Родину надо не только любить,

Весной 1941 года Зоя и Шура окончили девятый класс. Успешно сдали они экзамены, еще не подозревая, что не за горами самое ответственное испытание в их жизни — экзамен на мужество, верность и преданность Родине, который предстояло держать всем советским людям. До его начала оставался один лишь день. Учащиеся Зоиного класса решили в полном составе побывать на выпускном вечере десятиклассников. «Не мешает и нам посмотреть, как это делается, — сказала Зоя, — через год и мы будем прощаться со школой».

21 июня в школе начался выпускной бал. Девятые классы принимали эстафету у десятых.

Накануне Зоя купила себе красное платье с черными горошинами и с белым отложным воротничком. Это брат подарил деньги на обнову. Он заработал их, потрудившись несколько ночей над чертежами.

В кружении вальса Зоино платье распускалось наподобие большого красного мака. А стеснительный Шура стоял в стороне от танцующих, чувствуя свою «непоправимую» молодость по сравнению с остальными ребятами, и любовался сестрой. Зоя не подозревала о «муках» брата и веселилась от души, не пропуская ни одного танца.

Далеко за полночь расходились ребята по домам. Светало. Занималось утро нового дня — утро 22 июня...

Зоя еще не знала (да и не могла знать), что в это самое время солдаты фашистской Германии атаковали всю западную границу Советского Союза от Черного моря до Белого, что началась уже героическая оборона Брестской крепости, что под внезапными ударами вражеской артиллерии и авиации уже погибли тысячи советских людей, что враг топтал уже советскую землю.

Пришло время, когда каждый советский гражданин должен был не на словах, а на деле показать и доказать свою любовь к Отчизне. И тысячи молодых патриотов пошли добровольцами в действующую армию, вступили в ряды народного ополчения, стали партизанами. На борьбу с фашистами поднялись все жители России, все жители союзных республик — война стала всенародной, и поэтому ее назвали Великой Отечественной войной.

То, что еще вчера Зое и ее товарищам казалось важным, сегодня отошло на второй план. Ее, как и других, волновал один вопрос: как там дела на фронте, чем лучше помочь Родине в борьбе с захватчиками?

А вести день ото дня поступали все тревожнее. Враг захватил Советскую Прибалтику, Белоруссию и значительную часть Украины. Дивизии вермахта[1] блокировали Ленинград и приближались к Москве.

А на запад — навстречу смертельной опасности уходили новые и новые отряды красноармейцев. Пока они не были так хорошо вооружены, но все как один беззаветно любили свою социалистическую Родину, свою землю, и были полны решимости прогнать с ее просторов ненавистных поработителей.

«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» Такой призыв нашей ленинской партии и Советского правительства стал боевым девизом для всех народов, больших и малых, населяющих нашу страну. Он сплачивал воедино воинов Красной Армии, тружеников тыла, подпольщиков и партизан.

Для тех, кто оставался в тылу, самоотверженный труд был лучшей помощью Красной Армии, нуждавшейся все в большем количестве вооружения, боеприпасов, боевой техники, продовольствия.

Зоя вместе с братом пошла работать на московский завод «Борец», изготовлявший для фронта снаряды и другую продукцию. Шура стал обучаться токарному делу, Зоя стала контролером отдела технического контроля.

23 сентября учащиеся старших классов 201-й школы, а с ними и Зоя, выехали в Михнево, совхоз «Красная Заря».

Погода выдалась дождливой и холодной, но ребята работали в полную силу, убирали картофель. Надо было успеть собрать урожай до морозов. А полю, казалось, не было конца, на такой площади обычно работало вдвое больше людей.

«Мамочка, — писала в те дни Зоя, — ты уже, наверное, знаешь, что мы роем картошку, помогаем колхозникам убирать урожай... Мы стараемся выполнить норму... Мамочка, прости меня, работа очень грязная и не особенно легкая. Я порвала галоши, но ты не беспокойся, обувью я обеспечена, вернусь цела и невредима в Москву... Горячо любящая твоя дочь Зоя. 3 октября 1941 года».

Уже потом, когда они вернулись, Володя Юрьев — сын Зоиной учительницы Лидии Николаевны — рассказал, что не все выдержали испытание «холодной погодой». Кое-кто из ребят заканючил и даже хотел бежать. «Вот Зоя Космодемьянская — это — да! Настоящая! Вот тебе и девчонка! Работала на пределе, сколько сил хватало». При этом сама она была недовольна собой, считала, что это все же не то, что должны делать сейчас комсомольцы, когда враг угрожает столице. Ей так же, как всем ее сверстникам, хотелось быть в рядах защитников Москвы — самой сражаться на переднем крае.

Она предприняла все возможное и добилась наконец в Московском городском комитете комсомола желанного назначения. Об этом позднее рассказал ставший в скором времени ее командиром Артур Карлович Спрогис:

— Зоя была красивой. Высокого роста, стройная. Смуглое лицо покрывал румянец. Когда она пришла в Московский городской комитет комсомола, где отбирали ребят в отряд разведчиков, я посмотрел на нее и с тревогой подумал: пройдет она неподалеку от немецкого солдата или офицера, и тот ее обязательно запомнит. Разведчик не должен бросаться в глаза. «Идите домой, — сказал я, — понадобитесь — вызовем».

Закончили мы работу поздно. Смотрим, а в приемной все еще сидит Зоя. Она опять настойчиво просила принять ее в отряд. В конце концов я согласился.

Это признание Спрогиса — в годы Великой Отечественной войны особоуполномоченного Военного совета Западного фронта — говорит о многом. Ему были даны неограниченные права в отборе будущих разведчиков. Перед его глазами прошли сотни молодых патриотов. Из них, преданных людей, формировались отряды для борьбы с врагом в тылу группы фашистских армий «Центр». Комсомольцы Москвы, Тулы, Смоленска, Ярославля, Рязани, Орла, Белоруссии прошли строгий пристрастный отбор, прежде чем объединиться под его началом, Зое помогла напористость.

«Однажды, — вспоминает Любовь Тимофеевна, — Зоя пришла взволнованная, щеки ее горели. Она подошла, обняла меня и сказала:

— Мамочка, это большой секрет: я ухожу на фронт, в тыл врага. Никому не говори, даже Шуре. Скажешь, что я уехала к дедушке в деревню».

Видя, как сильно встревожилась мать, Зоя, возможно, спокойнее добавила: «Ты сама говорила мне, что в жизни надо быть честной и смелой. Как же мне быть теперь, если враг уже рядом? Если бы они пришли сюда, я не смогла бы жить... Ты же знаешь меня, мама, я не могу иначе».

Придя домой с утренней заводской смены, Шура спросил:

— Да, — коротко ответила Любовь Тимофеевна, стараясь не глядеть сыну в глаза.

— Ну что ж, — сказал Шура немного подумав, — это хорошо, что она уезжает. Девочкам сейчас в Москве не место...

Утром 31 октября Зоя простилась с матерью и в тот же день с группой комсомольцев отправилась по назначению.

Она поступила, как тысячи патриотов, добровольно вызвавшись на защиту родной Москвы, Родины, и, вопреки всем преградам, добилась желаемого, потому что судьба Отчизны для нее была дороже жизни.

Машина, в которой они ехали, миновала последние московские дома и вышла на Можайское шоссе.

Зоя не знала, что расстается с Москвой навсегда, что в этот день навечно простилась она и с мамой, и с братом, что уже никогда больше не вернется в свой дом и в свою родную 201-ю школу. Все, чем жила она до сегодняшнего дня, навсегда уходило из ее недолгой жизни. Она приближалась к рубежу, перейдя который, обретала вечную славу и бессмертие.

Зоя прибыла в воинскую часть № 9903 особого назначения, находившуюся в ведении штаба Западного фронта. Командовал этой частью майор (впоследствии полковник) Артур Карлович Спрогис.

В экспозиции музея истории 201-й школы Спрогису по праву уделено большое место: тут вырезки из газет и журналов, фотографии разных лет, фотокопия одной из страниц пятого тома «Истории Коммунистической партии Советского Союза», где упоминается имя Спрогиса Артура, сына рижского рабочего-революционера Карла Спрогиса, героя гражданской войны, погибшего в бою под Каховкой.

Документы свидетельствуют, что Артур рано приобщился к революционной борьбе. Уже до 1919 года (это год вступления Артура в ряды РКСМ — Российского Коммунистического Союза Молодежи), когда ему только исполнилось пятнадцать, за его плечами были бои в составе Седьмого Латышского стрелкового полка против белогвардейцев под Ригой, затем в районе Великих Лук.

На снимке 1920 года, времени осенних боев с бандами Махно, юный красноармеец

Неизвестно, как бы повернулась судьба отважного бойца, быть может, подобно Гайдару, уже в юности стал бы он командиром полка. Сам он считал тогда, что «главное — отстоять революцию, за книги можно засесть и потом, после полного разгрома врагов». Другого мнения придерживались партия и комсомол, направляя тысячи лучших молодых бойцов на учебу. История сохранила свидетельство встречи отозванного с фронта Артура Спрогиса с наркомом Дзержинским, уместившееся в одной печатной строке: «Феликс Эдмундович предложил Артуру — учись!»

И шестнадцатилетний Артур стал курсантом Кремлевских пулеметных курсов комсостава.

Позднее Артур Карлович вспоминал о том, как ему, курсанту, доводилось стоять в охране квартиры, кабинета Владимира Ильича и приемной Совнаркома. Светлый неширокий коридор хорошо просматривался с поста. Слева видны две двери. Правая из них — в кабинет Владимира Ильича. Вторая дверь — в приемную Совнаркома, сообщавшуюся с кабинетом. Через нее проходили к Ленину сотрудники правительственного аппарата, партийные товарищи, ходоки. В конце коридора была еще одна дверь — в квартиру Ленина. Около нее и был установлен пост № 27, на который часто заступал курсант Артур Спрогис.

Он вспоминал, как однажды, заняв пост и ознакомившись с инструкцией и рекомендациями на день караула, он впервые близко увидел Ильича. Спрогиса тогда поразили простота и деловая сосредоточенность вождя, его внимательный взгляд, от которого, как казалось Артуру, не ускользала ни одна мелочь.

Спасские куранты пробили двенадцать. Было по обыкновению тихо. За дверью приемной послышались неторопливые шаги. Дежурный насторожился. Дверь медленно открылась, и вышел Ленин. В руках он держал раскрытую книгу, дочитывая ее на ходу. Под мышкой у него был черный портфель. Поравнявшись с Артуром, Ильич оторвался от чтения книги, внимательно посмотрел на юного часового, кивнул головой и снова углубился в чтение.

Вскоре после этой памятной встречи кремлевские курсанты были направлены на фронт против армии Врангеля. Артур был в их числе. А когда ранней весной 1921 года он возвратился назад, возобновились обычные курсантские будни: учеба, тренировки, караулы,

Как-то во время очередного караула Спрогиса Ленин прошел в свою квартиру, а через несколько минут появился в коридоре и, немного смутившись, как показалось часовому, положил на окно, неподалеку от места, где стоял Артур, небольшой пакет.

— Когда сменитесь, возьмите себе, — сказал Ильич.

В караульном помещении Артур развернул сверток. В нем оказалось два бутерброда: черный хлеб с повидлом — это было настоящим лакомством в те годы.

Проходили годы. Менялись места военной службы кадрового командира Красной Армии Спрогиса. В 1936 году он служил на дальней границе; отправившись во время отпуска в Москву, собирался отдохнуть, поехать с семьей куда-нибудь к морю. Но в Москве ему предложили поехать в Испанию. В районе Малаги Артур Карлович был назначен офицером штаба.

Тогда фашизм победил в Испании... Снова с фашизмом ему пришлось столкнуться уже на родной земле — в Великую Отечественную войну...

Снимки разных лет... Вот среди боевых соратников в 1943 году, Артур Карлович возглавлял в то время Латвийский республиканский штаб партизанского движения. Вот в мирные дни: Спрогис в президиуме торжественного собрания, на груди — восемнадцать боевых наград, только за Испанию два ордена Ленина.

Как-то во время встречи с ним ученики 201-й школы спросили:

— Когда подобный вопрос задали однажды Феликсу Эдмундовичу, он сказал, что доволен прожитой жизнью и, если бы можно было, прожил бы ее точно так же. От себя добавлю: я прожил бы свою жизнь точно так же, но еще напряженнее. А в общем, жизнь как жизнь...

И этому замечательному человеку довелось быть командиром Зои Космодемьянской, — в этом, наверное, все же нет случайности, потому что, несмотря на разницу в возрасте, всех их, кто был тогда и с Зоей, и со Спрогисом, объединяли общие помыслы: непоколебимость, революционная честность, целеустремленность, кровная связь с отечеством, о которой некогда говорил Виссарион Григорьевич Белинский:

«...Всякая благородная личность глубоко сознает свое кровное родство, свои кровные связи с Отечеством».

К началу Великой Отечественной войны за плечами Артура Карловича Спрогиса был немалый боевой опыт. Свои знания и умение он старался передать молодым разведчикам, которым предстояло совершать диверсионно-разведывательные операции в ближнем вражеском тылу.

Накануне прибытия к разведчикам пополнения (в составе этого пополнения была Зоя Космодемьянская) Спрогис перевел штаб части со станции Жаворонки под Кунцево, ближе к Москве, так как фронт все еще не стабилизировался. Враг продолжал наступать. Москва стала прифронтовым городом.

Зою зачислили в группу, комсоргом которой была Вера Волошина[2]. Вместе с другими девушками-разведчицами она жила в одном из дачных домишек (его снимок можно увидеть в музее истории школы № 201). Из этой кунцевской дачи юные разведчики уходили за линию фронта — в тыл врага. В ночь на 23 ноября на очередное задание ушли в составе боевой группы Зоя Космодемьянская и Вера Волошина. Ушли и не вернулись.

Сейчас на месте бывшего подмосковного дачного поселка стоят светлые корпуса многоэтажных зданий. Кунцево превратилось в один из наиболее благоустроенных районов столицы. Дачу разведчиков сохранили. 3 декабря 1977 года там был открыт филиал музея воинской части № 9903 (сам музей находится на Первой Кожуховской улице, недалеко от станции метро «Автозаводская»).

О коротком, но очень важном периоде жизни Зои на базе в Кунцеве подробности мы узнали от очевидцев. 8 марта 1977 года в Москве, в своей квартире на Звездном бульваре, Любовь Тимофеевна предложила нам познакомиться с Зоиной подругой, бывшей рядом с ней вплоть до ее ухода на последнее задание. Через несколько минут мы уже разговаривали с ней по телефону. Так состоялось наше заочное знакомство с Анной Акимовной Юдиной.

Через полгода состоялась и встреча. Эта женщина была рядом с Зоей, видела ее глаза и улыбку! Ее рассказ нам удалось записать. В нем — многие дорогие черты Зои, Зоиных боевых подруг, атмосфера тех невозвратно ушедших и таких близких, казалось бы, нам событий, которые и теперь, и, наверное, никогда не стереть из благодарной памяти народной, которыми мы все дорожим как частицей героической истории советского народа.

Вот этот рассказ разведчицы Анны Акимовны Юдиной, где каждое слово — новый штрих в нашей памяти о Зое, ее характере, ее душевной красоте:

«Из девушек, живших со мной в одной комнате, первыми выехали на боевое задание Аня Курносенко и я. Нас включили в отряд, который целиком состоял из комсомольцев-литовцев. Командиром был назначен товарищ Куткус (настоящая его фамилия Каролис). К линии фронта доставили на машинах, а затем наш молодой командир, буквально под самым носом у гитлеровцев, искусно провел отряд во вражеский тыл.

Помню, в первом задании мы пробыли четырнадцать суток: минировали дороги и мосты — уничтожали врага и его технику. А когда все трудности и опасности этого рейда были уже позади и мы вернулись на базу нашей части, восторгам не было конца. Особенно много смеялись при виде меня в костюме русской крестьянки, который я случайно раздобыла вовремя продвижения к линии фронта. Представьте себе: стою я в этом, отнюдь не военном облачении с винтовкой через плечо. Картинка что надо! Даже у самых серьезных она вызывала смех.

Когда же все вдоволь насмеялись и немного утихомирились, посыпались вопросы. Мы едва успевали отвечать. Вдруг Наташа Кузнецова громко сказала:

— А вот без вас к нам прибыл новый товарищ. Познакомьтесь!

Возле печки стояла высокая, стройная девушка и молча наблюдала замами. Она тут же подошла к нам, протянула руку и неторопливо, четко и внятно произнесла:

Внешне Зоя была очень привлекательной, даже красивой девушкой. Мы невольно залюбовались ею. Одета, однако, скромно. На ней было простое маркизетовое платье, перекрашенное в черный цвет. Поверх платья — пушистый светло-песочного цвета свитер домашней вязки с круглым отложным воротничком. На ногах — аккуратные сапоги. Пышные темные волосы были высоко подстрижены «под мальчишку».

Зоя внимательно посмотрела на Аню и на меня. Я увидела ее спокойные, очень красивые серые глаза в темных ресницах. На смугловатом розовом лице они особенно выделялись. Длинные, пушистые ресницы словно бы творили чудо — издали Зоя казалась черноглазой.

А еще Зоя была скромная и сдержанная. Никакого кокетства и девичьих восторгов. В беседах всегда спокойна и уравновешена. На вопросы отвечала неспешно, видно стараясь найти самый правильный и точный ответ.

Теперь нас в комнате было десять: Аня Курносенко, Валя Степанова, Шура Белова, Валя Зоричева, Наташа Кузнецова, Маша Козодой, Вера Ганина, Маша Слуцкая (ее поселили к нам вместо ушедшей на задание Фаины, фамилии которой не помню), Зоя Космодемьянская и я. Меня девушки выбрали старостой комнаты. В мои обязанности входило следить за очередностью дежурства в комнате и на кухне, получать на всех хлеб и сахар. Но мы никогда ничего не делили: каждый брал свою порцию сам. Жили очень дружно.

Обучали нас здесь же, на учебной базе. С первого дня мы должны были узнать и усвоить устройство оружия, мы учились разбирать и собирать винтовку и наган. Еще от нас, разведчиков, требовалось; уметь метко стрелять, заряжать мины, бросать гранаты и бутылки с зажигательной смесью. И после прохождения такой сверхускоренной трехдневной подготовки мы выезжали на боевые задания.

Запомнилась мне и наша первая беседа с Зоей.

Отдыхая после задания (после каждого рейда во вражеский тыл нам предоставлялся десятидневный отдых), я проснулась поздно вечером. В комнате, кроме Зои, никого не было.

— Аня, вы немного отстали от жизни. Пока вы отсутствовали, в Красном уголке открыли зал для танцев... — не без иронии поведала мне Зоя.

— Тогда скажи, пожалуйста, чего же ты не на танцах? — спросила я.

— Это сейчас не гармонирует с обстановкой, — ответила девушка, потом строго добавила: — Сюда попали и случайные люди...

— Это почему же? — удивилась я, даже немного обидевшись за подруг.

— А потому, что некоторые наши девушки занимаются косметикой и это тоже сейчас не гармонирует с обстановкой.

Эти Зоины замечания, довольно безжалостные к своим юным подругам, совсем не говорили о ее ханжестве, что ли... До войны она умела веселиться, еще совсем недавно любила танцы и красивую одежду... Но тогда ее принципиальность, собранность, прямота суждений и твердость характера убедили меня в ее исключительной строгости к себе и к окружающим, в определенном аскетизме, необходимом в дни испытаний. Она всецело была устремлена на борьбу с врагом, все другое считала отвлечением от дела, от борьбы. Мне, старшей по возрасту, это было тоже примером и поддержкой.

С тех пор вечерами мы оставались с Зоей вдвоем. Зоя не ходила на танцы, не желая изменять своему твердому мнению, что это сейчас «не гармонирует с обстановкой»; я была солидарна с ней в этом.

Отдых Зоя проводила в уединении, обычно за чтением книг. Любила поговорить на литературные темы. Иногда, читая книгу, она так и засыпала. Я, как старшая по комнате, подходила будить Зою на ужин и тихонько, трогая ее за плечо, шутливо обращалась к ней по-пушкински:

— Татьяна, милая Татьяна... уж очень-то ты, девонька, похожа на Татьяну Ларину. Вечно с книгой и такая же смуглянка. Жаль только, косы у тебя нет, а так бы в точности была пушкинская Таня.

Зоя молча улыбалась, слушая мои слова. Какая хорошая, кроткая была эта улыбка. Так приятно было смотреть на нее, нежную, добрую девочку...

Один раз перед обедом, когда все девушки были в сборе и сидели на своих кроватях (из мебели у нас на всех была только одна табуретка), Зоя подошла ко мне и обратилась с просьбой.

— Аня, — сказала она, — вы старше всех нас и, наверно, знаете вот эти песни? — Она протянула мне песенник со старыми революционными песнями.

Я перелистала сборник, встала, облокотилась на Зоину кровать и, не обращая ни на кого внимания, стала петь подряд: «Отречемся от старого мира», «Смело, товарищи, в ногу»...

Пение прервала команда на обед. А одна из девушек заметила мне с ехидцей:

— Аня, пели вы, прямо скажем, неплохо, с чувством, только вот все песни на один мотив.

— Может быть, и так, — сказала я. — Как умела, так и пела.

При этих словах девушки весело рассмеялись. Не смеялась только Зоя, даже не улыбнулась, а встала и самым серьезным образом поблагодарила меня за мое не очень-то хорошее исполнение.

Однажды вечером Зоя попросила меня пройтись с ней по коридору. Когда мы вышли из комнаты, Зоя взяла меня под руку и доверительно сказала:

— Аня, какой у нас внимательный командир. Сегодня утром я иду, а он остановил меня и говорит:

«Космодемьянская, что это вы голову повесили, зайдите ко мне в кабинет».

«Хорошо, товарищ Космодемьянская, — ответил Артур Карлович, — если завтра не будет указания отправлять разведчиков на задание, я разрешу вам съездить домой на машине, которая должна пойти за продуктами в Москву».

Я вдруг увидела и ощутила, как мне показалось, совсем другую Зою, не ту гордую Татьяну, но нежную совсем еще девочку, которая при всей своей терпимости к нашим труднейшим условиям, при всей своей сдержанности, может так по-детски грустить по дому, мечтать о встрече с мамой, быть может, даже всплакнуть... Как это было непохоже на нее, и так понятно теперь мне, ведь она так и не повидалась с матерью.

На следующий день после нашего разговора я была вызвана к командиру части майору Спрогису. Он приказал мне готовиться идти завтра на задание и тут же выписал необходимую для похода одежду. Но мне для своего небольшого роста было очень трудно подобрать

что-либо подходящее и я долго провозилась в поисках на складе. Когда я вернулась в нашу комнату, там уже никого не было.

Я уселась на свою кровать и стала подгонять ватник по росту. Вдруг слышу за спиной шаги, обернулась — передо мной стояла Зоя с рюкзаком за плечами, готовая к боевому походу.

— Разве ты тоже уезжаешь? — спросила я. Она как-то укоризненно покачала головой и сказала:

— Аня, как вам не стыдно. Целый день я собиралась... — И, проведя указательным пальцем в воздухе, добавила: — Но вы на меня — никакого внимания.

— Извини меня, пожалуйста. На складе я задержалась, — начала было оправдываться я перед нею...

Зоя быстро поцеловала меня в лоб, и не успела я опомниться, как она выбежала вон. В окно светило солнце, и было слышно, как со двора выезжали машины. Только тут до меня дошло, что сегодня часть наших товарищей, а вместе с ними и Зоя уезжали на задание.

В те крайне тревожные и тяжелые дни ноября сорок первого года уходил за линию фронта, в тыл врагу, отряд комсомольцев-разведчиков. Командиром одной группы был назначен восемнадцатилетний ярославский комсомолец Борис Крайнов. 20 ноября он получил очередное задание: «...проникнуть через линию фронта с задачей поражения военных объектов противника в следующих населенных пунктах, оккупированных фашистами: Анашкино, Петрищево, Ильятино, Усадково, Гранево, Михайловское, Коровино. Срок выполнения задания—пять-шесть дней с момента перехода линии фронта. По возвращении из тыла противника в расположение частей Красной Армии докладывать все, что вам известно о противнике». Другой группой командовал Павел Проворов. Из девушек-разведчиц в отряд входили: Лида Булгина, Аля Воронина, Наташа Самойлович, Вера Волошина, Клава Милорадова, Наташа Обуховская, Клава Лебедева, Зоя Космодемьянская. Перейдя линию фронта, обе группы должны были разойтись и дальше действовать самостоятельно.

Первая часть задачи состояла в том, чтобы по одному из рукавов реки Нары выйти к городу Верее. Поначалу шли верно, но потом сбились с нужного направления. Надо было разыскать дорогу.

Пасмурный день сменила вторая холодная, промозглая ночь. На разведку дороги были посланы трое. Остальные нарубили елового лапника, соорудили шалаш, развели костерок, но согреться и просушиться в достаточной мере не удалось. Павел Проворов сильно простудился. К утру разведчики вернулись с безрадостной вестью: дороги не нашли. Борис принял решение идти на запад по азимуту, ориентируясь по карте.

Двинулись дальше. Вскоре лес кончился, впереди — глубоко заснеженное открытое поле. Тишина. Медленно пошли через поле. И тут попали под обстрел. Пулеметной очередью скосило двоих. Отступили в лес. Пошли в обход. К вечеру Павла стало лихорадить, надсадно кашлял не он один. Больные с трудом поднимались с земли во время передышек.

Больнык Борис Крайнов в сопровождении Наталии Обуховской направил в Кунцево. Расставшись с товарищами, командир оглядел оставшихся. Нет, решительность и силы им не изменили... Необходимо было действовать.

— Я не останусь отсиживаться здесь, тоже пойду, — сказала командиру Зоя. Зная ее твердый характер, Борис уступил.

Первой вышла Зоя, следом — Крайнов. Договорились встретиться у высокой сосны и потеряли друг друга из виду. Быстро темнело.

Избы Петрищева осветились огоньками, топились печи, из труб в небо вылетали искры. Борис уже приблизился к деревне, когда оттуда раздался взрыв, а вслед за ним стали слышны крики, ругань, над одним из домов появилось пламя. Он отметил про себя: «Это Зоя». Надо торопиться, пока паника не утихла.

Ночью в деревне загорелись еще два дома, в которых располагались вражеские связисты. Задание оставить командование немцев «без слуха и зрения» выполнялось успешно, Крайнов поторопился на встречу с Зоей.

В густом заснеженном лесу возле Петрищева Зоя провела последние двое суток.

В ночь на 27 ноября вместе с командиром отряда Борисом Крайновым Зоя подожгла в этой деревне сарай и три дома, в которых расположились штабные связисты и офицеры 332-го немецкого пехотного полка.

После диверсионной операции они должны были встретиться у высокой сосны за рекой Тарусой. Но, преследуемая врагами, Зоя не могла выйти к условленному месту встречи. Так и осталась она в лесу одна, голодная и озябшая. Конец ноября выдался морозный.

И хотя в меру сил и умения разведчица уже выполнила боевое задание, посеяв в стане врага панику и страх перед партизанами, все же считала, что может добиться большего результата.

28 ноября с наступлением ночи она снова подползла к окраине деревни и залегла в ивняке. Ноги ее задеревенели, и всю ее трясло от холода, но она продолжала лежать на студеной земле, не спуская глаз с часового. Как только гитлеровец скрылся за углом строения, она поднялась и подкралась к конюшням с сеновалами.

Окоченевшими пальцами Зоя вытащила из сумки бутылку с бензином и облила жидкостью бревна. Осталось только зажечь. И в этот момент кто-то кинулся на нее сзади. Она все же успела выхватить наган и нажать на спуск. Выстрела не было — патрон дал осечку. А на помощь часовому уже бежали солдаты. Помочь Зое было некому. Гитлеровцы схватили ее.

Как потом выяснилось, Зою заметил и выследил фашистский прихвостень. Он же оповестил о ее приближении, и не без корысти: за каждого выданного партизана фашисты обещали выплатить по две тысячи рублей. Только не пошли впрок деньги, запятнанные кровью. Вскоре после освобождения Петрищева нашими войсками предатель был пойман и по приговору Военного трибунала его постигла суровая кара.

Не добившись от партизанки желаемых сведений, фашисты решили казнить ее. Они предполагали, что на пороге смерти девушка раскается и это вызовет страх у жителей всех окрестных деревень. Публичная казнь, казалось им, предостережет петрищевцев от активных выступлений и от сочувствия партизанам. Но ожидаемого эффекта не получилось. Оказавшись у подножия виселицы, юная героиня повела себя совершенно неожиданным для врагов образом, подчинив борьбе даже свою смерть. И вот теперь, после страшных пыток, Зоя смогла найти в себе силы и мужество, чтобы обратиться к петрищевцам с ободряющими словами, которые вызвали у русских людей ненависть к врагу и вселили в их сердца уверенность в близости часа расплаты и освобождения.

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: