У истоков белорусского танца

«Национальное многообразие и самобытность народно-хореографических традиций Белоруссии»

Введение……………………………………………………………………....3

1. У истоков белорусского танца…………………………………………...5

1.1. История зарождения и развития народно- хореографических

традиций Белоруссии..……………………………………………………..5

1.2.Классификация…………………….…………………………………..6

1.2.1.Хороводный фольклор…………………………. …..…….....………7

1.3.Хореография в обрядах и празднованиях………………………...……8

1.3.1«Каляды»……………………………………………………………...8

1.3.2.Купальная ночь…………………………………………………...….9

1.3.3.Зажынкi………………………………………………………...…….10

1.3.4.Свадебные обряды…………………………………………...……...10

2.Самобытные черты………………………………………………..………..14

3.Многонациональные черты………………………………………………………..……………16

4.Популяризация белорусских народных танцев……………….………….17

5.Национальный балет и народный танец……………………….………… 17

6.Массовое хореографическое искусство…………………………………..18

7.Традиционные танцы в наши дни………………………………………...18

8.Национальные костюмы…………………………………………………...21

9.Методика разучивания белорусского танца……………………………...27

10.Основные движения и ходы………………………………………………28

Заключение……………………………………………………………………37

Ходы и движения белорусского танца «Лявониха»………………………..38

Список литературы…………………………………………………………...47

Приложение…………………………………………………………………...48

Белорусский народ на протяжении своей истории создал множество ярких, самобытных танцев, которые легли в основу народно-хореографических традиций Белоруссии.

Народные праздники и обряды в Белоруссии никогда не обходились без песни и пляски. Они являлись необходимой частью народной свадьбы, празднования Купалья, Колядок, зажинок и дожинок (начало и окончание сельскохозяйственных работ), родин. В зимние месяцы в деревенском быту были широко распространены так называемые кудельницы и музыки – посиделки, на которых собирались девушки и парни и, конечно же, не обходились такие совместные сборы без танцев.

Белорусские танцы почти все массовые, парные. Только иногда танцуют одни девушки или одни юноши. Наиболее популярны белорусские народные танцы "Лявониха", "Крыжачок", "Юрачка", "Полька Янка", "Чарот", "Лянок", "Бульба", "Мяцелица", "Дударыки".

Почти всегда в танце рассказывается какая-нибудь история или обыгрывается какая-нибудь ситуация. Например, в парном танце "Гняваш" поочерёдно гневаются то один, то другой исполнитель. Сначала юноша - он завлекает девушку замысловатыми коленцами, но та гневается и не желает отвечать на его заискивания. Обиженный невниманием парень отходит в сторону. Тогда девушка сменяет гнев на милость и идёт танцевать, но теперь уже гневается парень. Такая смена настроений повторяется несколько раз. Но, в конце концов, юноша и девушка пляшут вместе.

А такой известный белорусский танец "Лявониха" возник на основе шуточной песни, которая исполнялась в виде диалога между Лявоном и Лявонихой, вокруг которых пели и пританцовывали остальные участники. "Лявониха" имеет и другое название - "Крутуха", потому что танцующие кружатся парами.

Другой известный белорусский танец "Крыжачок" существует в двух вариантах. В одних районах его называют Крыжачок, от слова крыж – крест. Для него характерно расположение танцующих крестом и их переходы крест-накрест. В других районах он называется Кружачок и строится преимущественно на движениях по кругу.

Много также танцев, изображающих работу -"Ленок", например, представляет все этапы выращивания и обработки льна: посев, прополка, вырывание и растирание стеблей, трепание волокна, прядение ниток, шитьё рубашки; а танец "Млынок" отображает работу ветряной мельницы с её крыльями, жерновами, действием шестерёнок, кругов. Танец отличается быстрыми перестроениями, замысловатыми фигурами, сложными переходами.

В других танцах исполнители изображают явления природы, например, "Мяцелица" и"Рэчанька" или имитируют движения животных, птиц - "Журавель", "Козачка".

Актуальность и исследование темы народно-хореографических традиций Белоруссии, позволит нам углубиться в культуру народа этой страны, понять что было заимствовано у других народов и выявить некоторые переплетения традиций и их проявления в наше время.

Стоит отметить, что немало важно знать, а самое главное понимать, роль этой страны в отечественной и мировой хореографии.

Цель: ознакомиться с народно-хореографическими традициями Белоруссии;

Выявить национальное многообразие и самобытность культуры этой страны

• формирование знаний о содержании белорусского народного танца, его особенностях и роли в мировой хореографии;

• приобретение системы знаний лексического материала народно-сценического танца;

• освоение умений и навыков в методике разучивания народно-сценического танца;

• осмысление хореографического текста, изучение быта,костюмов и общественной характеристики эпохи

Сегодня исследователи склонны рассматривать народный танец и песню как древнейшие виды искусства. Они всегда были самым тесным образом завязаны с жизнью народа. И у белорусов древние обряды, ритуалы, торжества и праздники календарного года (Коляды, весенний цикл празднеств, Купала), празднование начала и окончания сельскохозяйственных работ (зажинки, дожинки), семейно-бытовая обрядность (свадьба, родины) всегда, сопровождались песнями, играми, хороводами, плясками. В танце в художественной форме проявились ощущение красоты жизни, эмоциональность, темперамент и характер народа.

Многообразие форм белорусского хореографического искусства вызывает необходимость классифицировать его по танцевальным жанрам. Каждый танцевальный жанр объединяет танцы, различные по форме и содержанию. Среди них выделяются танцы и пляски, хороводы, игры.

пляски; хороводы — на игровые и танцевальные; игры — на обрядовые и увеселительные (вечериночные).

Белорусский хороводный фольклор содержит в себе много черт, родственных творчеству братских русского и украинского народов, но в то же время он имеет свой самобытный характер и неповторимый национальный колорит. По своим структурным и стилистическим особенностям хоровод занимает как бы середину треугольника, образованного тремя жанрами фольклора: песней, игрой и танцем.

Показателен в этом отношении записанный в Белоруссии К. Голейзовским весенний хоровод, который представлял собой развернутое и образное хореографическое изображение процесса ткачества. В его фигурах, называющихся «навивать», «сновать», «кишку снимать», «надевать», «ткать», остроумно иллюстрировались соответствующие процессы, а тексты сопровождающих песен к ним отношения не имели. По подобному же принципу были построены записанные нами в экспедициях хороводы «Капуста», «Мотылек», «Гусарики» и другие.

В этой группе хороводов можно было бы выделить еще одну подгруппу,— назовем ее условно хороводными плясками. Отличительный признак ее — интенсивное ритмическое движение всех участников. Как, скажем, в хороводах «Шестак» или «Мой мужэнька работюшенька», где медленное течение мелодии переходит в быструю согласованную пляску, а затем в массовую хореографическую импровизацию, когда каждый из участников, согласуясь с ритмом, выполняет собственные фигуры и движения.

Исполнение белорусами хороводных танцев неоднократно вызывало восхищение очевидцев. Так, например, один из собирателей национального фольклора восклицал: «Но какие очаровательные по ловкости и быстроте бывают движения хороводниц... Я видел, как «Карагод», образуя круг, расширялся и сужался с необыкновенной быстротою. Словно сговорившись, по команде, танцовщицы сбегались и разбегались, отклонившись назад и запрокинув голову, как ласточки быстро несутся около земли, черкая своими

, проводившийся в конце декабря — начале января (по ст.ст.). На вечеринках и игрищах молодежь устраивала игры, пела и танцевала. В Гомельском уезде, по свидетельству Е. Р. Романова, наиболее популярными танцами были: «Барынька», «Казачок», «Падушачка», «Мяцеліца», «Гусачок», «Лучыніца», «Журавель», «Касар», «Чыжык»

Во время Коляд ходили ряженые с козой, журавлем, медведем. Наиболее распространенным было хождение с козой.

Один из колядников (юноша) надевал искусно сделанную и раскрашенную маску — голову козы. Она состояла из двух деревянных частей. В нижней части была продета веревка, подергивая которую юноша, изображавший «казу», заставлял пластинки соединяться и разъединяться, имитируя щелкание челюстями. Под песню «каза» танцевала, притопывала, прыгала, подскакивала, пугала рогами, падала, поворачиваясь с боку на бок. и чем находчивее был исполнитель роли козы, тем интереснее была забава.

С течением времени хождение с козой утратило обрядовое значение и перешло в разряд обычных праздничных развлечений. «Каза» забавляла народ пляской, смешными движениями, иллюстрирующими содержание песни и приговоры «дзеда»-вожатого.

К празднованию Коляд были приурочены разные игры. Некоторые из них («Жаніцьба Цярэшкі») проводились только в колядные вечера. Они содержали театрализованное действо, диалоги, песни, танцы. Известны также игры «Яшчур», «Зязюля», «Халімон», «Чорт», «Бахар».

Интересно описание танца, исполнявшегося на Коляды в XIX в… Оно приведено И. Берманом, к сожалению, без указания названия: «На игрище собираются преимущественно паробки, хлопцы и девки в корчму, где при звуках неистово пиликающей скрипки молодежь оттопывает свои, самые незатейливые, танцы, в которых хлопец выказывает всю свою размашистость и удаль вскидыванием ног; ангажированная же более скромно, под такт, с ноги на ногу то поднимается, то опускается, как утка» и. Исполнение этого эмоционального по характеру танца представляло определенные технические трудности. В его содержании раскрывались образы целомудренной девушки и удалого деревенского парня. Трудно отнести зтот танец к какому-либо определенному жанру, но автор описания был склонен видеть в нем сходные черты с «Весялухай».

В первой половине XIX в. в Новогрудском уезде молодежь исполняла в купальскую ночь пляску «Коркодон»; «Выходят из деревни в поле, •обыкновенно, лишь девицы и взрослые юноши; раскладывают огонь и проводят целую ночь в плясках и гадании. Это, как можно полагать, есть память праздника со времен язычества... Собравшийся на одном месте народ... забавлялся разными играми, проводил большую часть ночи и дня в плясках и пиршествах: пляску эту называли вообще «Коркодон».

Из других летних празднеств следует назвать «Зажынкі» и «Дажынкі», которыми отмечались начало и окончание уборки хлеба. Хлеб, источник жизни, определял благосостояние крестьянина; с урожаем он связывал надежду на сытый, обеспеченный год, поэтому празднества проходили с особой торжественностью.

«Зажынкі» — праздник первого снопа. Отмечая торжество, на ниву выходила вся семья. С песнями, с пританцовыванием несли первый сноп домой и ставили его «на покуці» — в красный угол.
По окончании жатвы, когда оставались несжатыми немного колосьев, в поле совершался обряд завивания «барады»: рукой, обмотанной тряпкой, между колосьями ржи выпалывали траву — «рвалі бараду», затем среди песжатых колосьев клали кусок хлеба с солью, колосья завивали н все это вместе оставляли в поле.
Когда жали последнюю полоску ржи, каждая жнея откладывала по колоску для дожиночного снопа. Из ржи сплетался венок, который надевали на голову самой красивой девушки. Избраннице вручали и сноп, накрытый белым покрывалом или украшенный лентами. Когда уходили с поля, плясали и пели песни. Хозяева, заслышав песни жниц, выходили из хаты навстречу с хлебом и солью. «Девушка, поклонившись хозяину, кладет у ног его дожиночный сноп, а венок передает ему в руки... После этого начинается угощение, песни, музыка и пляска — танцуют польки, вальсы...»

Особый интерес вызывает «Талакуха». Несомненно, что своими корнями этот танец уходит в далекое прошлое. По-видимому, он должен был изображать «талакў» (форма коллективного труда). Известно, что некоторые тяжелые крестьянские работы одной семье были не под силу. И тут на помощь приходили соседи, родственники, которые «талакой» быстро справлялись с работой. После окончания ее хозяин обычно устраивал для «та- лачанцаў» общий ужин. Так бывало и на дожинках. После ужина, свидетельствует Шпилевский, «девицы и молодицы выходят во двор, где, упросив музыку играть, начинают плясать народные местные пляски- Любимые пляски во время дожинок разнообразны, но особенно часто повторяются: талакуха, журавель, мяцеліца и скакуха. Все они более или менее похожи одна на одну. Одна талакуха несколько отличается от прочих плясок. Особенность ее та, что сначала впереди вертится богиня, а прочие девицы стоят полукругом, топают ногами и подпрыгивают, не сходя со своего места и размахивая платками... потом все девицы догоняют богиню и, окружив ее, кланяются ей, а она, сидя на земле, поет.
После этого девицы садятся все вместе возле богини».

«Часто все виды народного искусства сливались в единый поток»

Чтобы усилить и обогатить обрядность, внести в нее театральные элементы. Эта характерная черта, свойственная белорусскому народному творчеству, ярко проявилась в свадебном обряде, который отличался обилием песен, танцев, диалогов, сложной сменой разнохарактерных сцен, большим количеством участников».
Свадьба проходила как подлинное театрализованное представление, в котором заранее обусловлены «агледзіны», «заручыны», «дзявочнік» или «суборная суботачка», «пячэнне каравая» и само «вяселле».

«Кто присутствовал на народной свадьбе во всех ее сложных архаических подробностях, тот с таким же правом может сказать, что каждая народная свадьба есть своеобразная опера».

Ведущими на свадьбах были сват, сватья, старший дружка со стороны жениха, а в древности — скоморохи.

В записях этнографов находим сведения о танцах, исполнявшихся на свадьбах в Минской, Могилевской и Витебской губерниях: в с. Семежево СлуЦкого уезда Минской губернии, например, плясали «Барыню», «Польку», чаще всего «Казака», в Горецком уезде Могилевской губернии — танец «Верабей».

М. В. Довнар-Запольский называет много танцев, но чаще танцевали «Казачка», «Лявоніху». А «в последнее время» (80-е гг. XIX в.), фиксирует этнограф, в деревню стали проникать городские танцы: кадрили, «нечто похожее на польку» и проч. «Во время пляски бабы поют краткие, ухарские песни.
На свадьбах плясали также «Мяцеліцу», «Чыжыка», «Трасутку», польки типа «скакухі» с припевками, кадрили и др. Интересны импровизированные танцы каравайниц во время печения свадебного каравая. В Лидском уезде Виленской губернии, по сообщению П. В. Шейна, «когда каравай замесят, то две девки берутся за руки накрест через квашню и пляшут около нее...»

В свободные вечера крестьяне часто собирались в корчме, где отдыхали после тяжелого трудового дня. Молодежь приходила в корчму повеселиться, потанцевать, пожилые люди — побеседовать. Нанимали музыканта — дударя, скрипача, а позднее — гармониста. Танцевали то одни девушки, то девушки вместе с парнями. «Если случится наблюдать совместные танцы мужчин с женщинами, то у нашего простолюдина, «у прастаці...» они кажутся гораздо целомудреннее, чем танцы в других слоях общества. Так, мужчина не берет здесь женщину за талию; женщина не кладет руки на плечо мужчины; те и другие держатся скромно за руки, а при турах поддерживают под локти друг друга, но когда женщины танцуют особняком, то пары держатся низко за талию, или за середину рукава, а иногда обняв шею соседа».

На игрищах наиболее распространены были танцы «Казачок», «Мяцеліца», «Лявоніха», «Падушачка», «Таўкачыкі», «отличающиеся большим оживлением. А пока молодежь танцует, старики притопывают в такт ногами да подпевают вполголоса. Музыканты также не забывают своего дела и лихо выводят плясовую на своих инструментах».
Местом встреч и сближения молодежи служили также «кірмашы» и «фэсты» — годовые ярмарки и храмовые праздники. В Борисовском уезде Минской губернии «...на кирмаши являются доморощенные музыканты, большею частию со скрипками, а в последнее время с гармониками, под музыку которых молодежь отплясывает местные танцы: крутуху, бычка, барыню, лявоніху, мятелицу, а в последнее время и «кадрилю», позаимствованную от местной мелкой шляхты... Главное достоинство во всех упомянутых танцах заключается в плавности движений танцующих, так как особых замысловатых фигур не полагается. Парни показывают свою удаль сильным притопыванием каблуков в такт музыканта, ломанием шапки набекрень, размахиванием руками, присвистом и пением...».
Многие народные танцы возникли на основе богатого песенного и песенно-игрового фольклора. Такие танцы, хороводы, игры, сохранившиеся в народе до нашего времени, имеют общее название с песнями, под которые они исполнялись: «Лянок» «Мяцеліца», «Таўкачыкі», «Мікіта», «Шастак», «Падушачка», «Лявоніха», «Бульба» и др. Слова песни помогали раскрыть содержание и характер танца.
П. В. Шейн, указывая на различные песенные жанры, выделял среди «разгульных» песен «плясовые», а среди последних — «характерные, сопровождаемые выделыванием разных фигур (напоминающих несколько последнюю фигуру кадрили), как, например, «Мяцеліца», «Падушачка»... и разного рода припевки (в некоторых местах — скакухи, скакушки, плясухи, пляс ушки и пр.)».
О близости, слитности песни и народного танца свидетельствуют детские песни, сопровождающие пляску и имеющие общее с ней название.

Танцуя их, «сплетаются руками, располагаясь в кружок, кружатся, притопывая ногами...»
Основой синтеза песни и танца всегда служило слияние содержания песни и танца, порождавшее театрализованное действо. Этот принцип широко используется как профессиональными, так и самодеятельными вокально-хореографическими коллективами в постановках современных танцев: танец сопровождается хором и оркестром, иногда участники хора включаются в танец, в него вводятся игровые, театрализованные элементы, световое оформление, декорация. Здесь налицо слияние воедино многих видов искусства — синкретизм, свойственный народному творчеству. Это — дальнейшее развитие вековых традиций народного искусства, берущих свое начало в древних обрядах, хороводных танцах и играх.
Наиболее распространенной формой песенного сопровождения танцев являются частушки, или «прыпеўкі» — популярный жанр народной лирики. Их предшественницами были свадебные, дударские и другие припевки. Интенсивное развитие этого жанра особенно заметно со второй половины XIX в.35 «Прыпеўкі» (частушки) — постоянные спутники танцев и игр. Исполнение частушек иногда превращалось в своеобразное состязание. Это придавало танцам еще более жизнерадостный, часто шуточный характер. По сообщению И. О. Карского, в Гродненской губернии «хлопцы з дзеуками танцуют, скачуцъ вальца, круцёлку, мяцелицу, польку и казака. Когда дзецюк возьмет дзеўку или молодзицу скакацъ, то он во время танца непременно споет ей куплет или припевок, в ответ на что она ему пропоет нечто подобное, а часто еще более забористое... Все дзеўкй и молодзицы мигом подхватили этот припевок хором. Вообще ни один дзецюк (парень) не протанцует с дзеўкой или молодзицей без припевок, на которые первые не ответили бы подобными» 36.
Надо отдать должное дударям и скрипачам, которые часто экспромтом сочиняли и исполняли частушки-припевки, сопровождая ими свою игру. П. В. Шейн отмечал, что «эти «припевки» (или приговоры) чаще всего поются или, вернее, припеваются дударями и скрипачами... в самом пылу своей игры, когда они очень одушевятся, войдут в смак, как здесь говорится...
Танцующие не оставались в долгу перед музыкантами и посвящали им свои задорные припевки.
Народные названия частушек известны во множестве вариантов в разных уголках Белоруссии: «прыпеўкі», «скакухі», «скакушкі», «таптушкі», «плясухі», «плясушкі», «дрындушкі», «тарадайкі», у Н. Я. Никифоровско- го встречаем еще «вытынанні», «выдрыганцы», «падскокі», «вытанкі», «ві- тушкі», «акалушкі», «брандушкі» и др. Как видим, большинство этих названий свидетельствует о непосредственной связи частушки с танцем, пляской. Е. Романов отмечал, что исполнение частушек при танцах сопровождалось «присвистом и гиканьем».
И в наше время частушка благодаря ее злободневности, простоте исполнения, лаконичности и динамичности остается одним из любимых и широко распространенных песенных жанров народной поэзии.
Современными частушками народ откликается на знаменательные события сегодняшнего дня.
Не только песня и частушка были постоянными спутниками народных празднеств. С древних времен известно музыкальное сопровождение обрядов, игрищ, праздников. Эмоциональная танцевальная народная музыка наложила свой отпечаток на характер исполнения белорусского танца.
Белорусская народная танцевальная музыка по своей мелодике красочна и вместе с тем проста. Издавна в Белоруссии танцы и реже песни сопровождались игрой на таких народных инструментах, как дуда, скрипка, цимбалы, бубен.

Особой популярностью в народе пользовалась дуда, которая была известна, по-видимому, еще на ранних стадиях развития народного творчества. Об этом пелось в самих песнях и припевках.
Несколько позднее появились скрипка и цимбалы — инструменты, из которых формируется белорусский народный оркестр, неизменно сопровождающий свадьбы, игрища и другие общественные и семейные праздники.
В старину в Белоруссии знали и древнерусские гусли, о чем часто упоминается в песнях.
Гармонь появилась в Белоруссии в 60—70-х годах XIX в. и постепенно стала вытеснять из сопровождения танцев песню. Однако это не коснулось частушки.
В ансамбле со скрипкой или гармонью использовался бубен для ритмического сопровождения пляски.
Говоря о народном танце, нельзя обойти молчанием и такой элемент народного творчества, как белорусский национальный костюм. Подобно богатому разнообразию форм белорусского танца, существуют различия и в белорусском костюме, бытующем в разных областях Белоруссии. П. Шпилевский с восхищением отмечал, что во время игрища «площадь вся была усеяна разноцветными костюмами, платьями, нарядами» 44.
3. Бядуля писал: «Богатые красками национальные белорусские одежды юношей и девушек в этих танцах пестрят, мелькают в глазах, как радуги, и манят глаз. Необыкновенно живописные андараки, гарсетки, каптуры, вышитые фартушки, удивительно красивые пояски — придают богатую декоративность белорусскому танцу».

Исторический путь, пройденный белорусским народом, его жизнь наложили отпечаток на белорусские танцы, придав им национальные черты.

Своеобразие танцев разных народов тонко подметил Н. В. Гоголь: «Посмотрите, народные танцы являются в разных углах мира: испанец пляшет не так, как швейцарец, шотландец, как теньеровский немец, русский не так, как француз, как азиатец.

Даже в провинциях одного и того же государства изменяется танец. Северный русс не так пляшет, как малороссиянин, как славянин южный, как поляк, как финн: у одного танец говорящий — у другого бесчувственный; у одного бешеный, разгульный — у другого спокойный; у одного напряженный, тяжелый — у другого легкий, воздушный.

Оно родилось из характера народа, его жизни и образа занятий. Народ, проведший горделивую и бранную жизнь, выражает ту же гордость в своем танце; у народа беспечного и вольного та же безграничная воля и поэтическое самозабвение отражается в танцах; народ климата пламенного оставил в своем национальном танце ту же негу, страсть и ревность».
В белорусском танце может быть обнаружено общее с танцами других народов, в первую очередь с русским и украинским, и это не нарушает его этнического своеобразия. «Невозможно представить себе культуру какого бы то ни было народа, которая складывалась и на протяжении своей истории развивалась изолированно, вне взаимосвязей, а значит, и вне взаимодействий культур соседних и нередко даже географически отдаленных народов. В таком именно смысле самобытной культуры не существует».
Испытанная веками братская дружба белорусского, русского, украинского, польского народов, а также народов Прибалтики сблизила их культуры, обусловила их взаимовлияние.

Поэтому народные обряды, поверья, обычаи, легенды, песни и танцевальный фольклор этих народов имеют много общих черт. В процессе взаимного культурного обогащения народов культура каждого народа сохраняет свой национальный колорит, самобытный облик. И это закономерно, так как заимствуя, народ не просто копирует, а творчески перерабатывает культурные ценности.

Искусство танца постоянно развивается. Движения танца, переходившие из поколения в поколение, с изменением социально-бытовых условий жизни народа нередко видоизменяются и усложняются, приобретая новый характер исполнения. Движения, заимствованные из танцев других народов, сливаются с доминирующим национальным стилем и расширяют выразительные возможности хореографической лексики. Примером этого могут служить разнообразные белорусские польки, перекликающиеся с польками (подскоками, притопами) литовскими, латышскими, молдавскими и чешскими (Чехословакия — родина этого танца). Или возьмем такие характерные для белорусского танца элементы движения, как:

Все они тесно связаны с элементами движений русского и украинского народных танцев и даже имеют общие с ними названия, но колорит и национальная форма их выражения различны.

Это усложняет работу балетмейстера-постановщика, обязывает его изучать историю народа и особенности его танцевального искусства.

Некоторые балетмейстеры считают, что «дроби», «подбивки», «переборы по шестой позиции», «ритмические выбивания» — не белорусские элементы движения. Однако этнографические записи свидетельствуют об обратном: такие элементы движений весьма характерны для белорусских танцев. Об этом пишет, например, А. Р. Пщелко.

Принадлежность этих движений белорусскому танцу подтверждает и П. Бессонов: «Баба, молодуха, как заведет свою «Скакуху», как зачнет набирать свои песни-коротышки тысячью зерен, как закидает ими вправо, влево, вокруг, замечет звуками и огоньками взоров, замашет «хусткой», засеменит «чаравичка- ми», завертится юлою,— это вьет вихорь на перекрестке. Подобное кое-где у наших, Великорусских женщин, в приговорах и прибаутках: но им далеко до Белорусских».

Черты общности хореографического искусства братских народов проявляются в одинаковых или близких названиях некоторых танцев, в сходных рисунках и движениях. Так, танец «Галубец» с таким же названием известен русским;

«Юрачка» — украинцам («Гарненька молодичка»);

«Лянок» — зафиксирован в Калининской области как русский народный танец; «Таўкачыкі» — известны эстонцам («Пульга-танец») и карелам («Ристу-пяре», т. е. лучинки накрест);

«Журавель» распространен у всех славянских народов;

«Млынок» — у латышей («Судмалиняс») и литовцев («Малунелис»);

«Мікіта» — у литовцев с аналогичным названием и украинцев («Микола»); «Чобаты» или «Шаўцы» — у литовцев («Шяучус») и украинцев («Шевчик»); «Козач- ка»—у литовцев («Ожялис»);

«Касары»—у литовцев («Ручугай») и молдаван («Коаса»);

Белорусский национальный костюм — сложившийся на протяжении веков комплекс одежды, обуви и аксессуаров, который использовался белорусами в повседневном и праздничном обиходе.

Белорусский костюм, имея общие корни с украинским и русским национальными костюмами и формируясьна основе взаимовлияния литовской, польской, русской и украинской традиций, тем не менее отличаетсясамобытностью и является самостоятельным явлением. Кроме этого, он вбирал в себя тенденцииинтернационального городского костюма и таким образом вписывался в общеевропейский контекст.

Самобытность белорусского костюма определяют виртуозная разработка деталей, композиционнаязавершенность, сочетание декоративности и продуманной практичности. Художественный образ костюмаусложняли обязательные орнаментальные украшения на рукавах, вороте, фартуке, головных уборах. Белорусский костюм отличается богатством техник оформления. Это и вышивка, и узорное ткачество, и кружево, и аппликация.

Являясь этноопределяющим признаком для всей Беларуси, костюм в разных регионах страны имелопределенные особенности, создающие неповторимые колориты. Это архаичность и чистота линий наЗападном Полесье, живописность на Восточном Полесье, гармоничная уравновешенность в ЦентральнойБеларуси, некоторая торжественность в Наддвинье, динамичный силуэт в Понемонье, необычайноеразнообразие и богатство декора в Поднепровье.

Мужской костюм обычно состоял из рубахи, вышитой по вороту и низу, брюк, жилета, ноговиц (поясная одежда).

Ноговицами (портками) в Беларуси назывались штаны. Их шили из однотонного или пестрядевого льняного полотна, из посконной или полусуконной ткани, зимние — из темного сукна (суконники). Узкие штанины соединяли в верхней части ромбовидной вставкой, спереди делали прореху. Ноговицы были воротниковые на поясе, который застегивался на колодочку или пуговицу, и безворотниковые на веревочке. Штанины внизу спадали свободно или обертывались онучами и оборами лаптей. Рубаху носили поверх ноговиц и подпоясывали. В конце XIX в. полотняные ноговицы стали нижним бельем. В XX в. на смену ноговицам пришли фабричные изделия. Ноговицы — элемент самой обыденной одежды.

Покрой одежды в конце XIX-начале XX в. не отличался особой сложностью. Одевались в основном в белые льняные рубахи в виде туники с длинными рукавами и низкими стоячими воротничками. В верхних рубахах рукава, воротник, а в мужских и подол украшались вышивкой, тесьмой или вязаными кружевами. Рубаха носилась навыпуск, подпоясывалась цветным поясом. Карманы отсутствовали, их заменяла кожаная сумочка, которую носили через плечо или подвешивали к кожаному поясу.

Мужские рубахи были гораздо короче женских, поскольку к ним полагались еще и портки. Те, кто победнее, носили обычные льняные портки, а те, кто побогаче — сверху еще и шелковые.

Мужской однобортный пиджак из домотканого сукна назывался бравэркой. Спереди он имел два прорезных и два накладных кармана, спина была с подрезной кокеткой и хлястиком, воротник и борта отложные, рукав прямой, часто внизу отделанный накладкой с пуговицей. В конце XIX-нач. XX в. бравэрку носили зажиточные крестьяне, мелкая шляхта.

Вид летней мужской безрукавки в конце XIX в. — из домотканого сукна или полотна называли камизэлькой (от комзола).

В качестве верхней одежды использовались кожухи из овчины, которые у зажиточных людей сверху обшивались дорогой тканью и украшались вышивкой и аппликациями. Очень богатые люди носили шубы из меха. Также существовала верхняя одежда из сукна, которая называлась по-разному: «епанча», «кирея», «бурка», «чуя».

Существовало большое разнообразие мужских головных уборов: магерка из валяной шерсти, брыль из соломы, зимой — меховая шапка (аблавуха).Головные уборы также делали из домашней овчины коричневого, чёрного или серого цвета.

Белорусский мужик зимой носил аблавуху: шапку-ушанку из овчины или заячьего, лисьего меха, покрытую сверху темным сукном. Снизу пришивались четыре «уха», переднее и заднее завязывались сверху на макушке, два боковых опускались или подвязывались под подбородком.

Шапка, валянная из шерсти, серого или коричневого цвета, называлась магеркой.

Летом белорусский мужик зачастую носил брыль — шляпу из соломы с широкими полями в 4-10 см высотой примерно сантиметров в 10. На Полесье вокруг тульи повязывали узорчатую тесьму, плетеную из черного конского волоса и суровых ниток.

Со второй половины XIX в. на Беларуси распространился мужской летний головной убор с лакированным козырьком — картуз. Шили его из черного сукна с широким цветным околышем.

Традиционная белорусская обувь делалась дома или сапожниками-ремесленниками. Археологические находки говорят, что сапожное ремесло было развито с XI в. До XX в. белорусы носили лапти, постолы, в городе — кожаные сапоги (боты), шнуровки.

С самого начала обычной обувью белорусского крестьянина были лапти, — их плели из лыка, лозовой коры или пеньки. Для прочности подошву лаптей подплетали лозой, лыком, веревочками, подшивали кожей. Простейшие из белорусских лаптей — «щербаки»: неглубокие легкие, без головок и запяток. В Полесье носили «зрячие лапти»: с открытым верхом посредине носка. Надевали лапти на онучи (портянки), к ноге крепили пеньковыми, лыковыми или ременными оборами.

Постолы (поршни) — старинная кожаная обувь, сшитая из куска яловой или свиной сыромятной кожи, края которой отлого изгибались и были стянуты вверху лыком, бечевкой или ремешком.

Очень редко на северо-западе Белоруссии крестьяне носили деревянную обувь.

Зимой обычной обувью были валенки, подшитые кожей или войлоком.

В 1920—1930-е гг. распространились бурки зимой и летом туфли из парусины. При большем достатке крестьяне могли позволить себе и кожаные туфли или сапоги, однако летом почти все ходили босиком. И, между прочим, никто не выходил на улицу без головного убора и без пояса, боясь стать посмешищем для всей деревни, в то время как пройти босиком было обычным делом.

Мужчины носили лапти в качестве повседневной одежды, кожаные постолы, по праздникам надевали сапоги. Беднейшие слои крестьянства иногда носили лапти круглый год, утепляя их с помощью подкладывания соломы внутрь и обматывая ноги полотняными онучами.

Женский костюм более разнообразен, с выраженной национальной спецификой. Выделяются четыре комплекса: с юбкой и фартуком; с юбкой, фартуком и безрукавкой (гарсетом); с юбкой, к которой пришит лиф-корсет; с понёвой, фартуком, безрукавкой (гарсетом). Два первых известны по всей территории Белоруссии, два последних в восточных и северо-восточных районах.

Женщины поверх рубахи носили понёву — давнюю женскую одежду, — это три сшитых суконных больших куска, сверху собранных шнуром, кот

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: