в которой, во-первых, вырабатывает собственную цельную модель видения реальности, которая предстает изначально смысловой и языковой организованностью, атрибутивной хаотичностью. Согласно Деррида, нет «чистого смысла», присутствие которого якобы мыслимо «до и прежде процесса и системы означивания», смысл – продукт конструирования, интеллектуального производства.

Во-вторых, формируются специфические идеалы и нормы описания и объяснения мира, построенные в контексте программного плюрализма. Если методология структурализма была основана на синхронии, которая позволяла выявлять в различных областях человеческой жизни бинарные оппозиции («господство/подчинение», «означающее/означаемое», «центр/периферия» и др.), то постмодернизм окончательно отвергает всякую бинарность и иерархию и заменяет их множественностью, не основанной ни на каком единстве. Образно это выражено в термине «ризома», введенном Ж. Делёзом и Ф. Гваттари в работе «Кафка» (1975г.). Этот термин заимствован из ботаники, где он означает определенный способ роста растений, где нет единого или пучкообразного корня, а своего рода сетка корней. Ризома – это способ беспорядочного роста без превалирующего направления, рост во все стороны, вверх, вниз, без регулярности. Для постмодернистов ризома олицетворяет собой «движение желания». Это метафора современной культуре, в которой «все дозволено». В результате такого видения мира исчезает всякий универсализм, системность. Наука дезинтегрируется, распадается на многочисленные «понимания» и «осмысления». Согласно Ж.-Ф. Лиотару, возникло «ничейное» пространство, заполненное множеством пониманий, имеющих ровно столько власти, сколько они сами могут порождать.

В-третьих, провозглашаются идеалы и нормы познавательного релятивизма. Постмодернизм отрицает возможность постижения истины, так как люди неспособны непосредственно коснуться реальности, поскольку они являются «пленниками языка, который придает форму нашим мыслям прежде, чем мы можем помыслить, и поэтому мы не можем выразить то, о чем думаем». Реальность конструируется людьми посредством языка, и ее природа определяется теми, кто наделен властью формировать язык.

Постмодернизм ориентировался прежде всего на явления культуры (искусство, литературу, кино и т. д.), выражая современное кризисное состояние сознания. Однако его парадигма коснулась и философии, обнаружив определенную онтологическую и гносеологическую исчерпанность подходов в европейской философии в настоящий период. В тоже время, обнаружив тенденцию современной эпохи к «смене эпистем» (М. Фуко), постмодернизм, как нам представляется, сориентировал современную науки пока только на поиски многовариантных решений, но не способен дать более глубокие методологические рекомендации и потому остается невостребованным ею.

1.Каково отношение первого позитивизма к науке и философии?

2.Каковы предпосылки формирования эмпириокритицизма и его взгляд на науку?

3.Какую концепцию истины предложил А. Пуанкаре?

4.Чем должны заниматься наука и философия с точки зрения неопозитивизма?

5.Что нового внес в трактовку науки постпозитивизм?

6.Каков вклад герменевтики в методологию социально-гуманитарного познания?

7.Что нового внес структурализм в методологию гуманитарного познания?

3.Анархистская теория познания П. Фейерабенда.

4.Герменевтика как методология гуманитарных наук.

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: