Только тот знает высшее человеческое счастье, кто все отдал людям.

Николай Александрович Морозов, русский революционер

После провала попытки овладеть Москвой с ходу гитлеровское командование готовилось совершить танковый удар по городу с трех сторон. От защитников Москвы требовались сверхчеловеческие усилия, чтобы остановить бронированные фашистские полчища.

7 ноября 1941 года на Красной площади столицы как всегда состоялся военный парад. Пройдя торжественным маршем мимо Мавзолея Ленина, войска уходили прямо на фронт. А фронт был близко — в сорока километрах от города.

И вот началось невиданное в истории сражение — битва за Москву. С обеих сторон в ней участвовало: сто пятьдесят дивизий, двадцать тысяч орудий и минометов, три тысячи танков, две тысячи самолетов.

На северо-западных подступах к столице сражалась 16-я армия под командованием выдающегося полководца, будущего маршала Константина Константиновича Рокоссовского. В состав этой армии входила 316-я стрелковая дивизия генерала Ивана Васильевича Панфилова. Группа бойцов дивизии во главе с политруком Василием Клочковым оказалась на Волоколамском направлении у железнодорожного разъезда Дубосеково. Гитлеровское командование бросило сюда отборные танковые части: здесь пролегал кратчайший путь к Москве.

«Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!» — обратился политрук к бойцам, когда на них обрушилась армада танков. И двадцать восемь героев-панфиловцев вступили в неравный бой. Почти все погибли, но остановили лавину вражеских танков, не дали им прорваться к Москве. Так в решительный час стояли защитники Москвы — стояли насмерть, а измотав фашистов, сами перешли в наступление и погнали их прочь.

В освобожденных районах перед советскими воинами открывались картины, одна ужаснее другой: дымящиеся пепелища сел и целых городов, разрушенные дороги, взорванные плотины и мосты, виселицы...

Гитлеровцы утверждали, что они — создатели «нового порядка» и «новой Европы». На деле фашисты повсюду на своем пути сеяли смерть и опустошение.

В битве под Москвой занялась заря великой Победы советского народа над германским фашизмом. Примеров мужества и героизма наших солдат-освободителей в этом сражении не счесть. О них поведали в своих мемуарах крупнейшие советские военачальники и политработники, о них писали военные корреспонденты, передававшие очерки, репортажи и рассказы непосредственно с переднего края.

Подвиги, как бы мало ни было у них свидетелей, не оставались и не остаются не замеченными историей. Они — наша память, они — память народа. О них с первых дней войны писали журналисты, молва о них передавалась из уст в уста, распространялась по стране.

Зоины слова перед казнью «Мне не страшно умирать, товарищи! Это счастье — умереть за свой народ!» — страстный призыв к борьбе за свободу, за Родину. Он запал в души тех, кто их слышал, и тех, кому рассказали о подвиге Зои очевидцы.

От людей, от жителей Петрищева, одним из первых узнал о подвиге партизанки военный корреспондент «Правды» Петр Александрович Лидов, уже через несколько часов после освобождения деревни от врага. Подвиг не мог остаться безвестным, потому что народ хранил уже его в своей памяти. Крестьяне рассказали Лидову о том, как в их селе гитлеровцы зверски пытали и повесили партизанку, назвавшую себя Таней.

Фашисты не разрешили снять с виселицы и захоронить повешенную. А под новый, 1942 год они устроили вокруг места казни пьяный шабаш: обезумевшие головорезы с дикими воплями стреляли в заснеженный труп, кололи его штыками, срывали клочья одежды.

Перед бегством под ударами Красной Армии из Петрищева враги, под прикрытием ночи, сняли труп девушки и тайно зарыли его в снегу на краю села. Они думали, что безнаказанно уйдут от возмездия, но ошиблись. В деревне нашлись свидетели злодейств оккупантов. Когда Петрищево было освобождено, советские воины узнали о преступлении.

Казненную фашистами девушку-партизанку, Таню (тогда еще не знали ее подлинного имени), бережно подняли из снежной могилы. Люди сняли шапки. Молча стояли они с опущенными головами. Солдатские сердца наполнились гневом и состраданием.

Военный корреспондент Лидов записал тогда в своем фронтовом блокноте: «Хочу знать всю правду о Тане и всю правду рассказать о ней. Я в ответе за память об этой девушке перед людьми».

27 января 1942 года в «Правде» появился очерк Лидова «Таня», буквально потрясший всех. Рядом на газетной полосе был напечатан фотоснимок Сергея Струнникова: высокая, стройная девушка лежала с запрокинутой назад головой. На место события в Петрищево ЦК ВЛКСМ в срочном порядке направил комиссию из представителей московской областной и городской комсомолии. И вскоре «Комсомольская правда» напечатала очерк, в котором также рассказывалось о подвиге Тани-партизанки. «Правда» и «Комсомольская правда» и вслед за ними многие фронтовые газеты дали «зеленую улицу» статьям и очеркам о партизанке, а 17 февраля 1942 года радио нашей страны посвятило специальную передачу Зое Космодемьянской — Тане. В органы прессы и информации потекли письма со всех уголков страны: от солдат-фронтовиков, от жителей... Людей интересовало все, что касается судьбы погибшей, но не сломленной фашистами девушки. Тогда на фронт и в тыл пошли листовки и брошюры, посвященные Тане-партизанке, призывающие к борьбе с врагом, к благородной мести за гибель юной патриотки. Народ стал слагать стихи и песни о ней, уже в ближайшие месяцы Маргарита Алигер написала о Зое Космодемьянской поэму...

Самый первый очерк о Тане Петра Лидова прочитали тогда и боевые товарищи Зои — командир отряда Борис Крайнов и разведчица Клава Милорадова. По описанию Лидова и подлинной фотографии в Тане они узнали своего дорогого боевого товарища.

В одну из последних встреч Клавдия Александровна Милорадова поведала нам о последнем свидании и прощании с Зоей.

«Избитая прикладами и исколотая штыками, — рассказала Милорадова, — Зоя лежала на снегу с обрывком веревки вокруг шеи. На ее лице сохранились следы сильных побоев, но даже и теперь оно оставалось красивым. Это было лицо нашей Зои, лицо крепко спящей Зои с густыми темными бровями и такими же ресницами.

Пальцы без ногтей... Почерневшие обмороженные ноги. На распиленных лопатках запекшаяся кровь...»

Невозможно было и теперь без содрогания слышать этот рассказ о зверстве фашистских палачей. Трудно представить себе, что должна была пережить ее мать, Любовь Тимофеевна Космодемьянская, при виде замученной дочери...

Вечную славу воздал ей наш народ. За исключительное мужество и беспредельную преданность Родине Московский городской комитет комсомола вместе с разведуправлением Западного фронта представил Зою Анатольевну Космодемьянскую посмертно к высшей правительственной награде — к присвоению звания Героя Советского Союза.

Петр Александрович Лидов оказался на фронте, можно сказать, с первого часа войны. Он приехал в Минск, чтобы написать для центральной газеты статью о том, как в Белоруссии идет подготовка к уборке хлебов. Только работать над этой статьей ему не пришлось. Не знал Петр Александрович, что фашисты уже назначили день и час своего злодейского нападения на нашу страну.

Едва развязав войну, буквально в первый же ее час, фашисты стали бомбить мирные советские города. Сильной бомбардировке был подвергнут и Минск. Тогда же, двадцать второго июня, Лидов послал в Москву первую в своей жизни военную корреспонденцию. Так он стал военным корреспондентом «Правды».

Петр Александрович Лидов подолгу не задерживался в тылу. Закончит очередную статью — и на передовую. Военкор старался видеть все собственными глазами: как сражаются советские воины и как совершают подвиги, что говорят о войне и что думают о победе. Все новые главы лидовской военной летописи прямо с передовой появлялись в «Правде».

В глубине души у Петра Лидова зрела мечта о книге, посвященной Зое Космодемьянской. Он собирал все новый материал о ней. «Вот только окончится война, будет время приняться за книгу. Светлой ее памяти необходимо посвятить много хороших книг» — так думал военкор, колеся по военным дорогам, мечтая о победе.

Доброму намерению, однако, не суждено было осуществиться. Война оборвала и его жизнь. Погиб военкор 21 июня 1944 года, через три года после начала войны. Погиб он как солдат под Полтавой, с оружием в руках.

Петр Александрович Лидов был храбрым воином, отзывчивым, добрым человеком. И в памяти народной его имя по праву стоит рядом с именем Зои Космодемьянской, чей подвиг довелось ему увековечить своим боевым пером.

Мимо твоей занесенной снегами могилы на запад, на запад! —

Подробности злодеяния, совершенного фашистами в Петрищеве, стали известны позднее. Мы еще и еще раз говорим о них, потому что нельзя забывать, невозможно выкинуть из памяти все, что касается судьбы Зои, несмотря на пытки, не выдавшей своих товарищей, не открывшей фашистам и толики известного ей. Наш народ не забудет ее подвига, потому что в истории войны, как начертано на гранитных изваяниях павшим героям: «Никто не забыт и ничто не забыто» (Ольга Берггольц).

Осенью 1943 года под деревней Потапово Смоленской области рядовой Советской Армии Павел Бондарев[3] сразил наповал гитлеровского офицера. В сумке фашиста были обнаружены фотоснимки, запечатлевшие казнь Зои.

Опубликованные в «Правде», они вызвали новую волну ненависти к врагу, они призывали советских юношей и девушек занять место Зои в боевом строю, за Зою воевать и трудиться до окончательной победы. Поэтому на броне танков и орудий появлялись в годы войны надписи: «За Зою!» На вымпелах заводских и сельских молодежных бригад были слова — «За Зою!».

«Снимите шапки, товарищи! Зои Космодемьянской нет среди нас. Она погибла 29 ноября 1941 года, грудью своей защищая Москву.

Она напала на немцев, расположившихся на отдых в прифронтовой деревне, и сожгла несколько занятых ими домов... Через день она снова пришла туда с оставшимися у нее в сумке двумя бутылками бензина. Ее били и вели босиком по снегу, прижигали лицо спичками и рвали кожу пилой. Но она ничего не сказала!

В полдень ее повесили. Один немецкий палач накинул ей петлю на шею, другой выбил опору из-под ног, третий суетился вокруг с фотографическим аппаратом. Палач номер три недавно убит под Смоленском.

Перед вами снимки, которые сделал этот немецкий палач в день убийства партизанки Зои Космодемьянской. Мы навсегда запомним эти пять фотографий...

Вот виселица, приготовленная немцами. Вот Зою ведут к месту казни. На ее лице — великое спокойствие и великое презрение к своим врагам и мучителям...

Она остановилась и обернулась к толпе зверей в зеленых шинелях. Гордый гений России, непокоренной и гневной, светился в ее чертах. «Всех не перевешаете! Нас много!» — крикнула она. И некоторые дрогнули и отшатнулись под ее взглядом.

Когда удавка охватила Зоино горло, она сказала всем советским людям — тем, что стояли поодаль эшафота, вам, читающим сейчас эти строки:

Так она умерла. А ей бы еще жить да жить, красавице, героине!» Вслед за публикацией в «Правде» новых документов и призывов матери Зои Любови Тимофеевны отомстить врагу за страдания родной земли, за муки матерей и детей во фронтовые газеты снова потоком пошли письма от бойцов и командиров, появились новые репортажи, названные «За Зою Космодемьянскую», говорившие о величии ее подвига во имя Родины, о необходимости «бить врага за Зою», «не прощать фашистам гибели многих тысяч юношей и девушек, отцов, матерей и детей наших».

«Несколько месяцев назад, — писала 5 октября 1943 года газета Калининского фронта «Вперед на врага», — 332-й немецкий пехотный полк, солдаты и офицеры которого зверски замучили Зою, был отмечен на одном участке нашего фронта. Узнав, что перед ними стоит полк палача Рюдерера, казнившего Зою Космодемьянскую, бойцы поклялись не оставить в живых ни одного солдата из этого проклятого полка. В боях под Вердином немецкий 332-й пехотный полк был окончательно разгромлен. Сотни гитлеровских трупов остались в развороченных дзотах и траншеях.

Когда у пленного унтер-офицера спросили, что он знает о казни юной партизанки, тот, дрожа от страха, залопотал:

— Это не я сделал, не я, это Рюдерер, Рюдерер.

Захваченный на днях в плен другой солдат заявил, что в полку из тех, кто был под Москвой, спаслось всего несколько человек. Остальные солдаты полегли у Вердина.

Комсомольцы наступающих частей беспощадно мстят за Зою Космодемьянскую.

Лейтенант Токарев ворвался на танке в самую гущу немцев. Молодой танкист смешал с землей, уничтожил три дзота, сорок солдат и офицеров.

Комсомольцы шли в бой с лозунгом «За Зою Космодемьянскую!». Имя юной героини призывает к подвигам. При шквальном вражеском огне сержант Великанов поднял свое подразделение в атаку, воскликнув: «Зоя не боялась смерти! Вперед!» Бойцы ринулись на врага, ворвались в неприятельские траншеи...

«За русскую девушку!» — записывает в книге мести снайпер Молчанов, истребивший за один час боя двенадцать фашистов.

«За нашу Зою!» — повторяют бойцы сержанта Лескова, взорвавшие дзот вместе с пятнадцатью гитлеровцами.

Так шаг за шагом очищают наши воины родную исстрадавшуюся землю...»

Отомстить за Зою клялись юные партизаны и сыновья полков, комсомольцы и коммунисты. Отомстить за Зою поклялся и ее брат Александр Космодемьянский и четверо его друзей: Володя Титов и Володя Юрьев, сын Зоиной учительницы Лидии Николаевны Юрьевой, Коля Неделько и Юра Браудо — все ученики той же 201-й средней школы, в которой училась она.

В Народный Комиссариат Обороны СССР парни разом подали заявления.

«Прошу направить меня в бронетанковое училище, — писал в своем заявлении Александр Космодемьянский. — Хочу быть активным участником Великой Отечественной войны. Я отомщу гитлеровским воякам за смерть своей сестры Зои... Я буду честно служить Родине и, если понадобится, не пощажу своей жизни для полного уничтожения гитлеризма».

«Когда началась война, — рассказывала Лидия Николаевна Юрьева, — я и подумать не могла, что моему совсем еще маленькому сыну Володе тоже придется воевать... 20 марта 1942 года ему исполнилось тогда только шестнадцать лет. А несколько дней спустя, придя из школы, он радостно и не без гордости сообщил мне: «Мама, а я в Красную Армию записался!»

Молод еще, не возьмут, ответила я. Однако по всему было видно, что Володя не собирается отказываться от своего намерения.

Тогда я попыталась отговорить его, ссылаясь на то, что и ростом он невелик и силы у него маловато. Я хотела внушить сыну, что из него покамест не получится хорошего воина: надобно подрасти и окрепнуть... Но Володя твердо стоял на своем.

«Ничего не поделаешь, мама. Надо Родину защищать, — ответил он еще более решительно.

— А о смерти не говори... Я не хочу умирать... Ну, а если убьют, после войны свободно и счастливо будут жить другие...»

Оказывается, ребята решили создать танковый «экипаж мстителей за Зою». В него вошли Саша, два Володи, Юра и Николай, и хотя потом воевали они в разных экипажах и на разных участках фронта, в памяти близких они остались единым «экипажем мстителей».

Перед отъездом из Москвы добровольцы пришли на Красную площадь. Они поклялись твердо и неуклонно идти по ленинскому пути, как прошла по нему Зоя, и добиться полной победы над сильным и коварным врагом.

2 мая 1942 года Лидия Николаевна на Казанском вокзале провожала сына и его друзей.

«Ты, мама, смотри не плачь! — предупреждал Володя. — В Красную Армию меня провожаешь...»

Возле поезда Володину мать окружили ее бывшие ученики, а теперь боевые товарищи ее сына. Больше никого не было.

— Почему вас никто не провожает? — спросила она ребят.

— Лишние слезы, Лидия Николаевна, — ответил за всех Шура Космодемьянский.

...И вот Лидия Николаевна на платформе одна. Взглядом провожает она удаляющийся поезд, который увозит пятерых ее воспитанников в Ульяновск. Пройдет менее года, и они с отличием закончат Первое Ульяновское Краснознаменное танковое училище имени В. И. Ленина.

20 марта 1943 года окончил училище и сын Лидии Николаевны — Володя. В тот день ему исполнилось ровно семнадцать.

Мечта ребят сбылась. Четверо из них стали командирами танковых экипажей и получили назначения в гвардейские части. На броне их танков— тяжелых «КВ» — был начертан боевой призыв: «За Зою!» Одному — Николаю Неделько — не довелось участвовать в боях. Молодого лейтенанта, проявившего способности к преподаванию, несмотря на все его просьбы, командование оставило при училище.

9 сентября 1943 года Лидия Николаевна Юрьева, возвращаясь из школы, подходила к станции метро «Аэропорт», как неожиданно путь преградил ей молодой лейтенант. Он шел прямо на нее и улыбался.

— Ты... Володенька! — не веря глазам воскликнула Лидия Николаевна.

— Я, мама, — улыбнулся сын, протягивая ей руки. — Давай поцелуемся, родная...

Володя оказался в Москве проездом на фронт и до отправления состава решил на несколько часов забежать домой, повидаться с матерью.

Незадолго до того, 23 августа, в Москву прибыл демобилизованный по здоровью брат Лидии Николаевны — Михаил Николаевич Юрьев, учитель математики Зоиной школы. После тяжелого ранения он лежал в госпитале в Чите. Пулей ему раздробило обе челюсти, вырвало нижнюю губу и разорвало язык. Учитель по профессии, он лишился возможности говорить.

Семнадцать месяцев врачи боролись за его жизнь. И только в 1949 году, после продолжительной тренировки речевого аппарата, он смог вернуться на педагогическую работу.

Дядя Миша, так называл его Володя, помогал сестре растить и воспитывать племянника. И теперь, прощаясь с Володей, он наказывал, почти неслышно: «Не опозорь, Владимир, фамилии Юрьевых!»

Не прошло и двух месяцев после отъезда Володи на фронт, как он был награжден первым орденом Отечественной войны за образцовое выполнение задания командования.

В марте Володя вторично оказался проездом в Москве. На Урале, в тыловом Челябинске ему предстояло получить новые танки для своей части. На этот раз он даже переночевал дома.

За ночь мать постаралась перестирать, высушить и выгладить всю одежду сына, и тут она впервые увидела на его теле рубцы от ожогов. Долго не могла прийти в себя.

«Чепуха, — постарался успокоить ее Володя и, махнув рукою, пояснил: — Осколками поцарапало...»

Чтобы отвлечь внимание матери от тяжелых раздумий, он стал рассказывать ей о последнем бое.

«Прорвали мы в этом бою оборону немцев. Тут путь пехоте преградила река. Из-за реки враг ведет прицельный огонь по нашим наступающим подразделениям. Командир и приказывает нам, танкистам, переправиться на тот берег, моему танку идти головным.

Реку форсировали удачно. В лощине, однако, натыкаемся на засаду. Смотрю: стоят два «тигра» и восемь «фердинандов». Десять — против одного. «Не много ли?» — думаю.

В такой ситуации, впрочем, размышлять некогда. Командую: «Сбить «тигра»!»

Артиллерист выстрелил — недолет. Второй раз — перелет. Вижу, волнуется парень.

С третьего снаряда подбили «тигра». А тут и нам досталось: машина горит... Повыпрыгивали мы из танка и укрылись от пулеметной очереди в воронке от снаряда. Из вражеского расположения выбирались перебежками от воронки к воронке. Поздним вечером приползли к своим...»

Думал успокоить, да еще больше растревожил сердце матери. С тяжелым чувством провожала Лидия Николаевна сына в дорогу.

Письма домой Володя писал часто. Бывало, в один день и даже два письма умудрялся написать. И хотя рассказы его были предельно кратки и бодры, мать за строками сыновних писем старалась представить себе его настоящие переживания. «Как, должно быть, это страшно, — думала она, — постоянно видеть гибель своих товарищей и сознавать, что смерть и тебя может подстеречь в любой момент».

Лидия Николаевна с утра до вечера работала в школе, твердо верила в нашу победу и очень ждала сына домой. Только не знала она тогда, что уже не дождется и не увидит своего Володи. Страшная весть пришла 27 февраля 1945 года. Как обычно, поздним вечером возвращалась она из школы. У крыльца из почтового ящика достала письмо с пометой «Служебное». Там сообщалось, что «командир танка гвардии лейтенант Юрьев Владимир Павлович, уроженец Горьковской области, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб в бою за Родину 1 февраля 1945 года и похоронен с воинскими почестями на офицерском кладбище в Латвии возле станции Вайнёде».

Лидия Николаевна едва дочитала письмо. Силы ее покинули, не помнит, как соседи принесли ее домой...

В военные годы случалось и так, что после получения родственниками извещения о гибели воина, впоследствии выяснялось, что он жив. И Лидии Николаевне тоже хотелось верить, что ее Володя жив, что он вернется с победой. Порой ей казалось, что нелепое известие — ошибка. Но годы шли, а Володя не возвращался. Надежды оставалось все меньше и меньше...

При сооружении братского кладбища советским воинам, погибшим близ станции Вайнёде, комсорг одной воинской части Нина Иванова сняла фотографию с памятника, установленного на могиле Володи, и отослала ее по адресу, указанному на обратной стороне снимка. Так Лидия Николаевна получила последнюю весточку о сыне: поблекший от солнца и дождя Володин портрет.

Уже после окончания войны Лидия Николаевна была в военкомате и из личного дела Володи узнала, что был он принят кандидатом в члены партии. Не ускользнуло от внимания матери и то, что не совпадал год рождения сына — 1926-й с годом, означенным в

личном деле, — 1920-й. Этот секрет помог ей раскрыть Владимир Федорович Титов — единственный из членов «экипажа мстителей за Зою» оставшийся в живых (в настоящее время В. Ф. Титов живет и работает в Москве). От него Лидия Николаевна узнала, что несовершеннолетнего Володю в Красную Армию не брали, но помогла случайность. Перед тем как идти в военкомат, он только что сдал метрики для получения паспорта. Поэтому при записи в личное дело, видимо, была допущена неточность.

В торжественной обстановке в актовом зале 201-й школы матери танкиста-героя были вручены на вечное хранение ордена Отечественной войны, которыми Советское правительство наградило ее сына. Один орден — тот, что был на его груди, и два других — те, что Володя не успел получить при жизни...

Друзья Шуры Космодемьянского сражались на разных фронтах. Боевые машины с призывом «За Зою!» проносились по степям Украины, преодолевали белорусские болота, освобождали Польшу. И там, где появлялись их танки, на поле боя оставались уничтоженные артиллерийские батареи, сгоревшие «тигры» и «пантеры». В. Ф. Титову запомнились эпизоды наступательной операции на реке Нарев.

«Командование, — рассказывает Владимир Федорович, — поставило перед нами, танкистами, задачу — совместно с пехотой и артиллерией овладеть польским городом Остроленка, форсировать с ходу реку Нарев и захватить на ее противоположном берегу плацдарм. Фашисты отдавали себе отчет, чем грозит им потеря этого водного рубежа, близко была уже Восточная Пруссия, один из последних оплотов гибнущего гитлеровского рейха, и защищались они отчаянно.

В первый день боев мы трижды ходили в атаку и трижды возвращались на исходные позиции, неся большие потери. И только к вечеру, уже в темноте, мы прорвали наконец передний край обороны противника и, посадив пехоту на броню, устремились к реке.

На подходе к ней неожиданно налетели на глубокий противотанковый ров, не обозначенный на оперативной карте. Механик-водитель смело пошел на его преодоление. Командир орудия чуть замешкался и не успел придать орудийному стволу угол максимального возвышения, задрать его до предела вверх. В результате дульный тормоз пушки проделал в почве глубокую борозду и забился землей. А в это время мы уже продолжали атаку в общем строю нашей танковой роты, стрелять же из пушки не могли. А танк без пушки — что телега на гусеницах.

Приказания мне тогда отдавать не пришлось. Я только глянул в глаза заряжающему — он понял меня без слов: пушка уже поворачивалась на корму танка, а заряжающий Коля Комаров, уцепившись за дульный тормоз, ловко выскребал землю.

А вокруг рвались снаряды, с визгом рекошетили по броне пули, но мы были так заняты, что вроде ничего и не замечали. Открыл огонь из своего пулемета механик-водитель, прилег к тыльному пулемету я. Огнем мы старались прикрыть Колю Комарова, хотя понимали, помощь наша слабовата. Как же радовались мы, когда снова увидели в танке довольное Колино лицо!

Приказ командования выполнили. Плацдарм за рекой Нарев был захвачен.

Вообще же победы давались нелегкой ценой. За выигранные сражения приходилось расплачиваться жизнями боевых товарищей. Вскоре после форсирования Нарева погибли все мои друзья, дорогие мои товарищи по экипажу: подорвались на фугасной мине.

11 февраля 1944 года в бою под Днепропетровском геройски погиб наш общий школьный друг командир тяжелого танка гвардии лейтенант Юра Браудо. Во многих боях и сражениях участвовал он, не отступая от нашей святой клятвы — мстить врагу за смерть Зои, за Родину нашу любимую.

Мои друзья из «экипажа мстителей» не искали легких путей. Всегда были они на правом фланге, на острие атаки, там, где всего труднее. Они и не дожили до победы, но слава и память о них, как и о многих тысячах комсомольцев, не вернувшихся с войны, будут жить вечно».

Перед новым, 1943 годом Шура получил от матери семейную фотографию, снятую незадолго до войны. На ее обороте он прочитал слова материнского напутствия:

«Дорогой Шура! Учись мужеству, храбрости и стойкости у своей сестры — Героя Советского Союза Зои. Будь достойным ее».

Шура, как и его товарищи из «экипажа мстителей», воевал в строю гвардейцев-танкистов. В октябре 1943 года «Правда» писала: «Части энского соединения добивают в ожесточенных боях остатки 197-й немецкой пехотной дивизии, офицеры и солдаты которой в ноябре 1941 года в деревне Петрищево замучили и убили отважную партизанку Зою Космодемьянскую. Здесь сражается и мстит за сестру брат Зои — комсомолец-танкист, гвардии лейтенант Космодемьянский...»

Танк Александра Космодемьянского одним из первых ворвался в Восточную Пруссию и отличился в боях за Кенигсберг. За что Шура был назначен командиром батареи самоходных артиллерийских установок.

После взятия Кенигсберга грозные машины Александра Космодемьянского преследовали и добивали отступавших к заливу гитлеровцев. Утром 13 апреля 1945 года они глубоко вклинились в расположение немецких частей и уничтожали орудия и солдат противника. Но враг яростно сопротивлялся. Недалеко от побережья, где шумит густой сосновый бор и воздух напоен свежим дыханием Балтики, Шура пал смертью героя...

Герой навечно зачислен в списки прославленной в боях гвардейской танковой части, в рядах которой служил и сражался. Каждый день на вечерней поверке называется его имя, и правофланговый торжественно произносит: «Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Александр Анатольевич Космодемьянский пал смертью храбрых, защищая честь, свободу и независимость нашей Родины».

На обелиске в честь героев-гвардейцев, погибших при штурме Кенигсберга, высечена надпись:

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: