Я разворачиваю моё сознание в сторону себя настолько мало, насколько возможно, потому что ощущение ОЧЕНЬ неприятное.

Вещи переносимы только тогда, когда я развёрнута исключительно к Божественному, и материальное сознание повторяет ОМ Намо Бхагаватэ… подобно этому. Подобно фону позади всего.

Знаешь, фон позади можно использовать как физическую поддержку.

(Выдержка из встреч с учителями. Конец длинной и мучительной беседы, которая раскрывает недовольство отдельных личностей друг другом, затем сердитые замечания и затем, в конце концов, просьбы "благословить" новую транспортную компанию и фотографию грузовика, на обратной стороне которой Мать попросили написать что-нибудь. Один из учителей объявил, что эпидемия ветрянки и свинки поразила всех учителей и учеников школы, и что у одного из них тифозный жар. Мать всё это выслушивала…

Я надеюсь, вы не принесли ничего из этого сюда?

Предприняли ли вы необходимые меры предосторожности?… В противном случае, это настоящая катастрофа.

Я надеюсь, что вы предприняли все необходимые меры, чтобы не принести ничего из этого сюда?

(молчание, один из учителей объясняет, что инкубационный

Если вы ничего не предприняли, то это настоящее преступление (в голосе Матери почти страдание), потому что… Здесь нечего объяснять. Это преступление. Я СОВСЕМ не защищена.

Я не могу слышать тебя. Ты спрашиваешь, как я?

Но что это значит? Я могу быть в порядке, только когда… нет никакого Я.

Об этом новом сознании. Я могу понять (или предположить) его созерцательный или пассивный аспект, но я не могу так хорошо представить его динамический или активный аспект. Я не очень хорошо вижу, как оно ДЕЙСТВУЕТ – я понимаю созерцательную часть, но как оно действует?

Я не знаю, у меня нет никакого представления.

Да, я действую. Но что в точности ты имеешь в виду?… Да, я действую!

Например, когда ты внутри, во внутреннем состоянии.

Я действую намного лучше, чем когда-либо – кажется, что я нахожусь внутри, на самом деле это не так. Все делают одну и ту же ошибку.

Когда я сконцентрирована таким образом, я не внутри, я нахожусь в другом сознании.

И оно широкое, широкое, широкое, широкое – широкое.

Да, но это активная сторона сознания, которой я не…

Но у него нет никаких сторон! Это сознание (жест давления сверху) … у него нет сторон, оно не пассивное и не активное – это сознание… (тот же жест) сознание, давящее на мир.

Понимаешь, ты пытаешься перевести это ментально, а это невозможно – невозможно. Тебе нужно войти в это сознание, только тогда ты узнаешь, чем оно является. Нет никакого активного или пассивного; внутри, снаружи – всё заменено чем-то другим, чего я не могу описать… для этого нет никаких слов.

Но, например, для меня лично, когда бы я ни пытался войти туда, в то сознание, моё главное впечатление – несуществование.

Индивидуальное несуществование, я имею в виду.

Оно широкое, обширное, но больше нет никакой личности, никакого индивидуума.

Нет. Это не то… Для меня всё это прошлое… (молчание).

Да, я абсолютно понимаю, что ты имеешь в виду…

(Последние несколько дней Мать видела очень мало людей. Она была погружена внутрь. Предыдущую встречу, 4 апреля, она провела в полном молчании. Мать подаёт мне цветок, держит мою руку и остаётся в молчании в течение некоторого времени. Она такая белая….)

Я, кажется, собираю всё сопротивление мира. Это приходит одно за другим, и если бы я не была… Если бы я прекратила призывать Божественное хоть на одну минуту, если бы прекратилось ощущение близости внутри – боль невыносима, моё дитя! До такой степени, что я теперь не решаюсь говорить о "трансформации" людям, потому что, если это то, чем она является, то нужно действительно быть героем… Понимаешь, есть что-то в теле, что почти без остановки воет.

Однако мне кажется, что существует нечто ОЧЕНЬ простое, что нужно сделать, чтобы привести всё в порядок…. Но я не знаю что.

Иногда я интересуюсь: "Не хочет ли Господь, чтобы я ушла?" Я … полностью готова, ты знаешь, поэтому суть не в этом; но хочет ли Он, чтобы я осталась?… Никакого ответа. Никакого ответа, за исключением "трансформации". И это…

Я поистине, поистине чувствую, что существует нечто, что нужно сделать, чтобы привести всё в порядок, но я не знаю, что это.

Ну, я задавал себе много вопросов насчёт тебя….

Нет, нет, я имею в виду вопросов, касающихся тебя.

Я чувствую, что движение ускоряется и поглощает тебя.

Понимаешь, у меня есть решение для трансформации этого тела, но… это прежде никогда не было сделано, поэтому в это чрезвычайно... трудно поверить. Я не могу, я не могу поверить, что это то. Однако, это единственное решение, которое я вижу… Тело хочет уснуть и проснуться… ("уснуть" в определенном смысле, конечно: я остаюсь совершенно сознательной в сознании, в движении) и проснуться только после того, как оно будет трансформировано...

…но у людей никогда не хватит терпения выдержать это, заботиться обо мне. Задача колоссальна, геркулесова; они милы (Мать указывает на ванную комнату), но они уже делают всё, что могут, я не могу от них требовать большего.

Однако это единственное решение, на которое соглашается сознание: "Да, это то".

Поскольку, понимаешь… есть определенное состояние – да, состояние наподобие… (Мать сжимает кулаки) самопоглощённое, в котором находишься в мире. Но кто? Кто? Просить об этом людей, которые заботятся обо мне, почти невозможно.

Я не знаю, но недавно у меня было чувство, что ты собираешься "удалиться" определённым образом; что ты всё больше и больше поглощена и что тебе нужно было бы иметь меньше контактов с внешним миром на определённый период.

Да. Да, но тогда любой подумает, что это… конец и они больше не будут заботиться обо мне.

Это невозможно! Люди поймут. По крайней мере, некоторые.

Некоторые поймут, и особенно те, кто находится здесь, рядом с тобой.

Ну, мы можем сказать им – я могу им сказать.

Суджата. Во всяком случае, они находятся прямо здесь и слушают.

Я это чувствую очень сильно. Я ясно чувствую твоё желание иметь всё меньше и меньше контактов с множеством внешних вещей, которые не имеют никакой пользы для твоей настоящей работы.

Но мы должны, мы должны… (Мать, задыхаясь, стонет, молчание).

Он собирается придти. И если ты останешься здесь, он придёт, и ты сможешь сказать ему.

Я могла бы, возможно, я могла бы сказать ему: "Я попросила Сатпрема объяснить тебе…" и ты объяснишь ему в деталях.

Я могу сказать тебе, что они очень хороши; они уже делают всё, что могут, вот почему я не смею просить его. Ты скажешь ему, что я тебе так сказала.

Я кажусь… (улыбаясь) я кажусь "капризной", совершенно эксцентричной: я говорю да, и в следующее мгновение говорю нет. Поэтому у людей складывается впечатление…

Но моя голова, моё сознание ясное, ясное, ясное… Но я больше не могу говорить.

Скажи мне, когда он придёт, потому что я хочу сказать ему прямо сейчас.

(Мать собирается погрузиться, но замечает на коленях цветок для Суджаты.

Что бы ты предпочёл – держать мою руку (во время медитации) или нет?

Напротив, мне очень хотелось бы, чтобы ты держала меня, Мать.

Что ты чувствуешь? Я тяну силу из тебя или даю тебе?

(Сатпрем, немного удивлённый) Но ты наполняешь меня! Ты… ты заставляешь меня расширяться, ты переполняешь меня!

Да, это в сознании, я знаю, это зависит от восприимчивости.

(Мать вновь погружается, затем внезапно возвращается

Если бы я попросила тебя приходить чаще, ты смог бы?

Естественно, она может приходить с тобой, если хочет.

(Входит Пранаб. Помощница вкратце объясняет ему, что Сатпрем должен сказать ему что-то от имени Матери. Она фактически прослушала всю беседу. Мгновенная вспышка гнева Пранаба. Он кричит с другого конца комнаты)

(Пранаб, на бенгали) Чепуха! Никто не сможет меня одурачить. Я всё знаю.

(Затем, на английском, цитирует бенгальскую поговорку) Наше ложе – море, так зачем нам заботиться о капле?

(Мать выходит из концентрации и говорит Сатпрему) Скажи мне, если устал.

Пранаб. Не говори, Мать! (помощница смеётся)

Я попросила Сатпрема объяснить тебе, что происходит – почему я должна внести изменения…

Пранаб. Мне это не интересно – что бы ни случилось, что бы ни случилось. Я здесь для того, чтобы стоять до конца – что бы ни случилось, что бы ни случилось.

(Мать пытается говорить, но Пранаб прерывает её)

Пранаб. Я ничего не думаю и ничего не делаю. И также, я не хочу слушать, Мать. (Помощница смеётся) Я полностью понимаю. И позволь мне продолжать с моим собственным светом, собственным убеждением, собственной верой, собственной силой, собственной волей (Пранаб поднимает голову, как будто говорит перед толпой). И я не хочу слушать, Мать, ничего и ни от кого.

Пранаб. Это абсолютно правильно. Я пришёл с чем-то, придерживаюсь чего-то, и если это не придёт – я не возражаю, я спортсмен, Мать. И я не хочу слушать никаких объяснений. Потому что, какие бы ни были объяснения, если цель, ради которой я пришёл, не материализуется, для меня это не имеет значения.

Но это потому, что есть попытка трансформировать тело…

Пранаб. Это случится – когда это случится, мы увидим, Мать… Зачем загадывать.

Нет, нет, для этой работы ей может понадобиться вхождение как бы во внутренний сон.

Пранаб. Мать это сказала мне. Мать давно это мне сказала. Это не ново, Мать! Ты говорила мне, объясняла.

Пранаб. Я не хочу ничего слышать, Мать. Пусть это случится – то, что случится – случится, и мы сделаем всё возможное.

Нет, суть в том, что люди не должны слишком много беспокоить её.

(Теперь Пранаб взрывается. Стоя на полусогнутых ногах,

с кулаками на коленях, он изливает свой поток гнева на Мать)

Пранаб. КТО её беспокоит? Если тебя кто-нибудь из нас беспокоит, Мать, его можно удалить! (Помощница смеётся). Никто не беспокоит.

(Мать пытается что-то сказать, но Пранаб её прерывает)

Пранаб. Ничего не говори, Мать. Ты продолжай: ешь, спи, работай и не пытайся никого заставлять что-то объяснять мне. Я знаю, что происходит, всё знаю. Лучше, если все будут сохранять молчание!

Пранаб. Я не хочу ничего ни от кого слышать.

(Пранаб идёт в другой конец комнаты, и громко зовёт доктора Саньяла,

Чампаклала, помощницу Матери и Васудху, которые присутствуют здесь)

Пранаб. У меня есть своя вера, свои убеждения, своя цель, и даже если я нахожусь во тьме…

(Сатпрем – Матери) Я приду завтра в одиннадцать, Мать?

Да, моё дитя, ты уйдёшь немного раньше (прихода Пранаба) … это всё.

Мне придти в одиннадцать или немного раньше?

В промежуток времени до одиннадцати двадцати пяти.

Хорошо, Мать. Понял, Мать. До свидания, Мать.

Пранаб. Все, кто беспокоится из-за пустяков, пусть продолжают беспокоиться.

(Сатпрем встаёт, чтобы уйти, Мать берёт его руки.

Пранаб. Есть многие, кто суетится из-за пустяков – я думаю, многие из них.

(Сатпрем, приглушенным голосом) До свидания, Мать.

Пранаб. За тридцать лет я видел достаточно – достаточно вздора!

(Сатпрем покидает комнату. Он крепко держит в руках белый лотос. Только что случилось нечто ужасное, но он не знает, что. В той комнате был не человек… на своём пути из комнаты он встретил брата Суджаты и спонтанно, как если бы вдруг всё увидел, сказал ему: "Однажды они закроют для нас двери Матери".)

(На следующий день, как и было договорено, я пришёл встретиться с Матерью. Начиная с этого дня помощницу почти не было видно, но она тайком записывала беседы. [104] Вся эта встреча прошла в медитации. Я постоянно чувствовал, что Мать пытается построить между нами другой вид связи. До самого конца.)

(Пранаб заявил P.B., одному из попечителей Ашрама: "Готовьтесь к уходу Матери".

Хорошо, Мать… Ты должна нам дать послание для даршана (24 апреля).

(Мать очень тяжело дышит, кажется, она испытывает боль)

Моя нервная система переходит под управление Супраментала. Это похоже… ты знаешь, то, что люди называют неврастенией[106] – они не имеют понятия, что это такое, но вся нервная система находится … это хуже, чем умирание.[107]

Но я думаю… я думаю, я могу передать Божественную вибрацию.

Но Мать, быть рядом с тобой – фантастика, это быть… это поток… чувство подобное очищающему огню, это…. Это расширяет, это наполняет тебя, словом, это – То!

Знаешь, Мать, с тех пор как ты стала с виду бессильной, я начал ощущать Всевышнюю Мать. Когда ты обладала всеми своими могуществами…

Но я знаю, что это моё тело… это тело… Посмотри, я приняла – Господь спросил меня, хочу ли я подвергнуться трансформации, и я сказала "да". (Я бы сказала "да" в любом случае), но… для обычного человеческого сознания я становлюсь сумасшедшей.

Да, я понимаю, Мать. Я понимаю… любой другой уже бросил бы сто раз, чем выдерживать всё это. Я действительно понимаю.

Что ты ощущаешь, когда мы сидим вот так (в медитации), всё хорошо?

О, Мать, я ощущаю, что нахожусь перед самой Целью своей жизни!

Итак, до… я не знаю, одиннадцати или одиннадцати десяти… я буду держать тебя возле себя.

"Для обычного человеческого сознания я становлюсь сумасшедшей". Что же произошло 17 ноября 1973 года? Или, скорее, что происходит?

Я сосредотачивался на каждом слове Матери в течение многих лет, я ПЕРЕЖИВАЛ их все с бьющимся сердцем – или разбитым. Что же произошло в действительности? И почему?… Я никогда не мог принять идею, что она ушла потому, что попытка потерпела неудачу – с таким же успехом можно сказать, что неудачу потерпела эволюция или что она оставила свой замысел, или что это было слишком трудным – для неё ничего не было слишком трудным, она сражалась как львица. Говорить – как говорят все – что "это тело потерпело неудачу", потому что оно было слишком старым, или по той или другой причине, значит демонстрировать, что они никогда не чувствовали и даже слегка не прикасались к той Силе. "Это" может оживить мёртвых, даже всех мёртвых…без какой-либо разницы. Итак, что случилось? Был момент, когда Мать потеряла контакт со своим телом или, скорее, когда ТО потеряло контакт с телом Матери. Не говорила ли она (10 марта): "Если я потеряю контакт – но это невозможно". В другой раз (4 декабря 1971года) она сказала: "Только насильственная смерть смогла бы остановить трансформацию, иначе она будет продолжаться, продолжаться и продолжаться…". Поэтому, может быть только два решения этой тайны – я собрался сказать "убийственной тайны" - но сможет ли кто-нибудь назвать это другим именем? Какой другой термин смог бы лучше пролить свет на эту загадку? Несомненно, у Матери было ужасное окружение, но оно ни коей мере не было исключительным, ни в плохом, ни в хорошем смысле: люди вокруг неё представляли среднее человечество и обычное физическое сознание, для которого то, что она делала, было сомнительными мечтами и галлюцинациями. Они все верили в её старость, дряхлость и даже безумие, в то, что она находится на грани смерти – но может ли вера человеческих пигмеев победить это Сознание? Это Могущество? Эту Волю? Может ли эта попытка потерпеть неудачу из-за нашей веры или неверия? Таким образом, она была среди них одна – а скоро, начиная с 19 мая, она будет по-настоящему одна, ровно тридцать пять дней спустя после этой беседы. Я до сих пор слышу сына Матери, простодушно спрашивающего меня, спустя несколько дней после 19 мая: "Как мы будем теперь общаться с Матерью?". "Больше не будет НИКАКОЙ связи" – ответил я. Он был поражён – не я. С КЕМ она могла бы общаться? Но, как я уже говорил, я был уверен, что опыт будет продолжаться со связью или без связи: Мать собиралась прервать связь, питающую старую психологию – они не позволяли ей этого. Оставался каталептический транс, сказочная история, Спящая Красавица – они не хотели этого. Я всё еще слышу голос Брута: "Нет, я не хочу".

Она решила уйти? Никто и никогда не убедит меня, что Мать это "решила", или что она была старой или сумасшедшей, или неспособной.

"Господь решил?" Конечно, именно Он решает в любом случае. Но он так же использует человеческие инструменты, иначе этот мир никогда бы не существовал – и эти человеческие инструменты имеют свободу выбора, они не простые марионетки в руках "Бога". Или, скорее, чтобы быть более точным, у них есть выбор между тем, чтобы быть марионетками Бога или марионетками Дьявола – и, возможно, ОБА пути тайно ведут нас к непредвиденной цели.

Однако человеческие существа решили. Они сказали нет трансу, нет опыту, нет сказочной истории; они больше не могли выдержать этого – это нужно было остановить.

Этот факт преследовал меня в течение последних семи лет – отрывок из речи Пранаба, произнесённой через несколько дней после ухода Матери. (И ещё раз, я никого не обвиняю: я пишу хронику Истории; мне хотелось бы донести факты, слова, характеры настолько точно, насколько я могу – я летописец Матери, это всё… и я люблю её, потому что любить – прекрасно). Итак, в этой речи мы находим маленькое замечание, замечание, которое делается мимоходом, как самая "естественная" вещь на свете. Пранаб описывает "последние дни". Можно назвать это "последними днями" ВПОСЛЕДСТВИИ, когда история закончится, а в то время, это была просто обычная жизнь (оригинал на английском):

"Ночью (14 ноября) Она сказала: "Заставьте меня ходить". Мы очень колебались, но так как она настаивала, мы подняли её с кровати. Она не могла ходить, немного шаталась, почти падала от слабости. Видя это, мы положили Её обратно в кровать. Мы видели, что Её лицо стало почти абсолютно белым, а губы синими. Тогда мы решили, что, чтобы Она ни говорила, мы не должны поднимать Её с кровати для ходьбы. Ей потребовалось почти 20 минут, чтобы придти в себя, и Она начала говорить: "Поднимите меня снова, я буду ходить". Мы отказались. Она спросила, почему мы отказываемся? Мы сказали: "Мать, ты так слаба, что это причинит тебе вред". Тогда Она сказала: "Нет, поднимите меня". Мы не подняли. Она начала просить, иногда кричать, всё это продолжалось до 15 минут второго. В это время мы подумали, что нужно Ей дать успокоительного, чтобы Она могла спокойно отдохнуть, и тогда мы дали то, что прописал Ей доктор. Ей потребовалось 45 минут, чтобы успокоиться, и Она спала с двух до четырёх, но после того, как проснулась, Она начала говорить: "Пранаб, подними меня и заставь ходить. Мои ноги парализует, и если ты поможешь мне ходить снова, с ними всё будет в порядке". Но мы не слушали. Она продолжала упрашивать до шести часов, пока не уснула."

Да, она сражалась как львица – до самого конца. Похоже ли это на мольбу того, "кто решил уйти"?

"Пятнадцатого, - докладывает Пранаб – ночью снова…. Она хотела, чтобы мы помогли Ей ходить, мы отказались это сделать. Мы сказали: "Мать, ты не должна ходить". Она немедленно нам подчинилась. С этого дня Она стала абсолютно послушной."

Как долго они давали ей "Секвил"? И что такое "Секвил", в первую очередь? [108] Мой друг доктор объяснял мне: "Это опасные таблетки". Но я не мог поверить в такого рода вещи, это было просто слишком ужасно.

Семь лет спустя – мне потребовалось семь лет – однажды, в сентябре 1980 года, когда я, возвращаясь из Мадраса, проходил мимо местной аптеки, я решил добраться до сути этого. Я зашёл, попросил "Секвил", достал из коробки инструкцию и, ошело-млённый, прочитал: "Испытания показали, что чрезмерное успокоение не всегда приносит пользу при таких симптомах как возбуждение, мания, галлюцинация или бред. "Секвил" намного упрощает обращение в домашних условиях с эмоционально расстроенными пациентами, многие из которых, в противном случае, могли бы быть преждевременно госпитализированы. Эти пациенты привыкают к более реалистичному поведению, становятся меньшей обузой для семьи, становятся более приспособленными к обучению и окончательной реабилитации. "Секвил" особенно рекомендуется для лечения серьёзных и хронических умственных нарушений, таких как шизофрения, мания, депрессия, бред, старческий психоз, и психозов, вызванных органическими нарушениями мозга".

Итак, это тело… клеточное сознание которого было подготовлено, очищено, натренировано десятилетиями йоги….

С них было достаточно. Они были единодушны.

Я теперь вспоминаю "сон", который был двенадцать лет назад, в котором Мать, казалось, умирала от того, что она "проглотила рисовое зёрнышко". Что это был за рис? Что за крошечная частица, способная разрушить её тело?

Однако, даже если мы найдём физическую причину её ухода, нам никогда не найти истинной реальности – поскольку Божественное использует всё, включая наши человеческие ошибки, для того, чтобы превратить их в непредвиденный Мёд.

Я вспоминаю Шри Ауробиндо: "Ужасная стратегия Вечности" [109]

Действительно, "конец" Матери, это не конец. "Подождите последнего акта" – сказала она.

(Мать берёт руки Сатпрема и в тот же миг уходит)

Нет, это больше, чем трудно… я сожалею, я думала, что страдала за всех, но я вижу, что это не так.

Да, а материально? Ты имеешь в виду, держать тебя, как сейчас?

(Мать берет руки Сатпрема и готовится к медитации)

(Мать погружается на полчаса, затем внезапно стонет) [110]

Что-то подобное огню, вливающемуся в твой Огонь – в то, чем ты являешься.

Меня интересует, не я ли причиняю тебе боль?

Нет, моё дитя! Мне всё время хочется стонать – это совсем не из-за тебя.

Нечто… это не что-то болезненное, это просто… Я думаю, я думаю, что это нечто настолько новое, что тело напугано. Это единственное объяснение, которое я нахожу. Я начинаю стонать, но… в этом нет никакой пользы, единственное, что нужно делать – прекратить стонать и меняться.

Да, это должно быть оно – нечто настолько новое, что тело не знает, как это воспринять.

Нет, Мать. То, что я ощущаю, это, во-первых: великое Пламя, сливающееся с твоим, и затем, некую обширную неподвижность – могущественную неподвижность.

А, это то! Должно быть причина в этом! Да, тело, должно быть, становится встревоженным. Да, дело, должно быть, в этом.

(Мать погружается, Чампаклал звонит в колокольчик)

(Мать встречается с Суджатой. Суджата входит в комнату Матери после долгого ожидания снаружи, перед дверью Матери, где она увлечённо читала английский перевод "Саньясина". Мать берёт её руки)

Контакт с тобой мне наиболее приятен, я могу это тебе сказать.

Я не знаю… хотелось бы иметь уверенность, что всё это преодолимо….

Да, Мать, очевиден. Но иногда, когда находишься в гуще всего этого, то действительно не знаешь, не понимаешь, что происходит….

Нет, ты имеешь в виду, увидим ли мы исход битвы в этом теле, ты об этом спрашиваешь?

(Однажды, это было второго мая, во время ежедневной вечерней прогулки

в ауровилльских каньонах, я решил заставить войти Мантру в своё тело)

Ты хотел бы… (медитировать)? Или хочешь что-нибудь сказать?

Я пытаюсь заставить войти мантру в физический ум.

(Мать начинает повторять мантру (13 раз) и повторяет до тех пор, пока голос становится не чем иным, как прерывающимся дыханием, подобным шёпоту ребёнка) [112]

(Затем она погружается в глубокое созерцание на полчаса)

(Сегодня Мать очень сильно опоздала, она позвала Сатпрема и Суджату прежде других учеников. Она немедля взяла руки Сатпрема. Это душераздирающе.)

Я ем всё меньше и меньше, мне постоянно неудобно, я так слаба![113] Однако, я чувствую себя настолько сильной!… Но есть… Такие вот дела.

Когда я спокойна, я имею такую силу, почти безграничную силу.

Но когда я нахожусь в своём теле, я чувствую такое неудобство…

И к тому же всё занимает столько много времени! Я ни с кем не встречалась этим утром. Они все здесь (ожидающие возле двери). Что я могу поделать, малыш?

Мы любим тебя, мы очень сильно любим тебя, Мать.

(Мать погружается, удерживая руки Сатпрема. [114]

Затем два-три раза звонит колокольчик Чампаклала.)

Ах, Мать, какая Милость – находиться рядом с тобой.

Всё время я сдерживаюсь, чтобы не стонать… время от времени – чудесные моменты, но они коротки! Большую часть времени я в состоянии… (Мать сжимает кулаки), сдерживаю стоны.

Чего бы ты хотел, хочешь держать мою руку или нет?

Чампаклал настойчиво звонит в колокольчик)

Мой Бог… мой Бог… (Мать слегка надавливает на щёки Суджаты).

Место, похожее на Плэйграунд. Несколько человек там и тут разговаривают, прохаживаясь.

Я стою где-то посреди площадки, перед дверью Матери.

В главные ворота въезжает повозка – полуповозка-полуэкипаж, запряженная двумя волами. Она останавливается в нескольких футах от меня. Возница заставляет волов опуститься на колени. Наружу выходит джентльмен. Повозка уезжает.

Джентльмен одет в белое, скроенное по-индийски (дхоти, пенджаби). Он круглолиц и светлокож. Напоминает Заминдара (землевладельца с Севера). Фактически, он новый владелец, приехавший вступить в свои права.

Двери позади меня закрыты. У него есть ключи.

Предполагается, что ему нельзя открывать одну из комнат (как я думала, комнату Матери). Но он идёт прямо туда и открывает дверь.

Он входит. Я тоже, как будто имела на это право. Мы проходим в конец комнаты. У меня смутное впечатление маленького окна в конце стены. И в левом углу находится богато украшенный высокий трон. Тот, кто восседает на нём – Божество.

Он выглядит очень маленьким на огромном троне (около двух футов).

У его ног находятся знаки и предметы поклонения.

Когда мы приблизились к нему, своего рода интенсив

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: