Восстановление империи и продолжение распада

Пусть сильные мира сего остерегаются... присваивать то, что принадлежит церкви... зная, что церковные владения - это обетования верующим, наследие нищих, цена отпущения греха.

На Рождество 800 года, через триста четыре года после крещения Хлодвига, папа Лев III взял в руки корону, подошел к Карлу, королю франков, и возложил ее ему на голову со словами: "Да продлит Бог жизнь великому императору-миротворцу!" Триста двадцать четыре года назад был низложен последний император Запада. Короновав Карла - или Карла Великого, как его стали называть позднее, - Лев восстановил империю, возродившуюся под эгидой церкви.

Ко времени коронации Львом Карла Великого под властью императора находился почти весь западный христианский мир. Исключение составляли Британские острова и небольшие территории в Испании, которые арабам так и не удалось завоевать. Но еще до коронации императором Карл Великий, будучи просто королем франков, захватил значительные территории за пределами древней Римской империи. Он добился этого после нескольких кампаний против саксов и их союзников фризов на восточных границах своего королевства.

Кампании против фризов и саксов были долгими и кровопролитными. Карл Великий неоднократно вторгался на их земли и покорял их, но они восставали, как только он уходил. В конце концов Карл Великий решил подавить бунт кровью и водой крещения. Тех, кто оказывал сопротивление, безжалостно уничтожали. Остальных принуждали принять крещение. К 784 году отказались от борьбы фризы, а год спустя было окончательно сломлено сопротивление саксов, и их насильно крестили тысячами. Это сыграло важную роль, так как саксы полагали, что самим фактом принятия крещения они отказываются от своих прежних богов, а те, в свою очередь, отказываются от них. Поэтому после крещения они не могли обращаться ни к какому другому богу, кроме христианского Бога. В результате эти насильственные крещения привели к тому, что вскоре среди саксов появились христианские проповедники, использовавшие те же методы для обращения своих соседей.

Карл Великий распространял свою власть и на запад. Первая его кампания в Испании закончилась плачевно. Он вторгся на полуостров, заручившись поддержкой мусульманских сановников, но помощи от них так и не получил. На обратном пути его арьергард попал в засаду в Ронсевальском ущелье, устроенную, вероятно, басками и послужившую темой "Песни о Роланде" и многих других литературных произведений. Но затем Карл Великий завоевал плацдарм в Испании вплоть до реки Эбро и создал там провинцию под названием Испанская марка. Тем самым Карл Великий поддерживал Альфонса II Астурийского, начавшего долгую борьбу по освобождению полуострова от мавров.

Став императором, Карл Великий счел своим долгом руководить народом как в гражданских, так и в церковных делах. Он назначал епископов точно так же, как назначал своих военачальников, но при этом всегда старался подбирать достойных людей. Он принял также законы, согласно которым проповедовать надо было на языке народа, воскресенье объявлялось днем поклонения и отдыха, а сбор десятины приравнивался к другим налогам. Поскольку монашество утеряло свое изначальное предназначение, а многие аббаты рассматривали свою должность как средство обогащения и достижения власти, Карл Великий решил, что вся эта система нуждается в реформировании. Рассмотреть этот вопрос он поручил Бенедикту Анианскому (не путать с Бенедиктом Нурсийским, написавшим "Устав"), который покинул королевский двор, чтобы стать монахом, и пользовался высоким уважением за мудрость и благочестие. Бенедикт Анианский привел монастыри на территории империи Карла Великого в соответствие с правилами, изложенными в бенедиктинском уставе.

Карл Великий, не будучи сам достаточно образованным человеком, тем не менее старался способствовать распространению знания. Он восстанавливал и реформировал уже существовавшие школы и пригласил к себе диакона Алкуина Йоркского, с которым он встретился в Италии и который передал франкам знания, издревле хранимые в британских монастырях. Из Испании Карл Великий вызвал Теодулфа, которого сделал епископом Орлеанским и который отдал распоряжение открыть при каждой церкви его епархии школы, доступные как для богатых, так и для бедных. Вскоре примеру Теодулфа последовали и другие епископы, и это, наряду с притоком в империю Карла Великого множества ученых людей, способствовало просвещению народа.

Сияние славы империи Карла Великого продолжалось недолго после смерти великого императора. Его сын Людовик Благочестивый был добросовестным правителем, но он не очень хорошо разбирался в людях. Он продолжил реформирование монастырей с помощью Бенедикта Анианского. Он также распорядился, чтобы две трети денег, получаемых от десятин, раздавались нищим. Кроме того, он стремился сделать церковь более автономной и с этой целью возродил древний обычай избрания епископов народом и духовенством. Но многие, в том числе некоторые епископы, пользовались его слабохарактерностью, и последние годы его правления были отмечены гражданскими войнами, в ходе которых сыновья Людовика и их сторонники сражались друг с другом и с самим императором. Когда он умер, владения империи были поделены между тремя его сыновьями. При его внуке Карле Толстом, который был императором с 881 по 887 год, большая часть империи воссоединилась, но снова распалась после смерти Карла. Внутренние неурядицы и междоусобные войны сопровождались набегами и вторжениями норманнов и других народов.

Огромное влияние на экономическую и политическую жизнь Западной Европы оказывали также арабские завоевания. До этих завоеваний широкомасштабная торговля велась по всему Средиземноморью даже со странами Востока. Теперь же арабы преградили путь на Восток и были хозяевами южного и восточного побережья Средиземного моря. Морские перевозки осуществлялись лишь по Адриатическому морю и между северными портами, расположенными в Европе, но в целом широкие торговые связи были нарушены, и отдельным областям приходилось больше полагаться на собственные возможности. Наступило время, когда обращение денег почти прекратилось, а золотые монеты стали редкостью.

В таких условиях основным источником благосостояния стала земля. Короли и другие феодальные сеньоры за услуги часто расплачивались землями. Так родился феодализм. Это была иерархическая система, основанная на владении землей, в которой каждый феодальный сеньор, принимая присягу от тех, кто получал от него землю, сам давал присягу стоявшему выше по иерархии сеньору, который предоставлял землю ему самому. Поначалу земельные владения передавались просто пожизненно. Но затем они стали наследственными. Поскольку вассалы часто владели землями, полученными от разных сеньоров, от вассальной зависимости можно было легко уклониться, сославшись на то, что она входит в противоречие с обязательствами перед другим сеньором. Результатом всего этого стала политическая и экономическая раздробленность Западной Европы и резкое ослабление центральной власти, в том числе и королевской.

Этот процесс затронул и церковь. Многие епископства и аббатства владели большими землями, и епископы, аббаты и аббатисы становились магнатами, расположения которых добивались практически все. Тем самым вопрос о том, кто может назначать их на эти должности, приобрел огромное политическое значение.

Возрождение интереса к знаниям при Карле Великом принесло плоды в IX веке. Повсюду, где у власти стояли достаточно сильные правители и где были относительно спокойные условия, процветали школы, переписывались рукописи, развивалась богословская мысль. Тем не менее за все это время в Западной Европе появился всего лишь один выдающийся мыслитель-систематик, а богословские споры сводились в основном к вопросу о том, как надо проводить богослужение.

Великим мыслителем периода царствования Каролингов - династии Карла Великого - был Иоанн Скот Эриугена, выходец из Ирландии, получивший доступ к древним знаниям в ирландских монастырях. В середине IX века он появился при дворе Карла Лысого, одного из трех наследников Людовика Благочестивого, и своей ученостью завоевал там большой авторитет. Хорошо владея греческим языком, он перевел на латынь сочинения, написанные псевдо-Дионисием. Эти сочинения на самом деле были написаны в V веке, хотя и приписывались тому самому Дионисию, который слышал Павла в Ареопаге. Но когда они появились в Западной Европе во время царствования Карла Лысого, никто не усомнился в их подлинности. Перевод Эриугены считался словом того, чей авторитет был почти апостольским. Эти сочинения несли на себе определенную печать неоплатонистского мистицизма, поэтому вскоре их стали отождествлять с богословием Павла, а апостола считать своего рода неоплатонистом.

Главный труд Эриугены "О разделении природы" был написан в том же духе, и многие его положения считаются сейчас скорее неоплатонистскими, чем христианскими. Но его содержание отражало такую эрудицию, а представленные в нем умозаключения были настолько абстрактными, что немногие брали на себя труд читать эту книгу, а среди тех, кто ее читал, весьма немногие понимали ее, и никто как будто бы не стремился стать его последователем. Впоследствии тех немногих, кто принимал то или иное положение Эриугены, часто объявляли еретиками.

Один из основных богословских споров каролингского периода развернулся по поводу учений испанских епископов Элипанда Толедского и Феликса Ургельского. В Испании оставалось много христиан, чьи предки не бежали из страны во время ее завоевания мусульманами и жили под владычеством мавров. Эти христиане, которых называли "мозарабами", сохраняли древние традиции, в том числе литургию, известную под названием "мозарабической". Когда Карл Великий начал завоевывать земли, находившиеся под властью арабов, мозарабы оставались верными своей традиции, которую франки хотели заменить обрядами, принятыми во Франции и в Риме. Так между франками и мозарабами сложились напряженные отношения, что впоследствии вылилось в конфликт.

Конфликт начался с заявления Элипанда, основывавшегося на некоторых словах мозарабической литургии, что по Своей божественной природе Иисус был вечным Сыном Отца, но по Своей человеческой природе Он был лишь "приемным" сыном. Вследствие этого Элипанда и его последователей многие начали называть "адопциане" (от лат. adoptio - усыновление). Но между учением Элипанда и адопцианством в чистом виде была большая разница. Адопциане утверждали, что Иисус был "обычным человеком", усыновленным Богом. Елипанд же заявлял, что Иисус всегда был Божеством. Но он считал необходимым подчеркнуть различие между божественной и человеческой природами Спасителя и поэтому говорил о двух формах сыновства - вечной и принятой в результате усыновления. Таким образом, это было не адопцианством в строгом смысле слова, а неким подобием христологического учения, которого придерживались ранние богословы антиохийской школы и крайние проявления которого были осуждены на Ефесском соборе.

Отвергая такие взгляды, другие богословы настаивали на тесном соединении в Иисусе божественного и человеческого. Беат из Ливаны, например, писал:

В Том, Кого они распяли, неверующие видели только человека. И они распяли Его как человека. Но они распяли Сына Божьего. Мой Бог пострадал ради меня. Бог был распят ради меня³⁸.

Вскоре учение Элипанда и его последователя Феликса было осуждено франкскими богословами и папами. Феликса принудили отказаться от своих взглядов и удалили из Ургеля, где влияние мозарабов было весьма сильным. Элипанд же, живший на территории, занятой маврами, отказался от отречения. После смерти Элипанда и Феликса спор постепенно сошел на нет.

Но на Западе разворачивалась полемика и по другим вопросам. Мы уже говорили о разногласиях, возникших с Константинополем в связи с включением в Никейский символ веры слова filioque. Среди многих других тем, обсуждавшихся западными богословами, наиболее видное место занимали вопросы о предопределении и о присутствии Христа в обряде причащения.

В полемике о предопределении главную роль играл Готшальк из Орбэ, монах, досконально изучивший сочинения Августина и пришедший к заключению, что церковь отошла от учения великого епископа Гиппонского, прежде всего в вопросе о предопределении. По ряду причин Готшальк приобрел врагов среди настоятелей, и когда он обнародовал свои взгляды, многие сразу же обрушились на него с критикой. Среди них были аббат монастыря в Фульде Рабан Мавр и пользовавшийся большим авторитетом архиепископ Реймсский Инкмар. После дискуссий, в которых участвовали многие выдающиеся богословы, в том числе Иоанн Скот Эриугена, Готшальк был объявлен еретиком и отправлен в монастырь, где незадолго до смерти сошел с ума.

Другой крупный спор каролингского периода касался вопроса о присутствии Христа в обряде причащения. Поводом для разногласий послужил трактат "О теле и крови Господа", написанный Пасхазием Радбертом, монахом из Корби, впоследствии причисленным к лику святых. В своем трактате Радберт заявил, что освященные хлеб и вино становятся телом и кровью Господа. Они уже больше не представляют собой обычный хлеб и обычное вино, а превращаются в тело, рожденное девой Марией, и в кровь, пролитую на Голгофе. По утверждению Радберта, это превращение совершается как таинство и человеческие органы чувств обычно не воспринимают его, но бывают исключительные случаи, когда верующий видит тело и кровь Господа, а не просто хлеб и вино.

Прочитав трактат Радберта, Карл Лысый усомнился в его истинности и попросил прояснить дело Ратрамна Корбийского. Ратрамн ответил, что тело Христа действительно присутствует в обряде причащения, но это не присутствие физического тела, и что в любом случае евхаристическое тело Христа - не то же самое, что тело исторического Иисуса, сидящего одесную Бога.

Этот спор показывает, что в каролингский период были люди, полагавшие, что при совершении обряда причащения хлеб и вино перестают быть таковыми и становятся телом и кровью Христа. Но из этого также следует, что в то время многие богословы считали такие взгляды просто народными верованиями и неправильным истолкованием слов. Вскоре после этого начали говорить об "изменении сущности", и в XIII веке IV Латеранский собор (1215) провозгласил доктрину о пресуществлении.

Это всего лишь несколько примеров тех споров, которые велись в период возрождения интереса к знанию при Каролингах. Но этот период был недолгим, и конец ему положили, с одной стороны, разногласия между преемниками Карла Великого, а с другой - новые нашествия и новые волны завоевателей, которые в очередной раз повергли западное христианство в страх и хаос.

Одно время казалось, что Карл Великий и его преемники оградили Западную Европу от опасности, которой в IV и V веках она подвергалась со стороны германских племен. Но на самом деле угроза нашествий, прекратившихся на какое-то время, по-прежнему сохранялась, и они возобновились, когда империя Каролингов начала приходить в упадок.

Скандинавы веками жили на Крайнем Севере Европы. В VIII веке этот прежде оседлый народ овладел искусством кораблестроения, добившись такого мастерства, что стал хозяином близлежащих морей. Их парусные и весельные корабли длиной пятнадцать-двадцать метров могли вмещать до восьмидесяти человек. На них скандинавы, которых называли норманнами, начали совершать экспедиции в другие части Европы. С распадом империи Каролингов северное побережье Франции стало удобной мишенью, и норманны быстро поняли, что могут высаживаться там, грабить церкви, монастыри и дворцы и возвращаться домой с добычей и рабами. Поскольку в поисках сокровищ они часто совершали налеты на церкви и монастыри, их начали считать врагами Бога.

Сначала норманны ограничивались набегами на Британские острова и на северное побережье Франции. Но вскоре их дерзость возросла и они не только расширили сферу действий, но и подчинили своей власти захваченные территории. В Англии более или менее существенное сопротивление им оказывал только Альфред Великий в Уэссексе, но к XI веку датский король Кнуд овладел всей Англией, а также территориями современных Дании, Швеции и Норвегии. Во Франции датчане захватили и разграбили такие города, как Бордо, Нант и даже Париж, до которого они дошли в 845 году. В Испании они разграбили христианскую святыню в Сантьяго-де-Компостела, а также мусульманский город Севилью, расположенный гораздо южнее. Они прошли через Гибралтарский пролив и дали о себе знать в Средиземноморье. В конце концов они обосновались на Сицилии, отобранной у мусульман, и в Южной Италии, и создали на этих землях свое королевство. Другие норманны поселились на севере Франции, в провинции, которая стала называться Нормандией. Оттуда они впоследствии двинутся в Англию для окончательного завоевания страны.

В конце концов норманны стали христианами. Многие из них просто восприняли веру людей, которых они покорили и среди которых жили. Другие, главным образом выходцы из собственно Скандинавии и из далекой Исландии, принимали крещение по примеру - или по принуждению - своих правителей. Ко времени Кнуда в первой половине XI века крещение приняли почти все скандинавы.

Примерно в то же самое время, когда скандинавы двигались с севера, начались вторжения и с востока. Их совершали мадьяры, которых на латиноязычном Западе называли "хунгарами", венграми, так как они вызывали в памяти гуннов. Обосновавшись на территории современной Венгрии, они неоднократно вторгались в Германию и переходили Рейн. Даже далекая Бургундия сотрясалась от стука копыт их коней. Они доходили и до юга Италии, разрушая все на своем пути. Наконец, в 933 и 955 годах, Генрих Птицелов и его сын Оттон I нанесли им сокрушительные поражения, и набеги в основном прекратились.

Венгры восприняли многое из культуры своих германских соседей и покоренных ими славян. В Венгрию приходили проповедники как из Германии, так и из Византийской империи, и в конце Х века король принял крещение. Следующий король, принявший имя Стефана (Иштвана) Арпада и получивший известность как святой Стефан Венгерский, обратил в веру всех своих подданных.

По определению одного историка, вторжения скандинавов и мадьяр сделали X век "мрачным веком свинца и стали". Хотя к концу века при Оттоне Великом и его ближайших преемниках империя пережила определенного рода возрождение, она тоже была империей свинца и стали. В таких условиях папство, в соответствии с духом времени, испытало самое глубокое падение за всю свою историю.

Коронация Карла Великого поставила папство в двусмысленное положение. С одной стороны, полученное папами право короновать императоров повысило их престиж по ту сторону Альп. Но с другой стороны, в самом Риме часто царил хаос. Получалось, что люди, облеченные властью распоряжаться судьбами империи, были не в состоянии управлять собственным городом. Это в свою очередь делало папский престол легкой добычей честолюбцев, которые завладевали им подкупом, обманом и даже насилием.

Упадок папства был не столь быстрым, как упадок империи Каролингов. Когда императорская власть ослабла, папы в течение короткого периода рассматривались в Западной Европе как единственный источник всеохватывающей власти. По этой причине правление Николая I с 858 по 867 год было наиболее выдающимся со времени Григория Великого. Повышению его авторитета способствовал появившийся в обращении сборник якобы древних документов, согласно которым папам должна принадлежать верховная власть. Эти документы, "Лжеисидоровы декреталии", были, по всей видимости, сфабрикованы членами низшего уровня германской церковной иерархии, стремившимися укрепить власть папы над их непосредственными начальниками. Как бы там ни было, Николай вместе со всей Европой верил в подлинность "Декреталий" и на этом основании действовал необычайно энергично. С особой энергией он пытался обуздать воинственные наклонности правителей, зачастую относившихся к войне как к спорту и не желавших принимать в расчет страдания простых людей.

Его преемник Адриан II проводил такую же политику. У него возник конфликт с королем Лотарингии Лотарем II, которого еще Николай осудил за нарушение норм супружеской жизни. В Монте-Кассино, когда король явился на причастие, папа проклял его самого и его двор. Когда вскоре при королевском дворе разразилась ужасная эпидемия и одной из ее жертв стал Лотарь, престиж папы необычайно вырос.

Но уже при следующем папе, Иоанне VIII, появились первые признаки упадка. Пытаясь отвести угрозу вторжения мусульман, папа обратился за поддержкой к Карлу Толстому и к византийцам, но помощи ни от кого из них не получил. Он был убит в собственном дворце, и рассказывают, что когда отравивший его помощник увидел, что папа долго не умирает, он проломил ему череп молотком.

С этого момента один папа сменял другого со скоростью молнии - как при ускоренной съемке. Эта история полна столь сложных интриг, что проследить их здесь не представляется возможным, а сам папский престол превратился в приз, за который боролись различные соперничающие группировки в Риме и по ту сторону Альп. Папы умирали задушенными или от голода в темницах, куда их бросали преемники. Временами за власть боролись два или даже три папы, каждый из них объявлял себя единственным подлинным преемником святого Петра.

Для иллюстрации нравов того времени достаточно привести несколько примеров. В 897 году Стефан VI председательствовал на соборе, который получил название "собор мертвеца". Одного из его предшественников, Формоза, выкопали из могилы, одели в папское облачение и провезли по улицам. Затем его судили, признали виновным во множестве преступлений и тело изуродовали. Наконец, то, что осталось от тела, бросили в Тибр.

В 904 году Сергий III бросил в тюрьму и убил двух своих соперников, Льва V и Христофора I. Он пришел к власти при поддержке одной из самых могущественных семей Италии. Эту семью возглавляли Теофилакт и его жена Теодора, чья дочь Марозия была любовницей Сергия. Вскоре после смерти Сергия Марозия и ее муж Гвидо из Тускуло овладели Латеранским собором и захватили, а потом задушили подушкой Иоанна X. После двух кратких понтификатов Льва VI и Стефана VII Марозия под именем Иоанна XI возвела на папский престол своего сына от Сергия III. Через тридцать лет после смерти Иоанна XI папская власть перешла к внуку Марозии Иоанну XII. Затем ее племянник стал Иоанном XIII. Его преемник Бенедикт VI был свергнут и задушен Кресцентием, братом Иоанна XIII. Иоанн XIV умер либо задушенным, либо от голода в темнице, куда его бросил Бонифаций VII, в свою очередь отравленный.

Какое-то время императору Оттону III удавалось самому определять, кто будет следующим папой. В первый раз его выбор пал на собственного племянника, ставшего папой в двадцать три года под именем Григория V. Затем он поставил папой известного ученого Герберта д'Орильяка, ставшего Сильвестром II и предпринявшего мужественные, но безрезультатные усилия по реформированию как самого папства, так и церкви в целом.

После смерти Отгона семья Кресцентия, то есть фактически и семья Теофилакта, Теодоры и Марозии, вновь завладела контролем над папским престолом, и так продолжалось до тех пор, пока верх не взяла семья графов Фраскати, поставившая папами поочередно Бенедикта VIII, Иоанна XIX и Бенедикта IX. Последний стал папой в возрасте пятнадцати лет. Двенадцать лет спустя, в 1045 году, он отрекся, сославшись на то, что ему была обещана финансовая компенсация. Его крестный отец Григорий VI пытался реформировать церковь, но затем Бенедикт IX объявил свое отречение недействительным, а семья Кресцентия выдвинула собственного папу, которого она назвала Сильвестром III.

Наконец, в дело вмешался германский король Генрих III. После встречи с Григорием VI он созвал собор, низложивший всех трех пап и избравший папой Климента II. Тот же самый собор принял несколько решений, направленных на борьбу с разложением в церкви, в частности осудив симонию - практику продажи и покупки церковных должностей.

Климент II короновал Генриха императором и вскоре после этого умер. Тогда Генрих решил предложить папский престол Бруно из Туля, хорошо известному своими реформаторскими взглядами. Н о Бруно отказался стать папой, если его не изберут римляне. Поэтому он направился в древнюю столицу в сопровождении двух других монахов, придерживавшихся тех же взглядов, - Гильдебранда и Гумберта. Эти несколько человек несли в Рим начало новой эпохи церкви.

Евангельская история о Марфе и Марии показывает, что созерцательная жизнь предпочтительнее. Мария избрала лучший путь... Но если нам уготована судъба Марфы, мы должны терпеливо нести свой груз.

Размах насилия и разложения вследствие развала империи Каролингов породил во многих страстное стремление к установлению нового порядка. Превращение папского престола в яблоко раздора между мелкими соперничающими группировками, купля и продажа епископских званий и использование церкви в интересах власть предержащих возмущали многих, кто серьезно относился к своей вере. Учитывая существовавшие тогда возможности, следовало ожидать, что большинство сторонников реформ обратятся к монашеской жизни. Поэтому именно монастыри дали импульс реформаторской волне, которая увлекла и папство, мощно обрушилась на правителей и дала о себе знать даже на отдаленных берегах Святой земли.

Монашество само нуждалось в реформировании. Многие монастыри были разграблены и уничтожены норманнами и венграми. В более спокойных областях они стали орудиями для достижения корыстных целей аббатов и прелатов. Титулованные сеньоры и епископы, которые, казалось бы, должны были покровительствовать монастырям, использовали их в собственных интересах. Подобно папскому и епископскому престолам, большие аббатства тоже стали средствами личного обогащения. Должность аббата можно было купить или даже получить, совершив убийство, а затем вести жизнь в полном достатке благодаря доходам монастыря. Бенедиктинский устав обычно предавали забвению, и монахи, ощущавшие в себе истинное призвание к монашеской жизни, видели, что их призвание попирается.

В такой обстановке в 909 году герцог Гильом Благочестивый Аквитанский основал небольшой монастырь. В самом этом факте не было ничего нового, ибо так часто тогда поступали титулованные особы. Но так случилось, что несколько мудрых решений и стечение благоприятных обстоятельств сделали этот небольшой монастырь центром широкомасштабной реформаторской деятельности.

Для руководства новым монастырем Гильом пригласил Бернона, монаха, известного своей стойкой приверженностью "Уставу" и своими усилиями по реформированию монашества. По просьбе Бернона Гильом выделил для монастыря свое любимое охотничье угодье - Клюни. Монастырь вместе с землями, необходимыми для его содержания, был передан "святым Петру и Павлу", то есть поставлен под прямую юрисдикцию папы и под его покровительство. Поскольку папство в то время переживало упадок, это покровительство всего-навсего ограждало от вмешательства местных епископов и феодальных сеньоров, с том числе самого Гильома или его наследников. Кроме того, чтобы новый монастырь не стал добычей разложившегося папства, документ о передаче недвусмысленно запрещал папе захватывать или забирать то, что принадлежит исключительно двум святым апостолам.

Верной руководил Клюни до 926 года. Об этих ранних годах известно немного, так как Клюни был лишь одним из монастырей, которые Бернон намеревался создать или реформировать. Но после его смерти монастырь поочередно возглавляли несколько даровитых и независимо мысливших аббатов, сделавших Клюни центром широкомасштабной реформы монашества: Одон (926-944), Эмар (944-965), Майель (965-994), Одилон (994-1049) и Гуго (1049-1109). В течение двухсот лет монастырем в Клюни руководили шесть аббатов, отличавшихся необычайной преданностью делу, большими способностями и долголетием. Под их руководством идеалы монастырской реформы распространялись все шире. Седьмой аббат, Понтий (1109-1122), был человеком не такого склада, как остальные. Но его преемник Петр Преподобный (1122-1157) восстановил многое из того, что было утеряно при Понтий.

Поначалу целью монахов Клюни было просто следование "Уставу" Бенедикта во всей его полноте. Но затем поле их деятельности расширилось, и аббаты Клюни, по примеру Бернона, приступили к реформированию и других обителей. В результате появилась целая сеть "филиалов Клюни", подчинявшихся аббату основного монастыря, - не "орден" в строгом смысле слова, а скорее структура, состоявшая из самостоятельных монастырей под началом одного аббата, назначавшего настоятелей в каждую общину. Такому же принципу начали следовать и в женских монашеских общинах, первая из которых, в Марсиньи, была основана в XI веке, когда аббатом Клюни был Гуго.

Как предписывал "Устав", основным занятием монахов и монахинь было выполнение суточного круга богослужений или соблюдение уставных часов молитвы и чтения Писания, определенных Бенедиктом. Этому клюниицы уделяли такое внимание, что когда движение достигло своей высшей точки, за один день они пели 138 псалмов. Кроме того, совершались обряды, с годами все усложнявшиеся, поэтому клюниицы почти все время проводили в богослужениях, пренебрегая физическим трудом, который для Бенедикта также имел важное значение. Отход от "Устава" оправдывался тем, что назначение монахов - молиться и прославлять Бога и что они могут делать это в большей чистоте, если не будут пачкаться на полях.

Достигнув высшего накала, реформаторское рвение клюнийцев не знало границ. Определив порядок жизни в сотнях монашеских обителей, они обратились к реформированию всей церкви. Для папства настали самые мрачные времена, когда понтифики сменяли друг друга с головокружительной быстротой и когда папы и епископы стали феодальными сеньорами, участвовавшими во всякого рода интригах. В таких условиях монашеский идеал, каким он был осуществлен в Клюни, являл собой луч надежды. Наряду с клюнийцами все больше становилось сторонников общей реформы церкви по образцу монастырских общин. На фоне разложения, царившего в высшей церковной иерархии, клюнийское движение многим казалось чудом, божественным вмешательством, несущим с собой новую зарю.

Таким образом, в XI веке целью церковной реформы считалось распространение порядков, принятых во многих монашеских общинах. Именно с таким настроением Бруно из Туля со своими спутниками Гильдебрандом и Гумбертом отправились в Рим, где Бруно станет папой под именем Льва IX. Монастырь в Клюни процветал благодаря независимости от гражданских властей, поэтому мечтой этих реформаторов тоже была церковь с руководителями, свободными от всяких обязательств по отношению к гражданским властям, будь то короли или феодалы. Неудивительно поэтому, что одним из наибольших зол, подлежащих искоренению, считалась симония (купля и продажа церковных должностей). Назначение епископов и аббатов феодалами, королями и императорами хотя и не было симонией в чистом виде, тем не менее находилось к ней в опасной близости и, следовательно, тоже подлежало запрету, особенно там, где правители не были убежденными реформаторами.

Другим препятствием для реформы по образцу монашеских общин были браки духовенства. Безбрачие среди духовенства было известно не один век, и попытки распространить его шире предпринимались и раньше, но его не стремились сделать всеобщим правилом. Теперь же, воодушевленные монашеским примером, реформаторы превратили безбрачие духовенства в один из краеугольных камней своей программы. В конце концов требование, касавшееся только монахов и монахинь, станут относить ко всему духовенству.

Чрезвычайно важное значение в реформе XI века придавалось также послушанию - еще одному краеугольному камню бенедиктинского монашества. Как монахи должны проявлять послушание своим настоятелям, так и вся церковь (фактически - весь христианский мир) должна подчиняться папе, который возглавит великое движение возрождения и чья роль в нем будет аналогична роли аббатов Клюни в монастырской реформе.

Наконец, и клюнийское монашество, и реформаторы, которых оно вдохновляло, были двойственны и противоречивы в вопросе о бедности. Настоящий монах не должен был иметь никакого имущества, ему полагалось вести скромную и простую жизнь. Монастыри же могли быть собственниками, в том числе больших земельных владений. Они росли благодаря пожертвованиям и передаче имущества в наследство от верующих, восхищенных образом жизни монахов или просто желающих заслужить награду на пути к спасению. В конечном счете это привело к тому, что монахам стало трудно вести простую жизнь, как того требовал "Устав". Наступило время, когда община в Клюни и основанные ею монастыри обогатились настолько, что монахи могли все свое время посвящать богослужениям, пренебрегая физическим трудом. Равным образом, реформаторы обрушивались на епископов, которые, живя в роскоши, в то же время заявляли о праве церкви на земельные владения и на все богатства, накопленные ею в течение веков. Теоретически все это предназначалось не для удовлетворения потребностей прелатов, а дабы провозглашать славу Божью и помогать бедным. Но на деле это препятствовало проведению реформы, так как поощряло симонию и побуждало епископов и аббатов, становившихся феодальными сеньорами, к политическим интригам.

Накопленное богатство стало одной из основных причин заката клюнийского движения. Святость монахов побуждала вносить пожертвования в монастыри как богатых, так и бедных. В аббатстве Клюни и в связанных с ним обителях церкви были украшены золотом и драгоценными камнями. В конечном счете бенедиктинский идеал, выражавшийся в простоте жизни, был утерян, и на смену клюнийцам пришли другие движения, с большим упором на бедность. Богатство церкви явилось и одной из основных причин конечной неудачи реформы XI века - оно мешало ей отмежеваться от политических интриг и встать на сторону угнетенных и бедных.

Недовольство легкостью жизни в Клюни породило вскоре другие движения. Петр Дамиани, например, пытался ужесточить бенедиктинский принцип, согласно которому монах должен довольствоваться необходимым, и призывал жить в крайней нужде. Но следующее крупное движение монастырской реформы возникло в конце XI века, когда Роберт Молезмский основал новый монастырь в Сито. Поскольку на латинском языке селение называлось Cistertium, движение получило название "цистерцианского". Роберт вернулся в свой первоначальный монастырь, но община в Сито сохранилась и дала импульс новой волне монастырской реформы, подобной той, которую ранее проводили аббаты Клюни.

Выдающимся деятелем цистерцианского движения стал Бернар Клервоский, которому было двадцать три года, когда он появился в Сито (в 1112 или 1113 году) вместе с группой родственников и друзей и попросил принять его в общину. Он решил жить в монастыре и, прежде чем явиться туда, уговорил других близких ему людей последовать за ним. Это было первым проявлением его необычайной способности убеждать людей - вскоре этот его дар станет известен всей Европе, а многих даже подвигнет отправиться в Святую землю. Когда в Сито монахов стало слишком много, ему поручили основать еще одну общину в Клерво. Она выросла очень быстро, превратившись в центр реформаторской деятельности.

Бернар был там первым и самым выдающимся монахом. Он был убежден, что Мария избрала лучший путь, чем Марфа, и стремился проводить время в размышлениях о Божьей любви, более всего раскрытой в человеческой природе Христа. Но вскоре он понял, что вынужден исполнять ро<

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: